Ч-1. Глава 2. Бардак

"Нехорошее Место" часть 1
Глава 2
-----------------------------------

Уже за километр до свалки начало невыносимо вонять.
Оставив позади последние городские постройки, проводница быстрым шагом пересекла большой пустырь, вскарабкалась на поросшую чахлой травой насыпь и пошла медленнее, глядя на расстилающиеся впереди мусорные холмы. Между ними виднелась штук пять узких тропинок. Лускус выбрала наугад ближайшую, отмеченную полуразобранным остовом грузовика со снятыми колесами, будто бы специально украшенным развевающимися на ветру обрывками красной ткани.
Сперва проводница шла очень тихо, внимательно прислушиваясь к далёкому птичьему гомону и то и дело подмечая тончайшие проволочные растяжки на пути, затем всё-таки оступилась на какой-то предательски скользкой ямке и, пытаясь сохранить равновесие, отступила в сторону. Под подошвой предательски громко хрустнули осколки бутылочного стекла.
Невидимые обитатели помойки тут же отреагировали целым набором звуков – впереди что-то упало и покатилось, зазвенела пустая пивная бутылка, грохнула крышка мусорного бака, затем уже совсем близко громко зашуршало целлофаном и рваной бумагой.
- Эй, полудурки, верните парня, – угрожающе проговорила Лускус, озираясь.
- Какой-такой парня? – манерно растягивая гласные, отозвался кто-то.
Она разыскала глазами источник звука.
Уродливое подобие человека, восседающее на торчащем из кучи хлама остове сарая, насмешливо разглядывало её поверх разбитых вдребезги очков и почёсывало сверкающую на солнце лысину с небольшим, но острым рогом во лбу.
Проводница завела руку за спину, демонстративно укладывая ладонь на рукоять закреплённого в чехле топора.
- Вы украли у меня на территории Белого Города человека, верните его, – сказала она.
- Мы? – переспросил порожденец.
- Ты ведь прекрасно понимаешь, о чём я говорю. А я совершенно точно знаю, что человек мой ещё жив, и прошу отдать мне его по-хорошему.
Мусорщик широко улыбнулся ей двумя рядами крупных лошадиных зубов и кокетливо натянул на голову нежно-голубую бейсболку.
- Этого требует твоя честь?
Лускус хмыкнула. Порожденец вызывал её на поединок без оружия по старинному канону, это было диковато, но в то же время довольно-таки мило. Видимо, убивать её здесь пока никто не планировал.
- Судьба решит, – с готовностью отозвалась она, отводя руку от топора.
Существо удовлетворённо кивнуло и спрыгнуло с крыши сарая, подняв в воздух целый рой мух.
"Да ну блин, такого только из огнестрела валить", – решила проводница и помрачнела.
Её потенциальный противник выглядел внушительно – пружинистые повадки опытного хищника, тяжёлый торс с небольшим выпуклым животом, длинные мускулистые ноги с отросшими когтями, массивные кисти рук, толстая черепная коробка, боевые шрамы. Килограмм сто пятьдесят, сто семьдесят живого веса. Молодой, но уже половозрелый альфа-самец, скорей всего даже не один раз успевший размножиться. Большая редкость, по местным меркам.
- Дык это, может сперва по чаю? – предложил мусорщик, изящным жестом приглашая её на свою территорию, и молниеносно вскочил на скрипнувший под ним мусорный бак.
- Чего? – проводница на мгновение замешкалась, затем быстро вскарабкалась по импровизированному мостку из гнутых металлических оград и, миновав завалы покорёженных консервных банок вперемешку с бумажной трухой и гнилью, остановилась. – Слушай, вот правда. Я тебя не понимаю. Мне нужен мой человек, тебе по всей видимости тоже от меня что-то нужно, но ты зачем-то кривляешься и в игры со мной играешь. Скажи прямо, эй. Хочешь подраться? Ну так давай подерёмся. Что за намёки, реверансы и нелепые попытки отвлечь моё внимание?
- Ыхы, – перепрыгнув на соседний бак, осклабился мусорщик. – Стереотипчики, стандартики, предрассудочки.
Он церемонно раскланялся.
- Мы называемся господин Васфас и заслуженно состоим в должность…
- Где мой подопечный? – перебила Лускус.
- Ай, какое невежливо! – восторженно взвизгнул порожденец, поиграл нависающими надбровными дугами и снова присел на краешек бака. – А ведь мы, кажися, тебя знаем, достопочтенная дочь аллигатора.
- Да неужели.
Проводница помрачнела ещё больше.
