Экс-ры X 5 гл Сон в руку

Глава 5

Житие отшельников в бегах – сон в руку – золото отшельников – старец Бенч

Сон в руку

Загремели на связке ключи, поворот ключа в замке и снова  звучит приказ охранника.
- Пошёл.
Заключённый вошёл в проём решётки, и повернувшись к стене уткнувшись в  неё лицом.  Позади  с грохотом закрылась решетчатая дверь...
Зинчук в ужасе открыл глаза и долго всматривался в молчащую темноту, вдруг он что-то почувствовал и, поведя носом сунув руку под одеяло и всё понял. Оказалось, он обделался от накатившегося во сне приступа страха.

Покосившись на спящую жену, он тихонько сполз на пол и на полусогнутых ногах направился в сторону двери. На этот раз траурно-скрипучая дверь даже не издала ни единого звука вероятно от страха, потому что вечно чем-то недовольный хозяин всё время грозился сжечь её в печке.
- Ты смотри, какая она смирная, - удивился довольный её смирению отшельник.
Подойдя к висящему на длинном ржавом штыре, ведру он тронул его, воды в нём не оказалось.
- Чорт пустое, - с досадой сказал Ники и, сняв его, побрёл было к колодцу, но потом передумал и повесил на место. - На ручье подмоюсь…

Ники наскоро подмылся в тощем ручье и обтеревшись молодыми лопушками, подался было обратно в избу. Но остановившись на полпути, тут же придумал себе душераздирающую легенду. Открыв смиренную дверь, он зажёг керосиновую лампу и грубо толкнул в бок спящую жену.
- Так, значит, Флю! – крикнул Зинчук в ухо спящей жены. – Пока значит, хозяин волков гоняет, его жена в постели гадит!
Флю, открыв глаза, уставилась на поднесённую к её лицу раскалённую горящую лампу.
- Ну, что, с поличным! – злорадно сказал ей Ники.
- Что случилось Ники, опять твой дурацкий развод? – вытаращив глаза, удивлённо спросила Флю.

- Какой развод? Это не развод, это хуже! Это ядерная бомба! Боже, с кем я всё это время жил до сих пор! – стал выть Зинчук.
- Да что случилось-то? – приходя в себя, спросила удивлённо Флю.
- А это что? – крикнул Ники и сдёрнул с неё одеяло.
- Боже мой, что это такое! - всплеснула Флю глядя на своё измазанное вонючим дерьмом тело.
- В памперсах надо спать, чтобы не вытекало! – торжествующе хохотал Ники, тыча ей в лицо раскалённую керосиновую лампу.
- Это не я, это ты сделал, - пронзила её страшная догадка. – Я докажу!
- Что ты можешь доказать и кому судьи Сисы Серебрянской её здесь нет? - хохотал Ники упиваясь своим откровенным враньём.
- Какая Сиса, что за бред, ты, что совсем спятил в этой глухомани? Ты что несёшь сын Инчучуна и Индигарки.

- Обосралась и меня хотела извозить в своём дерьме, гадина! - орал размахивая лампой вконец обезумевший Ники, после стал носиться, по избе и корчить из углов жене чертовские рожи.
- Это ты  всегда был слаб на понос!
- Что ты говоришь? А у тебя свидетели есть?
- А так ты за веллера обиделся, что не смог его одолеть и выкатил ему пол лимона, чтобы он не лил французский бальзам тебе под нос! - захохотала Флю.
Ники уставился на Флю и озадаченно спросил.
- Что за бальзам?
- Ну, это тебе знать не положено, господин Обосравшийся. Свидетелей здесь нет, это правда, а вот ноги надо тщательнее в ручье мыть, засранец!
Ники повернул шею вправо и посмотрел за себя. Вся его правая нога была покрытая его собственным дерьмом да ещё с прилипшим молодым лопушком.
- Вот же сука!

