О железном генерале

И Дохтуров, гроза врагов,
К победе вождь надежный!

В. А. Жуковский

Выезжая из Москвы в своё родное подмосковное село Семёновское на отдых, я иногда  выбираю свой маршрут через Новый Быт Чеховского района, где величавым украшением посёлка является Свято-Вознесенская Давидова пустынь.  Эта пустынь находится в восьмидесяти пяти километрах на юге от столицы и в двадцати четырех километрах от Серпухова, и недалеко от города Чехова. Она расположена в красивой местности на берегу реки Лопасни, впадающей в Оку, на высокой полугоре, изобилующей белым камнем. Основана обитель была 31 мая 1515 года преподобным Давидом, игуменом Вознесенским, Серпуховским чудотворцем, который пришел на это место с иконою Знамения Богоматери с двумя монахами и двумя послушниками. Поселившись здесь, он поставил кельи, возвел первые деревянные храмы в честь боголепного Вознесения Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа с приделом в честь Успения Пресвятой Богородицы и Святителя и чудотворца Николая с трапезою. Около своей пустыни Преподобный насадил липовую рощу. Поэтому у меня и моей супруги Татьяны и  возникает порой желание съехать с Симферопольского шоссе, завернув на Новый Быт и,  остановившись там,  посетить это святое место. 

А совсем недавно, побывав в Смоленске, Калуге и Малоярославце, и, невольно погрузившись в далёкие времена отечественной войны 1812 года, у нас возникла настоятельная, но уже целенаправленная мотивация побывать ещё раз в Воскресенской пустыне.
Дело в том, что разные экскурсоводы среди многих героев этой войны часто упоминали Дохтурова Дмитрия Сергеевича, генерала от инфантерии, который внёс весомый вклад в победу русского оружия над французами и через три дня после поездки в Малоярославец мы решили поклониться могиле полководца, находящейся на территории обители.
Накануне выпал снег и надгробие стало мало заметным. Некоторые подходившие редкие прохожие переговаривались шёпотом, пытаясь прочитать надписи и узнать, кто здесь похоронен. Одна молодая девушка стала фотографировать памятник над могилой и о чём-то спрашивать женщину средних лет, очевидно, приходящейся ей матерью. В ответ женщина только пожимала плечами. Я понял, что мне необходимо было вмешаться в эту ситуацию и рассказать об этом легендарном человеке, который заслуженно получил звание «железного генерала».
Естественно, у могилы рассказ мой был краток, несколько позднее я дополнительно собрал больше данных о Дмитрии Сергеевиче и теперь, мне представляется, назрела необходимость поделиться ими с читателями подробно.

В очерке о полководце мне бы хотелось выделить некоторые особенности, которые произвели на меня самое большое впечатление. В первой из них речь пойдёт о перезахоронении его останков. Так сложилось в исторической реальности, что Д.С. Дохтуров изначально был погребен в той же Давидовой пустыни в 1816 году, в семейном захоронении своей супруги княжны Марии Петровны Оболенской. Однако ещё до революции точное место могилы было утеряно. Памятник генералу несколько раз переносили на новое место. Затем кладбище было уничтожено, а колонну, уцелевшую от старого надгробия героя, установили на новом месте, выбранном произвольно.
Но вот в 2002 году во время снятия грунта на территории пустыни рабочими случайно был вскрыт склеп, находившийся за левым нефом Вознесенского собора. Склеп находился под асфальтом, недалеко от водопроводного колодца. Ничто не предсказывало на нахождение там захоронения. Вместе с тем, в склепе были обнаружены человеческие останки, а найденные там золотой нательный крестик, нательный финифтяный медальон с изображением святого Димитрия, митрополита Ростовского, небесного покровителя Дмитрия Сергеевича Дохтурова, и остатки военного мундира с нашивными генеральскими звездами, указывали на захоронение славного полководца.
На средства Свято-Вознесенской Давидовой пустыни был изготовлен новый памятник, в который была встроена колонна с его старого надгробия. Памятник украшался бюстом генерала. 26 октября 2003 г. в Вознесенской Давидовой пустыни состоялась церемония перезахоронения полководца. Почтить память героя Отечественной войны 1812 года прибыл викарий Московской епархии архиепископ Можайский Григорий, который совершил панихиду по генералу Дохтурову и всем вождям и воинам, павшим за Веру и Отечество. Помимо настоятеля обители игумена Германа и братии, на церемонии перезахоронения присутствовали военные историки и музейные работники из Москвы, Малоярославца, Бородинского музея-заповедника, Багратионовска (Прейсиш-Эйлау), военнослужащие и члены клубов военно-исторической реконструкции, в том числе представители клубов Московского пехотного, Лейб-Гвардии Преображенского и Лейб-Гвардии Семеновского полков.