Мусорщик совершенно точно затевал непонятную ей игру, в то время как Лускус предпочла бы обычную потасовку. Она знала – все порождения междумирья, особенно проживающие закрытыми колониями, абсолютно алогичны, а значит пускаться с ними в пространные дискуссии бессмысленно и небезопасно. Другое дело – наглядная демонстрация морального и физического превосходства. Спокойную уверенную силу эти твари как раз уважали, причём настолько, что до драки в итоге могло не дойти вовсе. Увы, сегодня был явно не тот случай.
- Поди, не в лесу живём, – порожденец игриво болтал в воздухе своими жуткими ногами. – Люди добрые поговаривать, что ты типа не любишь нашу порода. Думаешь, мы тупой. А с нами надо дружить, мы умненький, внимательный и сладенький как мышка.
- Да не пошёл-ка бы ты, – отозвалась она, всё ещё рассчитывая на более-менее стандартное развитие событий.
- Оки-доки, мы-то пошёл, – легко согласился Васфас. – Вот как договорить, так и пошёл, ножками топ-топ, угу.
Проводница осторожно приблизилась к нему ещё на пару шагов и едва заметно качнулась на ступнях, проверяя устойчивость мусорной кучи.
- Слушай, я сегодня совершенно не в настроении препираться. Просто скажи мне, где он, я его заберу, и мы тихо-мирно разойдёмся.
- Где кто?
Гадёныш бесстыдно её троллил.
- Тот парень, что был со мной в Белом Городе. Человек. Путник, – сквозь зубы процедила Лускус.
- Чувачок такой рыженький, смазливый?
Она молча кивнула.
Хвост её то лупил по спрессованной горе хлама, выдирая из неё и расшвыривая во все стороны мятые алюминиевые банки, то замирал в воздухе наподобие жала скорпиона. Терпение истончалось словно леска, на которой подвесили слишком большой груз, а в груди, глубоко под рёбрами уже ворочалось, раскрывалось, скользило выше и прорастало в голову тёмное всепоглощающее чувство – безумная, оглушающая ярость, которую она мысленно именовала "кракеном", по аналогии с мифическим чудищем из некогда прочитанной ею приключенческой книжки.
"С каждым циклом всё сложнее, – подумала проводница, сжала челюсти и пару раз медленно вдохнула-выдохнула через ноздри, пытаясь успокоить вставшие дыбом нервы. – Такими темпами однажды меня просто разорвёт из-за какой-нибудь ерунды".
-…Такого типа ростика, – противным вибрирующим тенором ныл мусорщик, – два зелёный глаз…
- Да, – тихо сказала Лускус.
Несмотря на все свои усилия она почувствовала, как кровь отхлынула от её лица и гулко запульсировала в кончиках пальцев, а на плотно стиснутых губах зазмеилась гаденькая улыбочка.
Поблизости никого больше видно не было, однако она затылком ощущала чье-то стороннее присутствие. Это тревожное чувство, когда точно знаешь, что тебя сейчас атакуют, но совершенно непонятно с какой стороны, разгорающаяся ярость внутри, перетягивающая на себя всё внимание, да затянувшийся диалог с чокнутым монстром, готовым за доли секунды растерять напускную игривость и превратиться в самоходную мясорубку, вовсе не способствовало адекватному и уж тем более тактическому мышлению.
"Полная потеря контроля над ситуацией, неравная схватка, гибель, – промелькнуло в её мозгу. – Надо бы подняться повыше".
- Серый штанишки, спортивный курточка, рваный маечка, большая шишка на голова? – продолжал порожденец, изображая глубокие раздумья.
Вдалеке протяжно вскрикнула птица, Лускус вздрогнула и осклабилась, демонстрируя зубы.
"Придушу тварь", – решила она.
- Мм-м-м, вряд ли мы будем оригинальный, – мусорщик наморщил низкий лоб и как бы нехотя сполз с бака. – Но, звиняй, кажися, такой человек здесь никто не видеть. А тебе во сне не присниться, нет? Ты так сладко спать…
Внутри её черепа словно бы лопнул тугой пузырь, жаром ударив в левый висок и сузив пространство до одной-единственной точки. Как прыгнула вперед, она даже не заметила.
Противники ненадолго сцепились, отвешивая друг другу тумаки, затем Лускус занырнула под мокрую источающую смрад подмышку порожденца, тут же оседлав его мясистую тушу сзади и сверху, оттолкнулась ногами от тяжёлого бака, и они оба, обдирая кожу о торчащий хлам, кубарем покатились вниз.
Приземление вышло для проводницы относительно удачным. Не обращая внимания на пульсирующую боль в ушибленном бедре и сыплющийся сверху мусор, она оплела его ноги своими и начала с силой вдавливать лысую голову в жижу помоев, с нескрываемым наслаждением глядя на струйку воздушных пузырьков, выскочивших из его разинутого рта.
