Забытая окраина

- Алло!
-Тащи хлеба полкило!
-Захар? Снова ты?
- Кто ж ещё? Что хотела, Дусь?
- Кроме тебя,  что ли нет никого в сельсовете?  Где их постоянно носит?
- Может, я тебе смогу помочь? Поделись.
- Участок земли на своё имя хочу выпросить. Сын фермером захотел стать. Отругала, что он из города в Богом забытый край снова вернуться надумал. Не смогла переубедить.
- Пусть попробует. В других районах, говорят, это дело хорошо налажено. Завтра наш глава будет на месте. Я ему передам. Сам к тебе заглянет.  Расспросишь обо всём.
- Ладно! Живи!
   Глава местного самоуправления, по-простому, председатель сельсовета Барсуков уехал в районную администрацию, у секретаря болен ребёнок, у бухгалтера отелилась корова. У каждого своя причина не быть на месте. Люди приходят, ни с чем уходят. Вот и сидит ночной сторож Захар в сельсовете даже днём. Придёт с утра, усядется возле дежурного телефона, как тот часовой на посту, сканворды решает, электросамовар включает, пьёт чай чашку за чашкой, думает-размышляет, на звонки отвечает и не заметит, как в пакете последнее печенье съест.
  Один сельсовет на шесть деревень. Тоже мне госучреждение: деревянный дом с крылечком, где одна доска уже провалилась. «Гнездо» местной власти давно планируют закрыть. Только в которую сторону отдать на расширение другому – не понять.
  Захар не хочет остаться без работы. Всё-таки, к пенсии прибавка, да и от Олёны своей, от её ворчаний в стороне. А как же! Занят человек. Важная птица. Четырёх детей с женой вырастили. Ни один в деревне жить не остался. Звонят. Хоть на этом спасибо.
  Очередной председатель сменился, а Захар Филиппович всё тут. Перед тем, как уволиться, последний налил в ведро воды, взял швабру и вымыл полы в своём кабинете. Сказал: «Не позволю мои следы смывать. Я ещё вернусь!» Не помогло. Не смог вернуться.
  Нынешний не местный, людей не знает, с Филиппычем советуется. Никому и в голову не могло прийти, что с самым почитаемым домом ещё с советских времён такое может произойти. Почти всех функций у сельского Совета лишили. Браки не регистрируются, свидетельства о рождении или о смерти не выписывают, регистрировать по месту жительства не могут, справки не выдают. Со всеми насущными вопросами деревенскому люду в райцентр надо мотаться. Ближний свет! Только деньги на дорогу тратить. 
  Бухгалтера оставили. Что пишет? Что считает? Налоги, небось. На её столе всегда куча разных папок. Нелюдимая. Сама с собой обедает, как мышь. На Захара внимания не обращает. А вот за дверью, где висит табличка с буквами ВУС (военно-учётный стол)хозяйка Елизавета Гурьевна. Нужный человек: и убирает, окна моет, и цветы поливает, и в оградке порядок наводит. Несколько лет пенсионеркой считается, но не уходит. У Лизаветы родных нет. Скотину не держит.
- Мужа тебе надо подыскать, - советует Захар.
- Хватит с одним придурком нажилась. Сгинул где-то. Рассказать, как я с ним рассталась?
- Поведай,- старик пристроился возле её стола. – Как можно было такую хорошую женщину потерять?
-  Однажды топила баню во дворе. Заявился Вася. Он был пьян. Помогал соседям сено на сеновал скидывать. Те и угостили. Наш петух терпеть не мог запаха водки. Раскричался, закудахтал и на голову мужа моего взлетел. Давай клевать, крыльями хлопать. Василий,взвыл от боли, не долго думая, схватил петуха за ноги, шагнул в открытую дверь бани, сунул птицу в кипящую воду в котле. Затем, размахнувшись, отбросил Арика вон от себя. Охнуть не успела. Испугалась сильно. Пришлось взять топор и зарубить петуха. Хоть мясо спасти. Сижу на бревне, ощипываю пух, слёзы так и катятся. Муж не угомонился. Подбежал, меня пнул и уронил на землю. Шипит: «Плач, собирай свои слёзы в таз – я в них ноги буду мыть!»
  Выгнала я Васю. Ни разу не пожалела.
  Слушай, Захар, дело у меня к тебе есть. На, прочти это письмо. Может, поможешь разобраться. Ты лучше меня местных знаешь, а я не коренная здесь.
  «Военный комиссариат Республики Марий Эл совместно с марийским поисковым отрядом «Демос» уточняет сведения об оставшихся родственниках умерших в плену во время Великой Отечественной войны солдатах вашего района. Если остались близкие  указанных в списке воинов, просим сообщить таковым о судьбе найденных в раскопках документов.
1. Павел Дмитриевич Тимофеев, уроженец деревни Большие Олыкъялы 1918 г.р. Был солдатом 301-ого артиллерийского полка. Попал в плен 23 июня 1941 года, умер 1 ноября того же года в лагере для военнопленных Шталаг-Х1-С (311). Место захоронения Оербка. П.Д. Тимофеев указал как самого близкого друга Петра Артемьевича Ефимова (именно он указан в карте военнопленного). (ЦАМО, Ф.:58, ОП.:977520, Д.:1605)». 
    
