Глава 2. Бардак

Часть 1 "Нехорошее Место"
Глава 2-1
-----------------------------------

Уже за километр до свалки начало невыносимо вонять.
Оставив позади последние городские постройки, проводник быстрым шагом пересекла большой пустырь, вскарабкалась на поросшую чахлой травой насыпь и пошла медленнее, глядя на расстилающиеся впереди мусорные холмы. Между ними виднелась куча узких тропинок.
Лускус выбрала наугад ближайшую, отмеченную полуразобранным остовом грузовика со снятыми колесами, будто бы специально украшенного развевающимися на ветру обрывками красной ткани.
Сперва она шла очень тихо, настороженно прислушиваясь к далёкому птичьему гомону и то и дело подмечая тончайшие проволочные растяжки на пути, затем все-таки оступилась на какой-то предательски скользкой ямке и, пытаясь сохранить равновесие, шагнула в сторону. Под подошвой захрустели осколки бутылочного стекла.
Невидимые обитатели помойки тут же отреагировали целым набором звуков – впереди что-то упало и покатилось, зазвенела пустая пивная бутылка, грохнула крышка мусорного бака, затем уже совсем близко громко зашуршало целлофаном и рваной бумагой.
- Эй, полудурки, верните парня, – угрожающе проговорила Лускус, озираясь.
- Какого ещё парня? – манерно растягивая гласные, отозвался кто-то.
Она отыскала источник звука на косо торчащей из кучи хлама крыше сарая. Сидящее там подобие человека насмешливо разглядывало её поверх разбитых вдребезги очков и почёсывало сверкающую на солнце лысину.
Лускус завела руку за спину, демонстративно укладывая ладонь на рукоять закрепленного в чехле топора.
- Мне нужен парень, которого вы увели у меня на территории Белого Города, – сказала она.
- Мы увели? – переспросил мусорщик.
- Ты знаешь, о чем я говорю. И пока что я прошу по-хорошему.
Он широко улыбнулся ей двумя рядами крупных лошадиных зубов и кокетливо натянул на лысую голову нежно-голубую бейсболку.
- Он что… твой?
Лускус скривилась. Порожденец вызывал её на поединок.
- Мой, – отозвалась она, мягко принимая в ладонь нагревшийся кусок металла и передвигая его вместе с креплением на бедро.
Существо спрыгнуло в кучу мусора.
Не требовалось долго соображать, чтобы понять, что противник более чем серьёзный – пружинистые повадки опытного хищника, тяжёлый торс, длинные мускулистые ноги с кривыми когтями, массивные кисти рук и небольшой, но острый рог во лбу. Половозрелый альфа-самец.
- Выпьем чаю, – предложил он, изящным жестом приглашая её на свою территорию, и молниеносно вскочил на мусорный бак.
- Чаю? – Лускус на мгновение замешкалась, приподняв брови, а затем быстро вскарабкалась по импровизированному мостку из гнутых металлических оград и, миновав завалы покорёженных консервных банок вперемешку с бумажной трухой и гнилью, остановилась. – Скольких на этой неделе уже на чай пригласил?
- Ыыы, – перепрыгнув на соседний бак, осклабился мусорщик. – Как это типичненько, – он церемонно раскланялся. – Мы именуемся господин Васфас и заслуженно состоим в должности…
- Где мой подопечный? – перебила Лускус.
- Как невежливо! – восторженно взвизгнул порожденец, присаживаясь на краешек бака. – А ведь мы, кажися, тебя знаем.
- Да неужто?
Она помрачнела.
Мусорщик затевал какую-то игру, в то время как Лускус предпочла бы просто драку. Она прекрасно знала, что все порождения междумирья, особенно проживающие закрытыми колониями, заведомо безумны, а значит пускаться с ними в пространные дискуссии не только бессмысленно, но и опасно. Для собственного рассудка в первую очередь.
- Угу. Кажися, не в лесу живем, – он по-детски болтал в воздухе жуткими ногами. – Люди добрые поговаривают, что не любишь ты нашу породу, хвостатенькая. А с нами нужно дружить, мы же как сладенькие мышки.
- Да не пошел-ка бы ты, – отозвалась она, всё ещё надеясь на обычную свару.
- Оки-доки, мы-то пойдем, – легко согласился Васфас. – Вот как договорим, так сразу и пойдем, ножками топ-топ, угу.
Лускус осторожно приблизилась к нему ещё на пару шагов и едва заметно качнулась на ступнях, проверяя устойчивость мусорной кучи.
- Слушай, я сегодня совершенно не в настроении препираться. Просто скажи мне, где он.
- Кто?
Гадёныш откровенно её троллил.
- Тот, что был со мной в Белом Городе, – сквозь зубы процедила она.
- А, рыжик такой симпотный?
Лускус молча кивнула.
Хвост её то неуправляемо лупил по спрессованной горе хлама, выдирая из неё и расшвыривая во все стороны мятые алюминиевые банки, то замирал в воздухе наподобие жала скорпиона. Терпение истончалось словно леска, на которой подвесили слишком большой груз, а в груди постепенно разворачивалось то, что она про себя называла «деревом ярости», контролировать разрастание которого с каждым новым циклом ей становилось всё сложнее.
«Такими темпами однажды меня просто разорвёт на мельчайшие кусочки из-за какой-нибудь ерунды», – подумала она и пару раз медленно вдохнула-выдохнула, пытаясь успокоить вставшие дыбом нервы.
-…В курточке спортивненькой, кажися, – мусорщик заныл противным вибрирующим тенором, – серых штанишках и зелёненькой словно весенняя травка маечке?
Несмотря на все усилия Лускус почувствовала, как кровь отхлынула от лица и гулко запульсировала в кончиках пальцев.
Поблизости никого больше видно не было, но она затылком ощущала чье-то присутствие. Это тревожное чувство, когда за тобой наблюдают, и ты не знаешь, откуда ожидать нападения, стремительно разрастающаяся неконтролируемая злость внутри, да затянувшийся диалог с монстром, готовым за доли секунды растерять напускную игривость и превратиться в самоходную мясорубку, вовсе не способствовало адекватному логическому мышлению. Для неё это означало полную потерю контроля над собой и скорей всего последующую гибель.
- Чуть пониже тебя ростиком, красивые глазки и шишка на лбу? – продолжал порожденец, изображая глубокие раздумья.
Вдалеке протяжно вскрикнула птица, Лускус непроизвольно вздрогнула и ещё крепче стиснула челюсти.
- Мм-м-м, вряд ли мы будем оригинальны, – мусорщик наморщил низкий лоб, – Но, соррьки, кажися, такого не припоминаем.
Внутри её черепа словно бы лопнул тугой пузырь, жаром ударив в левый висок. Как прыгнула вперед, она даже не заметила.
Противники ненадолго сцепились, а затем Лускус поднырнула под мокрую источающую смрад подмышку порожденца, тут же оседлав его мясистую тушу сзади и сверху, оттолкнулась ногами от тяжёлого бака, и они оба, обдирая кожу о торчащий хлам, кубарем покатились вниз.