От неожиданности мусорщик растерялся, хлебнул из лужи. Потом, поняв, что произошло, извернулся, высвободив руку и правое колено. Она успела уклониться от просвистевшего рядом огромного кулака, но кривые жёлтые когти всё же вспороли кожу на голени.
- Где? Мой? Подопечный?! – взвыла Лускус и трижды коротко ударила его в лицо, треснутые очки вмялись в переносицу порожденца и развалились.
Не давая ему опомниться, она быстро перекинула ноги в болевой захват, поймала руку противника, и откинулась назад, чувствуя, как с хрустом выворачивается его плечевой сустав.
Мусорщик извивался, фыркал словно бегемот, его мышцы ходили ходуном, на покатом лбу вздулись вены, но сопротивлялся он на удивление слабо – лишь шлёпал свободной ручищей по грязи и беспомощно возил ногами. Возможно, он вовсе не был таким сильным и опытным, каким казался, или же схватка действительно застала его врасплох. А может он понимал, что убивать альфу неизвестно где скрывающейся стаи ни один проводник не рискнет, и потому не особо-то старался.
Напрягшись всем телом, Лускус выгнулась ещё сильнее и опешила. Порожденец клокотал сдавленным горлом, жарко дышал ей под колено, часто моргал и в то же время умудрялся подленько хихикать.
По инерции она ещё пару минут продолжала его тянуть и вдавливать бедром в грязь, затем его сустав с щелчком выскочил из суставной сумки, а сам порожденец крутанулся и вздыбился, словно взбесившийся под наездником конь. Проводница, не удержавшись, полетела в сторону.
- Стоп, стоп. Плохая ящерица. Васфас с тобой уже не дерёмся, – загоготал мусорщик, выныривая из лужи.
В момент падения проводница умудрилась приложиться затылком обо что-то твёрдое, в рюкзаке звонко лопнула банка со светоносками и в спину промеж лопаток вонзился тонкий осколок стекла, но она сразу вскочила, готовясь к повторному броску. На этот раз уже с заточкой, зажатой между пальцев.
- Да ты ж сука помойная, – уже не слыша саму себя, взбешённо зашипела Лускус.
В голове её гудело, перед глазами плыли огненные кольца.
Она, не отрываясь, смотрела на пульсирующую ярёмную вену порожденца и мысленно прикидывала, до какой из его артерий будет проще добраться – до подвздошной или бедренной. А ещё она вспоминала, как быстро и неприятно развивались все предыдущие стычки с представителями мусорной братии после первой же выступившей капли крови, однако этот альфа лишь сидел в луже, отряхивался и ржал со счастливым выражением на плоской морде.
- Зловредная жижма! – Васфас выудил из чавкнувшей жижи сбитую бейсболку, поглядел на свою бессильно повисшую, перепачканную в чужой крови руку и снова загоготал. – А ведь чуть-чуточку и мы с тобой подружиться…
Лускус шумно выдохнула.
Порожденец машинально втянул голову в плечи, его голубые поросячьи глазки быстро заморгали, а мимические мышцы лица хаотично выдали целую гамму противоречивых эмоций.
- Стоп, – пискнул он. – Это шутка. Шуткуем мы, юмор. Васфас не враги. Мальчишка целый. Мы на твоя сторона.
- Что?
Приступ жгучей ярости прошёл так же резко, как и начался, оставив внутри заметную вибрацию, постепенно набирающую обороты. Следовало куда-то срочно перенаправить задавленный всплеск эмоций.
Лускус сжала-разжала кулаки, глядя на текущую из разбитого носа мусорщика струйку розоватой слизи, и покачнулась, невероятным усилием воли удерживая себя на месте.
- Васфас не враги, – повторил порожденец. – Не сердись-ка, мы отдадим тебе твоё. Оно нам не надо, мы любопытно.
Он вылез из лужи, зашмыгнул соплю обратно и подмигнул.
- Мы отдадим тебе твоё, угу. Ток есть маленькое условьице.
- Где?! – она чувствовала, как её начинает трясти. – Где он?!
Васфас одним коротким движением поставил вылетевшее плечо на место, слизнул со своей ладони кровь и выпятил широкую нижнюю губу.
- Ну чуть-чуточку терпение, ящерица...
- Терпение?! – заорала она. – Долго ты еще, скотина бесячая, будешь мне голову морочить?! Или ты сейчас же отдаёшь мне человека, или будем биться по-настоящему! Да я, сука, тебя угандошу!
