Без башни. Продолжение

На фото -- Энди Уорхол


2
В голове затуманилось от выпитого, и он сообразил, что, вполне возможно, болтается сейчас в самом центре урагана. Но развезло его, в сущности, не сильно, потому что все, кого он мог увидеть, были в тот момент заняты своими делами. Одна блондинка даже попыталась снять с него штаны, но потом, глянув на стоящую перед ней пучеглазую фигуру в розовом, передумала. Керуак на всякий случай ощупал карманы.
Люстра на потолке, сделанная из бутылок Кока-колы, качалась. О чем они только что говорили? До того, как Элис вышла из комнаты... И откуда тут взялась целая коллекция сигар? Впрочем, это могли быть и камни. Ах, да... Камни тоже могли оказаться камнями. Или кусочками колбасы... Да, они говорили о том,  что, если честно, Элис ни разу не видела сигар за всю свою жизнь, но если бы увидела, обязательно узнала бы сигару по длинной струе дыма и характерному аромату. Но это было очень странно. Удивительно даже. Это же такие редкие, такие роскошные сигары -- в колониях они мало где еще встречаются. И вообще, пока неизвестно, откуда они появились.
Уорхол сидел в окружении гостей и изредка на него поглядывал. В его руке был пустой бумажный стакан. Заметив, что Керуак смотрит на его руки, он опустил их, скомкал стакан в ладонях, присовокупив к нему жевательную резинку, и швырнул на пол. Звук получился очень громкий. Гости засмеялись. А Керуак вспомнил, как в детстве покупал жвачку... и подумал, а что бы он сделал, если бы ему предложили ее купить в обмен на пачку бумаги? Потом у Энди в руках появился еще один бумажно-жевательный снаряд. Он кинул его в направлении свечи, та покатилась и упала на одежду Керуака, окрасив ее в алый цвет. Керуак улыбнулся. Этот выстрел оказался точным, его гости рассмеялись еще громче. Уорхол уже не глядел на него, по-видимому, разгадав план Керуака.
Керуак знал, почему Уорхол это сделал -- это был жест, вроде бы полностью лишенный смысла, но он вдруг понял, насколько этот жест символичен. Тогда он подошел к  низкому столику и взял чистый лист бумаги из коробки, которая стояла перед ним на полу. Он протянул лист Уорхолу. Руки того дрожали, но он все же взял его. Сначала Энди решил сделать на нем набросок карандашом. Затем, вспомнив про что-то, вскочил на ноги и прыгнул на столик. Тот качнулся, чуть не опрокинувшись. Уорхол принялся пританцовывать на нем, разбрасывая в стороны ватные комки, которые он доставал из карманов пиджака.
Керуак слегка подпрыгнул и хлопнул в ладоши. Уорхол упал, как сраженный пулей, гости вскочили со своих мест. Раздались аплодисменты. Но Уорхолу было совсем плохо. Его лицо стало зеленовато-серым. Никто не бросился его спасать. Показывая на него, они хлопали в ладони и весело смеялись. Вдруг лицо Уорхола стало печальным, и он принялся отчаянно жестикулировать руками.
-- Потрясающий перформанс! Это импровизация? Энди! Браво! -- раздавалось со всех сторон.
-- Что за хрень... -- Керуаку захотелось плюнуть на вату, валяющуюся на полу.
Он отвернулся и, шатаясь, пошел к выходу из студии. Никто больше не проронил ни слова. Керуаку стало казаться, что у него в руках маленькие зеленые молоточки. Он чувствовал, как они стучат по вискам, вызывая множество странных картин, возникающих в мозгу. Джонс догнал его на лестнице и пошел рядом. Но Керуак продолжал думать о зеленых молотках, падающих на его голову, пока не потерял сознание.

* * *
-- Он гений, -- сказал Гинзберг.
-- Кто?
-- Раушенберг. Вот увидишь -- он встанет в один ряд с Поллаком и де Кунингом. Футуристическая эпоха -- это и его эпоха. И мы ее часть. Не только Нью-Йорк. Но и все мы.   
-- Да брось ты! Обычный халтурщик, -- сказал Керуак. -- Слегка приподнятый кокаином на высшую ступень жизни, но мало в чем вообще преуспевший. Похожий, если верить фотографиям, на хлыща времен пражского восстания, у которого перламутровые очки съехали за уши в виде толстых раковин, а волосы покрашены в красный цвет.
-- Халтурщик твой приятель Уорхол. А Раушенберг умеет создавать искусство. Это тебе любой псих скажет. Не только тебе, но и ему тоже. У него просто хорошо получается, вот и всё. Даже непонятно, как он при этом еще жив. Иногда я думаю, что его специально придавливают.
-- Уорхол мне не приятель. Я его один раз видел. Но я знаю, о чем ты говоришь. У него по всем вопросам точка зрения денежного мешка. Он забыл, как снимают на «Никон», забыл про перспективу, забыл вообще обо всем на свете. И если бы у этого поляка было место в раю, Будда сказал бы ему: «Не знаю. Еще поглядим». И Будду все в этом мире поняли бы. С тех, кто с деньгами, с того спрос особый.
Гинзберг закурил сигарету и замолчал, задумчиво глядя на струйку дыма. В мире творилось неладное. Мир был ни на что не годен.
-- Будда сказал, что наш разум движется от уязвимого слабого места к скрытому могуществу, -- наконец сказал он. -- А доктор Ницше сказал: "Если ты прав, ничтожный человек, чего же тебе надо? Если ты неправ, человек гениальный, тебе все позволено. Ты получишь всё. Но запомни, ничто не будет тебе принадлежать!" Ницше был прав -- людьми можно управлять, только продавая им свои книги. Литература -- это все-таки игра, требующая мастерства и душевной собранности. Бог сделал меня писателем не для того, чтобы я писал только то, что он захочет.
-- Гинзберг, я тебя сейчас зацелую. И если после этого ты мне не скажешь, что любишь меня, то ты больше не мой.
-- Что ты знаешь о крепкой мужской дружбе? -- спросил Гинзберг.
-- Только не произноси эту фразу. А то у меня из-под носа тему уведут. Или чьи-то стихи почитают. Сейчас всё время кто-то тебя читает, кто бы ты ни был. Ты в курсе?
Он кивнул. Это была святая правда. В детстве это случалось с ним часто. Хотя чаще всего истории были такими коротенькими, что их трудно было даже записать, не то что пересказать другим. Самое интересное было то, как они оказывались потом изложенными на бумаге. Называлось это диснеевскими пиратами и случалось со всеми одинаково. Как будто по отдельному сигналу невидимого капитана пираты снялись со своих мест и все разом пошли в атаку.
-- Джек, ты хочешь познакомиться с Бобом? -- спросил Гинзберг. -- Он будет рад. Возможно, тебе там покажется скучно, но другого пути нет.
-- Ладно, завтра пойдем к твоему кумиру. Посмотрим, чем он дышит, -- сказал Керуак и сразу же добавил измененным голосом: -- Как ты? Как жена? Дети? Что поделываешь? Давай увидимся в баре.