Глава 2. Бардак

"Нехорошее Место" часть 1
Глава 2
-----------------------------------

Уже за километр до свалки начало невыносимо вонять.
Оставив позади последние городские постройки, проводница быстрым шагом пересекла большой пустырь, вскарабкалась на поросшую чахлой травой насыпь и пошла медленнее, глядя на расстилающиеся впереди мусорные холмы. Между ними виднелась штук пять узких тропинок. Лускус выбрала наугад ближайшую, отмеченную полуразобранным остовом грузовика со снятыми колесами, будто бы специально украшенным развевающимися на ветру обрывками красной ткани.
Сперва проводница шла очень аккуратно и тихо, внимательно прислушиваясь к далёкому птичьему гомону и то и дело подмечая тончайшие проволочные растяжки на пути, затем всё-таки оступилась на какой-то предательски скользкой ямке и, пытаясь сохранить равновесие, отступила в сторону. Под подошвой хрустнули осколки бутылочного стекла. Невидимые обитатели помойки тут же отреагировали целым набором звуков – впереди что-то упало и покатилось, зазвенела пустая пивная бутылка, грохнула крышка мусорного бака, затем уже совсем близко зашуршало целлофаном и рваной бумагой.
- Эй, полудурки, верните парня, – угрожающе проговорила Лускус, озираясь.
- Какой-такой парня? – манерно растягивая гласные, отозвался кто-то.
Она разыскала глазами источник звука. Уродливое подобие человека, восседающее на торчащем из кучи хлама остове сарая, насмешливо разглядывало её поверх разбитых вдребезги очков и почёсывало сверкающую на солнце лысину с небольшим, но острым рогом во лбу.
"И правда вугр, – подумала Лускус. – Нехорошо…"
Эта порода тварей, общий вид которых здесь традиционно называли "мусорщиками", считалась наиболее опасной. Проводница медленно завела руку за спину, укладывая ладонь на рукоять закреплённого в чехле топора.
- Вы украли моего человека на территории Белого Города, верните его мне, – максимально ровным тоном потребовала она.
- Мы? – переспросил порожденец.
- Ты ведь прекрасно понимаешь, о чём я говорю. А я совершенно точно знаю, что мой человек ещё жив, и просто прошу отдать мне его по-хорошему.
Мусорщик широко улыбнулся ей двумя рядами крупных лошадиных зубов и кокетливо натянул на голову нежно-голубую бейсболку.
- Сего требувать твой честь?
Лускус хмыкнула. Косноязычный порожденец вызывал её на игровой поединок без оружия по старинному канону, это было диковато, но в то же время довольно занятно. Видимо, убивать её здесь пока никто не планировал.
"Лишь бы не упустить момент, когда игры закончатся", – подумала она.
- Судьба решит, – с готовностью отозвалась проводница, снимая руку с рукояти топора.
Существо удовлетворённо кивнуло и спрыгнуло с крыши сарая, подняв в воздух целый рой мух.
"Да ну вот, блин, такого только из огнестрела валить", – решила Лускус и помрачнела.
Её потенциальный противник выглядел внушительно – пружинистые повадки опытного хищника, тяжёлый торс с выпуклым животом, нависающим над узкими кожаными шортами, мускулистые безволосые ноги с отросшими когтями, массивные кисти рук, толстая черепная коробка, боевые шрамы. Килограмм сто тридцать, сто пятьдесят живого веса. Молодой, сильный, половозрелый альфа-самец, скорей всего не единожды успевший размножиться.
- Сперва пить по чашка чай, не отказуйся, – предложил вугр, жестом приглашая её на свою территорию, и молниеносно вскочил на жалобно скрипнувший под ним мусорный бак.
- Чего? – проводница на мгновение замешкалась, затем быстро вскарабкалась по импровизированному мостку из гнутых металлических оград и, миновав завалы покорёженных консервных банок вперемешку с размокшей бумажной трухой, остановилась. – Какой чай? Мне нужен мой человек. Ты по всей видимости тоже от меня чего-то ждёшь. Так и скажи прямо. Хочешь подраться? Давай подерёмся. Мена нужна? Говори, на что, я подумаю. К чему эти намёки, реверансы и нелепые попытки меня отвлечь?
- Ыхы, – перепрыгнув на соседний бак, осклабился мусорщик. – Кокрастыке нет, мы очень хороший и прямой.
Он раскланялся и кокетливо оправил воротник растянутой спортивной кофты.
- Мы называть имя Васфас, сын Корбора, ранг…
- Где мой подопечный, вугр? – перебила Лускус.
- Ай, какой невежлий! – восторженно взвизгнул порожденец, поиграл нависающими надбровными дугами и снова присел на краешек бака. – Кто васпитвал такой невежлий куросавица? Пачум такой кусачий? Мы не обидеть, пока ты спать, Васфас знать твой имя и ранг, мы с добрый намерений, ибо есть важный дело.
- Важное дело? У тебя ко мне? Да неужели…
Проводница помрачнела ещё больше. Мусорщик определённо вёл непонятную ей партию, в то время как Лускус предпочла бы обычную потасовку. Она знала – все порождения междумирья, особенно проживающие закрытыми колониями, имеют весьма специфическое чувство юмора и напрочь вывихнутую логику, и значит пускаться с ними в пространные дискуссии не только бессмысленно, но и небезопасно. Другое дело – наглядная демонстрация морального и физического превосходства. Спокойную уверенную силу эти твари уважали, причём настолько, что до драки в итоге могло не дойти вовсе.
"Капец я попала, конечно", – обречённо умозаключила Лускус.
- Ты злой чуть-чуть, дыа? – догадливый порожденец игриво поболтал в воздухе своими жуткими ногами. – Ты не хотеть дружить, дыа? Люди гварить, ты кабутто не любить вугр. Обзываться. Думать, мы недаделине и тупой, а тупой надо кусать. Неспроледливое, с вугр надо дружить, мы умный, наблюдальный и сладкий как канветка.
- Да не пошёл-ка бы ты, – отозвалась она, всё ещё рассчитывая на более-менее стандартное развитие событий.
- Оки-доки, мы-то пошёл, – легко согласился Васфас. – Вот погварить и пошёл, ножки топ-топ.
"Поразительно бесячий персонаж", – подумала проводница.
Она плавно приблизилась к порожденцу ещё на пару шагов и едва заметно качнулась на ступнях, проверяя устойчивость мусорной кучи.
- Слушай, я сегодня совершенно не в настроении препираться. И потому даже спрашивать не буду, зачем вы у меня человека украли. Просто скажи мне, где он, я его заберу, и мы тихо-мирно разойдёмся.
- Где кто?
Гадёныш бесстыдно её троллил.
- Тот парень, что был со мной в Белом Городе. Человек. Путник, – сквозь зубы процедила Лускус.
- Человек с рыжий волосы?
- Да, – сказала проводница.
"А ведь он специально меня провоцирует, – решила она и пару раз медленно вдохнула-выдохнула через ноздри, пытаясь успокоить вставшие дыбом нервы. – Но ради чего? Просто посмотреть на мою реакцию?"
Терпение её истончалось словно леска, на которой подвесили слишком большой груз, левый висок тикал набухшей веной, грозя разразиться мигренью, а в груди, глубоко под рёбрами уже ворочалось, раскрывалось, скользило выше и прорастало в голову тёмное всепоглощающее чувство – безумная, оглушающая ярость, которую она мысленно именовала "кракеном", по аналогии с мифическим чудищем из некогда прочитанной ею приключенческой книжки. Ярость эта жила внутри неё сколько она себя помнила, вот только с каждым новым циклом контролировать её и возвращать на место перманентно отлетающую в разные сторону кукуху становилось всё сложнее.
"Такими темпами однажды меня просто разорвёт из-за какой-нибудь ерунды", – подумала проводница.
-…Худой рыжий человек? – противным вибрирующим тенором ныл мусорщик. – Два зелёный глаза?
Лускус молча кивнула. Поблизости никого больше не наблюдалось, однако она затылком ощущала чье-то стороннее присутствие. Это было то самое противное чувство, когда точно знаешь, что тебя сейчас атакуют, но совершенно непонятно с какой стороны. А затянувшийся диалог с чокнутым монстром, способным за доли секунды растерять напускную игривость и превратиться в самоходную мясорубку, да разгорающаяся ярость внутри, перетягивающая на себя всё внимание, так и вовсе не способствовали адекватному и уж тем более тактическому мышлению.
