ГОД 1969

Год 1969… Мне осенью будет 11 лет… сейчас 10… Предыдущий год был неудачный – всё что накачали с пасеки ушло на сахар кормить зимой пчёл, в уплату за перевоз пасеки из Арал-Тюбе в Алма-Ату, что-то из денег оставили на то чтобы нанять грузовик и перевезти весной пасеку обратно в Арал-Тюбе и какие-то копейки ушли на прокорм в семью…
Отец, чтобы заниматься пасекой, уже работает в кочегарке на ВторЦветМете – сутки на работе, трое дома и можно выкроить время, чтобы на подмену летом вышел кто-то из сменщиков, и успеть сьездить за 300 км в Арал-Тюбе на качку мёда. Машина у нас уже Пикап Газ-А, 1939 года выпуска, которую отец выкупил у старичка-полковника в отставке за 900 рублей. Машина у полковника уже много-много лет стояла мёртвым грузом в гараже и первое что отец сделал, это снял родной 20-сильный двигатель и выменял на наше приобретение, в таксопарке за флягу мёда, списанный движок от Волги ГАЗ-21 и самое главное, официальный документ о приобретении двигателя, доплатив ещё чего-то там деньгами.
 Сосед дядя Миша, работавший в автопарке мотористом, специалист неплохой, но периодически уходивший в запой,  точнее, периодически выходивший из запоя, за бутылку водки и сверх того какие-то рубли,  помог отцу перебрать движок, заменив поршня, кольца, вкладыши и притерев клапана… Машина завода ГАЗ и поэтому, опять-же за мёд, кто-то из знакомых гаишников, помогает переоформить старый двигатель на новый.
На барахолке где-то нашли старенький передний и задний мосты от той-же ГАЗ-21 и старенькую коробку от Волги, на которую ставится крышка от ГАЗ-69 и кулису на руль можно заменить на обычный рычаг передач, как у газончика. Кабинка у машины похожа на кабину от ГАЗ 51, зато сзади кузовок, куда можно посадить аж целых 8 человек, втиснув их вплотную друг к дружке на скамейках, смонтированных вдоль бортов.
Я старший сынишках и куда отец – туда и я – поддержать, подкрутить… В 9 лет меня отец уже научил ездить на машине и как-то после очередной ночной смены, когда у отца слипались глаза, после суточного дежурства в кочегарке и выехав за Илийск, а Капчагая и капчагайской плотины тогда ещё не было, отец садит меня, десятилетнего  за руль, а сам полудремлет рядом. Ночь… Машин на дороге нет и я жму на педаль, постепенно разгоняясь до 90. Отец просыпается от очередной ямы и требует ехать 60… Я сбрасываю газ и минут через двадцать, когда отец снова начинает дремать, постепенно разгоняюсь до 90 и на такой скорости, не сбрасывая газа, влетаю на перевал Малай-Сары, отец снова проснувшись, удивлённо смотрит на спидометр и восхищённо хвалит волговский движок, который после капиталки под руководством дяди Миши прёт как бешенный.
Всё хорошо, но коробку перебрали не совсем правильно и третью скорость, когда даёшь газ, тут-же выбивает – на третьей передаче, чтобы её не выбивало, приходится коробку подпирать куском штакетника, который другим концом упирается в седушку – мне, еле достающему до педалей – переключаться совсем неудобно, надо смотреть на дорогу,  одновременно пытаясь подпереть куском штакетины рычаг передач, чтобы он не выбивал, когда нажимаешь на газ.
Вся эта эпопея жизни в кочегарке, с суточными дежурствами, чтобы затем можно было пару суток полноценно работать дома и зарабатывать деньги на прокорм большой семьи, заканчивается не очень хорошо – у отца из-за обострившейся хронической язвы, уже удалена часть желудка, хронические недосыпания привели к тому что по назначению врача он пьёт седуксен и как-то на дежурстве, вымотанный дневной работой, ночью от усталости ложится подремать на скамейку, засыпает и в это время огромный котёл, тонн на двадцать, который топится мазутом, начинает кипеть и его разрывает давление – котёл срывает с его места, выбивает стену кочегарки и пролетев ещё метров двадцать падает во дворе, а отца, котёл пролетевший над ним,  куском трубы котла, просто сбивает со скамейкой на пол – ушибы и очень серьёзное сотрясение мозга. Отец с сотрясением мозга, через пру дней выходит на работу восстанавливать полуразрушенную кочегарку и проработав пару недель, и закончив ремонт  кочегарки, увольняется.