- Оки-доки, – смиренно согласился мусорщик. – Угандошивай.
Лускус оскалилась и сделала шаг в его сторону.
- Васфас сдаются! – он машинально прикрыл голову руками и смущённо захихикал. – Тама твой человек, тама. Стописят три шаг прямо, потом три раза лево, столько же право и вниз до полянка.
Лускус нервно дёрнула головой.
- Да ты не торопись-ка… – начал было порожденец, но она с размаху зарядила ему носком ботинка в челюсть так, что он всем телом завалился набок, и помчалась вглубь свалки.

"Семь километров, – тоскливо рассуждала Лускус, припоминая недавнюю сводку на тему планирующегося расширения территории, принадлежащей свалке возле Белого Города. – А быть может уже все десять. Куда я ломлюсь? Что если уродец соврал? Как искать? Какое лево? Какое право? Какая, вашу мать, полянка?!"
В глубине свалки текли мутные ручьи, под ногами хрустело битое стекло и обломки пластика. Пару раз она взбиралась на мусорные холмы, разгоняя мух и стаи мелких галдящих птиц, пыталась сверху хоть что-то разглядеть.
В холмах виднелись многочисленные звериные норы и полузакопанные гнилые сараюшки с косо прибитыми деревянными номерными табличками. Некоторые из домиков были разноцветными, с нарисованными на них большими наивными цветами. Поначалу Лускус останавливалась возле них, пинком открывала двери, но за ними никого не было – лишь кучки аккуратно рассортированного по углам хлама.
Вскарабкавшись на очередной смердящий холм по проржавевшим останкам непонятных металлоконструкций и перескочив шаткую площадку из аккуратно уложенных досок, она сорвалась и, безуспешно цепляясь за рыхлые слои мусора, скатилась на дно неглубокого овражка, в самом центре которого под раскидистой ивой стоял накрытый стол.
- Лу! – помятый, но живой Инауро радостно улыбался и протягивал ей руку, чтобы помочь подняться.
Она оттолкнула его и вскочила, принимая стандартную боевую стойку с топором наперевес.
За столом сидела компания разодетых под огородные пугала порожденцев и вразнобой моргала разноцветными глазами. Никто из них не проявлял ни малейших признаков агрессии.
"Одиннадцать", – мысленно сосчитав потенциальных противников, Лускус сделала осторожный шаг в сторону подопечного и, крепко ухватив его за рукав, подтянула к себе.
- Какого хрена, идиот?! – прошипела она сквозь зубы, не отрывая взгляда от мусорщиков. – Ты что здесь делаешь?!
- Так ведь меня похитили, – удивлённо отозвался Инауро.
Она лишь молча сдавила его локоть.
Амбициозная идея перебить всех, пока они не просекли, что к чему, посетила её и в ту же секунду испарилась. Если с одним-двумя мусорщиками у неё ещё был шанс справиться, то дюжина – явный перебор.
Отступать тоже было некуда. Крутые, хоть и невысокие склоны оврага лишали возможности быстро убежать. Ей даже поворачиваться к порожденцам спиной не хотелось, чего уж говорить о том, чтобы под их дружным присмотром карабкаться по неустойчивой горе хлама.
"Да и вообще, рассчитывать на то, что можно спрятаться в глубине свалки – неимоверная глупость, уж кто-кто, а эти-то свою территорию знают. Даже если суметь убежать, отыщут со стопроцентной вероятностью. Значит нужно возвращаться прежним путём. Но опять же – как? Попытаться сторговаться и разойтись полюбовно, отвлечь и драпануть? Неплохо, но что из содержимого рюкзака может их заинтересовать? Еда? Барахло? Блестяшки?" – она прикидывала варианты, отметая один за другим.
- У тебя кровь, – еле слышно заметил Инауро.
Лускус промолчала.
Мусорщики моргали и не двигались. Некоторое время было так тихо, что слышалось, как сонно жужжит муха, вляпавшаяся в варенье на блюдце. Потом сверху посыпались полусгнившие картонки.
- Ыхы, чуваки, – над холмом показалась уродливая голова Васфаса с широченной улыбкой, оттенённой свежим синяком, а следом и он сам, осторожно цепляясь за торчащую из кучи арматуру, сполз в овраг. – Вы поглядеть, кто туточки пришла! Диковина! Мечтание! Восторг! Наханесста! Ауф, заценить фингал!
За его спиной маячил ещё один мусорщик габаритами поменьше. Он тоже радостно скалился.