Приземление вышло для Лускус относительно удачным. Не обращая внимания на пульсирующую боль в ушибленном бедре, она оплела его ноги своими, обеими руками ухватилась за рог и начала с силой вдавливать лысую голову в жижу помоев, почти с наслаждением глядя на струйку воздушных пузырьков, выскочивших из его разинутого рта.
От неожиданности мусорщик опешил, хлебнул из лужи. Потом, поняв, что произошло, извернулся и высвободил одно колено. Она успела уклониться, но кривые жёлтые когти всё же вспороли штанину на икре.
Лускус ударила наотмашь тыльной стороной кулака, треснутые очки полетели вдаль.
Не давая ему опомниться, она быстро перекинула ноги в болевой захват, поймала правую руку порожденца, и откинулась назад, чувствуя, как с хрустом выворачивается его плечевой сустав.
Мусорщик извивался, фыркал словно бегемот, его мышцы ходили ходуном, на покатом лбу вздулись вены, но сопротивлялся он на удивление слабо – лишь шлёпал свободной ручищей по грязи и беспомощно возил ногами.
Возможно, он вовсе не был таким сильным и опытным, каким казался, или же схватка действительно застала его врасплох. А может он понимал, что убивать альфу неизвестно где скрывающейся стаи ни один проводник не рискнет, и потому не особо старался.
Напрягшись всем телом, Лускус выгнулась ещё сильнее и опешила.
Порожденец клокотал горлом, жарко дышал ей под колено, удивлённо моргал, но в то же время умудрялся подленько хихикать.
По инерции она ещё пару минут продолжала его тянуть и вдавливать бедром в грязь, затем его сустав с щелчком выскочил из суставной сумки, а сам порожденец крутанулся и вздыбился, словно взбесившийся под наездником конь.
Проводник, не удержавшись, полетела в сторону.
- Стой, стой, плохая девочка, Васфас не будут драться, – загоготал мусорщик, выныривая из лужи.
В момент падения в рюкзаке звонко хрустнула банка со светоносками и в спину Лускус вонзился тонкий осколок стекла, но она сразу вскочила, готовясь к повторному броску. На этот раз уже с заточкой, зажатой между пальцев.
- Ах ты ж сука помойная, – уже не слыша саму себя, яростно зашипела проводник.
Она прекрасно помнила, чем заканчивались все её предыдущие стычки с представителями мусорной братии, однако этот просто сидел в луже, отряхивался и ржал с весьма счастливым выражением на сплюснутом лице.
- Ты и правда бешеная! – он выудил из чавкнувшей жижи сбитую бейсболку, поглядел на свою бессильно повисшую правую руку и снова засмеялся. – А ведь ещё чуть-чуточку и мы бы подружились.
Лускус шумно выдохнула.
Порожденец машинально втянул голову в плечи, его голубые поросячьи глазки быстро заморгали, а мимические мышцы лица хаотично выдали целую гамму самых противоречивых эмоций.
- Подожди, – пискнул он. – Это шутка, шутка. Но Васфас тебе правда не враг.
Приступ жгучей ярости прошел так же резко, как и начался, оставив внутри еле заметную вибрацию, постепенно набирающую обороты. Следовало куда-то срочно перенаправить задавленный всплеск энергии.
Лускус сжала-разжала кулаки, глядя на текущую из разбитого носа мусорщика струйку розоватой слизи.
- Не серчай, отдадим мы тебе твоё, – он вылез из лужи, зашмыгнул соплю обратно и подмигнул. – С маленьким таким условьицем.
- Где? – она чувствовала, как её начинает трясти. – Где он?!
Васфас одним коротким движением поставил вылетевшее плечо на место, выпятил широкую нижнюю губу и закачал головой.
- Ну никакого терпения...
- Терпения?! – заорала она. – Долго ты еще, чмо рогатое, будешь мне голову морочить?! Или ты сейчас же отдаешь мне парня, или будем биться по-настоящему!
- Оки-доки, – смиренно согласился мусорщик. – Иди, ищи.
Лускус оскалилась и сделала шаг в его сторону, мысленно прикидывая куда ударить в первую очередь.
- Васфас сдаются! – он машинально прикрыл голову руками и смущенно захихикал. – Там твой мальчишка, кажися. Совсем рядышком. Двадцать метров прямо, потом в три раза больше налево, столько же направо и вниз по склону, до полянки.
Лускус нервно дёрнула головой.
- Да ты не торопись-ка… – начал было порожденец, но она с размаху зарядила ему носком ботинка в челюсть так, что он всем телом завалился набок, и помчалась вглубь свалки.

«Пять километров, – тоскливо рассуждала Лускус, припоминая прошлогоднюю сводку на тему планирующегося расширения территории, принадлежащей свалке возле Белого Города, – а быть может уже и все десять. Куда я, вашу мать, спрашивается, ломлюсь? Что если уродец соврал? Как искать? Какое налево? Какое направо? Какая, вашу мать, полянка?!»
В глубине свалки текли мутные ручьи. Под ногами хрустело битое стекло и обломки пластика.
Пару раз она взбиралась на мусорные холмы, разгоняя стаи мелких галдящих птиц и пытаясь сверху хоть что-то разглядеть. В холмах были многочисленные норы и местами полузакопанные гнилые сараюшки с косо прибитыми деревянными номерными табличками. Некоторые из домиков были разноцветными, с нарисованными на них большими наивными цветами.
Поначалу Лускус останавливалась возле них, пинком открывала двери, но за ними никого не было – лишь кучки рассортированного по углам хлама.
С трудом вскарабкавшись на очередной смердящий холм по проржавевшим останкам непонятных металлоконструкций и перескочив шаткую площадку из аккуратно уложенных досок, она сорвалась и неуклюже скатилась на дно неглубокого овражка, в самом центре которого под раскидистой ивой стоял накрытый стол.
- Лу! – помятый, но живой Инауро радостно улыбался и протягивал ей руку, чтобы помочь подняться.
Она оттолкнула его и вскочила, принимая стандартную боевую стойку с топором наперевес.
За столом сидела компания разодетых под огородные пугала порожденцев и вразнобой моргала разноцветными глазами. Никто из них не проявлял ни малейших признаков агрессии.
«Одиннадцать», – мысленно сосчитав потенциальных противников, Лускус сделала осторожный шаг в сторону подопечного и, крепко ухватив его за рукав, подтянула к себе.
- Какого хрена, идиот?! – прошипела сквозь зубы она, не отрывая взгляда от мусорщиков. – Ты что здесь делаешь?!
- Так ведь меня похитили, – растерялся Инауро.
Она лишь молча сдавила его локоть.
Амбициозная идея перебить всех, пока они не просекли, что к чему, посетила её и в ту же секунду испарилась. Если с одним-двумя мусорщиками ещё был шанс справиться, то дюжина – явный перебор.
Отходить тоже было некуда. Крутые, хоть и невысокие склоны оврага лишали возможности быстро убежать. Да ей даже поворачиваться к порожденцам спиной не хотелось, чего уж говорить о том, чтобы под их дружным присмотром карабкаться по неустойчивой горе хлама. Двигаться вглубь свалки глупо, уж кто-кто, а эти-то свою территорию знают. Даже если суметь убежать и спрятаться, отыщут со стопроцентной вероятностью. Значит нужно возвращаться прежним путем.
