Куда уносит воображение. Глава 3

Глава 3

В этот момент она почувствовала какой-то толчок. Затем движение прекратилось. Всех троих выбросило из воронки на некую твёрдую поверхность. Она освещалась несколькими круглыми пятнами, выхватывающими лишь три фигурки, что нелепо восседали посредине длинного коридора. Вначале все трое решили, что находятся в здании, но, приглядевшись внимательнее, обнаружили, что со всех сторон их окружает абсолютная пустота. Нет потолка и стен. Только длинной лентой пролегает извилистый путь, освещённый таким же направленным светом, какой горел прямо у них над головами. Этот путь наглядно выявлял многомерность существующего здесь пространственного измерения, поскольку обладал весьма причудливой формой. Всматриваясь в неё, Джеймс заметил:
– Сложно даже представить объекты этого мира. Конечно, если они здесь есть.
Таня заметила:
– Пока мы видим только эту дорогу.
– Если она существует, – продолжил в свою очередь Саша, – значит, куда-то ведёт.
– Пойдём по ней, – предложил Джеймс. – Может быть, по ходу удастся что-нибудь увидеть и понять.

И они пошли. Оказалось, что путь очень нелёгкий, поскольку дорога петляла и извивалась по невидимым граням здешнего пространства, а граней этих было слишком много, поэтому она то поднималась резко вверх, то кривилась вбок, то спускалась вниз. И конца ей не было. Когда силы стали иссякать, путешественники остановились. Таня опустилась на колени. Вглядываясь вдаль, она, наконец, заметила, что дорога всё-таки заканчивается на далёком изломе пространства. Мужчины тоже обратили на это внимание.
Саша сказал:
– Мы почти у цели. Надо собраться с силами.

Вновь они отравились в путь воодушевлённые тем, что цель существует. Но чем дальше шли, тем длиннее выглядела лента дороги. Саша оглянулся. То, что он увидел, поразило его. Конец пути был всего в двух шагах от них, а дальше зияла пропасть. Резко развернувшись, он сделал шаг. И в этот миг вновь возникла бесконечная лента извилистой дороги. Все трое переглянулись в недоумении, после чего Таня сказала:
– Наше движение бессмысленно.
– Похоже, что так, – согласился Джеймс. – Чем дальше мы идём, тем короче пройденный путь. Наши законы движения не действуют в этом мире.

В этот момент внимание Тани привлёк какой-то сгусток на обочине. Изучив его, она огляделась по сторонам: окружающий их мир состоял из некоего вещества. Этим веществом заполнено примерно 70% всего пространства. Конечно, никто из них не мог видеть это вещество воочию. Но его наличие было неоспоримым фактом, так как их существование в этом мире объяснялось именно тем, что некая материя формирует вокруг них небольшой обособленный участок их родного трёхмерного пространства. Если бы этого не происходило, их тела должны были бы выглядеть совсем иначе.
– Понимаете, – сказал Джеймс, – неизвестная материя создаёт необходимые для нас условия существования. Это маленький участок нашего трёхмерного измерения, в который мы помещены, как в колбу.
– Кстати, это может объяснить трудности с передвижением, – согласилась Таня.
– Вы думаете, что мы прикованы к этому месту? – спросил Саша.
– Скорее всего, нет, – задумался Джеймс. – Просто здесь действуют иные способы. Когда мы идём, то шагаем лишь в переделах своей, так называемой, колбы. А вот для того, чтобы преодолевать расстояния другой для нас реальности, необходимо либо покинуть колбу, либо научиться двигаться вместе с ней.
– Первый вариант невозможен, – возразила Таня. – Это гибель.
– Разве не может произойти преобразование вещества в материальный мир этого измерения? – спросил Саша.
– Если бы это произошло, мы уже были бы его частью, – улыбнулся Джеймс.
Они растерянно огляделись вокруг. Безусловно, этот мир кардинально отличался от предыдущего. Видимо, устроен он был значительно сложнее и выглядел опустевшим.
– Меня интересует другое: обратите внимание на то, что здесь нет никаких явлений. В чём смысл мира, в котором ничего не происходит?
– А если это и не мир вовсе? – вдруг спросил Джеймс.
– А что же? – в один голос воскликнули Таня и Саша.