 Живём с того, что мать наторгует на базаре мёдом, но надо куда-то устраиваться, ибо статья за тунеядство не щадит в СССР никого – даже запойные алкаши, которые пьют не просыхая, где-то работают и отец, посовещавшись с матерью, решает переехать в Арал-Тюбе, где у нас обычно на лето стоит пасека.
Отец едет в Николаевку и берёт меня с собой – в Арал-Тюбе как раз освободилось место лесника – бывший лесник Бянкин, в связи с переездом жить куда-то в город, уволился и освободился кордон, куда можно вселиться всей нашей семьёй… Оклад небольшой – всего 70 рублей для начала, затем обещают повысить в должности до старшего лесника и поднять зарплату до 90, зато пасеку теперь возить надо всего за 22 км от нашего кордона и пасеку перевозит любой местный тракторишко с прицепом за обычную бутылку водки.
Кордон совсем небольшой - кухня, две спальни и зал. В одной спальне, рядом с кухней, периодически живут командировочные, которые лесхоз иногда присылает из Николаевки обследовать лесные угодья, или трактористами подсобить по зиме на покосе камыша для строительных мат. Мы живём в зале и спальне - кто-то спит на полу, ибо кровать во второй спальне занята командировочными - летом проще - можно под масаханом на улице под навесом или на сеновале.
Нас в семье 8 детей – Галя, я, Виталька, Оля, Женя, Лена, Валера и Петя… Виталька с нами не живёт – его 9-месячным, когда он сильно приболел, забрали в Талгар три материны тётки, которые никогда не были замужем и Виталька до 14 лет живёт у них, как Батя говорил, в Монастыре -  всегда сытым,  холёным и ухоженным…
Сестра Галя окончила 11 классов, после чего уехала к отцовой сестре в Усть-Каменногорск, где поступила в техникум и временно жила у тётки.
От Алматы до Арал-Тюбе ровно  300 км… Мать вообще почти никогда не работала на производстве, только поработала уже перед самой пенсией с отцом на заводе КВОиТ, лаборанткой в котельной.., проработала  несколько лет, чтобы заработать себе хоть какую-то пенсию - занималась с нами, детьми, хотя и на нас-то у неё особо времени не было - торговала на базаре – когда выращивали огурцы и редиску, по весне и в начале лета овощами, всё остальное время мёдом с пасеки, так как пасека была у нас с самого раннего моего детства. Отец, устроившись лесником,  зарабатывал сначала 70, затем, после 1970 года подняли до 90 рублей. Была своя корова – пожалуй лучшая на весь район – молочную породу в Арал-Тюбе не разводили, а мясные породы давали молока не очень много – литров 5-8 за два удоя, но что-то надо было оставлять и телёнку – наша корова была рекордсмен – она давала целых 10 литров молока – 5 утром и пять вечером и за эту корову отец отдал ковёр со стены в зале в нашем алматинском доме и 50 пачек индийского чая, который бате помогла добыть в Алмате тётя Валя, работавшая буфетчицей в ресторане Ала-Тау, который в простонародье называли «Колхозные слёзы», так как расположен он был через дорогу от Зелёного  базара. Индийский чай – тогда в Казахстане был дороже золота и на него можно было выменять всё что угодно и даже самую лучшую корову в районе…
  Когда переехали в Арал-Тюбе – мать уже мёдом торговать не могла и мы зависли на том что было -  огород, которого хватало только покушать - на базаре ведь со своего огорода ничего не продашь - до города-то 300 км. А на 70 рублей и только потом уже на 90 рублей надо было всем детям купить одежду, всех собрать в школу, купить мешок муки на хлеб, лапшу или вареники - на месяц сразу, и хлопковое масло иногда испечь лепёшки, ну и сахар - чтобы чай попить... Ну и керосин для керосиновой лампы - свет в деревне был от своей деревенской электростанции и свет давали только с 8 вечера и до 10 вечера - на 2 часа в сутки.