Но опять же – как? Попытаться сторговаться и разойтись полюбовно, отвлечь и драпануть? Неплохо, но что из содержимого её рюкзака может их заинтересовать? Еда? Барахло? Блестяшки?
Она прикидывала варианты, тут же отметая один за другим.
- У тебя кровь течёт, – еле слышно заметил Инауро.
Лускус промолчала.
Мусорщики медленно моргали и не двигались.
Некоторое время было так тихо, что слышалось, как сонно жужжит муха, вляпавшаяся в варенье на блюдце. Потом сверху посыпались полусгнившие картонки.
- Ой, пацаны, – над холмом показалась уродливая голова Васфаса с широченной улыбкой, оттенённой свежим пунцовым синяком, а следом и он сам, осторожно цепляясь за торчащую из кучи арматуру, сполз в овраг. – Вы только гляньте, кто к нам пришел! Диковина! Мечта! Восторг!
За его спиной маячил ещё один мусорщик габаритами поменьше. Он тоже радостно скалился.
- Пацаны, а помните байку про мелкую хвостатую мамзель, которая эпически надрала жопы братанам из Зеленого Города? – альфа ехидно заржал и тут же скорчил печальную морду, надув губы. – Так вот теперича она подросла, она здесь и желает надрать уже наши жопы из-за этого чудесного рыжика, которого мы даже ни разу пальцем не тронули, нет-нет. Токмо мы ведь без обид, да? Да за-ради такого знакомства никаких жоп не жалко!
Один из сидящих лязгнул челюстью. Кусок рафинада, зажатый у него в зубах, раскололся и обсыпался на стол. Порожденец смущённо прикрыл пасть и потупился. Остальные укоризненно закачали головами и снова во все глаза уставились на Лускус.
- Меня не интересует то, во что вы тут играете, – холодно отозвалась она. – Я просто хочу вернуть подопечного и разойтись полюбовно.
- Ыыы, – заныл мусорщик. – Вот почему всегда так? От души стараешься угодить важным гостям, а они почему-то только больше сердятся. Мы жертвы человеческого непонимания.
Он театрально вытер подступившую слезу и вновь повеселел.
- Ну да мы не гордые и оченно любим важных гостей. Садитесь пожалста, мамзель, – моментально приставив к столу запасной табурет, он налил в сравнительно чистую чашку заварки. – Чем типа богаты. Печенюжку?
Лускус понимала, что смысла заговаривать им зубы у мусорщиков нет, шансы против всей честной компании изначально по нулям. Выходит, им что-то нужно. Вот только что?
Почти минуту никто не двигался. Лишь большая белая крыса сонно копошилась среди редких ивовых побегов, перетаскивая туда-сюда пустую консервную банку, и изредка нюхала воздух. Потом Инауро аккуратно освободил локоть, прошёл на свое место и многозначительно округлил глаза. Васфас снова призывно помахал пакетом с размокшим печеньем. Вариантов не оставалось.
Лускус демонстративно положила топор на стол и села, внимательно разглядывая сборище порожденцев.
Вид у них был не столько жуткий, сколько комичный, особенно в контрасте с фарфоровыми чашками, расписным самоваром, нарезанным батоном и многочисленными банками с засахарившимся вареньем.
Сидящий справа от неё мусорщик в помятом цилиндре шумно отхлебнул из чашки и рыгнул.
- Пардон, – печально сказал он. – Это наследственное.
Лускус придвинулась поближе к Инауро и незаметно толкнула под столом его ногу.
- В честь чего собрание? – поинтересовалась она.
- Понятия не имею, – тихо отозвался тот и сделал вид, будто пьёт из чашки.
Казалось, на полянке вновь воцарился мир и покой. Вокруг стола лёгкой трусцой наматывал круги подозрительно гостеприимный Васфас, подсовывая присутствующим то тарелку с рубленым сахаром, то открытую банку шпрот. Он ни о чем не спрашивал, ничего не рассказывал, лишь активно вилял затянутым в узкие кожаные шорты задом и талдычил про какие-то «офигительные штучки», недавно выкопанные на свалке, будто для присутствующих это было вопросом первостепенной важности. Впрочем, его компания слушала с искренним интересом, и никто, казалось бы, уже не обращал внимания на пару посторонних людей.
- Надо уходить отсюда, пока не поздно.
- Лу, – качнул головой Инауро, – ты чего на них так взъелась?
- Взъелась?! – рассердилась Лускус. – Эти твари смертельно опасны!
- Хм, я тут уже часа два как минимум, однако...
- Однако ты по-прежнему ничего не понял, – она мотнула головой в сторону описывающего круги альфу стаи. – Это вовсе не люди, и даже не такие как я. Это настоящие монстры, понимаешь? Они будут лыбиться, разбирая тебя на запчасти и вытаскивая твои кишки через задницу. Ну просто стиль у них такой.
Лускус и Инауро машинально оглянулись на компанию мусорщиков.
К тому моменту все присутствующие успели прослушать вводный курс лекций на тему грамотного накопительства и собирательства, и братья-близнецы в одинаковых капроновых колготках, натянутых поверх штанов, устроили выставку поделок из жёваной бумаги.
- Что-то мне всё это напоминает, – задумчиво сказал Инауро. – Только не пойму что.
- Так, ты лучше скажи мне, они все здесь или есть ещё кто-то, на кого мы можем наткнуться по пути? Вон, смотри, возле ивы вроде тропа...
- А ты не боишься, что они разозлятся, если мы попытаемся сейчас уйти?
- А ты не боишься, что они скоро сожрут всё, что есть на столе, и нами займутся? Ты под стол заглядывал? Как считаешь, они из жёваной бумаги тех черепов налепили?
«Комикс, – размышлял Инауро, по указанию Лускус пряча в рукав незаметно взятую со стола стальную вилку. – Я попал в комикс. Нет, это даже сном быть не может, это хрень какая-то...»
- Мы не справимся со всеми.
- Разумеется, – отозвалась Лускус. – Нас двое, их в шесть раз больше. Плюс те, о ком мы не знаем. У нас есть топор, заточка и вилка, – она хмыкнула. – Драться с ними это уже при желании прослыть героем. Посмертно. Попытаемся так уйти.
- Еще чайку? – рядом неожиданно материализовался Васфас.
От него сильно пахло стекломоем, широкая пасть растянулась от уха до уха в самой дружественной из возможных улыбок, между зубов торчал кусок рыбьего хвоста. Он косился на Инауро и прижимал к груди грязный заварочный чайник.
- Кар-кар, – он запнулся, откашлялся, – каркадэ! Из стратегических запасов. Васфас хранили его как свадебный подарок, ну да за-ради такого дела...
- Конечно! – заулыбалась ему Лускус, с готовностью подставляя две чашки. – А кстати, что вы отмечаете? У вас сегодня праздник какой-то?