Во главу траурной процессии был вынесен портрет Д.С. Дохтурова. Гроб с останками полководца несли генералы и адмиралы Вооруженных сил России. Следом, с песнопениями, шла церковная братия, а замыкали шествие знаменная группа и строй членов военно-исторических клубов в форме 1812 года. В момент предания останков земле грянул ружейный салют. Строй почетного караула взял ружья «на погребение», знаменосцы склонили древки знамен.

Делегации из Прейсиш-Эйлау (ныне Багратионовск), Бородино и Малоярославца бросили в могилу по горсти земли, привезенной с тех полей бывших сражений, где так ярко раскрылся полководческий талант Дмитрия Сергеевича.

О другой особенности. Можно сказать тут их даже несколько, связанных с рождением и становлением полководца. Кстати, все материалы о нём можно перечесть по пальцам. До настоящего времени о полководце нет ни одной монографии, а наиболее полной работой является только брошюра Д. М. Романова. (Романов Д. М. Полководец Д. С. Дохтуров. Тула, 1979). Среди статей я бы выделил статью Виктора Кречетова. Родился Дмитрий Сергеевич в 1759 году в небогатой дворянской семье. С детства он многих удивлял умом и тягой к знаниям. Дворянский род Дохтуровых, впоследствии внесенный в VI и II части родословных книг Орловской, Тверской и Тульской губерний, известен со времен Ивана Грозного. Принято считать, что его родоначальник, Кирилл Иванович, выехал из Константинополя в Москву и впоследствии стал личным врачом царя Фёдора Ивановича. Отсюда прозвище «дохтур», превратившееся в фамилию, хотя иногда фамилию писали и как «Докторов». В семье Дохтуровых чтились военные традиции: отец и дед Дмитрия были офицерами лейб-гвардии Преображенского полка, старейшего полка русской гвардии, сформированного еще Петром I.
Несмотря на удивительные способности мальчика, всё же задаёшься вопросом: каким это - таким образом, мелкопоместному тульскому дворянину удалось представить своего сына аж(!) самой императрице Екатерине II? У него ведь не было никаких связей для аудиенции, но, тем не менее, маленький Дмитрий в 1771 году был зачислен в Пажеский корпус. В то время это было одно из самых элитных учебных заведений. Более того, пройдя жёсткий отбор, он, в числе 16 лучших учеников был зачислен в камер-пажеский класс. Вполне очевидно, что здесь можно утверждать о судьбоносном решении и прозорливости императрицы, которая предвидела в способном мальчике восходящую звезду отечества первой величины. И она не ошиблась.

Начав службу в 1781 году поручиком Семёновского полка, и в чине уже капитана в Преображенском полку он получает боевое крещение в 1789 году – во время войны России со Швецией. 13 августа он впервые ранен в сражении на острове Куцаль-Мулин. Пуля попадает ему в плечо, но через три дня он опять в бою при взятии шведской батареи, 21 августа участвует в высадке десанта на остров Геванланд. Екатерина II обращает внимание на этого молодого офицера и, узнав о его храбрости, лично вручает ему золотую шпагу с надписью «За храбрость». Однако, в конце мая 1790 г. при взятии острова Каргесира ядро вырвало у Дохтурова из руки и смяло жалованную ему шпагу. Екатерина II, узнав об этом, решила заменить потерянную шпагу другой. С тех пор Дохтуров во все свои военные походы брал с собой этот императорский подарок, столь ценный для него.