Но мы жили на кордоне и у нас света не было – тянуть электролинию за 2 километра до кордона было видимо накладно, рядом жила моя будущая тёща и моя будущая супруга с которой я познакомился в третьем классе – тёща работала сторожихой на лесхозном складе и жила в малюсенькой саманной избушке из двух комнатушек с земляными полами и окошками размером 30 на 40 см. К тому времени она уже была вдовой и одна поднимала своих 4 детей… Была у них и корова, которая давала трёхлитровую банку утром и столько-же вечером, огород и зарплата сторожихи – какие-то копейки в конце 60-тых годов – спасали строительные маты из камыша, на которых ишачили лесхозные работники, получая за одну связанную строительную мату в конце 60-тых, что-то около 7 копеек – сейчас уже точно и не упомню… Когда корова не доится – бывало совсем уж голодно – картошка, квашенная капуста, что-то из дичи, если повезёт и я что-то подстрелю, но чаще рыба – если что поймаю…
Было ещё штук 15 курей, которых вырастили из цыплят, но в тот год, я как-то спускаюсь в погреб, а там стоит чашка с зерном – я сильно удивился и выкинул зерно курам – оказалось, что это было отравленное зерно, которое выдавали лесникам, чтобы травить песчанок на новых лесопосадках и отец насыпал в чашку в погребе от крыс… В общем выхожу минут через 10 во двор, куры наши ещё трепыхаются по всему двору – отец с матерью тут-же отпоили несколько штук из них молоком – те кто живые, тем заливаешь ложкой молоко в клюв и они постепенно оживают – в общем, штук 5-7 курей выжило и с яйцами тогда было в напряг…
Государство помогало - на всех детей доплачивало ещё 11 рублей и 20 копеек, но платили детское пособие, что-то, по моему лет до 12 - видимо считалось, что после 12 лет, дети в многодетных семьях могли жить и не кушая. Покупали конфеты но по 1 рублю за килограмм - на более дорогие - денег не было. Да и конфеты покупали редко… Ну и ещё заварку в чай. Сельповские магазины тогда особым разнообразием товаров сельских жителей особо и не баловали... 
Жили мы на кордоне - кордон был лесхозный и мы всё время откладывали денег (с 90 рублей отцовской зарплаты) чтобы накопить на свой дом в деревне, так как планировали тогда на постоянку остаться жить в Арал-Тюбе  - бесплатных квартир, как это было в городе, у нас в деревне никому не давали. А городской дом продавать, имея такую толпу наследников – отец категорически не хотел…
Больницы в ауле не было - была Катя Войцеховская, фельдшер - девушка необыкновенной красоты, которая перевязывала ранки и мазала йодом царапины, а если заболел, то лечиться надо было ехать в Алмату - в областную больницу, а это тоже расходы на билет на автобус туда и обратно или на бензин на свою собственную машину – бензин тогда конечно воровали, кто имел возможность украсть, но бесплатно его точно никому не раздавали. 300 км до города и 300 км обратно, итого 600 км с расходом на волговском двигателе в 15 литров на нашем Пикапе ГАЗ-А – итого 90 литров, а с разьездами по городу и все 100 литров 76 бензинчика по 7,5 копеек на каждой заправке – 7 рублей 50 копеек и при зарплате лесника в 70 рублей до 1970 года – ой как накладно получалось и если не воровать, не браконьерничать, не колымить, не заниматься огородом или пасекой – то на одну зарплату и с такой семьёй – ну точно не прожить никак и не прожить при любых условиях…
При этом, мы-то жили ещё вполне себе ничего, а вот у маминой сестры было 13 детей, дядя Витя работал плотником в Уйгурском театре с зарплатой, что-то около 100 рублей с чем-то и хотя они занимались огородом, а у дяди Вити были просто золотые руки, как и у всех его детей – двоюродный братишка Андрей, который в семье был средний – рассказывал мне что первый раз в своей жизни, он попробовал что такое шашлык – на свой день рождения в 16 лет.
