Истории Евсея. Часть 3. Глава 9

В один из дней бесконечности, в послеобеденное время, Евсей-младший шумно, обращая на себя внимание, пробежал мимо дома Фирса на рыбалку. И вскоре, незамеченный Фирсом, вернулся с тыльной стороны его дома и поставил на порог кувшин с добрым красным вином. Почему с добрым? Дед освятил напиток перед тем, как Евсей предпринял манёвр к дому соседа. Эта идея – шумно убежать на рыбалку, обратив на себя внимание Фирса, и незаметно оставить кувшин на пороге – принадлежала целиком Евсею. Цель понятна: чтобы Фирс наверняка пришёл к Ани в выбранный день. Мы с Братством поддержали творческую активность сына и вплели его начинание в общую сюжетную линию, не отличающуюся особыми изысками и строгими рамками, чтобы была возможность для импровизации.
Ани чуть волновалась, попросила не поручать ей никакой роли. Мы, зная Ани, её мир, и не планировали этого делать.

– Будь собой, любимая, – улыбнулся я. – Я же буду рядом для поддержки, это главное в моей роли. С любым затруднением сразу обращайся ко мне. Фирса постараемся не обижать.

Для Ани быть собой – значит, быть искренней, правдивой, женственной, внимательной, умеющей слушать, аккуратной в быту и в общении, лёгкой в шутках, не унижающих собеседника, независимо от его возраста и статуса – будь то ребёнок или старец, не говоря уже о любимом муже.

Фирс появился ближе к вечеру, спустя пару часов. В руках его был кувшин, но уже со светлым вином.
Сын, заметив Фирса из наблюдательного пункта, отправился к ручью с двумя вёдрами, чтобы принести воды к дому Фирса и оставить там до определённого времени.
Ани встретила соседа без улыбки, пригласила в дом и предложила сесть за стол. Фирс торопливо бухнулся на скамью и поставил кувшин с вином на стол.

– Мир тебе, Ани, и дому твоему, – ещё внятно и быстро проговорил он.
– Мир тебе, сосед, – начала Ани, немного волнуясь. – Обращаюсь к тебе как к достойному, уважающему себя мужчине: прошу тебя не приходить в этот дом без приглашения кого-то из моей семьи. Если нужна будет помощь, то либо я сама обращусь к тебе за этим, либо попрошу сына передать тебе мою просьбу. Либо мой муж через сына попросит тебя о чём-то. А сегодня тебе лучше уйти сейчас, не задерживаясь – так подсказывает моё сердце. Говорю это в присутствии моего мужа и небесных свидетелей.

– Ани! Про мужа я уже слышал – его как не было, так и нет. Небесных свидетелей тоже не вижу. Не надо пугать меня покойниками, а себя – мной. Я достойный хозяйственный мужик, руки у меня откуда надо растут, способны защитить тебя от любой нечисти. И пусть твой отец не приходит ко мне со своими дружками-сектантами. Сообщу наместнику об угрозе моей жизни – сама знаешь, чем может закончиться… Не хочу этого делать, Ани. Хочу защитить тебя, быть тебе опорой. Ты женщина красивая, хозяйственная, умная… слишком умная, но сильно мною любимая. И я не верю этим бабьим сплетням, что к тебе покойник приходит и будто ты с диаволом шашни водишь. Завидуют они твоей красоте и стати… Сватаюсь к тебе напрямую, без Диониса, ты вдовая. В общем, будь моей женой, я мужик достойный!
В эти мгновения скрипнула и открылась дверь. Это был Арджуна, двери он открывал легко – огромный опыт в Братстве. Фирс оглянулся на пустой проём, потом удивлённо посмотрел на Ани.

– Тебе лучше уйти, Фирс, – ответила Ани.
Фирс выдержал паузу, достал из-за пазухи две чаши. Протёр их рукавом рубахи, поставил утвердительно на стол и налил в них белого вина – сначала в дальнюю чашу для Ани, потом в ближнюю – для себя.
Ани отрицательно покачала головой. Фирс залпом осушил свою чашу и громко опустил её на стол.

