Одно из двух

Чайник свистнул, выпустив струю пара. Карина Сергеевна выключила огонь и разлила кипяток по чашкам. Кухня наполнилась ароматом мяты.

– Вам нужно заканчивать с сочинительством, Игорь. Ну какой из вас писатель?! Фантазии ни на грош, слог тугой, язык необразный, метафоры избиты, эпитеты невыразительны и не к месту, образы клишированы. У вас нет ни вкуса, ни чувства меры, ни художественности. Нужно сообщить читателю, что стоял забор – вы и пишете: «стоял забор». Другой этот забор ввёл бы через какого-нибудь кота, который пробирался бы по нему в сарай, а вы…

Карина Сергеевна вытащила из пачки тонкую сигарету, обхватила фильтр вишнёвыми губами, щёлкнула зажигалкой, и к аромату мяты, оккупировавшему кухню, прибавилась нотка ментола.

– В общем, вот вам мой совет – бросайте вы это дело и не тратьте напрасно время.

Игорь шумно отглотнул из чашки и передвинул пешку с e2 на e4.

– То есть предлагаете сдаться? А как же практика? Может, ещё не всё потеряно и я ещё научусь.

– А вы сами верите, что научитесь? Только честно.

Игорь пожал плечами.

Всегда были и будут талантливые писатели, сомневающиеся в себе, бездари, уверенные в свое одарённости, таланты, знающие себе цену и бесталанные графоманы, признавшие свою бесталанность – проблема в том, что совершенно не ясно, к какой группе в реальности относишься ты.

– Я читаю все ваши опусы, – продолжала Карина Сергеевна. – Был бы прогресс – дело одно. Но его нет. Никакого авторского развития. О чём это говорит?

– Тут одно из двух: либо я несостоятелен как литератор, либо ещё рано судить. Почему вы так рано списываете меня со счетов?

– Ну-ну, не обижайтесь, пожалуйста – я же добра вам желаю.

Карина Сергеевна затушила сигарету и стряхнула случайно оброненный пепел с элегантной серой жилетки, плотно обтягивающей её стройную талию.

– А я и не обижаюсь, – Игорь сделал ещё один шумный глоток и передвинул коня с b1 на c3. – Меня почему-то считают обидчивым, но я вовсе не обижаюсь, а расстраиваюсь – это совершенно другая эмоция. Допустим, что пишу я весьма посредственно, не спорю. Допустим, что это объективно. Меня эта мысль, конечно, не радует, но об обиде и речи нет.

– Так и завязывайте.

– Я сказал «допустим».

Игроки помолчали, сделали несколько ничего не значащих ходов, обменялись фигурами.

– Вы вообще как видите своё место в этом мире? – прервала молчание Карина Сергеевна.

– Заурядный сотрудник третьеразрядной компании, – не задумываясь, ответил Игорь и съел пешку противника.

– Вот! Но вы так только говорите, а на деле этого ещё не приняли, –партнёрша проглотила Игорева слона. – Ваша натура этому сопротивляется. Вы думаете, что это плохо – быть третьеразрядным сотрудником заурядной компании.

– Наоборот.

– Что?

– Да не важно.

Конь Игоря переместился с f4 на d5 и ферзь противника покинул доску.

– Ай! Зевнула. Вот не могу сосредоточиться. Тут тоже одно из двух: или играть, или болтать – совмещать у меня не получается.

Через два хода всё было кончено. Ферзь, переместившийся с g4 на d7, поставил точку, и победа досталась белым.

– А ещё: вы – не джентльмен, Игорь. Разве можно так легко обыгрывать даму? Тем более, красивую. Но не суть. Так вот: вы думаете, что это плохо, а это совершенно нормально. Нет ничего зазорного в том, чтобы жить заурядной жизнью, но вам и вам подобным хочется большего.

– А я и не думаю, что это плохо – работать в обычной компании и жить заурядной жизнью в провинциальном городе. Скажу даже больше: по крайней мере, моя работа мне нравится.

– Но?

– Что «но»?

– А его не будет?