  Захар прочёл всё это вслух, изменился в лице. Елизавета Гурьевна спросила:
-  Тебе что-нибудь известно? Ты что? Знаешь, кто он? Не молчи!
-  Про Тимофеева слышу впервые, а вот Петр Ефимов – родной брат моего деда. Он у нас в семье всегда считался без вести пропавшим. Тётя Анна, его жена, до самой смерти его ждала, замуж не вышла…
   На другой день Захар Филиппович поехал в райвоенкомат. Решил до конца выяснить, как единственно оставшийся в живых родственник, все обстоятельства по запросу в данном письме. «Единственное, что можно добавить,- сказал начальник четвёртого отдела военкомата Фёдор Кожевников,- Шталаг – Х1-С (311) в 1941-1943 годах существовал возле Берген-Бельзена. Нынешний адрес Берген, Крайс Зелле, Земля Нижняя Саксония, ФРГ. Возможно, Павел с Петром вместе попали в плен и внутри полого патрона сложили записки с именами друг друга. В Книге памяти нашего района про них ничего нет. В следующее издание необходимо включить».
   Вернувшись домой, Захар рассказал обо всём, что узнал, жене Олёне. До Больших Олыкъял было всего пять километров. Решил сходить, разузнать. В деревне у них о своём земляке ничего не знали. Одна только Дарья Якимова, которой было восемьдесят семь лет, вспомнила про Павла.
«И дома Тимофеевых уже нет. Их было три брата: Максим, Алексей и Павел. Красавцы! Павел вместе с Зиноном (повторившего подвиг Александра Матросова и ставшего Героем Советского Союза) работали в тракторной бригаде в вашей деревне,- говорила старушка.- На постое у твоих родителей жили. Мать твоя, я её хорошо помню, кормила всю бригаду, готовила для них обед, носила еду ребятам в поле… Павел был такой высокий статный, голубоглазый парень. Женился в 1937 году на моей подруге, как сейчас вижу их свадьбу. А в 1938 году его взяли в армию. Вот с тех пор он и пропал. Жена его вернулась в родительский дом…»
   На обратном пути Захар свернул на кладбище. Посидел возле могилы жены дяди Петра. «Вот и пришла весточка, Анна Михайловна. Всё ждала, сына растила, на ноги поставила. И сын вон, рядом с тобой покоится… Если бы не собака, покусавшая твою руку, после которой получилась гангрена, ещё бы пожила… Прости уж, тётя Анна! В ФРГ на могилу твоего мужа я поехать не смогу, землицы не привезу. Сам старый, да и денег мне туда ехать Олёна не даст... Спасибо ребятам из отряда «Демос». Сколько лет они ездят, ищут, находят. Пишут о них, сколько перезахоронений организовали…»
                -----      -----    -----