Альфа замер с открытым ртом, поливая её руку чаем, мусорщик в цилиндре громко икнул, кто-то выронил чашку. Чашка закатилась под стол, уперлась в один из обглоданных черепов.
- Ыыы, – улыбка Васфаса стала ещё шире, он опомнился, отставил чайник и начал торопливо подтирать лужицу подолом платья сидящего неподалёку сородича. – Да нет никакого особого повода, это мы спонтанно организовались. Да! – заорал он так, что Лускус чуть не подпрыгнула. – Такие вот мы внезапные и непредсказуемые! И любим посидеть в погожий солнечный денёк за праздничным столом на свежем типа воздухе! – он подозрительно зыркнул по сторонам, нагнулся и заговорил, понизив голос до таинственного шёпота. – А всамделишная ситуация такая, что... что-то меняется.
- Угу, угу, – в унисон закивали мусорщики, страшно вращая глазами.
Лускус некоторое время соображала, потом развела руками.
- И?
- Ииии... – протянул порожденец и закрутился юлой, – и это вообще-то секрет.
- Боишься, кто подслушает что ли?
Васфас взвизгнул и убежал в дальний конец стола, где начал самозабвенно пожирать остатки шпрот.
- Васёк, расскажи, да? – попросил один из мусорщиков, наряженный в рваное оранжевое платье.
- Им типа нельзя, – с авторитетным видом отозвался другой.
- Ну чо ж нельзя? – подключился третий. – Их это тоже типа каким-то боком...
Все дружно зашикали, а Васфас даже метнул в говорящего шпротиной. Тот испуганно умолк.
- Что нас касается? Почему вы решили, что нас что-то касается? – напряглась Лускус.
Белая крыса под ивой загрохотала консервной банкой, вращая её в лапах и протыкая в донышке аккуратные симметричные дырочки зубами. Все как один поглядели на крысу.
- Вот видишь, видишь?! – завопил Васфас, обращаясь неизвестно к кому.
- Бздишь! – в унисон ему взвыл порожденец в оранжевом платье и вскочил со своего места.
- Пора, – шепнула Лускус и плавно сместилась к краю стола, потуже затягивая лямки на рюкзаке.
- Да, Васфас мелкий бздунишка! – орал альфа, брызжа слюной. – А кто тут не мелкий бздунишка?! Ты не бздунишка? – он ткнул перепачканным в масле пальцем в одетого в платье сородича. – Или ты не бздунишка? – указал он на другого и трагически воздел руки в небо. – Да все мы тут поносные засранцы! А говорить им нельзя, потому... – выпучив глаза, он уставился на место, где только что сидела Лускус.
Ни её, ни Инауро за столом уже не было, только на месте Лускус лежали отполированные до блеска антикварные карманные часы на цепочке.
Некоторое время порожденцы не двигались, потом кто-то из них громко сглотнул и, словно по сигналу, завыв, все разом прыгнули – подминая друг друга, отрывая кружевные рукавчики, раздирая колготки и ломая каблуки, выбивая зубы, выдавливая стекла из очков и глаза из глазниц. Кому-то пустили кровь.
Мусорщик в оранжевом платье, урча, грыз руку интеллигентного мусорщика в цилиндре и пытался добраться до часов, которые тот, отбиваясь от повисших на нём сородичей, держал у себя над головой. Васфас катался по земле, борясь с обоими братьями-близнецами, пытающимися подняться на ноги. Один из братьев изловчился и стянул с него шорты, после чего Васфас стыдливо взвизгнул и сдался.
На землю посыпалась битая посуда, упал, окатив двоих мусорщиков кипятком, расписной самовар, белая крыса, взяв в зубы свою банку, поспешила ретироваться в нору между ивовых корней.
Об ушедших уже никто не вспоминал.

- Может стоило дослушать, о чём шла речь? – спросил Инауро, когда свалка осталась далеко позади.
- Ага, – хмыкнула Лускус. – Ты такой умный.
- А что?
- Да ничего. Очень нам нужна информация от порожденцев.
В Город возвращаться было нельзя, а потому, завидев впереди заросли колючего кустарника, покрытого мелкими белыми цветами, она, не раздумывая, направилась именно туда.
- Объясняю один раз. В междумирье встречаются всего три разновидности разумных существ. Путники, то есть такие как ты, перерожденцы или такие как я, и по-рож-ден-цы. Те, кого произвела на свет сама Зона. Мы настоящие, мы мыслим и действуем сами, и Зона не может на нас влиять... Ну, разве что в физическом плане – трансформировать тело, ставить условия, натравливать флору и фауну. Мышление же наше, желания, устремления, эмоции и прочее не в её власти. А порожденцы это как бы часть Зоны и не факт, что они мыслят самостоятельно, не под её диктовку. Понимаешь?
- Да вроде.
Солнце уже стояло в зените и с каждой минутой припекало всё сильней.
Лускус вытерла покрытый каплями пота лоб и закатала рукава, перебросив рюкзак за одно плечо.
- Мы приходим сюда извне. Уже такими, какие есть. Порожденцы здесь рождаются. И сознание их напрямую связано с сознанием междумирья. Они почти не учатся на собственном опыте, опыт у них один на всех. У них как бы единая программа, есть лишь небольшие отступления, зависящие от места проживания и, разумеется, вида. К примеру, мусорщики обитают на свалках около цветных городов и их способ мышления складывается на основе законов жизни на помойке. Да, они могут охотиться или развлекаться, однако смысл их жизни заключен в собирательстве и утилизации отходов. Они не могут пойти против своей изначальной природы. Так же и со всеми прочими. Разумеется, сейчас я несколько утрирую, но общий смысл таков.
- Понятно. Только что же всё-таки не так с информацией от них?
Они уже дошли до цветущего кустарника, и Лускус остановилась, чтобы передохнуть в его тени. Она долго цедила добытый в городе фруктовый кефир, потом с видимым неудовольствием сглотнула тягучую сладкую слюну и покачала головой.
- Кому я только что рассказывала о связи порожденцев с Зоной?
Инауро хмыкнул и забрал у нее кефир.
- То есть ты хочешь сказать, что любая информация, которую подгружает в мозги мусорщикам Зона, может быть для нас опасна? Так?
- Ну, необязательно опасна. Она может быть бесполезной. Или бессмысленной. Или намеренно неверной. Чтобы, например, завести нас в ловушку, запутать, разделить и так далее. Кстати, о чём вы говорили, пока я не появилась?
- Да ни о чём особо.
- А поконкретней?
- Ну, со мной они вообще мало разговаривали. Васфас только спросил, когда я с тобой встретился и не встречал ли ещё кого-нибудь до этого, вот и всё.
- И что ты ему ответил?
- А что я мог ему ответить? Меня спящего засунули в мешок, приволокли на помойку, вокруг рогатые клоуны в кружевах... Послал его куда подальше и всё.
Лускус кивнула.
«Похоже, парень не совсем идиот», – подумала она.
- Ах да, и ещё они между собой обсуждали какую-то башню, которая вроде как появлялась в сумерки и сразу же исчезла. Я не стал расспрашивать.
Лускус даже подпрыгнула.
- Башню?! Они обсуждали башню?! Они так и называли её – «башня»? Или как-то иначе?