– Нет.

– Скучный вы, Игорь. Были скучным и помрёте скучным.

Карина Сергеевна достала ещё одну сигарету, развернулась на стуле, предоставив Игорю любоваться её острым профилем, вытянула длинные ноги в сторону гарнитура и, мягко запрокинув голову, выпустила струю дыма в потолок.

– Не жалеете, что бросили курить? – спросила она.

– Ни капли.

– Скучный, как наш серый и унылый мир, – констатировала Карина Сергеевна. – Потому и бездарны. Или скучны, потому что бездарны. Не знаю, что первее.

– Скорее всего, это взаимно обуславливающие друг друга факторы, – отозвался Игорь.

Он встал и налил себе очередную кружку чая. В комнате вновь запахло мятой и ментолом.

Разговор ему не нравился. Прежде всего, потому, что мысль о собственной посредственности терзала его последние месяцы. Наверное, меньше всего мы любим, когда наши собственные сомнения высказывают другие – мы видим в этом подтверждение их обоснованности.

Карина Сергеевна опёрлась локтем на стол и подпёрла щеку рукой. Ироничный взгляд умных карих глаз упёрся в переносицу Игоря, оставшегося у плиты.

– Ну так что – завяжешь с писаниной?

– Не-а. И не подумаю. Я же пишу не для других, а для себя. Ясное дело, что тягаться с настоящими, серьёзными авторами мне не под силу. Но это и не важно. Единственный способ выжить рядом с талантами и гениями – делать что-то из любви к самому делу, не задумываясь о конкуренции. Иначе можно и зачахнуть с тоски.

– Не думать о конкуренции? Ты же писать начал из чистой зависти, не так ли? То есть ты, конечно, подумывал, мечтал, но практически не делал ничего, пока кое-кто не продвинулся. Ты даже тут – жалкая хрюша-повторюша. А теперь: «любовь к делу», «не думать о конкуренции». Смешно, право слово.

– О, мы перешли на «ты». Прогресс.

– Проникновенные обличительные речи на «вы» не так впечатляющи.

Карина Сергеевна нервно затушила окурок несколькими резкими тычками.

– Знаешь, а я выпью. Переваривать тебя на трезвую голову невыносимо. Ты, конечно, не будешь?

Игорь мотнул лысой головой.

– Ну, естественно. На что я только надеялась! Даже компанию даме составить не можешь и заставляешь её чувствовать себя алкоголичкой. Вы – бяка, Игорь. И бука.

Карина Сергеевна показала собеседнику розовый язык.

Через минуту на столе оказалась бутылка французского коньяка и маленькая рюмка.

– Подарок от учеников, – пояснила она, указав на бутылку. – Прямо оттуда. У нас такого нет.

Возня с нарезкой сыра и лимона заняла на несколько минут обоих. Наконец с ней было покончено, и собеседники вновь разместились за столом.

Карина Сергеевна с наслаждением отпила немного и заела долькой лимона в сахаре.

– А чего это вы пить-то бросили, Игорь?

– Были причины.

– Натворили что-нибудь?

– Скорее, наговорил.

– Бывает.

Карина Сергеевна сделала ещё один небольшой глоток.

– Прелесть. Вы много теряете, Игорь.

– Даже не пытайтесь меня соблазнить – я, как кремень.

– М-м-м, даже так, – Карина Сергеевна подалась вперёд и, сверкнув тёмными глазами, игриво улыбнулась, – а я ещё и не приступала к соблазнению.

Игорь кашлянул в стакан с виноградным соком.

– А всё-таки послушайте доброго совета – бросайте вы эту вашу писанину. И не слушайте вы никого. Особенно этого, дружка вашего так называемого. Он вам в уши елей льёт, а что на деле? Он хоть раз поинтересовался вашей работой? Спросил – пишите вы или нет, почему не присылаете на редактуру то, что должны были доделать? Нет? То-то. Потому что ему, чтобы он там не звездел, всё равно. Ему неинтересно. И вы ему неинтересны. А звездеть можно всё, что угодно. Не мне вас учить, что практика – критерий истины.