Джеймс смущённо поправил очки.
– Что мы имеем сейчас? – начал он рассуждать. – Если попытаться проследить всю цепочку, начиная с момента возникновения того загадочного света, ворвавшегося в нашу реальность и заканчивая попаданием сюда, то вырисовывается такая картина: вначале мы оказываемся в мире, где действуют какие-то противоречивые законы в хаотично двигающемся времени. Этот мир лишь нелепое подражание нашему. В нём нет ничего живого. Более того, сама реальность абсолютно неустойчива в пространстве. Достаточно воздействия какого-то неизвестного нам фактора, и она рушится.
– Такое впечатление, что просто произошёл сбой в реализации её параметров, – задумчиво заметила Таня.
– Именно. Что это может означать? Два факта: первый – реальность создана. Тогда сбой есть ошибка системы. И второй – реальность существует сама по себе. Крушение лишь окончание жизненного ресурса. Но что мы имеем дальше? А дальше возникает наша спасительница – вращающаяся воронка. Движение в ней очень сильно походило на то перемещение, которое мы совершали, когда выпали из нашего мира. Затем, покинув воронку, мы оказались здесь. Понимаете, меня?
Таня и Саша отрицательно покачали головами. Джеймс почесал затылок и продолжил:
– Вращающаяся воронка – это канал, который связывает имеющиеся во Вселенной реальности.
– Джеймс! – вдруг воскликнула Таня. – Точно! Воронка – это канал. Но почему ты считаешь, что это измерение не является одним из миров Вселенной? Согласно логике твоих же рассуждений, всё как раз наоборот.
– Если существующие реальности связаны между собой чёрными дырами, то каждая из них должна иметь разветвлённую сеть «каналов», по которым течёт та самая, имеющая доступ повсюду, энергия. Но для переброски из реальности в реальность чуждой информации, прежде необходимо преобразовать её, чтобы сделать возможным использование в новых условиях. Я думаю – это место и есть «лаборатория» по преобразованию данных.
– Значит, получается, что эта, как ты говоришь, «лаборатория» находится где-то между мирами Вселенной?! – воскликнул Саша. – Межмирье!
– Да, – подтвердил Джеймс. – Доказательством этому служим мы сами. Заключённые в обособленные участки трёхмерного измерения, мы являемся носителями первичной информации о собственном мире. Эта информация анализируется и подгоняется под систему законов нашего следующего пункта назначения.

Все трое замолчали, пытаясь осмыслить сказанное Джеймсом.
– Хорошо, – подытожила Таня. – Во всём этом есть смысл. По крайне мере многое можно объяснить, если принять твои предположения. Однако если взаимосвязь осуществляется согласно этой схеме, почему мы миновали этап преобразования перед попаданием из собственного мира в тот искусственный? Ведь помнишь, Саша: мы выпали из темноты прямо в сад.
– Кстати, да, – согласился он. – На пути в этот странный сад мы действительно двигались плавно. Может быть, даже вращаясь по кругу. Тогда тяжело было прислушиваться и вдумываться в происходящее. Слишком всё было неожиданно и необычно. Однако Джеймс прав: нечто общее с движением в воронке или в чёрной дыре (если эта она) всё-таки было.
– Но тогда почему в первый раз мы миновали этот, в сущности, самый главный этап перемещения между измерениями – этап преобразования нашей информации? – не унималась Таня.
Джеймс ответил:
– Объяснить это можно только тем, что время необходимое на то, чтобы приобрести свойства другой реальности во многом зависит от того, насколько объект чужд ей. Ты же сама назвала тот искусственный сад миром подражания. И это верно. Вспомните: та реальность тоже была трёхмерна, как и наша. Она во многом пыталась воспроизвести наши законы существования. Материальные объекты в ней хоть существенно отличались по сути, но имели схожие формы. Мне кажется: именно поэтому этап преобразования занимал слишком малый отрезок времени. Более того, он был настолько мал, что наше сознание совсем не зафиксировало его в памяти.
– Хорошо, – задумчиво произнесла Таня. – Если всё так и есть, мы вскоре в этом убедимся. Давайте рассуждать дальше. Насколько мы уже знаем, структура Вселенной формируется под воздействием тёмного вещества. Всеми же происходящими процессами в ней управляет тёмная энергия, являющаяся только универсальной, потому что ей доступен любой из существующих миров. Итак, материя формирует форму Вселенной, тёмная энергия – её содержание. Мы вернёмся домой только в том случае, если сумеем найти доступ к своей реальности для чего необходимо разобраться в общей «схеме». Я понимаю слово «схема» слишком невыразительно здесь, но подобрать другого я не могу.