Тут же самовозгорелась свеча – Арджуна обещал научить меня этому приёму, для которого требовалась концентрация внимания на точном образе.
– Как это? – насторожился Фирс.
Ани пожала плечами.
– Я же говорила, сосед, лучше тебе уйти.
Фирс налил себе ещё. Выпил.
Я умножил огонь, в доме загорелись другие свечи.
Уже подвыпивший Фирс затряс головой:

– Кто в доме?
– Мой муж и его друзья! – отчётливо проговорила Ани и посмотрела на меня. Я кивнул и улыбнулся. Ани улыбнулась в ответ, мол, мне уже спокойней.
Дазда начал читать очищающие мантры. Быстро зазвенело пространство дома. Дазда сразу полюбил Ани, перенёс на неё отцовскую любовь, сказал мне, что Ясна и Ани действительно очень похожи. Это, конечно, усилило действие его магии. Фирс обхватил голову обеими руками: принудительное очищение вызывало некомфортные ощущения и некоторое отрезвление. По-видимому, ему этого не хотелось, поэтому он выпил чашу с вином, предназначавшимся для Ани.

Ани с сожалением посмотрела на Фирса, потом на меня, развела руками.
– Может, не надо так сильно. У него же голова раскалывается, – сказала она, нахмурившись от переживаний за соседа.
– Не переживай, милая, постараемся не переусердствовать. Сосед у нас молодец, упорный!

– С кем ты разговариваешь? – выговорил Фирс, продолжая держаться за голову.
– С мужем, – ответила Ани.
– Что ты ему сказала? – промычал Фирс.
– Что у тебя сильно болит голова.
– Она раскалывается и кружится!
– Я же попросила тебя уйти, а ты продолжаешь пить…
– Не верю, что здесь кто-то есть. Никого не вижу и никого не слышу, кроме тебя… только твои сказки!
– Фирс, могу попросить мужа, и у тебя перестанет раскалываться голова.
– Ну так сделай что-нибудь!
– Уже попросила, подожди немного.

Мы переглянулись с Даздой. Он улыбнулся Аниной импровизации, прервал круг мантр.
Колебания улеглись, дом перестал звенеть. У Фирса отлегло. Я подумал: «Какая же у меня жена замечательная, непредвзято относится к мужчинам. Мы тут Фирса выкуриваем по её просьбе, а она за него заступается». Ани улыбнулась мне, поняв, конечно, мою мысль – ведь столько лет учились чувствовать друг друга на расстоянии.
Фирс потряс головой. Похоже, она перестала раскалываться. Он налил себе ещё. «Безрассудная отвага», – подумал я.

Через окно вошёл хозяин ручья Крукис. Подошёл к Фирсу, только что осушившему чашу, наклонился к его уху. Вид у Крукиса был серьёзный. Это была слуховая галлюцинация – где-то шумно текла вода. Фирс беспокойно посмотрел по сторонам:
– Откуда льётся?
– Скажи ему, любимая, вода льётся в его доме. Пока только на его постель. Это правда, наш сын всё сделал вовремя.

Евсей в эти мгновения, хорошо чувствуя ситуацию и зная, что его друг Крукис уже в доме, выливал два ведра воды на лежак Фирса.
Ани тут же озвучила Фирсу услышанное от меня. Фирс встрепенулся:
– Откуда ты знаешь?
– Муж попросил передать, – ответила Ани.

Арджуна, сидящий в углу дома в позе лотоса, начал читать мантру уплотнения силы. Эту мантру можно назвать и мантрой уплотнения тонкого тела. То есть Арджуна наполнял себя духом жизни, используя отточенную временем практику. Что не превращало, конечно, его тело в трёхмерное, но уплотнение жизненной силой было таково, что тонкое тело могло быть видимым для обычного спектра зрительного восприятия, особенно если это восприятие находится в изрядно выпившем плотном теле.
Это и произошло с Фирсом, параллельно переживающем о льющейся в его доме воде.