- Я сёдня кушать человек, – продолжал порожденец, изображая глубокие раздумья. – Или нет.
Проводница почувствовала, как кровь отхлынула от лица, щёлкнула в спазмированной височной вене и гулко запульсировала, устремляясь в затылок, и на её плотно стиснутых губах зазмеилась гаденькая улыбочка. Остатки разума стремительно покидали её, оставляя лишь самые деструктивные идеи.
"Полная потеря контроля над ситуацией, неравная схватка, гибель, – промелькнуло в её мозгу. – Надо бы занять позицию повыше".
- Ээ, – мусорщик почесал торчащее из-под кофты голое брюхо. – Звиняй, мы не знать не помнить худой рыжий человек, солнце слишком горячий, тепловой удар. Он небось уйти пока ты спать.
Вдалеке протяжно вскрикнула птица, Лускус вздрогнула, задышала чаще и осклабилась, демонстрируя зубы.
"Придушу тварь", – решила она и стряхнула с плеча лямку рюкзака.
- Да и левый базар вапще, нафиг человек, – порожденец наморщил низкий лоб и как бы нехотя сполз с крышки бака. – Человек тут фунтузюм серовно, он не нужно ни ты, ни мы. Мы хотеть погварить дело. Вкрации, ты сам пришёл в брачный сезон. Ты знать о сезон? Знать не знать, мы предлагать. Не спор, не торговить, наборот приятный. Типо смари, ты секусальный, мы ликалепный, приятный дело предлагать…
Проводница округлила глаза и зло расхохоталась.
- Ты чего несёшь вообще, чучело?
- Вот непонятливый, – притворно огорчился тот. – Ты биология знать? Атаномия? Молокопитающий молокопитать. Семия, кекс, удовольствий. Белки, жиры, угли, воды. Попробаешь не пожалейш, крокодилка. Для здоровье…
Договорить ему Лускус не дала, её рюкзак, тихо хрустнув банкой со светоносками, упал в мусор.
- "Крокодилка", – как эхо повторила она и сжала кулаки. – Ты сказал "крокодилка", ушлёпок?!
Внутри её черепа словно бы лопнул тугой пузырь, жаром ударив в затылок и сузив пространство до одной-единственной точки. Как прыгнула вперёд, она даже не заметила. От такой внезапной атаки порожденец растерялся, словил двойной хук в корпус и голову, поплыл, замахал руками, невпопад отвечая на её тумаки. Противники ненадолго сцепились, затем Лускус перехватила контроль, занырнула под источающую смрад подмышку и развернулась, переваливая мясистую тушу мусорщика через спину, но в последний момент он умудрился ухватиться за её кофту, и они оба, обдирая кожу о торчащий хлам, кубарем покатились вниз с холма.
Приземление вышло для проводницы не самым удачным. Мало того, что они рухнули в лужу, так ещё и тяжёлый порожденец припечатал её всем своим весом сверху, но потом непонятно зачем начал подниматься, чем дал ей возможность не только зарядить оглушающий джеб в его лысый затылок, но и обхватить корпус ногами. Не обращая внимания на сыплющийся со всех сторон мусор, она прильнула к его спине вплотную, поймала шею в локтевой сгиб и начала растягивать своего противника изо всех сил. Мусорщик забился и забарахтался в попытке отжать её руки, порвал когтями рукав вместе с предплечьем, но Лускус лишь сместила локоть правее и увеличила давление на кадык. Их молчаливое противостояние, сопровождаемое приглушёнными хрипами, всплесками и пыхтением проводницы, длилось секунд двадцать. Затем, видимо, осознав наконец, что происходит, порожденец напрягся, дёрнул тазом и, расцепив замок, пополз влево. Лускус едва успела перевернуться вместе с ним.
- Где? Мой? Подопечный?! – взвыла она и трижды коротко ударила противника в лицо, треснутые очки вмялись в его переносицу и развалились.
Не давая ему опомниться, она схватила его широченную правую руку, перекинула ноги в болевой захват, и откинулась назад, чувствуя, как с хрустом выворачивается его плечевой сустав.
Мусорщик извивался, фыркал точно бегемот, его мышцы ходили ходуном, на побагровевшем лбу вздулись вены, но сопротивлялся он на удивление слабо – лишь беспомощно шлёпал свободной ручищей куда попало, вихлял тазом и сучил ногами. Возможно, он вовсе не был таким сильным и опытным, каким казался, или же схватка действительно застала его врасплох. А может он просто наивно полагал, что убивать альфу неизвестно где скрывающейся с заложником стаи ни один здравомыслящий проводник не рискнет, и потому не особо-то старался.
Напрягшись всем телом, Лускус выгнулась ещё сильнее и опешила. Порожденец ритмично моргал, клокотал сдавленным горлом, жарко дышал ей под колено… и между делом возбуждённо трогал свою промежность. По инерции проводница ещё полминуты продолжала его тянуть, затем его сустав с щелчком выскочил из суставной сумки, а сам порожденец крутанулся и вздыбился, словно взбесившийся под наездником конь. Лускус, не удержавшись, полетела в сторону.
- Стоп, боль не секусальный, – прохрипел мусорщик, выныривая из лужи. – Васфас больше не драться.
В момент падения проводница умудрилась приложиться головой обо что-то твёрдое, но сразу вскочила и развернулась, готовясь к повторному броску. На этот раз уже с заточкой, зажатой между пальцев.
- Ах ты ж погань вонючая, – уже не слыша саму себя, взбешённо зашипела Лускус.
Хвост её бесконтрольно лупил по спрессованной горе хлама, выдирая из неё и расшвыривая во все стороны мятые алюминиевые банки, голова гудела, перед глазами плыли огненные кольца. Она, не отрываясь, смотрела на пульсирующую ярёмную вену порожденца и мысленно прикидывала, в какую из его артерий ударить следом – в сонную, подвздошную или бедренную. А ещё она вспоминала, как быстро и неприятно развивались все предыдущие стычки с представителями мусорной братии после первой же выступившей капли крови, однако озабоченный альфа продолжал восседать посреди лужи со счастливым выражением на красной как помидор морде и в бой явно не рвался.
- Зловредный крокодилка! – Васфас выудил из чавкнувшей жижи сбитую при падении бейсболку, поглядел на свои оттопыренные шорты, на бессильно повисшую, вымазанную в чужой крови руку и загоготал. – Горячий как уголь…
Лускус шумно выдохнула.
Порожденец машинально втянул голову в плечи, его поросячьи глазки быстро заморгали, а мимические мышцы лица хаотично выдали целую гамму противоречивых эмоций.
- Стоп, – пискнул он. – Это шутка. Шутковать, юмор. Мы с добрый намерений. Типо инстинкт, брачный сезон, башка пустой, слова плохой. Мы знать твой история. Без обиды. Васфас не враг, рыжий человек целый. Мы на твой сторона.
- Что?
Приступ её ослепляющей ярости прошёл так же резко, как и начался, оставив внутри заметную вибрацию, постепенно набирающую обороты. Следовало куда-то срочно перенаправить задавленный всплеск эмоций. Проводница перекинула заточку в другую руку, глядя на текущую из разбитого носа мусорщика струйку розоватой слизи, и качнулась, невероятным усилием воли удерживая себя на месте.
- Васфас не враг, – повторил порожденец. – Не злиться. Ты хороший девка, прямой, мы отдать твоё. Мы рыжий человек не надо, мы любопытный.
Он выполз из лужи, зашмыгнул соплю обратно и подмигнул.
- Мы отдать человек с рыжий волосы. С маленький условие.
- Где?! – она чувствовала, как её начинает трясти. – Где он?!
Васфас одним коротким движением поставил вылетевшее плечо на место, слизнул со своей ладони кровь и выпятил широкую нижнюю губу.
- Иметь терпение, крокодилка...
- Терпение?! – снова заорала она. – Долго ты еще, скотина бесячая, будешь мне голову морочить?! Или ты сейчас же отдаёшь мне человека, или будем биться по-настоящему! Да я тебя, паскуда, угандошу!
- Оки-доки, – смиренно согласился мусорщик. – Угандошувай.
