Яшка..

Это не придуманная история. Рассказ этот вынул из своего сердца мой брат Николай Андреев, и все, что оставалось мне- положить его на бумагу. 

Вышел на улицу Михаил Дмитриевич и вдруг почувствовал, как весна вошла в деревню Гора всею своей мощью. Кроны вербы, раскинувшейся за старым домом, разорвались множеством нежных пушистых  почек, словно приветствуя солнце после долгой зимы. И эти почки напомнили ему о зеленых листочках, что он увидел в далекую военную фронтовую весну 1942 года - именно тогда и появилась у него надежда на то, что война закончится и мир вновь станет главным в жизни людей. Михаил Дмитриевич ощутил, как его сердце наполняется спокойствием и умиротворением, ведь в этот редкий момент, среди пробуждающейся природы, он вспоминал о том, что в жизни обязательно нужно уметь чувствовать красоту природы, ценить ее, не упуская из виду вечную гонку суеты и работы, в которую мы так легко погружаемся. “Вот она связь с жизнью, с ее циклами и вечными переменами”, - говорил он сам себе.

Размышление прервали бряцание пустых ведер - бабушка Шура, его теперешняя жена пошла за водой:
-Что ,уж, ива распустилась? - спросила старуха.
-Нет, это не ива, это верба, - спокойно ответил старик.
-А что, не все ли равно. Одно, кажись, дерево?
-Хех, одно... Листья вербы длинные и узкие, а у ивушки - широкие да короткие. А вот еще, видишь, у вербы ствол гладок, будто только из-под рук столяра, а ива - та шероховатая, будто наждака просит.
-Да, Анатолий-то когда говорил Колькю привезут? - тут же сменила разговор старуха, спросив когда привезут Михаилу Дмитриевичу внука. Ей совершенно не интересны были рассуждения об иве и вербе, о весне, о жизни, старухе хотелось новостей, которые бы она могла разнести по округе.
-Как надумают, так и приедут, - ответил дедушко и взялся за топор, чтобы поправить покривившуюся за зиму изгородь.
Старуха что-то бубня, пошла дальше, а Михаил Дмитриевич тут же принялся за работу. Много дел по весне у мужика, живущего в северной деревушке.

Весной или в начале лета, вот уже который год, на несколько месяцев к Михаилу Дмитриевичу  привозили  внука Николая. Коля был лет пяти, и только еще начинал познавать мир вокруг себя. Дедушка его был мудрым и спокойным стариком, но  слишком занятым домашними делами и охотой, которая была главной страстью его жизни. По дому старику помогала его вторая жена - бабушка Шура, но она была человеком не очень аккуратным и склонным к лени, так же она любила незаметно пропустить кружечку бражки...

Дед держал много скотины: корова, теленок, свиньи, двенадцать штук овец и четырнадцать куриц, не считая петуха. Этой же весной, у одной из овец родились три ягненка.

Колю привезли к дедушке в деревню в середине мая. Приехав, увидал он этих трех маленьких кучерявых созданий: с жадностью жизни сосали они молоко своей матери. Самым интересным событием для Коли стало знакомство с одним из ягненышей, которого он назвал Яшка. Ягненок был кудрявым, как настоящий цыганенок, и  мальчик полюбил его с первых минут. И вот, началось увлекательное лето, полное неожиданных событий, которые запомнились Коле на всю жизнь. Все свое свободное время проводил он с Яшкой: кормил его хлебом, играл с ним, и даже убаюкивал его на своих руках. За несколько месяцев Яшка стал таким ручным, что где бы он ни был, стоило только Кольке окликнуть его, как тот тут же выбегал из стада и со всех четырех тоненьких ножек бежал к своему другу навстречу, и тогда уж радостно лизал его своим шершавым языком. Взрослые не замечали этой дружбы.

Однажды, где-то в середине лета, Колька проснулся в чуланке, сладко потянувшись, прежде чем умыться, взял со стула, припасенные кусочки хлеба для Яшки, и пошагал босой к своему другу, но не нашел его...

Ребенок невероятно расстроился, и вбежав  в избу, спросил бабушку, почти плача: “Баушка, а Яшка где? Я его найти не могу!” Чуя неладное, бабушка Шура, будучи хоть и не умным человеком, но проницательным сказала: “А я по что знаю? Не знаю где Яшка”.

Ребенок облазил все углы в доме, забрался даже на чердак, кричал, звал своего ягненка до хрипоты, но так и не смог найти.

Причитала что-то бабушка Шура, стоя у натопленной печи, двигая чугуны для скотины.
Коля вышел на улицу и начал искать Яшку там. По началу, бабушка Шура наблюдала за ним из окошка, сидела - сидела на диване, крутила пальцы, да и задремала.

Раньше обычного вернулся Михаил Дмитриевич из леса.
-Колюха-то где?- спросил он ее.
- А в избе-то нету? Я только чуток соснула...-оправдывалась старуха.
- Ну...- только и выдавил из себя Михаил Дмитриевич.
Колюхи нигде не было. Ребенок пропал.

Михаил Дмитриевич предчувствовал самое плохое, и ,обыскав весь дом, поленницу, баню и соседские огороды, пошел проверять открытые колодцы и пруды. “А вдруг утоп? Не дай Бог! Не досмотрели…”- неслось в его голове.
Через четыре часа, никого не найдя, дедушко вернулся домой. Казалось, что за эти часы он еще больше ссутулился и постарел. Ничего не говоря, он сел на стул и обхватил голову. Бабушка Шура не смела показываться ему на глаза и пряталась на кухне, боясь сделать лишний шум. Было слышно, как кошка спрыгнула с лавки и начала лакать молоко. Тяжело вздыхая тикали настенные часы. Так прошел долгий час, один из самых долгих часов в жизни стариков.