Женька наш, когда провалился под лёд, катаясь по весне на льдинке во время ледохода, заболел воспалением лёгких, которое затем дало осложнение на сердце и мать с отцом повезли его в Алмату в областную больницу – я дома оставался за старшего, затем вернулся отец, оставив мать в больнице с Женькой и отец взялся печь хлеб – поставил опару, завёл тесто, потом про него что-то подзабыл и тесто, сначала поднялось, потом опустилось и в печи уже не поднялось – на всю свою жизнь я запомнил, как две недели мы всей семьёй грызли эти кирпичи!
Самое страшное – было зимой… Дело в том, что у меня врождённая аллергия на мёд, шерсть и синтетику и поэтому я всегда ходил в драных хлопковых носках, никакой шерсти не переношу и сегодня и постоянно мёрз… За свою детскую жизнь я настолько намёрзся, что до сих пор, если температура в доме ниже 23 градусов – я мёрзну… При 40 градусах жары я чувствую себя вполне комфортно… Валенки… они даже через трико, а трико - это и была моя главная одежда к школьной форме в деревне, натирали мне своими шерстинками ноги, ноги краснели и начинали нестерпимо жечь… От ревматизма постоянно зимой ныли колени и локти и в школу я обычно бегал бегом, чтобы окончательно не вымерзнуть в своих драных башмаках с рваными носками, а морозы в Арал-Тюбе, периодически опускались и прилично ниже 30 градусов – это вам не тёплая Алма-Ата и обязательно ветерок, который весьма редко бывает что дует в Алма-Ате, с её котловиной возле гор, но которые периодически перерастали в бураны в нашем Ауле.
Отец никогда не охотился и никогда не ходил на рыбалку – всё что добывалось из рыбы и дичи в дом, всё добывалось моими браконьерскими руками – Арал-Тюбе тогда находился в Госзаказнике, где охота и рыбалка были категорически запрещены и нещадно штрафовалось местными егерями, которых было несколько штук и на удивление, почему-то отменными мерзавцами – как-то один такой, поймал нас с Санькой Малыхиным на охоте, ружья мы успели ныкануть в кусты, а вот фазана, которого Санька  не успел снять со своего пояса и которому он выстрелом из картечи снёс голову по шее(попутал заряд с дробовым)  и егерь докопался где наши ружья, на что Санька обьявил что фазана поймал его пёс, дескать, вот откусил ему голову и в теле фазана нет ни одной дробины, и та гнида тут-же и на наших глазах просто застрелил Сашкиного пса и ухмыляясь, отправился дальше по своим делам.
Правда проегерничал этот придурок не очень долго – его подкараулили, уж и не знаю кто – где-то в поле, дали сзади дрыном по башке и завернули в кошму, связав верёвкой, после чего старательно отпинали – говорят, что он всё-таки смог как-то сориентироваться, выкатился на дорогу, где его и подобрали кто-то из проезжавших – после чего тот егерь долго лечился и затем его больше никто в наших краях не видел.
Помню, как-то в особенно холодный зимний воскресный  денёк, с утра отправился на охоту за фазанами – отошёл всего-то километров пять от дома и тут завьюжило..., повернул домой, но вюжить стало всё сильней и сильней и постепенно не стало видно ничего  перед собой дальше чем на пару метров… и я заплутал… иду и не знаю куда – всё незнакомое, как будто не рядом с домом, а в другом мире… снег набился в валенки, начал в валенках таять и всё сильней и сильней стал натирать икры ног, которые от моей аллергии начинали жечь всё сильней и сильней… Когда идти стало совсем невмоготу, присел где-то под большим кустом и стал стрелять из ружья, в надежде что услышит Батя на кордоне – расстрелял все пять патронов – в ответ, тишина… Как-то под кустом даже стал согреваться и начал дремать, но ноги жгли аллергией всё сильней и сильней и я поднялся из под куста и тут-же через пару шагов наткнулся на плетень, которым был огорожен лесхозный сад – до кордона, оказывается, было всего метров 500… Батя потом сказал, что ветер задувал настолько сильно, что в доме он никаких моих выстрелов не слышал…