После окончания войны Дмитрий Сергеевич принял решение перевестись из гвардии в армию, в 1795 г. в чине полковника он возглавил Елецкий мушкетерский полк, и через два года за отличную подготовку полка был произведен в генерал-майоры. С 1803 г. в чине генерал-лейтенанта являлся шефом Московского пехотного полка. С этим полком в составе армии М.Кутузова он принял участие в русско-австро-французской войне 1805 г. Когда Кутузов, узнав о капитуляции союзников-австрийцев под Ульмом, он начал отход по правому берегу Дуная.  Наполеон тут же направил на левый берег корпус Мортье, чтобы воспрепятствовать переправе русской армии через реку в районе Кремса. На Дохтурова была возложена задача обойти Мортье и нанести ему удар с тыла (удар с фронта осуществлял отряд Милорадовича). В трудных горных условиях, оставив на марше артиллерию, Дохтуров прошел по склонам Богемских гор и с тыла обрушился на французов. За вклад в победу под Кремсом он получил орден святого Георгия сразу 3-й степени.

Потом было Аустерлицкое сражение, в котором Дмитрий Сергеевич командовал первой колонной левого крыла русско-австрийской армии; в ходе неудачного сражения сохранил порядок в своих войсках при прорыве из окружения, проявив большое личное мужество. Когда русские дрогнули перед переправой, обстреливаемой сильным огнем, он первым подъехал к ней; адъютанты пытались его удержать, напомнив о жене, детях. "Нет, - ответил генерал, - здесь жена моя - честь, дети - войска мои" - и, обнажив свою золотую шпагу, бросился вперед, увлекая за собой подчиненных. Когда колонна Дохтурова, потерявшая половину своего состава, догнала русскую армию, ее уже считали погибшей. Мужество полководца сделало его имя известным всей России и за ее пределами. За Аустерлиц Дмитрий Сергеевич был удостоен ордена святого Владимира 2-й степени.

О третьей особенности. По свидетельству многих очевидцев Дохтуров неоднозначно относился к героизму, считая его иногда следствием неорганизованности командиров, штабов или неумелого управления войсками, однако сам зачастую, ввиду многих других обстоятельств, становился героем. Будучи четырежды раненым, он никогда не покинул поле боя. При этом он не отличался какими-либо особыми выдающимися боевыми качествами, но его упорство, стойкость, твердость духа сделали его одним из любимых генералов среди солдат и офицеров.

Так, в сражении при Бородино Дохтуров командовал 6-м пехотным корпусом, который стоял в резерве в центре русской армии между батареей Раевского и деревней Горки. Но после того, как смертельно раненый князь Багратион выбыл из строя, Кутузов поручил ему командовать 2-й армией, которая оборонялась на левом фланге. Главнокомандующий знал и ценил по достоинству того, кого посылал на это опасное и ответственное место. Надеясь вполне на Дохтурова, он потребовал от него держаться на левом крыле до тех пор, пока не будет получено приказа об отступлении. «Держаться до последней крайности» - так было написано в записке главнокомандующего. И Дохтуров держался.