Лускус оскалилась и сделала шаг в его сторону.
- Звиняй! – он машинально прикрыл голову руками и смущённо захихикал. – Васфас сдаться. Больше нет пошлый шутка. Там худой рыжий человек, там. Стописят три шаг налево, три раза напрямо, ещё направо и вниз до полянка.
Лускус сделала ещё два шага.
- Да ты не надо спешить… – начал было порожденец, но она с размаху зарядила ему носком ботинка в челюсть так, что он всем телом завалился набок, и помчалась вглубь свалки.

"Семь километров, – тоскливо рассуждала Лускус, припоминая недавнюю сводку на тему планирующегося расширения территории, принадлежащей свалке возле Белого Города. – А быть может уже все десять. Куда я ломлюсь? Что если вугр соврал? Как искать? Какое налево? Какое направо? Какая, вашу мать, полянка?!"
В глубине свалки текли мутные ручьи, под ногами хрустело битое стекло и обломки пластика. Пару раз она взбиралась на мусорные холмы, разгоняя мух и стаи мелких галдящих птиц, пыталась сверху хоть что-то разглядеть. В холмах виднелись многочисленные звериные норы и полузакопанные гнилые сараюшки с косо прибитыми деревянными номерными табличками. Некоторые из домиков были разноцветными, с нарисованными на них большими наивными цветами. Поначалу Лускус останавливалась возле них, пинком открывала двери, но за ними никого не было – лишь кучки аккуратно рассортированного по углам хлама.
Вскарабкавшись на очередной смердящий холм по проржавевшим останкам непонятных металлоконструкций и перескочив шаткую площадку из аккуратно уложенных досок, она сорвалась и, безуспешно цепляясь за рыхлые слои мусора, скатилась на дно неглубокого овражка, в самом центре которого под раскидистой ивой стоял накрытый стол.
- Лу! – грязный, помятый, но целёхонький Инауро радостно улыбался и протягивал ей руку, чтобы помочь подняться.
Она оттолкнула его и вскочила, принимая стандартную боевую стойку с топором наперевес.
За столом сидела компания разодетых под огородные пугала порожденцев и вразнобой моргала разноцветными глазами. Часть из них были вуграми, часть обычными мусорщиками, но ни один, как ни странно, не проявлял ни малейших признаков агрессии.
"Одиннадцать", – мысленно сосчитав потенциальных противников, Лускус сделала шаг в сторону подопечного и, крепко ухватив его за рукав, подтянула к себе.
- Какого хрена?! – прошипела она сквозь зубы, не отрывая взгляда от мусорщиков. – Ты что здесь делаешь?!
- Так ведь меня же похитили, – удивлённо отозвался Инауро.
Она лишь молча сдавила его локоть. Амбициозная идея перебить всех, пока они не просекли, что к чему, посетила её и в ту же секунду испарилась. Если с одним или двумя рядовыми мусорщиками у неё ещё был шанс справиться, то дюжина, часть из которых вугры – явный перебор. Отступать тоже было некуда – крутые, хоть и невысокие склоны оврага лишали возможности быстро убежать. Да ей даже поворачиваться к порожденцам спиной не хотелось, чего уж говорить о том, чтобы под их дружным присмотром эвакуировать подопечного по неустойчивой горе хлама.
"Нет, рассчитывать на то, что мы сумеем спрятаться в глубине свалки – уже неимоверная глупость. Кто-кто, а эти-то свою территорию знают, отыщут сразу со стопроцентной вероятностью. Значит нужно возвращаться прежним коротким путём. Но опять же как? – она мысленно прикидывала варианты, отметая один за другим. – Попытаться сторговаться и разойтись полюбовно, заинтересовать чем-то и драпануть? Вот только что из содержимого моего рюкзака может их хотя бы на время отвлечь? Еда? Барахло? Блестяшки?"
- Ты поранилась, – еле слышно заметил Инауро, глядя на разодранный рукав её кофты.
Лускус промолчала.
"Ну ок, положу сколько смогу", – решила она, однако мусорщики по-прежнему лишь моргали и не двигались.
Некоторое время было так тихо, что слышалось, как сонно жужжит муха, вляпавшаяся в варенье на блюдце. Потом сверху посыпались полусгнившие картонки.
- Ыхы, чуваки, – над холмом показалась уродливая голова Васфаса с широченной улыбкой, оттенённой свежим синяком, а следом и он сам, осторожно цепляясь за торчащую из кучи арматуру, сполз в овраг. – Ты гля, кто сёдня прийти! Диковина! Мечтание! Восторг! Наханесста! Ауф, заценить фингал!
За его спиной маячил ещё один мусорщик габаритами поменьше. Он тоже радостно скалился.
- Чуваки, помнить старый байка про крокодилка, что упокоить разом три братана с Зелёный Город? – альфа ехидно заржал и сразу скорчил печальную морду, надув губы. – Звиняй снова за крокодилка, клянус, последний раз язвить. Просто грустный байка, пожизнёвый, жалко Диптоп. Бойкий вугр быть, прапрадед Васфас. Токмо мы без обиды, дыа? Мы ведь не тупой, а очень умный. Нельзя никого покоить за этот человек-путник, который мы даже палец не тронуть, пожалоста-пожалоста. Васфас просить, умолять, умнижаться. Исторический момент! Никак нельзя такой момент с упокойники портить.
Один из сидящих лязгнул челюстью. Кусок рафинада, зажатый у него в зубах, раскололся и обсыпался на стол. Порожденец прикрыл пасть и потупился. Остальные продолжали во все глаза таращиться на Лускус.
- Меня не интересует то, во что вы тут играете, – холодно отозвалась она. – Я просто хочу вернуть подопечного и уйти, у меня мало времени.
- Ыыы, – захныкал мусорщик. – Как? Пачум? Мы от души хотеть угодить важный гость, а ты так зло бычить, дыа? Ты хотеть спрашувать, мы отвечать. Ты хотеть драться, мы драться. Ты хотеть рыжий человек, вот человек. Неспроледливое, печаль, драма, немонимание. Мы не такие, как могли быть, чем будучи иными в тех случаях, когда иначе нельзя не быть. По-другому нет.
Он театрально вытер подступившую слезу и вновь повеселел.
- Ну дык дыа, мы любить важный гость. Садиться, куросавица, – моментально приставив к столу запасной табурет, он налил в сравнительно чистую чашку заварки. – Угостить чем типа богатый. Печеньки?
Почти минуту никто не двигался. Лишь большая белая крыса тихо копошилась среди ивовых побегов, перетаскивая туда-сюда пустую консервную банку, и изредка нюхала воздух. Потом Инауро освободил локоть, прошёл на свое место и выразительно округлил глаза. Васфас снова призывно помахал пакетом с размокшим печеньем. Вариантов не оставалось. Лускус медленно выложила заточку с топором на стол и села, разглядывая нарядное сборище порожденцев. Вид у них был жуткий и вместе с тем комичный, особенно на контрасте с фарфоровыми чашками, расписным самоваром, нарезанным батоном и многочисленными банками с засахарившимся вареньем.
Сидящий на небольшом отдалении справа мусорщик в помятом цилиндре шумно отхлебнул из чашки и рыгнул.
- Звиняй, – печально сказал он. – Иж жога.
Лускус смерила его долгим взглядом, придвинулась поближе к Инауро и незаметно толкнула под столом его ногу.
- В честь чего собрание? – не сводя глаз с подмигивающего ей с дальнего конца стола альфы поинтересовалась она.
- Понятия не имею, – тихо отозвался подопечный. – Может они и правда гостей ждали?
На полянке вновь воцарился мир и покой. Вокруг стола лёгкой трусцой наматывал круги гостеприимный Васфас, подсовывая присутствующим то тарелку с рубленым сахаром, то открытую банку сардин. Он ни о чем более своих гостей не расспрашивал, ничего им не рассказывал, лишь активно вилял затянутым в шорты задом и как заведённый талдычил про какой-то "богаческий нацуцурник", недавно выкопанный на свалке, будто для присутствующих это было вопросом первостепенной важности. Впрочем, его компания слушала с искренним интересом, и никто, казалось бы, уже не обращал внимания на пару посторонних людей за столом.