Внезапно Михаил Дмитриевич услыхал, как залаяла собака. Он встал со стула и подошел к окну - рядом с калиткой стояла письмоноска.

“Чего-то письмоноска пришла",- сказал он вслух. А сам подумал: "Чего-то с Колюхой... Я не нашел, так они нашли”.

Старик спустился вниз по лестнице, отпер дверь и, сквозь молочный, начинающий опускаться на землю туман, он увидел Кольку, держащего за руку письмоноску.

-Ваш?- спросила письмоноска, будто с насмешкой.
- Наш -наш,-  не сдерживая улыбки, отвечал Михаил Дмитриевич.
Дедушко потрепал внука по загривку: "Иди домой, баушку успокой".
Колька нехотя побрел домой. В доме загорелся свет, заходили половицы и засвистел наставленный чайник.

Михаил Дмитриевич еще несколько минут говорил с письмоноской. Редок был старик на похвалы, а потому даже сейчас не мог выразить слова благодарности, а только сказал: “Обожди, у меня там баранина есть.” Сходил дедушко в гобец и отдал письмоноске большенький шматок мяса, завернутый в мешковину.

Как объяснила письмоноска, ребёнок ушел искать своего ягненка и потерялся. Аж за два километра ушагал мальчонка в соседнюю деревню Зимняк, где его и увидали зоркие на “нездешних” старушечьи глаза. “Кажись Андреевых!”- сказала Пазгалиха, “Санька сказывала, к нем внука должны привезти из городу. Вот, наверно, и заблудился”.
-Звать тебя как, мальчик? - спросил тракторист с черными от мазута руками.
-Я - Коля Андреев.
-Ха! Ну, вот и ведите его к Михаило Дмитричу, - ответил улыбчивый тракторист.

Доярки дали Коле кружку молока, кусок черного хлеба. Мальчик нехотя поел.
-А вы Яшу не видели?-спросил он их.
-Кто это Яша?
- Это мой ягненок. Он мой друг.
- Нет, ягнят тут не было,- со смехом отвечали ему Зимняшные.

Старухи передали  мальчика в попечение письмоноске. Вот она-то уже сквозь опускающийся на землю туман и довела его до дедова дома.
Михаил Дмитриевич сначала ,было, хотел наругать внука, но выслушав письмоноску, поменял свое решение.

Дед вошел в избу. Рядом с лавкой, насупившись, стоял Колька:
-Дедушка, а где Яшка? Баушка сказала, ты знаешь.
-Ты слушай баушек больше. Завтра поишем…
- Скажи, деда, куда Яшку девал!
- Ложись спать, время уж поздно. Мы еще и не обряжались, все тебя ждем. Слышишь, как скотина ревет.  Давай спать, а мы дело будем делать.
-Нет, ты мне скажи, - настаивал Колька, - баушка сказала ты знаешь…
-Опять, баушка… Ну… ну, умер он. Заболел и умер. Вот и все…

Из глаз ребенка хлынули слезы. Он побежал, сам не зная куда. Большие ворота на улицу дед предусмотрительно запер, а потому Колька выбежал на повить и зарыдал навзрыд своими первыми горькими слезами. Проревел он несколько часов, пока от усталости не забылся на мгновение и заснул. Михаил Дмитриевич поглядывал на Кольку все это время, и когда, тот уснул, отнес его в дом, положил на кровать и укутал байковым одеялом.

В холодной тишине ночи, когда и заботы земные уходят в сон, Колька погрузился в мир мечты. В нем он отыскал - таки своего друга Яшку, и вместе они играли в заулке.. Ягненок прыгал весело по весенней траве. Вот Колька присел на скамейку, и Яшка тут же запрыгнул ему на колени, ласково лизнув румяные щеки своим шершавым алым языком. Как же была прекрасна эта игра, где душевный покой и наслаждение бесконечны, а доброта и ласка окружают детское сердце со всех сторон.

Этой ночью Михаил Дмитрий не спал, когда захрапела бабушка Шура, прикорнув к печке, дед встал и проверил как спит его внук, затем присел на диван, стоящий рядом с окошком, открыл окно.

“Господи, Господи…”- доносилось из его стариковых уст, “.. если бы…если бы я только знал, что оне такие товарищи… разве бы я его заколол… Ох… Надо было хоть несколько месяцев повременить, уехал бы Колюха в город, не взял же бы его с собой.. Ох… не знал, не знал..” Старик заколол ягненка, только потому, что выращивал овец с этой целью. Нужно было свежее мясо, Яшка первым дался в руки, и одним взмахом ножа дело было сделано. Только теперь осознал старик, почему Яшка ластился к нему, “ведь обычно они боятся - чувствуют”. Старик понял, что своим решением заколоть ягненка, он не только лишил жизни животное, но навсегда унёс радость детской наивной дружбы из сердца ребенка..

Как же легко разрушить детское счастье! Хватит, уверяю вас, хватит страдания на каждого живущего человека… не добавляйте больше. Посмотрите на детей, сколько им придется еще пострадать в этой жизни? В вашей власти сделать их счастливыми теперь. Взрослые! Охраняйте детские сердца от жестокости этого мира. Слушайте внимательно песнь, что поет их сердце!