Инауро допил кефир и отдал бутылку Лускус.
- Да не знаю я. Что-то вроде «стеклянная башня», может «зеркальная».
Лускус убрала бутылку из-под кефира в рюкзак и зашагала вперёд, не говоря больше ни слова. Инауро чуть помедлил, потом нагнал её и пошел рядом.
Продравшись сквозь колючий кустарник, они вышли на узкую, буйно поросшую сорняком тропу.
Местность напоминала запущенный сад. Метрах в двадцати от тропы начинался бурелом из раскидистых фруктовых деревьев, огороженных удивительно красивой витой изгородью, на земле валялись переспелые яблоки и груши. Инауро хотел было собрать немного, однако Лускус знаком приказала ему не останавливаться и ничего не трогать.
Ей было жарко и душно в огромной вязаной кофте, но она лишь мрачно потела и то и дело раздражённо отводила от лица налипшие волосы.
Они шли уже минут двадцать, тропинка петляла то вправо, то влево, и Инауро начал догадываться, что проводник не знает, куда именно они идут, а потому не пытается хоть как-то срезать путь.
- Слушай, а чего мы не вернулись в Город? Могли бы пойти позже, когда жара спадёт.
- Не могли бы, – глухо отозвалась Лускус.
- Что? Почему?
- Потому. Ищи воду, здесь где-то должна проходить такая тонкая труба для орошения.
- А, так в городе этих труб было...
- Послушай! – Лускус остановилась, её брови были плотно сведены. – В Город мы вернуться не можем и точка. Потому что мы оттуда ушли. А возвращаться, откуда уже ушли, здесь нельзя, понял?
- Почему?
Она не ответила. Просто отвернулась и пошла дальше. Инауро пожал плечами.
«Только что всё было нормально, – подумал он. – Я что, опять напортачил где? Или сказал что-то не так? А что я мог такого особого сказать?»
Он на ходу сорвал с куста цветок и понюхал.
Удивительно, даже запахи в этом месте жили собственной жизнью. Когда они только подходили к саду, в воздухе растекался тончайший цветочный аромат, но сами соцветия не пахли ничем. Вообще ничем. Словно цветок был ненастоящий, скрученный из обрезков шёлковой ткани и скреплённый у основания цветной проволокой. У него не было тычинок и пыльцы, а пестик напоминал пластмассовый шарик с выдавленным углублением посередине. Так красиво и так бессмысленно...
«И вообще, – размышлял Инауро, – если этот мир действительно такой живой и разумный, как утверждает Лу, то к чему тогда сложные процессы вроде опыления? Зачем цветам, которым не нужно опыление, пахнуть? Может здесь всё образовывается само собой? Хлоп – и яблоки выросли на голой ветке, хлоп – и окно открылось в глухой стене, хлоп – и целый человек возник из неоткуда... Уже готовенький, с телом, разумом и жизненным опытом. Почему бы и нет?»
- Стой! Нет, тихо!
- Что? – от неожиданности он споткнулся, выронил цветок и чуть не подвернул лодыжку.
- Пойдем быстрее, а? – она схватила его за руку и потащила за собой в самые заросли.
Инауро еле успевал отмахиваться от колючих веток и чувствовал, как саднят на лице и руках тонкие царапины, но Лускус словно бы этого не замечала.
- Что случилось? – шёпотом спросил он, когда она вдруг резко остановилась и присела.
- Видишь? – она указала куда-то влево. – Да не высовывайся, сядь! Да вон же, стёкла на солнце сверкают... Очень плохой знак.
Приглядевшись, он заметил в сплетении веток фруктовых деревьев фрагмент стены большой запотевшей теплицы. Внутри неё ходили люди, было похоже, что они собирают урожай.
- И это плохой знак? – удивился он.
- Да. Это ловушка. А теперь пошли, только очень быстро и тихо, – сама она двигалась словно дикий зверь, пригнувшись, чуть ссутулившись, пружинисто и абсолютно бесшумно.
Солнце нестерпимо жарило в спину сквозь редкие ветви кустарника, Инауро на ходу снял куртку, повязал за рукава вокруг пояса.
- Лу! Эй, Лу! – зашипел он. – А кого мне хоть опасаться?
Она знаком приказала остановиться, некоторое время к чему-то прислушивалась, потом махнула и побежала. Инауро показалось это забавным – он решил, что она просто-напросто морочит ему голову, пытаясь запугать. Он, конечно, тоже побежал, однако без особого энтузиазма.
В какой-то момент справа ухнуло и растеклось в пространстве протяжным мелодичным стоном. Будто мимо проплывала стая китов.
- Быстрее! – крикнула Лускус. – Не бойся, просто беги!
- А я и не...
«А я и не боюсь», – хотел сказать он, но не сказал.
Страшно ему всё-таки стало.
Страх окатил его, будто ледяной волной, ударил поддых, отчего тут же обмякли и начали заплетаться ноги. Без каких-либо видимых причин и совершенно неожиданно возникла бессознательная паника – до влажных ладошек, до бешеного пульса, до пересохшего рта и помутившегося разума. Пение, мягко накатывающее со всех сторон, было нежным, волшебным, чарующе-прекрасным, но оно в то же время казалось тягучей липкой жижей, которая мягко проникала в уши, нос и рот – короткий глоток и вот ты уже не можешь сделать ни единого полноценного вдоха.
Инауро не видел приближающихся существ, от их движения не качались ветви, не шевелилась трава. Он ощущал их физически. Он чувствовал, что они с каждой секундой всё ближе и опасность эта по-настоящему смертельная.
- Не успеем. Сюда!
Они влетели на пригорок, поросший высокой травой, отдалённо напоминающей гигантский подорожник.
- Это тэнгли, – неожиданно будничным голосом пояснила Лускус и встала как вкопанная, отчего он чуть было в неё не врезался, – видимо снова нанесло в пригород южным ветром.
- Что? – задохнулся Инауро, чувствуя, что вот-вот потеряет сознание.
- Раньше их тут не было, – она принялась срывать длинные толстые стебли с упругими продолговатыми соцветиями и собирать в некое подобие букета. – Листья не рви, – уточнила она, – листья бесполезны.
Звуки приближались, они уже окружили их со всех сторон, но нападающих по-прежнему видно не было.
Инауро, пятясь следом за Лускус, начал судорожно драть стебли непослушными пальцами, но они больше мялись, нежели ломались, потому приходилось выдирать пучки травы целиком, потом обрывать корневище с листьями. В глазах то и дело темнело, ноги подкашивались, кустарник цеплялся за куртку, царапал руки.
- Вообще, когда-то давно, – начала рассказывать Лускус, знаками показывая куда идти, – тэнгли были безобиднейшими существами... Нет, чувствую, надо ещё длиннее рвать, – теперь она казалась абсолютно спокойной, словно планировала сплести венок вместо того, чтобы воевать против неведомых опасных тварей. – Ты знаешь что? Ориентируйся на собственные ощущения, тэнгли надо держать на определённом расстоянии от себя и трава, с которой они связаны, в этом отчасти помогает. Ты отмахивайся-отмахивайся!