- Надо уходить отсюда, пока не поздно, – сдавленным шёпотом проговорила проводница. – Вон там возле ивы тропа, видишь? Приготовься, я скажу…
- Лу, – качнул головой Инауро, придвигая к себе чашку с чаем. – Ты чего на них так взъелась? Они вроде потешные.
- Потешные?! – рассердилась Лускус. – Эти твари мерзкие и смертельно опасные!
- Слушай, ну я тут уже часа два как минимум, однако...
- Однако ты по-прежнему ничего не понял, – она мотнула головой в сторону описывающего круги альфу стаи. – Это вовсе не люди, и даже не такие как я. Это настоящие монстры, понимаешь, нет? Они будут лыбиться, вытаскивая твои кишки через задницу. Просто стиль у них такой, клоунский. Кстати, надеюсь, ты ничего здесь не ел и не пил, после их еды можно сдохнуть от поноса.
Путник испуганно посмотрел на стоящую перед ним чашку и отодвинул её от себя подальше.
К тому моменту все присутствующие успели прослушать вводный курс лекций на тему грамотного накопительства и собирательства, и братья-близнецы в одинаковых капроновых колготках, натянутых прямо поверх куцых штанов, устроили выставку поделок из жёваной бумаги.
- Что-то мне всё это напоминает, – чуть подумав, заявил Инауро. – Только не пойму что.
- Так, ты лучше скажи мне, они все здесь или есть ещё кто-то, на кого мы можем наткнуться по пути?
- А ты не боишься, что они разозлятся, если мы попытаемся сейчас уйти?
- А ты не боишься, что они скоро сожрут всё, что есть на столе, и нами займутся? Ты под стол заглядывал? Как считаешь, они из папье-маше тех черепов налепили?
"Комикс, – размышлял Инауро, незаметно выливая чай из своей чашки под скамейку. – Я попал в комикс. Нет, это даже сном быть не может, это хрень какая-то..."
- Мы не справимся со всеми.
- Разумеется, – отозвалась Лускус. – Нас двое, даже, я бы сказала, полтора… их в шесть раз больше. Плюс те, о ком мы не в курсе. Ещё за оврагом могут скрываться звери всякие, а у нас только топор и заточка.
Она хмыкнула.
- Драться будем только при желании прослыть героями. Посмертно. Попытаемся аккуратно уйти.
- Ещё чашка чай? – рядом неожиданно материализовался Васфас.
От него сильно пахло стекломоем, широкая пасть растянулась от уха до уха в самой дружественной из возможных улыбок, между зубов торчал кусок рыбьего хвоста. Он косился на Инауро и прижимал к груди заварочный чайник.
- Кар-кар, – он запнулся, откашлялся, – каркадэ! Стартегический запас. Склизивный метод, фероментация. Васфас хранить как подарок на свадьба, но за-ради такой исторический момент...
- Конечно, – кивнула Лускус, с готовностью подставляя две пустые чашки. – А кстати, что вы отмечаете? У вас сегодня праздник какой-то?
Альфа замер с открытым ртом, поливая её руку своим драгоценным чаем, мусорщик в цилиндре громко икнул, кто-то выронил банку с вареньем. Банка закатилась под стол, упёрлась в один из обглоданных черепов.
- Ыыы, – улыбка Васфаса стала ещё шире, он опомнился, отставил чайник и начал торопливо подтирать лужицу подолом платья сидящего рядом сородича. – Нет праздник, мы внезапный организоваться. Дыа! – заорал он так, что Лускус невольно вздрогнула. – Мы очень-очень умный, но внезапный и непересказуемый! И любить сидеть в погожий денёк за праздниковый стол на свежий типо воздух!
Он подозрительно зыркнул по сторонам, нагнулся и заговорил, понизив голос до таинственного шёпота.
- А всамделишный ситуация такой, что... что-то меняться.
- Угу, угу, – в унисон закивали мусорщики, страшно вращая глазами.
Лускус некоторое время соображала, потом развела руками.
- И?
- Ииии... – протянул порожденец и закрутился юлой. – И это типо секрет.
- Боишься, кто подслушает что ли? – удивилась проводница.
Васфас взвизгнул и убежал в дальний конец стола, где начал самозабвенно пожирать остатки сардин.
- Васёк, надо рассказувать, дыа? – спросил один из мусорщиков, наряженный в рваное оранжевое платье.
- Типо никак нет, – с авторитетным видом отозвался другой.
- Пачум? – подключился третий. – Рыжий человек это типо касаться...
Все дружно зашикали, а Васфас даже метнул в говорящего рыбиной. Тот испуганно умолк.
- Что-что там моего человека касается? Почему вы решили, что его вообще что-то касается? – вкрадчивым голосом полюбопытствовала Лускус.
Белая крыса под ивой загрохотала консервной банкой, вращая её в лапах и протыкая в донышке аккуратные симметричные дырочки зубами. Все как один поглядели на крысу.
- Вот видеть, видеть?! – завопил Васфас, обращаясь неизвестно к кому.
- Бздун! – в унисон ему взвыл порожденец в оранжевом платье и вскочил со своего места.
- Пора, – шепнула Лускус и плавно сместилась к краю стола, одним движением сгребая своё оружие.
- Да, Васфас мелкий бздунишка! – заорал альфа, брызжа слюной. – А кто не мелкий бздунишка?! Ты не бздунишка? – он ткнул перепачканным в масле пальцем в одетого в платье сородича. – Ты не бздунишка? – указал он на другого и трагически воздел руки в небо. – Ёлы-палы! Да, мы вонючий и бздючий! А гварить никак нет, дабы...
Выпучив глаза, он уставился на место, где только что сидела Лускус. Ни её, ни Инауро за столом уже не было, только на месте проводницы лежали отполированные до блеска антикварные карманные часы на цепочке.
Некоторое время порожденцы не двигались, потом кто-то из них громко сглотнул и, словно по сигналу, завыв, все разом прыгнули – подминая друг друга, отрывая кружевные рукавчики, раздирая колготки и ломая каблуки, выбивая зубы, выдавливая стекла из очков и глаза из глазниц. Кому-то пустили кровь. Мусорщик в оранжевом платье, урча, грыз руку интеллигентного мусорщика в цилиндре и пытался добраться до часов, которые тот, отбиваясь от повисших на нём сородичей, держал у себя над головой. Васфас катался по земле, борясь с обоими братьями-близнецами, пытающимися подняться на ноги. Один из братьев изловчился и стянул с него шорты, после чего Васфас стыдливо взвизгнул и сдался. На землю посыпалась битая посуда, упал, окатив двоих мусорщиков кипятком, расписной самовар, белая крыса, взяв в зубы свою банку, поспешила ретироваться в нору между ивовых корней. Об ушедших уже никто не вспоминал.

- Может стоило дослушать, о чём шла речь? – спросил Инауро, когда свалка осталась далеко позади.
- Ага, – кивнула Лускус. – Ты такой умный.
- А что?
- Да ничего. Очень нам нужна информация от порожденцев.
В Город возвращаться было нельзя, а потому, завидев впереди заросли колючего кустарника, покрытого мелкими белыми цветами, она, не раздумывая, направилась именно туда.
- Объясняю один раз. В междумирье встречаются всего три разновидности разумных существ. Путники, то есть такие как ты, перерожденцы или такие как я, и по-рож-ден-цы. Рождённые здесь. Те, кого произвела на свет сама Зона. Мы настоящие, мы мыслим и действуем сами, и Зона не может на нас влиять... Ну, разве что в физическом плане – трансформировать тело, ставить условия, натравливать флору и фауну. Мышление же наше, желания, устремления, эмоции и прочее не в её власти. А порожденцы это как бы часть Зоны и не факт, что они мыслят самостоятельно, не под её диктовку. Понимаешь?
- Нет, не очень.
Солнце уже стояло в зените и с каждой минутой припекало всё сильней. Проводница раздражённо закатала рукава кофты и перебросила рюкзак за одно плечо.
- Мы приходим сюда извне, – проговорила она. – Уже такими, какие есть. Порожденцы здесь рождаются. И сознание их напрямую связано с сознанием междумирья. Они почти не учатся на собственном опыте, опыт у них один на всех. У них как бы единая программа, есть лишь небольшие отступления, зависящие от места проживания и, разумеется, вида. К примеру, мусорщики обитают на свалках около цветных городов и их способ мышления складывается на основе законов жизни на помойке. Да, они могут охотиться, общаться и развлекаться, однако смысл их жизни заключен в собирательстве и утилизации отходов. Они не могут пойти против своей изначальной природы. Так же и со всеми прочими. Разумеется, сейчас я несколько утрирую, но общий смысл таков.