- Чуваки, вы же помнить байка про хвостатый жижма, что надрать жопы братаны у Зелёный Город? – альфа ехидно заржал и сразу скорчил печальную морду, надув губы. – Грустная байка, жалко Типтоп, бойкий чувачок быть, хоть и тупой. Токмо мы ведь без обид, дыа? Мы ведь вовсе не тупые, а очень даже умненькие. Не надо драть наши жопы из-за этот чудесный рыжик, который мы даже ни разу пальцем не тронуть, пожалста-пожалста. Васфас просить, умолять, унижаться. Исторический момент! Никак нельзя такое момент попортить.
Один из сидящих лязгнул челюстью. Кусок рафинада, зажатый у него в зубах, раскололся и обсыпался на стол. Порожденец смущённо прикрыл пасть и потупился. Остальные укоризненно закачали головами и снова во все глаза уставились на Лускус.
- Меня не интересует то, во что вы тут играете, – холодно отозвалась она. – Я просто хочу вернуть подопечного и уйти.
- Ыыы, – захныкал мусорщик. – Как так? Почему? За что? Мы же от души стараться угодить важный гость, а ты так злостно бычить, ну. Несправедливое, обидки. Мы жертвы человеческое непонимание.
Он театрально вытер подступившую слезу и вновь повеселел.
- Ну дык мы всё равно оченно любить важный гость. Садись пожалста, мамзель, – моментально приставив к столу запасной табурет, он налил в сравнительно чистую чашку заварки. – Чем типа богатые. Печенюжки?
Лускус понимала, что смысла заговаривать им зубы у мусорщиков нет, шансы против всей честной компании изначально по нулям. Выходит, им что-то нужно. Вот только что?
Почти минуту никто не двигался. Лишь большая белая крыса сонно копошилась среди редких ивовых побегов, перетаскивая туда-сюда пустую консервную банку, и изредка нюхала воздух. Потом Инауро аккуратно освободил локоть, прошёл на свое место и выразительно округлил глаза. Васфас снова призывно помахал пакетом с размокшим печеньем. Вариантов не оставалось.
Лускус нарочито медленно выложила топор на стол и села, внимательно разглядывая сборище порожденцев. Вид у них был не столько жуткий, сколько комичный, особенно на контрасте с фарфоровыми чашками, расписным самоваром, нарезанным батоном и многочисленными банками с засахарившимся вареньем.
Сидящий справа от неё мусорщик в помятом цилиндре шумно отхлебнул из чашки и рыгнул.
- Звиняйте, – печально сказал он. – Наследственное.
Лускус придвинулась поближе к Инауро и незаметно толкнула под столом его ногу.
- В честь чего собрание? – поинтересовалась она.
- Понятия не имею, – тихо отозвался тот и сделал вид, будто пьёт из чашки.
Казалось, на полянке вновь воцарился мир и покой. Вокруг стола лёгкой трусцой наматывал круги подозрительно гостеприимный Васфас, подсовывая присутствующим то тарелку с рубленым сахаром, то открытую банку шпрот. Он ни о чем не спрашивал, ничего не рассказывал, лишь активно вилял затянутым в узкие кожаные шорты задом и талдычил про какие-то "офигительные штучки", недавно выкопанные на свалке, будто для присутствующих это было вопросом первостепенной важности. Впрочем, его компания слушала с искренним интересом, и никто, казалось бы, уже не обращал внимания на пару посторонних людей.
- Надо уходить отсюда, пока не поздно, – проговорила проводница.
- Лу, – качнул головой Инауро, – ты чего на них так взъелась?
- Взъелась?! – рассердилась Лускус. – Эти твари смертельно опасны!
- Слушай, ну я тут уже часа два как минимум, однако...
- Однако ты по-прежнему ничего не понял, – она мотнула головой в сторону описывающего круги альфу стаи. – Это вовсе не люди, и даже не такие как я. Это настоящие монстры, понимаешь? Они будут лыбиться, разбирая тебя на запчасти и вытаскивая твои кишки через задницу. Просто стиль у них такой, клоунский.
Путник с недоумением оглянулся на компанию мусорщиков.
К тому моменту все присутствующие успели прослушать вводный курс лекций на тему грамотного накопительства и собирательства, и братья-близнецы в одинаковых капроновых колготках, кое-как натянутых поверх штанов, устроили выставку поделок из жёваной бумаги.
- Что-то мне всё это напоминает, – чуть подумав, сказал Инауро. – Только не пойму что.
- Так, ты лучше скажи мне, они все здесь или есть ещё кто-то, на кого мы можем наткнуться по пути? Вон, смотри, возле ивы вроде тропа...
- А ты не боишься, что они разозлятся, если мы попытаемся сейчас уйти?