Прибыв на левое крыло в 11-м часу утра, он застал его в самом печальном положении. Вот его собственные слова: "...генералы не знали, от кого получать приказания, а нападения неприятелей становились все упорнее. Принц Александр Виртембергский, которого Кутузов, после раны князя Багратиона, послал на этот фланг, не мог мне ничего объяснить. Начальник штаба 2-й армии, граф Сен-При, контуженный, уезжая с поля сражения, был так слаб, что тоже не в состоянии был сообщить требуемых мною сведений. К счастью, я встретил генерала Коновницына, который удовлетворил меня во всем. В то время наши войска отступали. Я устроил их...". Везде, где только была опасность, где надо было поддержать бодрость усталых полков, ободрить примером, распорядиться — появлялся Дохтуров. Неприятелю, благодаря Дохтурову не удалось одержать больших успехов на левом крыле русской позиции. А вот, что вспоминал участник этого сражения Глинка: «В пожар и смятение левого крыла въехал человек на усталой лошади, в поношенном генеральском мундире, со звездами на груди, росту небольшого, но сложенный плотно, с чисто русскою физиономиею. Он не показывал порывов храбрости блестящей, посреди смертей и ужасов, окруженный семьею своих адъютантов, разъезжал спокойно, как добрый помещик между работающими поселянами; с заботливостью дельного человека он искал толку в кровавой сумятице местного боя. Это был Д.С. Дохтуров». В ходе сражения под ним убило лошадь, ранило другую, а он спокойно следовал по позициям, отдавая указания, руководя огнем, ободряя солдат. Вечером, когда сражение стихло, Кутузов встретил храброго генерала словами: «Позволь мне обнять тебя, герой!».

И, наконец, о четвёртой особенности, о военном таланте Д.С.Дохтурова следует высказаться отдельно. Он заключался, прежде всего, в умении предвидеть и разгадать замыслы неприятеля и, не страшась ответственности, мыслить на ступень выше занимаемой должности и принимать, исходя из этого, самостоятельно обоснованные решения. В то время в российской армии было много хороших командиров и командующих, но не каждому подобное было дадено. Наиболее ярко этот военный талант полководца проявился в Отечественной войне 1812 года.

Совершив Тарутинский маневр, Кутузов выдвинул корпус Дохтурова в сторону Москвы. Вскоре главнокомандующий получил от генерал-майора Дорохова сообщение о попытках дивизий Орнаро и Брусье обойти русский фланг в районе Фоминского. Кутузов предписал Дохтурову, в распоряжении которого находились, кроме 6-го корпуса, кавалерийский корпус Меллер-Закомельского, шесть казачьих полков, один егерский и артиллерия, выдвинуться в район села Фоминского. С рассветом 10 октября Дохтуров начал движение навстречу французам.

Прибыв в Аристово (на пути к Фоминскому), Дохтуров получил от Дорохова данные, основываясь на которых отправил Кутузову сообщение: «Сию минуту был у меня генерал-майор Дорохов…все силы, которые видел генерал-майор Дорохов в означенных местах, уверяет он, не превосходят восьми или девяти тысяч. Замечено также им, что около Фоминского и за рекою Нарою при оном селении есть бивуаки и видны огни и артиллерия, но по причине лесистых весьма мест сил неприятеля определить невозможно». Вслед за Дороховым в штаб Дохтурова прибыл командир партизанского отряда А. Н. Сеславин с пленными французами, которых он уже успел допросить. Получив новые данные, Дохтуров немедля составил донесение главнокомандующему и отправил его с дежурным штаб-офицером Д. Н. Болговским.

В новом донесении Дохтуров сообщил: «Сейчас капитан Сеславин доставил сведение, подученное им от пленных, единообразно показывающих, что в селении Бекасове в шести верстах от Фоминского расположились на ночлег корпус 1-й маршала Нея, две дивизии гвардии и сам Наполеон. Войска сии пятый уже день выступили из Москвы и что прочие войска идут по сей же дороге… Генерал-майор Дорохов извещает, что он получил донесение, что неприятель ворвался в Боровск».

Таким образом, находясь в Аристове, Дохтуров понял, что Наполеон хитрит с дивизиями Орнаро и Брусье, а на самом деле следует на Малоярославец. Верно оценив стратегическое положение, не колеблясь ни минуты, он поспешно двинулся наперерез французам. К Малоярославцу Дохтуров прибыл на рассвете 12-го октября.