- Понятно. Только что же всё-таки не так с информацией от них?
Они уже дошли до цветущего кустарника, и Лускус остановилась, чтобы дать подопечному отдохнуть в его тени. Она долго цедила добытый в городе фруктовый кефир, то и дело поглядывая куда-то в сторону, потом с видимым неудовольствием сглотнула тягучую сладкую слюну и покачала головой.
- Кому я только что рассказывала о связи порожденцев с Зоной?
Путник вытер покрытый каплями пота лоб и забрал у неё ополовиненную бутылку кефира.
- То есть ты хочешь сказать, что любая информация, которую подгружает в мозги мусорщикам некая разумная штука, которую ты называешь Зоной, может быть для нас опасной? Так?
- Ну, необязательно опасна. Она может быть бесполезной. Или бессмысленной. Или намеренно неверной. Чтобы, например, завести нас в ловушку, запутать, разделить и так далее. Кстати, о чём вы говорили, пока я не появилась?
- Да ни о чём особо.
- А конкретней?
- Ну, со мной они вообще мало разговаривали. Их главный, который в шортах и с фингалом, только спросил, когда я с тобой встретился и не встречал ли ещё кого-нибудь до этого, вот и всё.
- И что ты ему ответил?
- А что я мог ему ответить? Меня спящего огрели по голове, затолкали в мешок, приволокли на огромную помойку, вокруг рогатые клоуны в кружевах... Послал его куда подальше и всё.
Проводница кивнула.
"Похоже, парень не совсем идиот", – подумала она.
- Ах да, и ещё они между собой обсуждали какую-то башню, которая вроде как появлялась на рассвете и сразу же исчезла. Я не стал расспрашивать.
Лускус даже подпрыгнула.
- Башню?! Они обсуждали башню?! Они так и называли её – "башня"? Или как-то иначе?
Путник допил кефир и отдал бутылку проводнице.
- Ну, они повторяли что-то вроде "стеклянная башня" или, может, "зеркальная".
Проводница убрала пустую бутылку из-под кефира в рюкзак и зашагала вперёд, не говоря больше ни слова. Инауро чуть помедлил, потом нагнал её и пошёл рядом.
Продравшись сквозь колючий кустарник, они оказались на широкой, буйно поросшей сорняком тропе. Местность напоминала запущенный сад. Метрах в пятнадцати от тропы начинался бурелом из раскидистых фруктовых деревьев, обрамлённых удивительно изысканной витой изгородью, на земле валялись спелые яблоки и груши. Путник хотел было собрать немного про запас, однако Лускус знаком приказала ему не останавливаться и ничего не подбирать. В воздухе вились стаи мелкой белёсой мошкары, наполняя душный воздух едва уловимым звоном. Инауро на ходу снял куртку, повязал за рукава вокруг пояса и снова оглянулся на идущую рядом проводницу. Той будто бы было совсем не жарко в огромной, насквозь провонявшей помоями шерстяной кофте, она лишь мрачно поглядывала по сторонам и изредка отводила от лица растрепавшиеся волосы. Они шли уже минут двадцать, тропинка петляла то вправо, то влево, и Инауро начал догадываться, что проводница не знает, куда именно они идут, а потому не пытается хоть как-то срезать путь.
- А почему бы нам не вернуться в Город? – осторожно спросил он. – Могли бы ещё немного поспать, помыться и пойти позже, когда жара спадёт.
- Не могли бы, – глухо отозвалась Лускус.
- Что? Почему?
- Потому. Ищи воду, здесь где-то должна проходить такая тонкая труба для орошения.
- А, так в городе этих труб было...
- Слушай! – проводница остановилась, её брови были плотно сведены. – В Город мы вернуться не можем и точка. Потому что мы оттуда ушли. А возвращаться, откуда уже ушли, здесь нельзя, понял?
- Почему?
Она не ответила. Просто отвернулась и пошла дальше. Инауро пожал плечами.
"Только что ведь всё было нормально, – подумал он. – Я что, опять напортачил где? Или сказал что-то не так? А что я мог такого особенного сказать?"
Он на ходу сорвал с куста цветок и понюхал. Удивительно, но даже запахи в этом месте жили собственной жизнью. Когда они только подходили к саду, в воздухе растекался тончайший цветочный аромат, но сами соцветия не пахли ничем. Вообще ничем. Словно цветок был не настоящий, а скрученный из обрезков шёлковой ткани и скреплённый у основания цветной проволокой. У него не было тычинок и пыльцы, а пестик напоминал пластмассовый шарик с выдавленным углублением посередине. Так красиво и так бессмысленно...
"И вообще, – размышлял путник, – если этот мир действительно такой, как утверждает Лу, то к чему здесь сложные процессы вроде опыления? Зачем цветам, которым не нужно опыление, пахнуть? Может здесь всё образовывается само собой? Хлоп – и яблоки выросли на голой ветке, хлоп – и окно открылось в глухой стене, хлоп – и целый человек возник из неоткуда... Уже готовенький, с телом, разумом и каким-никаким жизненным опытом. Почему нет?"
- Стой! Нет, тихо!
- Что? – от неожиданности он споткнулся, выронил цветок и чуть не подвернул лодыжку.
- Пойдём быстрее, а? – она схватила его за руку и потащила за собой в самые заросли.
Инауро едва успевал отмахиваться от колючих веток и чувствовал, как саднят на лице и руках тонкие царапины, но проводница словно бы этого не замечала.
- Что случилось? – шёпотом спросил он, когда она вдруг резко остановилась и присела.
- Видишь? – она указала куда-то влево. – Да не высовывайся, сядь! Вон же, стёкла на солнце сверкают... Плохой знак.
Приглядевшись, он заметил в сплетении веток фруктовых деревьев фрагмент стены большой запотевшей теплицы. Внутри неё ходили люди, было похоже, что они собирают урожай.
- Это плохой знак? – удивился путник.
- Да. Это ловушка. Почему она в буфере я хз, примем как данность. А теперь пошли, только быстро и тихо, – сама она двигалась словно дикий зверь, пригнувшись, чуть ссутулившись, пружинисто и абсолютно бесшумно.
Солнце нестерпимо жарило в спину сквозь редкие ветви кустарника,
- Лу! Эй, Лу! – зашипел он. – А кого мне хоть опасаться?
Она знаком приказала остановиться, некоторое время к чему-то прислушивалась, потом махнула и побежала. Инауро показалось это забавным – он решил, что она просто-напросто морочит ему голову, пытаясь запугать. Он, конечно, тоже побежал, однако без особого энтузиазма. В какой-то момент справа ухнуло и растеклось в пространстве протяжным мелодичным стоном будто мимо проплывала стая китов.
- Быстрее! – крикнула Лускус. – Не бойся, просто беги!
- А я и не...
"А я и не боюсь", – хотел сказать он, но не сказал, потому что страшно ему всё-таки стало.
Страх окатил его ледяной волной, ударил поддых, отчего тут же обмякли и начали заплетаться ноги. Без каких-либо видимых причин и совершенно неожиданно возникла бессознательная паника – до влажных ладошек, до бешеного пульса, до пересохшего рта и помутившегося разума. Пение, мягко накатывающее со всех сторон, было нежным, волшебным, чарующе-прекрасным, но в то же время оно казалось тягучей липкой жижей, которая мягко проникала в уши, нос и рот – короткий глоток и вот ты уже не можешь сделать ни единого полноценного вдоха. Инауро не видел приближающихся существ, от их движения не качались ветви, не шевелилась трава. Он ощущал их физически. Он чувствовал, что их очень много, что они с каждой секундой всё ближе и опасность эта по-настоящему смертельная.
- Не успеем. Сюда!
Они влетели на пригорок, поросший высокой травой, отдалённо напоминающей гигантский подорожник.
- Это тэнгли, – неожиданно будничным голосом пояснила Лускус и встала как вкопанная, отчего он чуть было в неё не врезался. – Видимо снова нанесло в пригород южным ветром.