- А ты не боишься, что они скоро сожрут всё, что есть на столе, и нами займутся? Ты под стол заглядывал? Как считаешь, они из жёваной бумаги тех черепов налепили?
"Комикс, – размышлял Инауро, по указанию Лускус пряча в рукав незаметно взятую со стола стальную вилку. – Я попал в комикс. Нет, это даже сном быть не может, это хрень какая-то..."
- Мы не справимся со всеми.
- Разумеется, – отозвалась Лускус. – Нас двое, даже, я бы сказала, полтора… их в шесть раз больше. Плюс те, о ком мы не знаем. У нас есть топор, заточка и вилка.
Она хмыкнула.
- Драться с ними будем только при желании прослыть героями. Посмертно. Попытаемся так уйти.
- Чаёк? – рядом неожиданно материализовался Васфас.
От него сильно пахло стекломоем, широкая пасть растянулась от уха до уха в самой дружественной из возможных улыбок, между зубов торчал кусок рыбьего хвоста. Он косился на Инауро и прижимал к груди грязный заварочный чайник.
- Кар-кар, – он запнулся, откашлялся, – каркадэ! Из стратегический запас. Васфас хранить как свадебный подарок, но за-ради такой исторический момент...
- Конечно! – заулыбалась ему Лускус, с готовностью подставляя две чашки. – А кстати, что вы отмечаете? У вас сегодня праздник какой-то?
Альфа замер с открытым ртом, поливая её руку чаем, мусорщик в цилиндре громко икнул, кто-то выронил чашку. Чашка закатилась под стол, упёрлась в один из обглоданных черепов.
- Ыыы, – улыбка Васфаса стала ещё шире, он опомнился, отставил чайник и начал торопливо подтирать лужицу подолом платья сидящего неподалёку сородича. – Нет никакой особый повод, мы спонтанно организоваться. Дыа! – заорал он так, что Лускус чуть не подпрыгнула. – Такие мы внезапные и непредсказуемые! И любить посидеть в погожий солнечный денёк за праздничный стол на свежий типа воздух!
Он подозрительно зыркнул по сторонам, нагнулся и заговорил, понизив голос до таинственного шёпота.
- А всамделишная ситуация такая, что... что-то меняться.
- Угу, угу, – в унисон закивали мусорщики, страшно вращая глазами.
Лускус некоторое время соображала, потом развела руками.
- И?
- Ииии... – протянул порожденец и закрутился юлой, – и это типа секрет.
- Боишься, кто подслушает что ли? – саркастически скривилась проводница.
Васфас взвизгнул и убежал в дальний конец стола, где начал самозабвенно пожирать остатки шпрот.
- Васёк, рассказать, да? – попросил один из мусорщиков, наряженный в рваное оранжевое платье.
- Ну им типа нельзя, – с авторитетным видом отозвался другой.
- Ну чо ж нельзя? – подключился третий. – Их это тоже типа касаться...
Все дружно зашикали, а Васфас даже метнул в говорящего шпротиной. Тот испуганно умолк.
- Что нас касается? Почему вы решили, что нас что-то касается? – напряглась Лускус.
Белая крыса под ивой загрохотала консервной банкой, вращая её в лапах и протыкая в донышке аккуратные симметричные дырочки зубами. Все как один поглядели на крысу.
- Вот видишь, видишь?! – завопил Васфас, обращаясь неизвестно к кому.
- Бздишь! – в унисон ему взвыл порожденец в оранжевом платье и вскочил со своего места.
- Пора, – шепнула Лускус и плавно сместилась к краю стола, потуже затягивая лямки на рюкзаке.
- Да, Васфас мелкий бздунишка! – орал альфа, брызжа слюной. – А кто тут не мелкий бздунишка?! Ты не бздунишка? – он ткнул перепачканным в масле пальцем в одетого в платье сородича. – Или ты не бздунишка? – указал он на другого и трагически воздел руки в небо. – Ёлы-палы, чуваки! Да, мы все тутошние поносные засранцы! А говорить им типа нельзя, дабы они...
Выпучив глаза, он уставился на место, где только что сидела Лускус. Ни её, ни Инауро за столом уже не было, только на месте проводницы лежали отполированные до блеска антикварные карманные часы на цепочке.
Некоторое время порожденцы не двигались, потом кто-то из них громко сглотнул и, словно по сигналу, завыв, все разом прыгнули – подминая друг друга, отрывая кружевные рукавчики, раздирая колготки и ломая каблуки, выбивая зубы, выдавливая стекла из очков и глаза из глазниц. Кому-то пустили кровь.
