В пятницу в Ленкоме аванс

- В пятницу в Ленкоме аванс. Мы идём.
Это сообщили мне по телефону две мои новые товарки по гламурному бизнесу. Дамы приятные во всех отношениях торговавшие очковыми оправами привезёнными, скорее всего, самолично,  то ли из Турции, то ли с самого Китая. Являли они собой тот тип девушек конца второй формации советской власти, которые в попытках выжить стали слегка (и не очень) стесняясь носить пирожки собственной выпечки по электричкам. Несколько позже эти, когда-то страстные почитательницы перепечатанного на казённой машинке Булгакова, преобразились в т. н. челночниц.  Я к ним прилепился (или они меня прилепили) с подачи кого-то из моих тогдашних офтальмологических знакомых. Они ходили по всяким приличнолюдным местам (с достойной денежной публикой без охраны) с огромными кейсами оперативно разворачивавшимися в походные полевые прилавки. На этих прилавках размещались сотни оправ самой разной масти  и широкого спектра вульгарности – под стать времени. Мои декадентские поделки лежащие рядом в скомной коробочке на десяток ячеек (кстати, коробочку мне девочки и дали не помню то ли в подарок, то ли на время, но я её заиграл) привлекали публику скорее своей экзотической необычностью, чем роскошной практичностью. А рассмотрев (а многие и примерив) эти почти музейные экспонаты публика приступала к сеансу практического шоппинга у моих соседок.
Итак, мы прибыли к намеченому часу  в Ленком и беспрепятственно зашли в фойе, к тому времени уже являвшему собой гибрид цыганского табора и сорочинской ярмарки. Широкие массы московских челночных негоциантов не хуже нас знали расписание денежных выдач творческих (а возможно и всех прочих) учреждений. Чего тут только не было. Китайские пуховики и чай, болгарские меха, бельё и верхняя одежда (в основном дамские) неустановимых пород и происхождения, и завалы (развалы) всевозможной архидешовой бижутерии иногда выглядевшей вполне драгоценно в глазах обезумевшего потребителя только что вырвавшегося из соцрая. Очковые оправы занимали немалую нишу в этой пещере Али-бабы. Конкуренция была обильной и свободной. Никакого недоброжелательства к соседям и даже некоторое сотрудничество – если у кого-то наличествовала походная кабинка для примерки, то соседи могли пользоваться ею невозбранно. Времена ещё были вегетарианские – эпоха раннего челночества. В урочный час из недр святилища мельпомены начали появляться её служители и изредка жрецы. Надо сказать они отнюдь не игнорировали наличные сокровища и довольно подробно обходили почти всё. Покупали, сколько я помню немного. Из жрецов мне запомнился некто Збруев весьма скептически оценивший мои поделки. Див на которых я более всего и рассчитывал скорее всего не было, иначе я бы этого не забыл. Запомнил же я даже Збруева.
И вдруг, как бы шелест торгового ветерка пронёсся по всему фойэ.  Явилась Чурикова. Ну, никакого королевства, как простая осветительница она не спеша внимательно осматривала репертуар моих коллег. К сожалению без оргвыводов. И вот в порядке очерёдности она подходит и ко мне. С интересом разглядывает и даже пытается что-то примерить.
Надо сказать, что в то время у меня практически не было оправ для, даже не повседневного использования, но и вообще невызывающих форм. Коллекция делалась демонстрационная с целью показать возможности жанра и органично эти оправы могли выглядеть только на весьма экстравагантной претенциозной особе с яркой внешностью и соответствующим прикидом. Вроде грядущего моего клиента Элтона Джона.
Чурикова выглядела довольно блекло и одета была скромно. Я сразу признал, что не располагаю ничем, что могло бы просоответствовать, но сделав попытку подсечки сказал, что вполне мог бы разработать оправу аккурат под её внешность под заказ. Моё нерешительное домогательство она столь же вяло отклонила. И переместилась

к моим подружкам. Отметив что прима имеет на носу очки они развернувшись в боевой порядок, изготовились вцепиться. О боже, Чурикова начала очень внимательно перебирать ассортимент и даже кое-что примерять. Девушки принимаются не без угодливости виться. В руках Чуриковой задерживается довольно аляповатая пластиковая оправа  вся от подмёток до макушки усыпанная блестящими камушками. Она поворачивается и так и этак перед заботливо помещаемым перед ней зерцалом. Снимает и вновь надевает её. Девушки делают стойку и наперебой начинают расхваливать товар и клиентку.
- Это наша самая лучшая оправа с натуральными (!!!!) фианитами.
Надо отметить, что фианиты по определению не могут быть натуральными (ФИАН – Физический Институт Академии Наук). Но, похоже, во всём здании это известно исключительно мне.
- Только дама с таким уникально изысканым вкусом, как у вас могла сразу выделить эту модель. Она сделана прямо для вас.
Чурикова ещё несколько раз снимает и надевает оправу с каждым разом водружая её с возрастающим удовольствием и снимая с соответствующим сожалением. Наконец, о вожделенный миг, она спрашивает что стоит. Мой наблюдательно-заинтересованный взор замечает почти неуловимый контакт одними зрачками возбуждённых коммерсанток и практически без задержки они выдают нечто ошеломительное – триста уе.  примерно столько стоит один кофр с несколькими десятками оправ…
Взор Чуриковой замирает. Она нерешительно перебирает несколько других, не столь вызывающе роскошных экземпляров. Возвращается к полюбившейся. После некоторой паузы она задумчиво говорит – «пойду спрошу у мужа». И неспеша удаляется в недра театра. Сразу множество девушек от соседних прилавков подлетели посмотреть, что же заинтересовало диву.
Общий шелест:
- Интересно, а кто у неё муж сейчас?
Через несколько минут вышла Чурикова с супругом. Он был (к некоторому разочарованию публики) тот же – Панфилов Глеб. Муж шествовал несколько позади жены смотря прямо перед собой практически неподвижным взглядом без какого-либо интереса к происходящему. Чурикова семенила немного впереди и сбоку. Это напоминало боевое постоение «уступом влево». Направлялись они прямо к облюбованной оправе. Подошед, Панфилов отнюдь не опуская взгляда на дребедень размещённую в полевых прилавках меденно и без выражения вымолвил – «Нравится - бери».
Развернувшись он убыл в сторону театра. Клиентесса осталась одна.
Мои подружки встрепенулись – хищник на крючке. Крупный. Таймень. Блесна со стразами в глотке это ещё не трофей на кукане. Чурикова, одолевшая столь лёгко (возможно вовсе неожиданно) монументального супруга, начинает выказывать некоторое сомнение
 – вообще-то у меня сложные диоптрии, не уверена что сюда такие встанут.
При этом оправа из рук не выпускается - это есть гуд.
- Да что вы, у нас прекрасный мастер. Через час мы всё сделаем, а рецепт у вас с собой?
Это уже с хорошо скрываемой тревогой – куй железо пока не стащили. Начинаются поиски рецепта которые я помню уже смутно. Но факт передачи купюр помню хорошо – для меня это было сокровище. Триста денег. Настоящих.
После было вручение адреса по которому назавтра должны были быть доставлены готовые очки. Кажется на этом торговая сессия завершилась.


Трепеща воскрилиями негоциантки удалились торжествовать бизнес-победу.

Насладившись, в свою очередь, лицезрением великих в эпохальные моменты приобщения их к миру прикладного прекрасного я тоже не остался уж совсем без профита.
Усталые но довольные вернулись ребята домой.