Джеймс не ответил. В этот момент рассуждения приобрели для него второстепенное значение. Зажатый в небольшом участке трёхмерного пространства, он видел Кристи. Её образ сейчас существовал, скорее всего, лишь для него одного. Как будто демонстрировался фильм, сюжетом которого была жизнь Джеймса.

Кристи – красавица: стройная, гибкая, лёгкая в движениях. Большие голубые глаза, мягкая улыбка. Пшеничного цвета волосы лежали на хрупких плечах. Иногда она собирала их в хвост. Особенно когда они с Джеймсом катались на велосипедах. Она, как правило, ехала впереди. Ехала быстро, ловко лавируя на крутых поворотах узких улочек. Джеймс с трудом мог угнаться за женой. Она смеялась, когда, остановившись где-нибудь у небольшого магазинчика, успевала купить мороженное и встретить замешкавшегося мужа на крыльце. Джеймс в такие минуты выглядел очень забавно: волосы растрёпаны, его смешные круглые очки съезжали на кончик носа и одна дужка чуть-чуть поднималась вверх, на лбу выступали капельки пота. Каждый кто знал эту пару задавался вопросом: что у них может быть общего? Кристи только улыбалась, читая его в недоумённых взглядах людей. Ну, откуда им знать, что общим у них было звёздное небо над Ла-Маншем.

В ту ночь Джеймс сидел на берегу и что-то писал, подсвечивая лист бумаги фонариком, прикреплённым ко лбу. Тихие волны набегали одна за другой, а в воздухе ощущалось тепло летней ночи. Но дышалось легко, так как с пролива дул прохладный и ласковый ветерок.

Она появилась словно из ниоткуда. Вернее, он не сразу заметил, что у самой воды бежит женщина. Длинное платье запуталось в ногах, и она упала. Несколько секунд Джеймс наблюдал, как дрожат её плечи. Мокрый песок налипает на тонкие руки, на прелестные ножки. Волосы спутались, закрывая лицо. Стараясь откинуть их, женщина провела по щеке ладонью и сделала попытку встать. Получилось не сразу. Но когда всё же она оказалась на ногах, не мешкая вошла в воду. Джеймс увидел её покачивающуюся походку и быстро сорвался с места. Он подхватил женщину, когда набежавшая волна уже готова была унести свою добычу с собой, чтобы спрятать, как сокровище, на самом дне.
– Отпусти меня! – закричала она, извиваясь всем телом. Чтобы вырваться из его рук, женщина начала царапаться и кусаться. Однако Джеймс сумел удержать её, отнёс подальше от воды и усадил на песок. Несколько минут он молчал, растерянно наблюдая за тем, как горько женщина плачет: слёзы текли ручьём по лицу. Они смешались с тушью и помадой.
Когда она наконец стихла, Джеймс сказал:
– Ты красивая.
– Меня бросил любовник, выставку моих картин закрыли, и я скоро умру.
Она подняла заплаканное лицо к ночному небу. Яркие звёзды казались очень крупными. Словно тысячи фонариков, зажжённых в черноте космоса, они дарили свой слабый свет людям. Но ошарашенный Джеймс не смотрел на них.
– Кристины Бейкер, – тем временем говорила женщина, – больше нет под этим прекрасным небом. Ведь в том, что оно так красиво есть какая-то издёвка. Разве нет?
– Нет. Когда-нибудь гармония вернётся к вам.
Она взглянула на Джеймса недоверчиво, но тепло. Тихие волны набегали на берег, и Кристи слушала их плеск, как музыку. На душе стало спокойно.