Мусорщик в оранжевом платье, урча, грыз руку интеллигентного мусорщика в цилиндре и пытался добраться до часов, которые тот, отбиваясь от повисших на нём сородичей, держал у себя над головой. Васфас катался по земле, борясь с обоими братьями-близнецами, пытающимися подняться на ноги. Один из братьев изловчился и стянул с него шорты, после чего Васфас стыдливо взвизгнул и сдался.
На землю посыпалась битая посуда, упал, окатив двоих мусорщиков кипятком, расписной самовар, белая крыса, взяв в зубы свою банку, поспешила ретироваться в нору между ивовых корней. Об ушедших уже никто не вспоминал.

- Может стоило дослушать, о чём шла речь? – спросил Инауро, когда свалка осталась далеко позади.
- Ага, – кивнула Лускус. – Ты такой умный.
- А что?
- Да ничего. Очень нам нужна информация от порожденцев.
В Город возвращаться было нельзя, а потому, завидев впереди заросли колючего кустарника, покрытого мелкими белыми цветами, она, не раздумывая, направилась именно туда.
- Объясняю один раз. В междумирье встречаются всего три разновидности разумных существ. Путники, то есть такие как ты, перерожденцы или такие как я, и по-рож-ден-цы. Рождённые здесь. Те, кого произвела на свет сама Зона. Мы настоящие, мы мыслим и действуем сами, и Зона не может на нас влиять... Ну, разве что в физическом плане – трансформировать тело, ставить условия, натравливать флору и фауну. Мышление же наше, желания, устремления, эмоции и прочее не в её власти. А порожденцы это как бы часть Зоны и не факт, что они мыслят самостоятельно, не под её диктовку. Понимаешь?
- Да вроде.
Солнце уже стояло в зените и с каждой минутой припекало всё сильней. Проводница неспеша закатала рукава кофты и перебросила рюкзак за одно плечо.
- Мы приходим сюда извне. Уже такими, какие есть. Порожденцы здесь рождаются. И сознание их напрямую связано с сознанием междумирья. Они почти не учатся на собственном опыте, опыт у них один на всех. У них как бы единая программа, есть лишь небольшие отступления, зависящие от места проживания и, разумеется, вида. К примеру, мусорщики обитают на свалках около цветных городов и их способ мышления складывается на основе законов жизни на помойке. Да, они могут охотиться или развлекаться, однако смысл их жизни заключен в собирательстве и утилизации отходов. Они не могут пойти против своей изначальной природы. Так же и со всеми прочими. Разумеется, сейчас я несколько утрирую, но общий смысл таков.
- Понятно. Только что же всё-таки не так с информацией от них?
Они уже дошли до цветущего кустарника, и Лускус остановилась, чтобы дать подопечному отдохнуть в его тени. Она долго цедила добытый в городе фруктовый кефир, то и дело поглядывая куда-то в сторону, потом с видимым неудовольствием сглотнула тягучую сладкую слюну и покачала головой.
- Кому я только что рассказывала о связи порожденцев с Зоной?
Путник вытер покрытый каплями пота лоб и забрал у неё кефир.
- То есть ты хочешь сказать, что любая информация, которую подгружает в мозги мусорщикам Зона, может быть для нас опасна? Так?
- Ну, необязательно опасна. Она может быть бесполезной. Или бессмысленной. Или намеренно неверной. Чтобы, например, завести нас в ловушку, запутать, разделить и так далее. Кстати, о чём вы говорили, пока я не появилась?
- Да ни о чём особо.
- А поконкретней?
- Ну, со мной они вообще мало разговаривали. Васфас только спросил, когда я с тобой встретился и не встречал ли ещё кого-нибудь до этого, вот и всё.
- И что ты ему ответил?
- А что я мог ему ответить? Меня спящего засунули в мешок, приволокли на помойку, вокруг рогатые клоуны в кружевах... Послал его куда подальше и всё.
Проводница кивнула.
"Похоже, парень не совсем идиот", – подумала она.
- Ах да, и ещё они между собой обсуждали какую-то башню, которая вроде как появлялась на рассвете и сразу же исчезла. Я не стал расспрашивать.
Лускус даже подпрыгнула.
- Башню?! Они обсуждали башню?! Они так и называли её – "башня"? Или как-то иначе?
Путник допил кефир и отдал бутылку проводнице.
- Да не знаю я. Что-то вроде "стеклянная башня", может "зеркальная".
Лускус убрала пустую бутылку из-под кефира в рюкзак и зашагала вперёд, не говоря больше ни слова. Инауро чуть помедлил, потом нагнал её и пошёл рядом.
Продравшись сквозь колючий кустарник, они оказались на узкой, буйно поросшей сорняком тропе.