Ники вышел из избы, бубня себе под нос.
- Французский бальзам, французский бальзам.
Возле ручья его передёрнуло, словно как током ударило, и его волосы поседели от ужаса.
- Боже мой, так это был французский бальзам?..
И Ники припомнил, а не этот ли веллер, разлил незаметно эту жидкость в его магазине и тем самым выгнал всех покупателей на улицу. А потом они ещё почти неделю проветривали магазин, от жуткой вони теряя выручку.
Из тьмы леса лёгким летним ветерком прошелестело.
- Толи ещё тебе будет, искатель приключений на свою задницу.
Ники повёл носом и, впившись ноздрями в воздух, уловил стойкий запах немытой звериной шерсти, присев он посмотрел под лапы огромной ели. Там в глубине под густой кроной еловых ветвей притомившись, спал медведь Борисыч.

Снова покрывшись задним местом липкой консистенцией, Ники подался назад и растворился в предрассветном тумане.
Он, быстро улепетывая, добежал до избы и не закрывая дверь, забрался на чердак, устало зарывшись в душистое сено, не потерявшее ещё свой луговой аромат. Полежав несколько минут, он выглянул в  чердачное окно и убедившись, что Борисыч его не преследует, развалился в блаженстве, мечтая когда-нибудь всё-таки грохнуть ненавистного медведя. Свернулся калачиком, хотел было зарыться поглубже под сено но потрепыхавшись чуток от сонливости прикрыл веки да так и уснул…
Внезапно пробудившись ото сна Ники, сунул руку в сено и  потрогал трусы, они были на месте, но опять мокрые.
— Опять обосрался, — застонал Ники. — Да что за невезение такое! И опять во сне! И снова с медведями мать их так!

Решив, что было бы неплохо подкрепиться, да помыть обосранные ноги он, не взглянув вниз, полез ногами вперёд на лестницу. Заспанно нащупывая очередную перекладину, он вдруг почувствовал что-то меховое.
— Жена свою медвежью жилетку снова повесила на продув от псины, — подумал Ники, вставая второй ногой на густой мех. Вдруг мех подался в сторону и чуть сорвавшись свалился на спину задремавшего Борисыча. Охнув он дал слабину выпуская последнее жидким стулом по обе стороны тоннелей трусов. Медведь под ним пробудился, и его шерсть пошла дыбом.
— Борисыч, Борисыч! — крикнул Ники и кинулся вон из избы. Он обежал её с другой стороны с заскочил на лестницу, взбираясь всё выше и выше, пока не оказался в считанные секунды каким-то чудом на самом коньке крыши.

Посмотрев вниз Ники, увидел стоящего на задних лапах медведя.
— Ну, что, взял меня за зёбра, пёс шелудивый! — крикнул он с высоты сытому медведю, который только и хотел-то всего лишь попугать этого баламута.
То, что произошло дальше, привело Ники в бешенство. Сухой выстрел из окна повалил стоящего на ногах медведя на спину.
- Ты что дура наделала! - завопил Ники с крыши.
- Да убила этого гада, - крикнула в окно Флю.
- Последний патрон, последний патрон! – продолжил вопить Ники.
- Зато с мясом!
- Дура, летом мясо медведя никто не ест!
Флю вышла из избы и подошла к лежащему на траве зверю.
- Стой, куда, назад, - крикнул Ники.
- Готов Борисыч, - сказала Флю, пнув медведя ногой в бок.

Она, усмехнувшись, прикрыла ладонью глаза от слепящего солнца и посмотрела на сидящего, на коньке крыши мужа который вдруг пришёл в невероятное возбуждение и, выпучив глаза, стал бессвязно мычать и размахивать руками.
Флю глянула влево, потом её взгляд пошёл в сторону, и она успела, заметить на возносящуюся над ней когтистую лапу, но было уже поздно.

