Паводок

 
    Топографические работы на полевом участке были завершены. Подходящее место для новой стоянки топоотряда я попытался подобрать по карте, но всей необходимой мне информации на ней не было. Пришлось "смотаться" на вездеходе за дюжину километров для рекогносцировки. Немного побродив, выбрал место на высоком берегу реки Ыгыатта, в живописном сосновом бору. Рядом простирался широкий плес, что обещало хорошую рыбалку – хоть какое-то разнообразие "баночного" полевого меню.
    На следующий день с рассветом весь отряд дружно занялся погрузкой отрядного скарба на вездеход. Погода стояла удивительная. Майское утро было пропитано ароматом просыпающейся от зимней спячки природы. Почки на лиственницах приобрели бледно-зеленый оттенок в готовности брызнуть миллиардами хвоинок. Все вокруг щебетало, курлыкало, чирикало, плескалось, радуясь весне и в то же время суетясь, будто опасаясь не успеть за короткое якутское лето сделать все предписанные природой дела.
    За годы работы в поле надоедают повседневные хлопоты,  лязг гусениц и запах бензина в кабине вездехода. Хочется немного отвлечься. Я решил сплавиться к новой стоянке на  видавшей виды  двухместной надувной лодке, заодно надеясь поохотиться на утку. Хотя, признаюсь, стрелком, а тем более охотником, я был посредственным.
    Повар Иван Андреевич, веселый добрый человек, всю долгую сознательную жизнь проживший в брезентовой палатке и многое повидавший на своем веку, с иронией отнесся к моей затее. Но, зная мой настырный характер, не стал отговаривать, а лишь усмехнулся в прокуренную бороду и пробурчал "Ну-ну!".
    Подождав, пока вездеход уйдет, я спустил лодку на воду, положил на дно ружье, надел спасательный жилет и, прихватив вместо где-то потерянных весел длинный шест, оттолкнулся от берега. Уютно усевшись на надувную подушку, закурил сигарету и, любуясь пейзажем, отдался воле реки. Лишь изредка приходилось подрабатывать шестом, что бы держать нос лодки по течению. Это не составляло большого труда: несмотря на пик паводка, река вела себя спокойно.
    Проплыв в полном блаженстве несколько километров, я вдруг услышал позади лодки мощный всплеск. Обернулся назад и остолбенел: в нескольких метрах раскачивалась только что всплывшая огромная ледяная глыба с  мастерски заточенными водой острыми шипами. Перспектива оказаться нанизанным, как шашлык, на ледяной шампур меня не привлекала, и я начал быстро грести к берегу, но путь преградила очередная льдина. Оторвавшийся  со дна лед, как подводные мины, всплывал то здесь, то там. С таким явлением раньше мне не приходилось встречаться. Несколько минут я находился в растерянности, озираясь по сторонам и плохо понимая, что происходит. Но все  же мне удалось уловить закономерность: льдины всплывали ближе к берегам, в местах с более слабым течением. Видимо, по центру его уже размыло или унесло потоком воды. Пришлось спешно ретироваться  к середине реки. Я немного расслабился, хотя от недавнего блаженства не осталось и следа.
    Через некоторое время впереди, на расстоянии выстрела, у берега я заметил небольшую стайку крупных уток. Прицелился в самую упитанную и спустил курок. Выстрел оказался удачным. Утка немного побарахталась в воде и затихла, остальные не стали искушать судьбу и быстро разлетелись. Испытывая азарт и легкое чувство гордости, я схватил шест и начал яростно грести к добыче. Но утка почему-то не приближалась. Сначала я подумал, что виной всему шест, с его помощью не разгонишься, но, с другой стороны, мы оба плыли по течению с одинаковой скоростью, и так не должно было быть... С иронией подумал, что река ведет себя как "собака на сене", не желая отдавать то, что ей не принадлежало и, совершенно очевидно, не было нужно.