- Что? – задохнулся Инауро, чувствуя, что вот-вот потеряет сознание от ужаса.
- Тэнгли, – повторила проводница. – Раньше их тут не было.
Она принялась рвать длинные стебли с упругими продолговатыми соцветиями и собирать их в некое подобие букета.
- Листья не рви, – уточнила она, – листья бесполезны.
Звуки приближались, они уже окружили их со всех сторон, но нападающих по-прежнему видно не было.
Инауро, пятясь следом за Лускус, начал судорожно срывать стебли, но они больше мялись, нежели ломались, потому приходилось выдирать пучки травы целиком с корнями. В глазах то и дело темнело, ноги подкашивались, сердце частило, кустарник цеплялся за куртку, царапал руки.
- Вообще, когда-то давно, – начала рассказывать проводница, знаками показывая куда идти, – тэнгли были безобиднейшими существами... Нет, чувствую, надо ещё длиннее рвать.
Теперь она казалась абсолютно спокойной, словно планировала сплести красивый венок для фотосессии вместо того, чтобы воевать против неведомых опасных тварей.
- Знаешь что? Ориентируйся на собственные ощущения, тэнгли надо держать на определённом расстоянии от себя и трава, с которой они связаны, в этом отчасти помогает. Ты отмахивайся-отмахивайся!
- Но я никого не вижу! – взмолился путник.
Ему было душно, жарко, холодно, жутко, весело и тошно одновременно, мир вокруг словно бы вспыхнул всеми цветами радуги и тут же померк. Хотелось упасть, свернуться клубочком и лежать, закрыв голову руками. Прямо в этой мягкой траве посреди ароматной яблочной гнили.
Слева была ещё одна теплица. Людей внутри он не видел. Узкая кочковатая тропинка, с которой они только что сошли, проходила совсем рядом, огибая стеклянную стену теплицы. Борясь с нестерпимым желанием бросить все и спрятаться там, Инауро передвигался след-в-след за Лускус и старался не смотреть по сторонам. Чудесный запущенный сад вдруг начал казаться ему дико враждебным. Вздрагивая от хруста яблок под подошвами кроссовок, и еле успевая на ходу срывать стебли сорняка, Инауро перекладывал получившиеся букеты из одной руки в другую. Казалось, от этого что-то зависит. Словно бы между количеством стеблей в правой руке и количеством в левой должен был образоваться своего рода баланс – если где-то было меньше, начинало казаться, что с этой стороны он гол и беззащитен.
- Тэнгли, – продолжала проводница, обмахиваясь собранными стеблями, – плохи тем, что каким-то образом научились деморализовать противника. Нет, не рассчитывай, что они только попугают нас немного и отстанут. Разумеется, у них есть гнезда поблизости, однако не в этом дело. Они не просто отгоняют от кладки, теперь они умеют охотиться и любят свежее мясо. Если не рвать траву, в итоге тебя так загоняют... во-во, чувствуешь, как мурашки побежали?! Короче, они могут загонять до такой степени, что ты намочишь штанишки и отрубишься, вот тогда тебя облепят и медленно переварят всем роем. Не знаю, как у них так получается. То ли они телепатически ужас внушают, то ли с помощью особых звуковых волн, то ли ещё как-то. Ну да неважно. Главное, рвать траву. Если чувствуешь, что не защищает, рви больше и желательно от самого корневища, чтоб было подлиннее. Вообще, в идеале держать их на расстоянии метров трёх от себя.
- А может просто спрячемся? – Инауро кивнул на стену теплицы и сам поразился, какой у него дрожащий голос.
Лускус поглядела на него, на теплицу и ничего не ответила.
- Ну, там спрячемся, внутри, – пояснил он, полагая, что она не расслышала. – Там вроде бы никого нет, можно пересидеть. Эти твари, если закрыть дверь, наверняка ведь не пролезут.
- Ты что, идиот? – проводница смотрела на него круглыми глазами и на автомате мела вокруг себя воздух.
- Идиот? Ну почему опять "идиот"? Я просто предложил.
- Ты просто дыши ровнее и думай о чем-нибудь отвлекающем, ну там о таблице умножения или о вкусе любимого пирога. Уже будет не так паршиво. Да и к тому же скоро всё закончится, главное добраться вон до той просеки, видишь?
Путник выдохнул и покрепче сжал челюсти. До указанной просеки было неблизко, зато опасные заросли кустарника там резко обрывались, и сквозь спутанные ветви виднелись пышные сиреневые облака.

Времени оставалось совсем немного. Судя по приблизительным подсчётам Лускус – менее четырёх часов на то, чтобы отдохнуть, поесть, изучить следующий этап и разработать стратегию проводки. Мало, очень мало. Не рискнув бросить подопечного самостоятельно приходить в себя после очередного потрясения, она дотащилась с ним до ближайшей трубы оросительной системы сада, где расковыряла трухлявую поверхность и нацедила три небольших пластиковых бутыля. Жидкость едва уловимо отдавала ржавчиной, но пить её в целом было можно. Лишь бы до следующих сумерек обоим хватило.
"Какой-то на редкость неудачный старт, – мрачно думала проводница, то и дело поглядывая на тонкую багровую полосу в небе над покинутым ими Белым Городом. – Полный бардак".
- Давай-ка я объясню тебе кое-что, чтобы ты в следующий раз не задавал тупых вопросов.
Теперь она лежала, прижавшись животом к вздыбившемуся словно конь огромному куску базальта, и, перегнувшись через край обрыва, изучала предстоящий спуск.
- Когда я говорю "ловушка", я не имею в виду яму с кольями, присыпанную сверху соломой. Ловушка в междумирье – это зачастую симпатичное место, куда заходишь, а выйти уже не можешь. Как минимум без посторонней помощи. Ловушки часто располагаются внутри опасных районов или рядом с ними и выглядят вполне привлекательно. А когда ты туда попал, то сразу хоп – и залип. Или помер. Или начал заживо разлагаться. Или с ума сошёл. В общем, если ты не на сто процентов уверен в безопасности того или иного места, лучше вообще туда не суйся.
Она поднялась и смахнула с одежды налипший песок.
- Эй, рыжий, ты меня вообще слушаешь?
Инауро стоял неподалеку и ошеломлённо разглядывал расстилающуюся впереди пустошь. Прямо за садом расположилась исключительно романтичного вида локация, которую старожилы называли не иначе как "Пески", а некоторые любили добавлять поэтичные прилагательные типа "Опаловые Пески" или "Лучезарные". Высокое небо над пустошью переливалось всеми возможными оттенками от холодной зелени до насыщенного фиолетового, в местах потемнее проблёскивали россыпи катящихся по небосводу созвездий, а потоки белого песка стелились вокруг причудливых чёрных скал и, завиваясь узорами, безостановочно меняли общий вид ландшафта. Пейзаж был космически прекрасен и завораживающе динамичен, а потому проводница восприняла реакцию подопечного как само собой разумеющееся.
- Обманчивая красота, – заметила она, вытаскивая из рюкзака моток верёвки и хмуро прикидывая, выдержит ли та вес двоих и хватит ли её длины в принципе.
Разумеется, верёвка, была истёртой и коротковатой. Будь у Лускус хоть немного свободного времени на разведку, она наверняка попыталась бы спуститься параллельно подопечному на руках. Но теперь ей как-то совсем не хотелось лишний раз рисковать. В любом случае больше всего в нынешней ситуации её раздражало то, что ради преодоления столь незначительной высоты им снова предстоит разделиться, и потому никак не могла решить, кому из них идти первым. Да, было бы логичней сперва аккуратно спустить подопечного, а затем уже быстренько слезть самой, однако от одной мысли о том, что ей придётся отправить неопытного человека на новую необследованную территорию, проводницу начинало отчётливо подташнивать.
"Значит пожертвуем верёвкой, – решила она. – В следующий раз раздобуду статическую и сразу метров на пятьдесят, пусть будет. Давно пора обновить снаряжение, а то я что-то уже совсем как лохушка стала".
- Странно, – Инауро оглянулся на оставшийся позади Город. – А почему там небо закатное, прямо над нами дневное голубое с солнцем, а вон там уже как полярное сияние?
- Понятия не имею, что ты называешь "полярным сиянием".