Длинные чёрные когти каждый длиннее десяти сантиметров ухватили её за подбородок  и поползли, назад снимая как полиэтиленовый мешок её лицо со скальпом на спину. Флю не успела почувствовать боль, как её шея уже переломилась, и её голова безвольно откинулась назад. Пасть медведя сомкнулась клыками на её черепе, и раздавила его, горячий мозг оказался в пасти зверя и ушёл в глотку не разжёванным. После чего медведь со страшной силой отбросил её в сторону избы, где она, зацепившись за длинный ржавый штырь, на котором висело вёдро питьевой водой, размотала собственные кишки до самого колодца.

Ники увидав перед собой всю эту сцену, похолодел от ужаса. Дальше всё было как в дурном сне, которые часто снились ему, отчего он так же часто обделывался. Дальше медведь уже пожирал свою жертву. Вывернутые ноги из таза были оторваны и располосованы до состояния итальянской пасты, словно это была кедровая кора для обозначения своих границ. Тело Флю было разорвано на мелкие фрагменты для более медленного поедания мяса. Медведь пожирал человека не столь от голода, сколько от ненависти и мщения. Вскоре от женщины остались тщательно обглоданные кости и вылизанный до белизны сломанный череп.  Оторванные кишки унесли невесть откуда взявшиеся лисы не оставив ничего кроме костей которыми уже занимались полосатые бурундуки тщательно срезая остатки парного мяса.

Закончив свою страшную трапезу, Борисыч даже не взглянул на своего заклятого врага. А Ники напротив переполненный животным страхом уже ожидал, когда огромный медведь начнёт крушить стены избы чтобы добраться до него и учинить новую расправу.
Пуля прошла по касательной, проплясав по поверхности рёбер как по клавишам рояля, и улетела прочь. Медведю очень повезло что руки у Флю росли не из того места, а то бы она его как пить дать завалила. От обжигающей боли и страха от выстрела медведь вначале завалился на спину, но прочухав что рана неопасная поднялся и напал на Флю.
- Сон в руку, - пронзила Ники воспоминание о сне, где он охотился на Борисыча и как он расправился с Флю.
- Вещий сон, - прошептал Ники, пытаясь что-то придумать, как избежать подобной участи.

Он просчитал все варианты своего побега по реке от нетяжело раненного медведя, но отметал все придуманные варианты. Уход по реке в лодке, но медведь хорошо плавает и может его перехватить в любом месте. Переправа на другую сторону -  опять догонит. Отсидеться на высоком кедре питаясь кедровыми орехами, тоже был не самый лучший вариант. Медведю сейчас сытно он может и неделю проторчать возле дерева, питаясь грызунами коих кругом много. Ему и далеко ходить не надо грибов и ягод полно. А как человеку без питья и твёрдой пищи. С орехов на дереве здорово не разговеешься, да и во сне можно сорваться вниз, как не привязывайся.

В последние несколько дней Ники собирал на крыше насекомых, пытаясь хоть как-то утолить ими жажду и голод. На чердак он спускаться опасался, боясь, что это разозлит медведя, который зорко следил за ним из-под тяжёлых еловых лап.
- Всё он стал людоедом, и он меня не отпустит, - загрустил в своей безнадёжности Ники, придумывая уже как ему кончить жизнь самоубийством лишь бы не умереть страшной смертью как его жена.

Человеческое мясо уже давно побудило сытого медведя к охоте на человека, которого он до сих пор почему-то боялся и постоянно избегал. Этот жалкий двуногий не раз и не два покушался на его жизнь, он рыл глубокие ямы с острозаточенными кольями, ставил небольшие медвежьи избушки для расстрела внутри. На его тропах маскировал тяжёлые на цепях капканы с острозаточенными клыками для мощного охвата конечности по три на одном месте.

Попавший лапой в первый капкан медведь почти всегда попадал во второй.  Третий  капкан завершал его поимку окончательно, и с пришедшим охотником скорая смерть была не за горами и как следствие расстеленная где-нибудь на полу мохнатая шкура с устрашающей пастью перед камином.