    Однако нарастающий шум заставил меня отвлечься от погони и бросить взгляд в сторону берега.  Это не был привычный глазу пологий берег. Река оказалась в окружении не очень высоких, но почти отвесных скал – предвестников переката. В мгновение лодка оказалась словно в кипящем котле. Ее швыряло из стороны в сторону, корежило, заливая через борт ледяной водой. Гребни волн были настолько высоки, что, то и дело слетая с них в водяную яму, я не видел берегов. Река яростно пыталась избавиться от меня, как от соринки в глазу. Скорость неуклонно росла. Стоило лодке перевернуться или налететь на острую корягу, и все было бы кончено. От спасательного жилета было мало проку – в ледяной воде можно было окоченеть за считанные минуты. Я сопротивлялся, как мог. Привязав на скорую руку промокшее ружье к боковому страховочному фалу и выдернув из-под себя подушку, сел на дно лодки, оказавшись почти по пояс в обжигающей ледяной воде. В тот момент это была единственная возможность хоть как-то увеличить устойчивость моего утлого суденышка. Отчаянно орудуя шестом, я попытался причалить к берегу. Но по обе стороны у самой кромки воды сплошной лентой лежал выдавленный ледоходом из русла, до блеска отполированный водой и солнцем  метровой толщины лед.  Все  же я сделал несколько попыток ухватиться за верхнюю кромку льда.  Все было напрасно, только до крови изодрал руки. Я понял, что угодил в ловушку. Резко оттолкнувшись шестом ото льда, вернулся к середине русла. Предпринимать что-либо дальше не имело смысла. Все, что мне удалось сделать, – это с неимоверными усилиями удерживать лодку носом по течению и, резко погружая шест в воду во время крена, хоть как-то помешать ее опрокидыванию.
    Но нет худа без добра. Лодка довольно быстро почти доверху наполнилась водой и, отяжелев, стала более устойчивой. Возможно, это и спасло меня, хотя жуткий холод пронизывал все тело.
    К счастью, перекат оказался не очень длинным. Как из пушки лодку выбросило на широкий плес с относительно спокойным течением. Льда на берегах больше не было. Я что есть силы начал работать шестом, стараясь как можно быстрее доплыть до спасительного берега. Выскочив на сушу, в поисках спичек начал шарить по карманам, хотя результат бы заранее известен: сигареты и головки спичек превратились в грязно-коричневое месиво. Обругав себя за самонадеянность и непредусмотрительность, стащил с себя промокшую одежду и, тщательно отжав, дрожа от холода, с трудом натянул ее. Чтобы хоть немного согреться, несколько минут энергично попрыгал, размахивая руками. Немного отдышавшись, перевернул лодку, вылив из нее воду. Неподалеку плавала подстреленная мной утка... Нужно было решать, каким образом двигаться дальше. Река решила этот вопрос за меня: за плесом начинался теряющийся за поворотом огромный ледяной затор. Это было уже слишком. Свернув лодку, я затолкал ее вместе с злополучной уткой в мешок и, повесив ружье на плечо, попытался пройти по берегу у самой кромки воды. Но берег был покрыт непролазными зарослями цепкого кустарника. Пришлось искать менее густой лес вдали от берега и идти параллельно реке, периодически приближаясь к ней в надежде, что затор кончится.
    Примерно через час мои надежды оправдались: через лес просматривалась свободная ото льда окрашенная закатом гладь воды. Убедившись, что впереди меня не ждут очередные сюрпризы, и, уповая на то, что река исчерпала свой набор препятствий, я вновь спустил лодку на воду.
    Миновав очередной поворот,  увидел палатки и окруженный моими коллегами на берегу  уютный костерок, от которого исходил аромат шурпы. Причалив к берегу, я гордо протянул повару с таким трудом добытую утку. Он добычу не оценил: дичь оказалась любительницей рыбного меню и хорошим вкусом не отличалась.
    Сидя у костра и уплетая за обе щеки наваристую, пахнущую дымком шурпу, я пытался понять, за что на меня так осерчала река. Ответа не было. Свинцового цвета вода, раскачивая затопленные прибрежные кусты, угрюмо продолжала свое мощное движение.