  Елизавета Гурьевна ждала Захара с утра, как с печи пирога. В нетерпении, ей хотелось узнать, что тот узнал.
- Ну, как съездил? Помогли в военкомате?
- Ставь самовар. Разговор долгий, Лиза. В сельсовете других обитателей нет? Вот и поговорим. Олёна ватрушку с цветами состряпала.
-Неужели она возилась с пиццей? А у меня с собой уха из дорадо. Э-эйй, живём, не тужим, сельсовету служим!
           - Рыбу такую где откопала?- засмеялся старик.- Звучит как марийское «ораде» (дурак).
- Пусть звучит. От этого она хуже не становится. Подруга моя из Сахалина в отпуск приезжала. Говорит, хоть глазком, на родные места гляну. На рыболовном траулере работала по вербовке, осела, семья у неё там. Всю ночь по-доброму вспоминали юность свою. Фотографии рассматривали, где-то и всплакнули малость под рюмашечку…
  За разговором они не услышали, как открылась дверь и вошёл  участковый сотрудник полиции Роман Самарин. После службы в армии с удовольствием занял эту должность.
- Салют аборигенам!
  Пока угощали Романа чаем, насмешили названиями еды на столе. Тот в долгу не остался:
- Моя тоже с утра «выдала»: «Поешь, милый, я тебе пружину отварила!» Ушла. А я голову ломаю: чем она предлагала  завтракать? Присмотрелся – пустой пакет лежит. На нём написано «Пружина». Оказывается – рожки так называются!
 Все трое засмеялись.
- Чего заехал-то? Случилось что?
- Комиссия из отдела образования должна к многодетным Гавриловым подъехать. Учатся плохо, вместо того, чтобы в школу пойти, в оврагах играют, по чужим огородам бегают. Отец пьющий, мать уборщица в сельмаге Одна такая семья в округе. О! Время поджимает. Бывайте здоровы! Главе привет!

-  Ты за грибами не обернулся, Филиппыч?- перевела разговор Елизавета на новую тему.
- Гриб. Он одноногий. Сам не придёт. За ним надо ходить. Вчера прогулялся с утречка. Березняк вырос на месте бывшей колхозной автозаправки. Пять белых срезал, и тут Ольга Кирушкина повляется. «Отдай,- просит, мне эти пять штук. – Чо ты с ними будешь делать?»
- Чо, чо?!  Стоишь тут, чокаешь, грибы пугаешь!- насмехаюсь, а она всё равно шуток ни хрена не понимает же. – Под шестью берёзами обязательно двадцать шесть штук найду. Приду домой, сварю, полведра бензина из них перегоню. Тут земля вся пропитана топливом.
  Стоит. Рот раскрыла, глазами без ресниц хлопает. Умора, а не старуха! Как я по молодости за ней бегал? Хорошо ещё – замуж не позвал…
  Елизавета Гурьевна сегодня вдоволь насмеялась. В последний раз.
  Дня через три постановление о закрытии сельсовета пришло. С крыши спустили флаг, мебель куда-то вывезли. Цветы Елизавета Гурьевна пожалела, взяла себе. Олёна пару горшков с геранью забрала. Старый металлический сейф, сказали, на металлом сдадут. На двери повесили замок. С виду дом, как дом. Не подумаешь, что тут местная власть заседала… 

               ***     ***     ***
    Тихая окраина. Машины по улице деревни не ездят. Стадо не ходит. Нет скотины. Словно уснуло всё вокруг.
-  Кузнечик на ночь запел – дождя не будет,- вслух произносит Захар Филиппович, сидя на лавке у ворот своего дома.- Поговорить не с кем. Олёна к внукам уехала…