Это искусное движение и происшедший затем упорный бой, веденный полководцем до прибытия главных сил, вынудили Наполеона отступать по старой Смоленской дороге. В общей сложности, Дохтуров держал оборону в течение 36 часов, по некоторым источникам Малоярославец от 8 до 12 раз переходил из рук в руки. И, несмотря на то, что большая часть почти сгоревшего дотла города осталась за французами, результат сражения их очень огорчил. Именно этот результат (до 20000! безвозвратных потерь) заставил Наполеона повернуть на разорённый им же путь, по которому он пришел в Москву. Как бы не заманчивы были хлеба в не разграбленных южных местах, расклад сил был уже явно не в пользу узурпатора, сохранение армии при последующем её отступлении было важнее. Замечательны слова генерала-героя, сказанные им войскам перед этим боем: "Наполеон хочет пробиться, но он не успеет или пройдет по моему трупу". За бой при Малоярославце Д. был награжден орденом св. Георгия 2 ст. большого креста.

У «железного генерала» потом много было подвигов по изгнанию захватчиков, в Заграничном походе по разгрому Наполеона и они могли быть ещё преумножены и после тех героических дней на благо отчизны, но 1 января 1816 года из-за резко ухудшившегося здоровья Дмитрий Сергеевич с почетом вышел в отставку. Но недолго пришлось ему довольствоваться заслуженным отдыхом. 14 (26 по новому стилю) ноября этого же года в Москве Дмитрий Сергеевич Дохтуров скоропостижно скончался.

О личной жизни Дмитрия Дохтурова: Жена - княжна Мария Петровна Оболенская (1771-1852), дочь князя Петра Алексеевича Оболенского (1742-1822) и княжны Екатерины Андреевны Вяземской (1741-1811). Была родной сестрой князей Василия и Александра Оболенских. В браке родились дети:
- Александра (1799-1806);
- Екатерина (1803-30.12.1885), фрейлина двора, похоронена лютеранском кладбище в Мерано;
 - Варвара, умерла девицей;
- Петр (1806-1843), отставной штабс-ротмистр, был женат на Агафье Александровне Столыпиной (1809-1874); их сын Дмитрий Петрович Дохтуров - генерал-лейтенант, участник войн с горцами и турками;
- Сергей (1809-1851), мемуарист, владелец подмосковной усадьбы Поливаново. Был женат на падчерице графа А. И. Гудовича, графине Эрнестине Мантейфель.
После смерти Дохтурова его вдова переехала в село Крутое, где прожила 35 лет. Здесь же жили их сыновья Петр и Сергей.

Награды Дмитрия Дохтурова:
- золотая шпага «За храбрость» (09.08.1789);
- орден Святого Георгия 3-го кл. (12.01.1806); - орден Святого Владимира 2-й ст. (28.02.1806);
- золотая шпага с алмазами «За храбрость» (07.04.1807);
- орден Святой Анны 1-й ст. (09.04.1807); - орден Красного орла (Пруссия, 1807);
- орден Святого Александра Невского (21.12.1807);
- алмазные знаки к ордену Святого Александра Невского (1812);
- орден Святого Георгия 2-го кл. (13.01.1813);
- орден Святого Владимира 1-й ст. (1814);
- серебряная медаль «В память Отечественной войны 1812 года».

PS. В 1973 г. в Москве, на площади перед музеем-панорамой, открыт памятник героям 1812 года работы скульптора Н. Томского. Памятник представляет собою монументальную группу из 26 фигур, над которыми возвышается конная статую Кутузова. Среди 26 фигур, славных сынов России,— Дмитрий Сергеевич Дохтуров.

Память о Дохтурове увековечена также мемориальной плитой на Бородинском мосту в Москве, названием переулка рядом с Кутузовским проспектом. Осталась память и в других городах России, но об этом автор представит очерк позже.

В статье использованы материалы Википедии и фото из Интернета