В ту ночь они долго сидели берегу Ла-Манша, а спустя пару дней уже вместе ехали в лондонскую клинику. В такси Кристи всю дорогу прижималась к Джеймсу и держала его за руку. В её сумочке лежали медицинские карточки с отметками о страшном онкологическом заболевании. Обследования она проходила несколько раз и всегда ей отводили год-полтора жизни.

Джеймс был рядом. Кристи разместили в небольшой одноместной палате, куда она принесла мольберт, краски и кисти. Окно выходило на больничный дворик с его однообразной жизнью, но и она теперь служила вдохновением. Картины писать было тяжело, но в тех многочисленных набросках, что она сделала, Джеймс чувствовал страх. Пока он рассматривал её работы, Кристи говорила:
– Как хорошо, что мы встретились. Одна я бы это пройти не смогла. У меня ведь нет родителей. Вообще никого нет. Кроме тебя.

Два месяца спустя ей разрешили отправиться домой. Джеймс привёз её в свою квартиру, расположенную недалеко от Гринвичского парка. Лето было на исходе, поэтому нужно спешить насладиться его последними деньками. Он брал её под руку, и они тихонько бродили по дорожкам, любуясь изобилием трав и цветов вокруг. Медицинское волшебство, название которому ремиссия, преобразило Кристи: её глаза вновь сияли, а на губах часто мелькала мягкая спокойная улыбка. Она продолжала писать картины. Одна из них однажды поразила Джеймса. На ней была изображена комната, залитая солнечным светом. Посередине стоял стол, накрытый белой кружевной скатертью, а на нём – ваза с букетом ромашек и зеркальце, от которого во все стороны разбросаны блики.
 – Я счастлива, – как-то на прогулке сказала она, погладив его руку. – Возьмёшь меня в жёны?
– Возьму, – Джеймс поцеловал её.

Свадьбы не было. Он купил два кольца, которые они надели друг другу во время регистрации. Невеста держала в руках букет ромашек, а в открытое окно дул тёплый ласковый ветерок. И было много солнца в этот день. И много счастья.

В нём они прожили до самой осени. Она принесла с собой первую прохладу, первые затяжные дожди и жёлтые листья. Кристи стала чувствовать себя хуже: быстрее уставала, сияющий взгляд потух, руки стали дрожать. Писать он уже не могла. Лежала и смотрела, как за окном кружатся в вальсе умирающие листья.

Однажды она потеряла сознание. Врачи ввели её в искусственную кому, чтобы облегчить уход в мир иной. Джеймс сидел возле неё часами и держал за руку. Казалось, Кристи просто спит. Вот-вот проснётся и улыбнётся мягкой, так любимой им, улыбкой. Но она не просыпалась.
– Вернись, – шептал он, – не уходи.
Она как будто заблудилась где-то между тем и этим миром. Может быть там время идёт по-другому. Для Джеймса оно остановилось совсем. Наступающее Рождество обещало беду. Ему сочувствовали врачи, друзья, коллеги. Но они плохо знали Кристи. Она была способна удивить их всех. И она это сделала в Сочельник, когда внезапно пришла в сознание.
– Я немного побродила между мирами и попросила вернуть меня к тебе, – прошептала она, прикоснувшись к волосам спящего у её кровати мужа.

Прошло пять лет. Кристи регулярно проходит обследования, и они показывают, что она совершенно здорова. Лечение хоть и было непростым, но совершило чудо: десять процентов успешного течения оказались выше девяностопроцентной неудачи.
Испытание болезнью научило её радоваться каждому дню. К ней вернулись лёгкость и весёлый нрав. Прекрасные волосы пшеничного цвета снова лежали на плечах. Теперь они стали ещё более шелковистыми.
А ещё они с Джеймсом часто приезжают на тот берег Ла-Манша, где он спас её. Спас не только от роковой ошибки, но и от одиночества, боли и отчаяния. Они любуются прекрасным звёздным небом. Как он и предсказывал, Кристи вновь ощущает гармонию.

– Как вы думаете, мы здесь надолго? – прошептал Саша.
Джеймс вздрогнул. Он видел, как отключилось кино его жизни. Но Межмирье уже не казалось таким мрачным: Вселенная выбирает разные пути, чтобы приспособить свои создания к миру, в котором они живут.

Продолжение здесь: http://proza.ru/2023/04/12/1171