- Настоящее полярное сияние я и сам, по-моему, никогда не видел, но это должно походить на что-то типа радужных разводов, как если капнуть в воду бензина. Только в небе. Такие же переливающиеся зигзаги, – он снова задрал голову. – Хотя вот это больше похоже на то будто на нас сейчас какая-то галактика упадёт. Даже голова кружится…
- Если кружится, не смотри.
Путник вздохнул и замолчал.
Лускус некоторое время шумно вбивала обухом топора свой последний скальный крюк в твёрдый базальт, затем наспех затянула простой бесёдочный узел, с силой подёргала и спустила с обрыва один из концов верёвки.
- Я иду первой, – заявила она.
- Да я, вообще-то, и не рвался, – Инауро сидел на корточках у самого края и с недоверием разглядывал её нехитрое снаряжение.
- Ну соррян, лестницы с перилами у меня при себе нет, – проследив за его взглядом, хмыкнула проводница.
- Я лично предпочёл бы поискать обходной путь.
Лускус кивнула и присела рядом с ним.
- Знаешь, честно признаться, я бы тоже его поискала, будь у нас на это время. Однако времени у нас нет. А значит мне придётся сейчас провести скомканный инструктаж и, в частности, прочитать лекцию на тему "почему путник должен доверять своему проводнику". Смотри, – она вздохнула. – Ты живёшь здесь всего лишь вторые сутки. По сути, ты ещё никто, просто говорящая фигня на ножках, у тебя нет ни опыта, ни знаний, ни соответствующих навыков, ничего нет. Тем не менее, ты уже успел попасть в передрягу… блин, да мы уже дважды чуть жёстко не влипли. А ведь основное приключение ещё даже не началось. Ты привязан ко мне, я за тебя отвечаю. Я живу здесь с самого детства и эта ходка для меня уже далеко не первая. Так и какой из этого вывод? Верно. Ты должен доверять мне просто потому, что я более опытная.
- Ладно, молчу.
- Молчи. А я тебе вкратце обрисую ситуацию, – она загнула указательный палец. – Во-первых, мы только что стартанули. А это значит, всё становится во много раз опаснее. Если до этого ты мог погибнуть по нелепой случайности, то теперь на тебя начали целенаправленно охотиться. Во-вторых, мы должны преодолеть данный участок пути максимально тихо, но быстро, что непросто, поскольку местность открытая и жаркая.
Она заметила его кривую усмешку и разозлилась.
- Эй! Я не пытаюсь тебя напугать, я говорю чистую правду. А ты реагируешь как дебил, который уверен, что всё вокруг игра или сон. Чёрт, как же я от этого устала.
Инауро хотел было вновь пошутить, но, открыв рот, передумал. Неясное тоскливое чувство пришло к нему из глубины живота и сразу же распространилось по всему телу с такой интенсивностью, что стало трудно дышать. Сперва он даже решил, что это тэнгли нагнали их и снова окружают, но характерных звуков слышно не было, да и Лускус выглядела скорее сердитой, нежели встревоженной.
- Лу, – сказал он, но проводница на него даже не оглянулась.
Путник размеренно задышал, стараясь усилием воли подавить странный приступ. Потряс головой, сжал и разжал пальцы, сел, вытянул ноги, затем попытался отвлечься, как делал до этого, обороняясь от воздействия тэнгли, но что-то случилось с его мышлением, и он стал путаться в простых цифрах. В ушах зашумело.
- Лу, я сейчас, по ходу, упаду в обморок, – проговорил он и не услышал собственного голоса.
Внутренний перезвон продолжал нарастать, а на его фоне всё явственнее проступала низкая пульсация, от которой съёживались внутренности и быстро пустело в груди. Почему-то этот звук показался путнику знакомым. Словно бы он уже слышал, испытывал подобное в далёком детстве или во сне. От этого скверного чувства его будто бы парализовало, мышцы стали непослушными и мягкими, по спине потекли струйки пота. Инауро ощущал раскалившуюся землю под собой, выбоины полопавшегося от жары базальта и мелкие камушки, сухой пыльный ветер на влажном лице, но вместе с тем чувствовал, как стремительно падает вглубь самого себя точно в пропасть сквозь клубящуюся слоистую мглу, которой нет ни конца, ни края. Один, совсем один.
"Слой ила. Тёплые камни. Красный дом, – он не мог понять, откуда на него наплывают эти мыслеобразы, а потому даже не сопротивлялся им. – Тёмная вода. Зеркальная змея. Клетка. Шагающий монолит. Жёлтый цветок. Старые символы. Белые ветви. Верхний ветер".
Он ещё видел шевелящиеся губы сидящей в профиль Лускус на фоне сиреневого неба, но постепенно образов, проникающих в его сознание, становилось всё больше, они наслаивались, перемешивались, вспучивались, словно гигантские надувные шары, набирали цвет и фактуру, а затем лопались друг за другом с диким перезвоном. Окончательно дезориентированного путника мотнуло вниз и в сторону, он едва успел подставить ослабевшие руки, как разогретые солнцем камни притянули его и вдавили в себя. Ему показалось – ещё секунда и его разотрёт в порошок, поглотит, перемелет. Внутри него где-то на неизмеримой глубине грохнуло, сверкнуло ослепительно-белым огнём, и тьма распалась на длинные седые ленты…
Сидящая перед ним проводница сосредоточенно выгребала стеклянные осколки из своего рюкзака и, продолжая бубнить что-то про не в меру самоуверенных слабаков, вспоминала свои недавние неудачи.
Всего лишь два цикла тому назад она вела к Зеркальной Башне сразу троих – пару весёлых парней и сдержанную до чопорности девицу. Компания изначально была неплохая и все вроде как старались, настраивались на успех, много разговаривали о междумирье и его устройстве, разрабатывали тактики и проверяли свои догадки на практике, но потом всё почему-то резко разладилось. Сперва её перестал слушаться один из парней, который с самого начала относился к происходящему чересчур легкомысленно и воспринимал прохождение этапов как забавное приключение. Особое удовольствие ему доставляло намеренно влезать в какую-нибудь неприятность и потом впопыхах убегать.
"Я не дубина, я оптимист", – отвечал он разозлённой Лускус и этак задорно встряхивал чёлкой.
Естественно, каждый раз она пыталась объяснить ему, что эксперименты и поиск истины – это хорошо, а вот адреналин ради адреналина – плохо.
"Но ведь только так я могу почувствовать себя живым", – говорил он и снова всё делал по-своему.
В Дебрях его авантюры участились и стали рискованными настолько, что Лускус начала подумывать о том, что неплохо бы уже послать его куда подальше, однако парень и тут опередил её и, пока все спали, зачем-то вылез из убежища наружу, где его тут же схватили выворотни и превратили в выпотрошенную человеческую шкурку, неэстетично растянутую промеж деревьев.
А потом испортилась девица. Она обвинила Лускус в гибели их безалаберного спутника, перестала идти на контакт, замутила шашни со вторым парнем и отказалась двигаться дальше под предлогом отсутствия какого бы то ни было смысла. Она то трагически ныла о том, какие все вокруг "равнодушные мразоты", то требовала, чтобы проводница больше говорила с ней по душам, то вопила, что ей просто нужен "нормальный отдых". Это было очень утомительно. Когда же они наконец выбрались из Дебрей и ступили на территорию Светлых Столбов, девица в открытую заявила, что Лускус со своими страшилками и нотациями им двоим больше ни к чему, что они сами взрослые, умные и ответственные люди и потому теперь только они двое и будут принимать все жизненно важные решения.
"Этот пафос всезнания от некоторых уже просто вымораживает", – сказала она, а второй парень без особых колебаний её поддержал.
"Вот и чудненько", – обиделась на них Лускус и ушла, а спустя всего три часа Зона прислала ей весточку о гибели обоих подопечных и сбросила все набранные баллы.
Разумеется, проводница понимала, что в тогдашней неудаче была и её вина тоже. Вероятно, ей следовало реагировать на сомнения путников как-то иначе. Не быть столь категоричной, например. Давать им больше самостоятельности. Активнее говорить об их переживаниях и поменьше ругать. Но она так не умела. Она желала идти к цели и каждый раз добиваться успеха, вот только почему-то, чем больше ей этого хотелось, тем хуже в итоге оказывался результат...
