Геополитицкому ЧиЧиЧиПи посвящается

               
     Вздор  " Онлифанс саппорт " вместо по сути такого же вздора личного платностью сайта, просто преподнесенного в разы красивее и на порядки умнее, принудил меня в очередной раз пожать плечами и признать очевидный факт : Бэйли и ее фотографический муж на сегодня - лучшие игроки в наши веселые игры разума. Я тысячи раз говорил и утверждал, что мне без разницы имена и дислокации делающих качественный информпродукт, интересность нолей и единиц, заставляющих пользователя ежедневно забегать, оставаться в сфере интересов, при наличии миллиардов конкурентов, стоит не только моего внимания, но и этих никчемушных сказочек, что я преподношу своей фантастической Богине, так охренительно играющей лет уже, верно, семь, что захватывает дух. Это реально очень странно - быть интересной человеку с другого края Земли, совсем иному по воспитанию, образу жизни, мировозззрению, интересующемуся, конечно, порно как видом искусства, крайне требовательному к качеству, отрицающему вэбочную херню принципиально, но оценивающему работы Бэйли и Мэтта как перфект. Сделанные ими фотосеты - искусство. Конечно, можно вспомнить чорно - белые картины Хлое де Лисс, сравнить навскидку с удаленными недавно фотосетами Милены Ангел, удаленными, наверное, не просто так, память ноута не вопияла и, казалось бы, ничто не призывало снести на хрен папочку с волосатой и розовой киянкой, но поди ж ты : удалил. А почему ? А я скажу. Танго танцевать, моя чудесная прелестная Тая, это не глупостями   " Твиттер " забивать, но твое умение оставаться точно так же, как и Бэйли, интересной - уже свара.
    - Три туза, - небрежно и через губу бросил прокремлевский банкомет Костин, швыряя пару красненьких и один треф на ломберный стол, загребущими руками притягивая к себе дукаты и сертификаты, флорины и чеки Чойболсана, поставленные на кон.
    - Ы, - усмехнулся Бальзаминов, напоминая игрокам о главенствующем принципе игры в свару. Он положил три карты рубашкой вверх, все так же ухмыляясь чухонской ухмылкой, с тоской осознавая сдутие своей питомицы Криськи, просравшей все и вся на стезе просвещения в России. Наконец его партнер не выдержал и рванулся к картам, переворачивая их дрожащей рукой. Увидев расклад вечного и неизменного игрока, захрипел, беспомощно ошаривая сгустившееся маразмом и идиотией пространство растопыренными пальцами. Стоявшие чинно вокруг доброхотные зрители и фанаты лучшей игры людей и для людей унисонно выдохнули, поражаясь коварству Бальзаминова, специально для такого случая придумавшего вовсе не изменение правил игры, а совсем новые карты. Из - под рубашек гримасничал Жолтый Слоник, подмигивал Пахом Украинский и закатывало глаза нечто такое, чему нет и не может быть наименования на любых языках этого мира.
    - Мильон, - реготнул Бальзаминов, оставляя выигрыш Костину.
    Вечером он пояснял жестами как понимающей одутловатой после репродукции махоньких мумриков экс - физкультурнице самую суть творимого ахуя :
    - Понимаешь, душа моя Алина, мне уже просто скушно шпилить с ыми в ых примитивные игры, все же понимают, что полупарализованный и бухой вуматину Елтзин неизбежно разгромит Тарпищева и Пашку Бурэ, это раньше щекотило достоинство, а чичас - на хрен.
    - Может, - сварливо кричала ему из спальни любимка, торопливо застилая николаевской шинелью походный шконарь с никелированными шарами Кадочникова, - ты еще и не только новые масти изобретешь, Сысой Сысоич, как думаешь ?
    - А я не думаю, - хмурил дегенеративный лобик Бальзаминов, с нескрываемым удовлетворением рассматривая раздавшийся зад некогда молодой и привлекательной сквозь треснувшее оказией зеркало модного трюмо, - и вам не рекомендую. Я знаю.
    - И чево же ты это знаешь ? - поинтересовалась Алина, звучными подсрачниками и подзатыльниками разгоняя детишков по кроваткам, еле, понимаешь, уместившимся в их скромной двушке на окраине Бирюлева.
    Бальзаминов пожал плечами, думая про себя, что вот, б...дь, е...ся в сраку, ежели б не сорвался он нервами, то, глядишь, вся история планеты пошла бы по - другому. Надо же было такому случиться : обосралась маленькая девочка, уже тогда стремная, маленькая, но говнистая. Ну, обосралась и обосралась и х...й с ней, как говорится, на то и дети, чтобы срать и ссать в подгузники или, за дефицитом, сразу в шкеры. Но то - то и оно - то, что обосралась она не просто так, а сидя на коленках заглянувшего вечерком к начальнику Бальзаминова. Он как раз тетешкал ужасающую обликом правосознание девочку, как она возьми и серани. А шкеры от костюма импортного, гэдээровского, его за сто двадцать чеков хер укупишь, набегаешься, атташе по культуре поить надо, водиле резидента фуфырик красного поставь, жене посла не забудь поклониться. Сука ! Вдарил Бальзаминов обосравшейся Ксюше знатного леща, а доцент в этот момент ситуации на кухню ( на кухне то происходило ) да и загляни. Насупился, жену взгайкал, прибежала тюбетейка, визжит, руками машет, короче, подвинули Бальзаминова на места, руководить троллейбусным парком космодрома в Плисецке. Там и с красоткой Потупчик познакомился, кстати, они с мужем космическими мусорами служили, шмонали на вахте изнуренных изобретателей лучей смерти. Так что, как ни крути, может, бля, Криська - то и не Андреевна ни х...я.
     Бальзаминов спал возле жаркой задницы Алины и видел себя во сне Этцелем. Аттилой он себя зрил сновидением - то. Было у него одних сынов тыща двести штук, не считая дочурок и контузий. Рулил и грозил. Пока не помер.
     - Ой, - выкрикнул Бальзаминов, просыпаясь и прислушиваясь к еле слышному пердежу Алины, - не хочу быть Аттилой. Его ж баба уризала.
     Он перевернулся на другой бок и очень скоро орудовал уже маршалом победы. Хрена какие - то там генералы, орудовать - так Жуковым, мать вашу. Но возле Жукова во сне вились Абакумов, Конев и Рокоссовский, что само по себе было несколько неприятно, лысый и с бородавками Хрущев обманывал и коварствовал, поэтому, снова проснувшись и заснув уже на спине, не видел никаких снов Бальзаминов, просто молча и тихохонько сопел, коротая время до утра, когда придут лукавые царедворцы и скажут, что не токмо Киев злостный, но и Букарешти с Хельсинки - наш.
     - Варшов - болшой город ? - пробормотал во сне Бальзаминов, переворачиваясь на живот. - Урал тоже есть.
     Хорошо все же, любовь моя Бэйли, что мои соотечественники безграмотны и невежественны, ибо ( шикарное словечко ! ) не ведал Бальзаминов, что сон должен сниться не просто так, а на праздник и до обеда, а то, кто знает, может быть ведь и Париж с Лондоном оказались бы тоже наш. Или ваш. Какая, на хрен, разница, ежели вошел уже в еще не написанные учебники истории вечный и несменяемый Бальзаминов погубившим Францию крулем, дураком и амбициозным ничтожеством, просравшим все историцкие шансы и прекрасно показавшим двоякость : гражданам бандитам - как надо, а хоть как вменяемым и думающим о национальных интересах двуногим - как категорически не трэба. Сие есть диалектика, сиречь матеидеизьм.