– Ерунду говорить изволите. У каждого своя мерка, а вы свою примеряете на другого человека. Вам интересно – вы интересуетесь. А вот он мыслит строго линейно: мол, будет вопрос – напишет, захочет поделиться – поделится, захочет мнения спросить – спросит. Сам он тревожить и беспокоить никого не станет. Он этих интеллигентских заморочек даже не поймёт. Это просто свойство характера, и ни о чём ином не говорит.

– Ладно-ладно, – Карина Сергеевна подняла руки вверх. – Пусть. Он – святой, и почти так же свят, как ваша бывшая жена. Тогда ответьте: хоть кто-то из тех, с кем вы общаетесь, и кто знает о ваших литературных потугах, хоть раз попросил вас дать что-нибудь почитать?

– Это совсем другое, – Игорь сделал большой глоток и выдержал паузу. –Конечно, нет. Просто никому не интересно и никому не нужно.

– Именно. Потому что вы пишите плохо. Настолько, что всем неинтересно уже на стадии «спросить».

Карина Сергеевна налила вторую рюмку, подхватила изящными пальцами жёлтый кусочек сыра и отправила его за ряд жемчужных зубов.

– Слушайте, – спросил Игорь, – а чего вы, собственно, добиваетесь этим разговором?

– Вы не смотрели фильм «Пока не сыграл в ящик»?

– Смотрел.

– Так вот: персонаж Фримена рассказывает там – правда это или нет, не знаю, оставим на совести сценариста, – что на последнем суде древним египтянам задавали два вопроса: первый – нашёл ли ты жизни радость?; второй – принёс ли ты радость в жизнь других? Так вот ответьте: писательство доставляет вам радость и делает ли ваше творчество других счастливее?

– О, куда вас понесло!

– Это не ответ.

– Я и не буду отвечать.

– Почему?

– Потому что считаю, что это бессмысленно. Да, мне очень тяжко, но я всё равно пишу – значит, что-то в этом нахожу. Может, я мазохист, может, меня радуют именно страдания?! Тоже мне критерий – радость! А что касается второго вопроса – это надо не у меня спрашивать, а как раз у других.

– Всё с вами ясно – увиливаете от ответа.

– Пусть так.

Карина Сергеевна снова закурила и запила долгую затяжку целой рюмкой коньяка. Она встала, подошла к окну, открыла его, чтобы впустить свежий ночной воздух и стала выдыхать дым в холодную зимнюю темноту.

– Мне вас жаль, Игорь, – сказала она, не поворачиваясь к нему лицом. – Вы мне симпатичны. Вы спрашиваете, чего я добиваюсь? Хочу, чтобы у вас всё было хорошо. А на том пути, что вы избрали, вас ждёт только разочарование. Я всё-таки старше вас, хоть и не намного, но всё же. Перестаньте тратить время, займитесь чем-нибудь полезным: изучите языки, освойте графический дизайн, копирайтинг, новые методики преподавания, олигофренопедагогику, программирование, создавайте онлайн-курсы, начните жизнь частного преподавателя – да делайте всё, что угодно, но пусть это приносит доход и даёт свободу. Жизнь должна быть осмысленна. Вот ваш так называемый друг – он же не бедствует, может позволить себе чудить. А вы?

Игорь развёл руками.

– Ваш голос, Карина Сергеевна – это голос здравого смысла. Мне нечего вам противопоставить. Наверное, был бы я настоящим талантом, и разговора этого не было бы – так что сам факт уже что-то значит. Но мне почему-то кажется, что в этой жизни банк срывают именно те, кто мало прислушиваются к голосу здравого смысла.

– Ещё больше таких гибнет в безвестности.

– И снова вы правы.

Карина Сергеевна раздавила окурок в пепельнице и снова налила себе.

– Два часа ночи. Вы собираетесь домой?

– Тут одно из двух: либо да, либо нет, – улыбнулся Игорь.

Карина Сергеевна одним махом опрокинула рюмку.

– Тогда нет. Без вариантов.