- Но я никого не вижу! – взмолился Инауро.
Ему было душно, жарко, холодно, жутко, весело и тошно одновременно, мир вокруг словно бы вспыхнул всеми цветами радуги и тут же померк. Хотелось упасть, свернуться клубочком и лежать, закрыв голову руками. Прямо в этой мягкой траве посреди ароматной яблочной гнили.
Слева была ещё одна теплица. Людей внутри он не видел. Узкая кочковатая тропинка, с которой они только что сошли, проходила совсем рядом, огибая стеклянную стену теплицы.
Борясь с нестерпимым желанием бросить все и спрятаться там, Инауро передвигался след-в-след за Лускус и старался не смотреть по сторонам. Чудесный запущенный сад вдруг начал казаться крайне враждебным.
Вздрагивая от хруста яблок, раздавленных подошвами кроссовок, и еле успевая на ходу срывать стебли сорняка, Инауро перекладывал получившиеся букеты из одной руки в другую. Казалось, от этого что-то зависит. Словно бы между количеством стеблей в правой руке и количеством в левой должен был образоваться своего рода баланс – если где-то было меньше, начинало казаться, что с этой стороны он гол, беззащитен.
- Тэнгли, – продолжала Лускус, обмахиваясь собранными стеблями, – плохи тем, что каким-то образом научились деморализовать противника. Нет, ты не подумай, что они попугают немного и отстанут. Разумеется, у них есть гнезда поблизости, однако не в этом дело. Они не просто отгоняют от кладки, теперь они умеют охотиться и любят свежее мясо. Если не рвать траву, в итоге тебя так загоняют... во-во, чувствуешь, как мурашки побежали?! Короче, они могут загонять до такой степени, что ты обмочишь штанишки и будешь плакать навзрыд, пока тебя медленно переваривают всем роем. Не знаю, как у них так получается. То ли они телепатически ужас внушают, то ли с помощью особых звуковых волн, то ли ещё как-то. Ну да неважно. Главное, рвать траву. Если чувствуешь, что не защищает, рви больше и желательно от самого корневища, чтоб подлиннее. Вообще, в идеале держать их на расстоянии метров трёх от себя.
- А может просто спрячемся? – Инауро кивнул на стену теплицы и сам поразился, какой у него слабый дрожащий голос.
Лускус поглядела на него, на теплицу и ничего не ответила.
- Ну, там спрячемся, внутри, – пояснил он, полагая, что она не расслышала, – там никого нет, можно пересидеть. И эти твари, если закрыть дверь, наверняка не пролезут.
- Ты что, идиот? – Лускус смотрела на него круглыми глазами и на автомате мела вокруг себя воздух.
- Идиот? Ну почему опять «идиот»? Я просто предложил.
- Ты просто дыши ровнее и думай о чем-нибудь отвлекающем, ну там о таблице умножения или о вкусе любимого пирога. Уже будет не так хреново. Да и к тому же скоро всё закончится, главное добраться вон до той просеки, видишь?
Инауро выдохнул и покрепче сжал челюсти.
До указанной просеки было неблизко, зато опасные заросли кустарника там резко обрывались, и сквозь спутанные ветви виднелись пышные кучевые облака.

Времени оставалось совсем немного. Судя по приблизительным подсчётам Лускус – менее четырёх часов на то, чтобы отдохнуть, поесть, изучить следующий этап и прикинуть свои шансы. Мало, очень мало.
Не рискнув бросить подопечного самостоятельно приходить в себя после очередного потрясения, она дотащилась с ним до ближайшей трубы оросительной системы сада, где расковыряла трухлявую поверхность заточкой и нацедила три бутыля воды про запас. Жидкость едва уловимо отдавала ржавчиной, но пить её было можно. А если ещё выдавать парню набранное экономно, то, вполне вероятно, и до следующих сумерек удастся дотянуть.
«Какой-то на редкость неудачный старт, – мрачно думала Лускус, то и дело поглядывая на тонкую багровую полосу в небе над покинутым ими Белым Городом. – Сплошной сумбур».
- Давай-ка я объясню тебе кое-что, чтобы ты в следующий раз не задавал тупых вопросов, – теперь она лежала, прижавшись животом к вздыбившемуся словно конь огромному куску базальта, и, перегнувшись через край обрыва, изучала предстоящий спуск. – Когда я говорю «ловушка», я не имею в виду яму с кольями, присыпанную сверху травой. Ловушка в междумирье - это зачастую довольно симпатичное место, куда заходишь, а выйти уже не можешь. Ну, как минимум без посторонней помощи. Ловушки часто располагаются внутри опасных районов или рядом с ними и выглядят вполне привлекательно. А когда ты туда заходишь, то сразу хоп – и залип. Или сдох. Или начал заживо разлагаться. Или с ума сошел. Так что, если ты не на сто процентов уверен в безопасности того или иного места, лучше вообще туда не суйся.
Она приподнялась и смахнула налипшие песчинки с влажного лба.
- Эй, ты меня вообще слушаешь?
Инауро стоял неподалеку и, щурясь от яркого полуденного солнца, разглядывал расстилающуюся впереди пустошь.
Прямо за садом расположились самого противоестественного вида дюны, которые старожилы называли не иначе как «Пески», а некоторые романтичные особы любили добавлять ещё и поэтичное прилагательное «Опаловые» или «Лучезарные». Высокое небо над ними переливалось всеми возможными оттенками от холодной глубоководной зелени до нежно-лилового, в местах потемнее поблёскивали россыпи созвездий, а потоки белого песка стелились вокруг причудливых чёрных скал и завивались немыслимыми узорами, безостановочно меняя общий вид ландшафта.
Пейзаж был космически прекрасен и завораживающе динамичен, а потому Лускус восприняла реакцию подопечного как само собой разумеющееся.
- Обманчивая красота, – заметила она, вытаскивая из рюкзака моток верёвки и хмуро прикидывая, хватит ли им его в принципе.
Больше всего в нынешней ситуации её раздражало то, что ради преодоления небольшой, по сути, высоты им снова предстоит разделиться. От одной этой мысли проводника начинало подташнивать. А ещё она никак не могла решить, кому из них идти первым. С одной стороны, было бы логичней спустить сначала подопечного, а затем уже слезть самой, однако что-то в такой последовательности действий её напрягало.
- Странно, – Инауро оглянулся на оставшийся позади Город. – А почему там небо закатное, прямо над нами дневное голубое с солнцем, а вон там уже как полярное сияние?
- Я не знаю, что такое «полярное сияние». Подай, пожалуйста, вон тот камень.
- Ну, настоящее полярное сияние я и сам, по-моему, никогда не видел, но это что-то типа радужных разводов, как если капнуть в воду бензина. Только в небе.
- Круто. Здесь такое на каждом шагу.
Инауро вздохнул и замолчал.
Поданным камнем Лускус некоторое время шумно вколачивала подобранный возле сада штырь в пористый базальт, затем наспех затянула простой беседочный узел, с силой подергала и спустила с обрыва один из концов верёвки.
- Я иду первой, – заявила она.