– Кто это? – более-менее внятно спросил Фирс, указывая пальцем в тот угол, где сидел Арджуна. – Что это за пятно?
– Это Арджуна, друг мужа, – как можно бережнее пояснила Ани.
– Кто-кто? – переспросил Фирс. Имя действительно звучало необычно для восприятия эллина.
– Арджуна, – Ани постаралась произнести разборчиво и пояснила. – Один из небесных свидетелей.
– А что он тут делает? – попытался понять происходящее Фирс.
Ани коротко задумалась, прислушиваясь к пространству и глядя в сторону Арджуны.

– Он говорит, что собрался танцевать. Мог бы ещё и спеть, но ты, сосед, не сможешь его услышать. Для этого надо очень много выпить, – передала Ани.
Арджуна был великолепным дервишем. Он начал вращаться, раскрыв руки, как крылья, идеально выдерживая ось вращения. При этом он помогал себе звуковым ритмом, слегка ускоряя темп вращения.

Фирс сначала попытался вращать головой следом за Арджуной, но долго не смог это делать, потерял равновесие и упал. Потом задом забрался на лавку, а помотав головой, сказал заплетающимся языком:
– Много выпил, лучше мне домой… В другой раз приду.
– Нет, сосед. Муж говорит, чтобы ты больше не приходил. Иначе этот танец и поток воды не прекратятся.
– Да, – кивнул Фирс головой, в которой журчала вода – Крукис продолжал находиться возле его уха. – Будет нужна помощь, сама позовёшь, – добавил Фирс. – Сделай что-нибудь, чтоб вода не лилась…

Яркую завершающую точку безошибочно по времени поставил Акталь. Вошла большая чёрная собака неопределённой породы. Это был дворовый пёс Фирса, только смотрел он в этот раз на Фирса глазами Акталя.
Эллины называли иногда своих псов именем Кир, по причине исторически сложившегося соперничества между Элладой и Персией, а позже – между Римом и Парфией.
Пёс подошёл к сидящему Фирсу и рыкнул ему в ухо.

– Это ты, Кир… – медленно, с надеждой, раскачиваясь из стороны в сторону произнёс Фирс. – Мо-ло-дец, что пришёл… Тут мужики… Танцуют, воду льют… Выручай, Кир!
Кир встал на задние лапы и чувствительно опустил передние на плечи хозяина. Фирс вздрогнул от неожиданности. Кир заглянул ему в глаза.

– Забудь сюда дорогу, – прорычал разборчиво пёс на неплохом греческом. – И бросай пить, мужик, а то худо будет!

Этого Фирс никак не ожидал – широко открытые глаза в чрезвычайном удивлении. От такой чудесной неожиданности он опрокинулся со скамьи, встал на четвереньки и зачетверил к выходу.

– Евсей, любимый… Уж не слишком ли это? – забеспокоилась о Фирсе Ани.
– Грань почти выдержали, свобода выбора не нарушена, – успокаивал я Ани. – В конце, конечно, было настоящее чудо. Тогда, в караване, Тигр не разговаривал… Ай да Акталь! Милая, но забота проявлена – пёс твёрдо попросил хозяина больше не пить.

Фирс обернулся, услышав обращение ко мне Ани, посмотрел на неё, потом на то место, где находился я – возможно даже что-то и увидел – потом снова на Ани, и коротко подвёл итог:
– Ведьма!
По сути, он был прав, конечно. Происходящее вряд ли можно было объяснить как-то по-другому. А пёс по имени Кир, с глазами Акталя, продолжал подталкивать к двери четвероногого Фирса в то место, на котором тот совсем недавно сидел. И в общем-то внятно, с собачьим акцентом, произнёс:

– Домой, хозяин!
Сын вернулся домой счастливым, он видел, как выползал из дома Фирс, подгоняемый Киром…

Постель соседа была насыщенно мокрая, два ведра воды на холостяцкое ложе – это немало. Фирс лёг совсем ненадолго, перевалился на пол, там быстро захрапел.
Стефан за ужином, быстро приготовленном Ани, обрисовал с присущим ему лёгким, добрым юмором цельную картину случившегося представления. Сын, в завершение рассказа Стефана, по-хозяйски решил пойти за вином, Ани подумала его остановить, ведь в доме есть отец, и принести кувшин самой. Я улыбнулся ей:

– Пусть сын примет гостей как хозяин, он достойно проявил себя в мужском событии, защитил маму и семью от посягательств, точно исполнив взятую на себя ответственность, не допустив со своей стороны оскорблений поверженного соперника, да ещё и пояснил мне свои действия: «Отец, я вошёл в его дом без приглашения, потому что он не раз приходил так в наш дом и сватался к моей маме, твоей жене». Что ж, он действовал по древнему закону, как его искренне понимал.