Злость прошла, не оставив и следа, когда в разгаре своего обличительного внутреннего монолога Лускус вдруг обратила внимание на состояние своего подопечного.
Инауро лежал на земле и молча глядел на проводницу. Его лицо было мокрым от пота, бледным и осунувшимся, а в глазах читалось дикое отчаяние. Большее, чем в момент встречи. Большее, чем под мороком тэнгли. Лускус почувствовала себя виноватой. Уж кто-кто, а она не должна была его отталкивать. Ему сейчас и так плохо, ему непонятно и страшно, он барахтается посреди огромного враждебного пространства, где даже ухватиться не за что.
- Да ладно тебе, не переживай, – смущённо проговорила проводница. – Я, конечно, та ещё психичка, но зла тебе точно не желаю. Соррян за все неприятные слова. Ты просто верь мне, и мы со всем справимся.
- Лу, – осипший голос Инауро дрогнул. – Не злись, пожалуйста, но, по-моему, я умираю.
Его зрачки разом расширились так, что заполнили собой почти всю радужку. Лускус почувствовала, как ей свело челюсти, словно бы она в один присест разжевала целый лимон. Только теперь она заметила, как от подопечного идет столь мощная волна энергии, что даже воздух вокруг кажется наэлектризованным, буквально сияющим. Она открыла и закрыла рот. Нет. Парень не выпендривался и не переживал заурядный для любого путника экзистенциальный кризис личности, её подопечного обрабатывали телепатически, напрочь руиня его тело, и всё это происходило здесь и сейчас, прямо у неё под носом.
- Это ещё зачем?.. – еле слышно произнесла она и подалась вперёд. – Рыжий…
Путник не реагировал, марево над ним продолжало сгущаться. Это явление считалось крайне редким, называлось "физической нестабильностью" и без грамотной помощи со стороны человека в итоге попросту расщепляло на атомы.
- Эй, так дело не пойдёт. Рыжий! Пацан! Инауро! Да какого чёрта?!
"Нет, ну Зона же не станет связываться с ним напрямую в первый день. Или станет? – проводница засуетилась, разом позабыв, что следует предпринимать в таких случаях по инструкции. – Он ведь просто человек и к такому не готов…"
- Точно! Шоколад, – опомнившись, Лускус схватила рюкзак, расстегнула потайной карман и, вытащив оттуда маленький бумажный сверток, принялась торопливо разматывать бечёвку. – Рыжий, слышишь меня? Всё в порядке, я на тебя не злюсь. Ты только не вырубайся, ладно? Дыши, дыши глубже, смотри на меня, не закрывай глаза. Я сейчас тебе кое-что дам, это поможет. И не вникай в то, что тебе говорят, это чушь, ерунда. Всего лишь местное радио. Сейчас, пять-десять секунд и всё прекратится, всё нормализуется. Ну, может голова потом поболит немножко. Не обращай внимания, не фокусируйся. Здесь такое бывает. Тебе просто капают на мозги, ничего особенного.
Инауро был белым точно лист бумаги и обмякшим, лишь кисти его рук непроизвольно сжимались, словно бы он тонул и инстинктивно пытался за что-то уцепиться. Не оставалось ни тени сомнения – пока увлёкшаяся самобичеванием проводница предавалась воспоминаниям, Зона одарила очередную жертву одним из своих чистых и жутких знаний, которое человеческая психика выдержать не способна. По крайней мере, едва ли на такую интенсивную псионическую атаку в этом мире был способен кто-либо кроме Зоны.
- Вот. Это должно помочь, – Лускус метнулась обратно к подопечному и, придерживая за скользкую от пота шею, начала пихать в рот небольшой кусок посеревшего шоколада. – Жуй.
Путник послушно разжевал шоколад одеревеневшими челюстями, наморщился от его горечи, с трудом, судорожно дёрнув кадыком, проглотил.
- Ты услышал голос? Что-то понял, да? Почувствовал? – продолжала тараторить Лускус, заглядывая ему в лицо и машинально обмахивая ладонью. – Не бойся, это просто радио. Рановато правда и не во сне, но в целом фигня, ничего страшного, здесь и не такое случается.
- Да всё, я в порядке. Просто не выспался, наверное, прости, что испугал.
Инауро слабо улыбнулся и вытер покрытый испариной лоб.
- Ни минуты покоя, – пробурчала проводница, ещё раз с подозрением осмотрела подопечного и отползла в сторону, пряча в обёртку остатки драгоценного шоколада.

- Я расскажу тебе одну короткую историю...
Солнце палило нещадно, накалившийся воздух дрожал и обжигал кожу. По небу со стороны Города текли тонкие слоистые облака и бесследно исчезали, едва достигнув границы пустоши. В кустах шуршали какие-то мелкие животные. Инауро в тени наспех сооружённого навеса из палок и стёганого одеяла с отстранённым видом грыз жёсткий кусок колбасы, то и дело запивая его неприятной тёплой водой. Рядом стояли кроссовки, накрытые сушащимися носками. Футболку ему Лускус снимать запретила, позволив лишь немного подвернуть штаны.
- …Историю о маленькой девочке. Я прочитала её очень давно в какой-то книжке... уже не помню названия. Девочка эта, погнавшись за иллюзией, упала в бездонную яму и пролетела всю вселенную насквозь, после чего оказалась где-то с изнанки. Там был безумный мир, и жили в нём безумные существа. Одни хотели её запугать, другие убить, третьи просто морочили голову своими бредовыми идеями. И девочка решила, что и она сама теперь шиворот-навыворот, и чуть не свихнулась от этого.
- Знакомая ситуация, – согласился подопечный и пошевелил голыми пальцами ног.
- Но потом девочку всё вконец достало, и она захотела покинуть этот чокнутый мир, полный злобных уродов и нелепых законов, – Лускус тяжело вздохнула. – Но она не знала, как это сделать. И подсказать ей было некому. А потом она просто как следует разозлилась и проснулась. У себя дома. В том самом месте, откуда убежала вслед за иллюзией.
Инауро хмыкнул.
Проводница пару минут молчала, глядя на переливающиеся всеми возможными оттенками звёздные дали.
- Мне почему-то кажется, что автор этой истории просто не придумал ничего лучше, чем объяснить всё случившееся банальным сновидением, и потому быстренько подвёл итог. Мол, пошутили и хватит. На самом же деле девочка прошла через смерть. Физическую и духовную. Сначала умерло её человеческое тело, а потом умер человеческий разум, и она стала чем-то иным. Чем-то быть может даже более настоящим, чем была до этого. Потому что девочка переродилась. И в процессе перерождения узнала такие тайны, которые материя человеческого мира выдержать попросту не может, она перемелет их, переварит, выжжет, уничтожит как иммунная система бактерию. Может быть заодно с носителем. А потому, попав в конце истории домой, девочка на самом деле домой не вернулась. Она пошла дальше. Выше. Просто то место, где она оказалась после изнанки мира, было очень похоже на её дом. Дом, который остался где-то позади...
- Странная теория, – чуть помедлив, сказал Инауро. – Я, правда, не всё понял, но звучит увлекательно.
- Ну вот, а ещё говоришь, что не идиот, – сдержанно улыбнулась проводница.
Вообще она была даже рада, что он, в силу своей неосведомленности, не поддержал её мрачных теоретизирований. Лускус слишком близко воспринимала историю о девочке, попавшей на изнанку мира, чтобы спокойно выслушивать чужие трактовки, построенные на основе её догадок.
Она посмотрела на Инауро. Тот, казалось, задумался. Возможно, он переваривал собственный недавний опыт, а может просто прислушивался к организму. Лускус ни о чём его не спрашивала. До органических переживаний подопечного ей не было никакого дела, а то, о чём говорит Зона, не могло быть высказано вслух.
- Ну, нам особо рассиживаться некогда, – сказала проводница и поднялась на ноги. – Полагаю, ты уже в целом оклемался.
Высоко над головой пролетела большая тёмная птица. Безмолвно и мягко упала где-то в песках.
- А ты всерьёз это говорила? – вдруг спросил Инауро.
- Что именно?
- Ну, про дом, который остался позади и возник впереди.
Она неторопливо зашнуровала ботинки, переложила топор в боковое отделение рюкзака и подошла к краю обрыва.
- Да. Всерьёз.