- Да я, вообще-то, и не рвался, – Инауро сидел на корточках у самого края и с недоверием разглядывал её нехитрое снаряжение.
- Ну извини, мраморной лестницы с перилами у меня при себе нет, – проследив за его взглядом, хмыкнула Лускус.
- Я лично предпочел бы поискать обходной путь.
Лускус кивнула и присела рядом с ним.
- Ок. Честно признаться, я бы тоже поискала, если бы у нас было на это время. Однако его у нас нет. А значит мне придётся сейчас провести крайне скомканный инструктаж и, в частности, прочитать маленькую лекцию на тему «почему я должен доверять своему проводнику». Смотри, – он вздохнула. – Ты живёшь здесь всего лишь вторые сутки. По сути, ты ещё никто, просто говорящая штучка на ножках, у тебя нет ни опыта, ни знаний, ни соответствующих навыков, нифига нет. Тем не менее, ты уже успел попасть в передрягу… блин, да мы уже дважды чуть жёстко не влипли. А ведь основное приключение даже не началось. Ты привязан ко мне, и я за тебя отвечаю. Я живу здесь с самого детства и эта ходка для меня уже шестьдесят восьмая. Скоро юбилей можно будет отмечать. Так и какой из этого вывод? Верно. Ты должен доверять мне просто потому, что я более опытная.
- Ладно, молчу.
- Молчи. А я тебе вкратце обрисую ситуацию, – она загнула указательный палец. – Во-первых, мы только что стартанули. А это значит, всё становится во много раз опаснее. Если до этого ты мог погибнуть по нелепой случайности, то теперь на тебя начали целенаправленно охотиться. Во-вторых, мы должны преодолеть данный участок пути максимально тихо, но быстро, что ой как непросто, поскольку местность достаточно открытая и там чертовски жарко, – она заметила его кривую усмешку и разозлилась. – Слушай! Я не пытаюсь тебя напугать, я говорю чистую правду. И лучше сразу здесь от всего отказаться и разойтись в разные стороны, потому что я не хочу нести ответственность за дурака, который думает, что это лишь игра или странный сон...
Инауро хотел было вновь пошутить, но, открыв рот, неожиданно передумал.
Какое-то неясное тоскливое чувство пришло к нему из глубины живота и сразу же распространилось по всему телу с такой интенсивностью, что стало тяжело дышать. Сперва он было решил, что это тэнгли нагнали их и снова окружают, но характерных звуков слышно не было, да и Лускус выглядела скорее сердитой, нежели встревоженной.
Путник размеренно задышал, стараясь усилием воли подавить странный приступ. Потряс головой, сжал кулаки, вытянул ноги, затем попытался отвлечься, как делал до этого, обороняясь от воздействия тэнгли, но что-то случилось с его мышлением, и он стал путаться в простых цифрах.
- Лу, что-то не так, – сказал он и не услышал собственного голоса.
Всё перекрывал нестерпимый звон, а на его фоне шла тяжёлая пульсация, от которой вибрировали внутренности. Почему-то она показалась ему знакомой. Словно бы он уже слышал, испытывал такое когда-то. Может быть в далёком детстве или во сне. От этого внезапно нахлынувшего чувства его будто бы оглушило. Инауро ощущал под собой нагретую землю, выбоины полопавшегося от жары базальта и мелкие камушки, сухой пыльный ветер на лице, но вместе с тем он чувствовал, как стремительно падает в клубящуюся слоистую мглу, откуда уже нет выхода.
Один, совсем один.
«Слой ила. Теплые серые камни. Красный дом, – он не мог понять, откуда на него наплывают эти мыслеобразы, а потому почти не сопротивлялся им. – Темная вода. Старые символы. Белые ветви. Ледяной ветер. Шагающий монолит. Клетка. Желтый цветок. Зеркальная змея».
Он ещё видел шевелящиеся губы сидящей в профиль Лускус на фоне сиреневого неба, но постепенно образов, проникающих в его сознание, становилось всё больше, они наслаивались, перемешивались, вспучивались, словно гигантские надувные шары, набирали цвет и фактуру, а затем лопались друг за другом с тем самым диким звоном.
Окончательно дезориентированного путника мотнуло в сторону и вниз, он едва успел облокотиться на ослабевшие руки, как разогретые солнцем камни притянули его и вдавили в себя. Ему показалось – ещё секунда и его разотрёт в порошок, поглотит, перемелет. И тут же на неизмеримой глубине что-то грохнуло, сверкнуло ослепительно-белым огнем, и тьма распалась на длинные седые ленты…
Сидящая напротив него Лускус молчала уже несколько минут и, сердито выгребая стеклянные осколки из рюкзака, вспоминала свои недавние неудачи.
Всего лишь два цикла тому назад она вела сразу троих – пару весёлых парней и сдержанную до чопорности девицу.
Компания изначально была неплохая и, как ей казалось, все действительно старались и настраивались на успех. Они много разговаривали о междумирье и его устройстве, разрабатывали тактики и проверяли свои догадки на практике, но потом всё почему-то резко разладилось.
Сперва её перестал слушаться один из парней, который с самого начала относился к происходящему чуть легкомысленно и воспринимал каждый этап как забавное, пусть и опасное приключение. Особое удовольствие ему доставляло намеренно влезать в какую-нибудь неприятность и потом впопыхах убегать.
«Я не дубина, я оптимист», – отвечал он разозлённой Лускус и этак задорно встряхивал чёлкой.
Естественно, каждый раз она пыталась объяснить ему, что эксперименты и поиск истины – это хорошо, а адреналин ради адреналина – плохо.
«Но ведь только так я могу почувствовать себя живым», – говорил он и снова всё делал по-своему.
В Дебрях его авантюры участились и стали рискованными настолько, что Лускус не единожды приходилось его по-настоящему спасать. В итоге он, будучи на посту в то время, пока его спутники спали, вышел облегчиться, и его, как и следовало ожидать, утащили выворотни. Последний раз проводник обнаружила его уже в виде потрошённой шкурки, растянутой между деревьев.
А потом испортилась девица. В какой-то момент она просто схлопнулась будто моллюск и с каждым следующим шагом вжималась в свою раковину всё глубже. Она перестала идти с проводником на контакт, активно крутила шашни со вторым парнем и то не желала двигаться дальше, с вызовом озвучивая своё желание остаться с ним наедине, то пыталась сбежать куда-то в одиночку. Она трагически ныла о том, какие все вокруг «равнодушные мразоты», а потом требовала, чтобы Лускус больше говорила с ней по душам, или же просто вопила, что ей срочно нужно туда, где есть «нормальные живые люди».
Это было очень утомительно.
Когда же они наконец выбрались из Дебрей и ступили на территорию Светлых Столбов, девица решила, что Лускус со своими страшилками и нотациями ей больше не нужна, что теперь она сама взрослая, самостоятельная, ответственная женщина и потому только она сама будет принимать все жизненно важные решения.
«Просто этот пафос всезнания от некоторых меня вымораживает», – заявила она.
И второй парень без особых колебаний её поддержал.
«Вот и чудненько», – обиделась на них Лускус и ушла.