Фирс, понятное дело, заходить к Ани с тех пор перестал, да и Ани не пугала его просьбами о помощи по хозяйству. Соседа перестали видеть пьяным, а через год он посватался к дочери священника-иудея, начав перед тем посещать местную синагогу. Хотя в те времена в Римской империи исповедовать иудейскую веру было так же рискованно, как и христианскую, которую принимали тогда за иудейскую секту. Но раннее христианство не являлось таковым, в отличие от позднего, которое существует на смеси принципов Торы и Нового Завета.

Определённое участие в создании Фирсом семьи принял чуткий Стефан, которому всегда было характерно проявление действенной заботы. Ещё накануне представления в честь Фирса Стефан не поленился заглянуть в маршруты его обычного дня и обратил внимание, что дочь священника выделяет своим вниманием Фирса среди других мужчин прибрежного городка.

Когда Фирс пришёл в себя от приключения в нашем доме, Стефан, предварительно посоветовавшись с Братством, с Даздой, нашим астрологом-авестийцем, чуть вмешался в жизнь Фирса: шепнул ему во сне имя дочери священника. Взял на себя роль ангела-хранителя. Хотя почему «взял»? Он и был таковым по своим качествам, как и каждый в Братстве. Только у Стефана к тому же были русые вьющиеся волосы, и он не носил бороды. Всё же ангел с бородой – непривычная картина, хотя, вероятно, всякое бывает.

Сон с оставшимся в памяти именем девушки возымел своё действие. Фирс стал искать встречи взглядов и застенчивых улыбок, и после года таких переглядываний пришёл свататься, предварительно приняв веру иудейскую, а значит, и обрезание. В округе все понимали, для чего он это сделал. Понимали это и священник, и его дочь, поэтому сватовство прошло так, как и должно было пройти: Фирс обрёл жену.

Я, конечно, не следил в дальнейшем за перипетиями семейной жизни нашего соседа, но знал от Ани, что Фирс долгие годы жил этой семьёй: у них были дети, он посещал синагогу и не считался в городе пьющим мужем, жену не менял, развода не давал…
В тот вечер, посвящённый спасению Фирса от чрезмерного потребления вина и спасению Ани от посещений подвыпившего Фирса, за ужином, после перемежающегося нашими шутками рассказа Стефана о произошедшем, у нас образовался вокальный ансамбль.

Арджуне, уплотнённому мантрами и танцем дервишей, требовалось выплеснуть своё настроение. Он начал, как ему и присуще, петь сочиняемый им на ходу гимн жизни с простой мелодией и простыми словами. К нему сразу же присоединился Стефан, имевший точный слух и тонкую интуицию.

Он любил напевать проникновенные восточные мелодии, как любил делать Рабби – в дорогах с Учителем Стефан провёл последний год пребывания Иешуа на Земле. Следом к этому дуэту присоединились мы с Ани, потом Дед и Дазда, потом, прослушав несколько повторов мелодии, Эльдад, потом Акталь, никогда не вступающий в диссонанс с общим потоком, и Евсей-младший. У него был слух, унаследованный от родителей, поэтому получалось более-менее ладно встраиваться в мелодию – это был первый в его жизни ансамбль…

В нашем городке на берегу моря так и не зародились сказания о сватовстве Фирса к Ани. Фирс не решился рассказывать эту необычную былину, в которой он не оказался героем, победившим демонов.

А мой сын хорошо понял и запомнил, повторив своими словами понятое в разговоре со мной, что прежде чем делиться какой-либо информацией с мальчишками городка, надо ясно понимать, для чего ты это делаешь. И если хочешь посмеяться над тем, кого нет рядом – не делай этого, а если хочешь помочь – иди к тому, кому хочешь помочь.