А спустя несколько часов Зона прислала ей весточку о гибели обоих подопечных и сбросила все набранные баллы. Успел ли из них хоть кто-нибудь переродиться, проводник тогда так и не узнала.
Разумеется, Лускус понимала, что в той неудаче есть отчасти и её вина. Видимо, ей следовало реагировать на сомнения подопечных как-то иначе. Не быть столь категоричной, например. Давать им больше самостоятельности. Активнее говорить об их переживаниях. Но она так не умела. Она желала лишь идти к своей цели и каждый раз добиваться успеха. Однако, чем больше ей этого хотелось, тем хуже в итоге получался результат...
Злость прошла, не оставив и следа, когда в разгаре своего обличительного внутреннего монолога Лускус вдруг обратила внимание на состояние подопечного.
Инауро лежал на земле и молча глядел в небо. По его лицу текли слезы, а в глазах читалось неимоверное отчаяние. Большее, чем в момент встречи. Большее, чем под мороком тэнгли.
Она почувствовала себя виноватой. Уж кто-кто, а она не должна его отталкивать. Ему сейчас и так плохо, ему странно, ему страшно, он барахтается посреди огромного враждебного пространства, где даже ухватиться не за что.
- Да ладно, не переживай ты так, – смущенно проговорила она. – Просто верь мне, и мы со всем справимся. Я тебе обещаю.
- Лу, – осипший голос Инауро дрогнул.
- Что?
- Я верю тебе, – его зрачки резко расширились так, что заполнили собой почти всю радужку.
Лускус почувствовала, как ей свело челюсти. Словно бы она в один присест разжевала целый лимон.
Только теперь она заметила, как от подопечного идет столь мощная волна энергии, что даже воздух вокруг кажется наэлектризованным.
Она открыла и закрыла рот. Нет. Подопечный не выпендривался и не переживал заурядный для любого путника экзистенциальный кризис личности. Не было и тени сомнения. Пока она тут предавалась воспоминаниям и занималась самобичеванием, Зона одарила очередную свою жертву одним из чистых и жутких знаний. Связалась напрямую.
«Но почему так рано? Почему так интенсивно? Почему без предупреждения? Почему не во сне? Он ведь просто человек и к такому не готов», – проводник растерялась и разом забыла, что в таких случаях следует делать по инструкции.
- Слушай, всё в порядке, я не злюсь, – опомнившись, она полезла в рюкзак, расстегнула потайной карман и, вытащив оттуда маленький бумажный сверток, принялась торопливо разматывать бечёвку. – Ты только сознания не теряй, ладно? Смотри на меня, не закрывай глаза. Не вникай, слушай, как радио. Сейчас всё прекратится, всё нормализуется. Здесь так бывает. Тебе просто капают на мозги, ничего особенного.
Инауро был смертельно бледным и дышал через силу.
- У меня тут есть кое-что. Должно помочь, – она подползла к нему и, придерживая за плечо, начала пихать в рот небольшой кусок посеревшего шоколада. – Возьми, съешь.
Он послушно разжевал шоколад одеревеневшими челюстями, поморщился, с трудом проглотил.
Пару минут ничего не происходило, а потом бездонные чёрные дыры его зрачков стянулись до обычных размеров.
- Ты что-то понял, да? Почувствовал? – продолжала тараторить Лускус, заглядывая ему в лицо. – Это бывает. Не бойся. У тебя это правда рановато случилось, но всё же хорошо, что случилось. Рано или поздно.
- Я в порядке. Просто не выспался, наверное. Да и не ел толком ничего, – он слабо улыбнулся и вытер покрывшийся испариной лоб.
Лускус ещё раз внимательно его осмотрела и отползла в сторону, пряча в обёртку остатки драгоценного шоколада.

- Знаешь, я расскажу тебе одну короткую историю...
Кроссовки стояли рядом, Инауро отстранённо жевал жёсткий кусок колбасы, высоко в небе со стороны Города текли пышные облака и бесследно таяли, едва достигнув границы дюн.
- …Историю о маленькой девочке. Я прочитала её в какой-то книжке... уже не помню названия. Девочка эта, погнавшись за иллюзией, упала в бездонную яму и пролетела всю вселенную насквозь, после чего оказалась где-то с изнанки. Там был безумный мир, и жили в нём безумные существа. Одни хотели её запугать, другие убить, третьи просто морочили голову своими бредовыми идеями. И девочка решила, что и она сама теперь шиворот-навыворот, и чуть не свихнулась от этого.
- Знакомая ситуация, – согласился подопечный.
- Но потом девочку всё вконец достало, и она захотела покинуть этот чокнутый мир, полный злобных уродов и нелепых законов, – Лускус вздохнула. – Но она не знала, как это сделать. И подсказать ей было некому. А потом она просто как следует разозлилась и проснулась. У себя дома. В том самом месте, откуда убежала вслед за иллюзией.
Инауро хмыкнул.
Проводник пару минут молчала, глядя на переливающиеся всеми возможными оттенками дали.
- Мне почему-то кажется, что автор этой истории просто не придумал ничего лучше, чем объяснить всё случившееся банальным сновидением, и потому быстренько подвёл итог. Мол, пошутили и хватит. На самом же деле девочка прошла через смерть. Физическую и духовную. Сначала умерло её человеческое тело, а потом умер человеческий разум, и она стала чем-то иным. Чем-то быть может даже более настоящим, чем была до этого. Потому что девочка переродилась. И в процессе перерождения узнала такие тайны, которые материя человеческого мира выдержать попросту не может, она перемелет их, как иммунная система вирус. Заодно с носителем. А потому, попав в конце истории домой, девочка на самом деле домой не вернулась. Она пошла дальше. Выше. Просто то место, где она оказалась после изнанки мира, было очень похоже на её дом. Дом, который остался где-то позади...
- Странная теория, – чуть помедлив, сказал Инауро. – Я, правда, не всё понял, но звучит увлекательно.
- Ну вот, а ещё говоришь, что не идиот, – улыбнулась Лускус.
Вообще она была рада, что он, в силу своей неосведомленности, не поддержал её мрачных теоретизирований. Лускус слишком близко воспринимала историю о девочке, попавшей на изнанку мира, чтобы спокойно выслушивать чужие трактовки, построенные на основе её догадок.
Она посмотрела на Инауро. Тот, казалось, задумался. Возможно, он переваривал собственный недавний опыт, а может просто прислушивался к организму.
Лускус ни о чём не спрашивала. До органических переживаний подопечного ей не было никакого дела, а то, о чём говорит Зона, не может быть высказано вслух.
- Ну, нам особо рассиживаться некогда, – сказала Лускус и поднялась на ноги. – Полагаю, ты уже оклемался?
Высоко над головой пролетела большая темная птица. Безмолвно и мягко упала где-то в песках.
- А ты всерьёз это говорила? – вдруг спросил Инауро.
- Что именно?
- Ну, про дом, который остался позади и возник впереди.
Она неспеша зашнуровала ботинки, передвинула топор вместе с креплением за спину, завязала рюкзак и подошла к краю обрыва.
- Да. Всерьёз.