Местность напоминала запущенный сад. Метрах в двадцати от тропы начинался бурелом из раскидистых фруктовых деревьев, обрамлённых удивительно изысканной витой изгородью, на земле валялись спелые яблоки и груши. Путник хотел было собрать немного, однако Лускус знаком приказала ему не останавливаться и ничего не трогать. Ей будто бы было совсем не жарко в огромной вязаной кофте, она лишь мрачно поглядывала по сторонам и то и дело отводила от лица растрепавшиеся волосы.
Они шли уже минут двадцать, тропинка петляла то вправо, то влево, и Инауро начал догадываться, что проводница не знает, куда именно они идут, а потому не пытается хоть как-то срезать путь.
- Слушай, а чего мы не вернулись в Город? Могли бы пойти позже, когда жара спадёт.
- Не могли бы, – глухо отозвалась Лускус.
- Что? Почему?
- Потому. Ищи воду, здесь где-то должна проходить такая тонкая труба для орошения.
- А, так в городе этих труб было...
- Послушай! – проводница остановилась, её брови были плотно сведены. – В Город мы вернуться не можем и точка. Потому что мы оттуда ушли. А возвращаться, откуда уже ушли, здесь нельзя, понял?
- Почему?
Она не ответила. Просто отвернулась и пошла дальше.
Инауро пожал плечами.
"Только что ведь всё было нормально, – подумал он. – Я что, опять напортачил где? Или сказал что-то не так? А что я мог такого особого сказать?"
Он на ходу сорвал с куста цветок и понюхал.
Удивительно, даже запахи в этом месте жили собственной жизнью. Когда они только подходили к саду, в воздухе растекался тончайший цветочный аромат, но сами соцветия не пахли ничем. Вообще ничем. Словно цветок был ненастоящий, скрученный из обрезков шёлковой ткани и скреплённый у основания цветной проволокой. У него не было тычинок и пыльцы, а пестик напоминал пластмассовый шарик с выдавленным углублением посередине. Так красиво и так бессмысленно...
"И вообще, – размышлял путник, – если этот мир действительно такой живой и разумный, как утверждает Лу, то к чему тогда сложные процессы вроде опыления? Зачем цветам, которым не нужно опыление, пахнуть? Может здесь всё образовывается само собой? Хлоп – и яблоки выросли на голой ветке, хлоп – и окно открылось в глухой стене, хлоп – и целый человек возник из неоткуда... Уже готовенький, с телом, разумом и жизненным опытом. Почему нет?"
- Стой! Нет, тихо!
- Что? – от неожиданности он споткнулся, выронил цветок и чуть не подвернул лодыжку.
- Пойдем быстрее, а? – она схватила его за руку и потащила за собой в самые заросли.
Инауро еле успевал отмахиваться от колючих веток и чувствовал, как саднят на лице и руках тонкие царапины, но проводница словно бы этого не замечала.
- Что случилось? – шёпотом спросил он, когда она вдруг резко остановилась и присела.
- Видишь? – она указала куда-то влево. – Да не высовывайся, сядь! Да вон же, стёкла на солнце сверкают... Очень плохой знак.
Приглядевшись, он заметил в сплетении веток фруктовых деревьев фрагмент стены большой запотевшей теплицы. Внутри неё ходили люди, было похоже, что они собирают урожай.
- И это плохой знак? – удивился он.
- Да. Это ловушка. Почему она в буфере я хз, примем как данность. А теперь пошли, только быстро и тихо, – сама она двигалась словно дикий зверь, пригнувшись, чуть ссутулившись, пружинисто и абсолютно бесшумно.
Солнце нестерпимо жарило в спину сквозь редкие ветви кустарника, Инауро на ходу снял куртку, повязал за рукава вокруг пояса.
- Лу! Эй, Лу! – зашипел он. – А кого мне хоть опасаться?
Она знаком приказала остановиться, некоторое время к чему-то прислушивалась, потом махнула и побежала. Инауро показалось это забавным – он решил, что она просто-напросто морочит ему голову, пытаясь запугать. Он, конечно, тоже побежал, однако без особого энтузиазма.
В какой-то момент справа ухнуло и растеклось в пространстве протяжным мелодичным стоном. Будто мимо проплывала стая китов.
- Быстрее! – крикнула Лускус. – Не бойся, просто беги!
- А я и не...
"А я и не боюсь", – хотел сказать он, но не сказал.
Страшно ему всё-таки стало.
Страх окатил его будто ледяной волной, ударил поддых, отчего тут же обмякли и начали заплетаться ноги. Без каких-либо видимых причин и совершенно неожиданно возникла бессознательная паника – до влажных ладошек, до бешеного пульса, до пересохшего рта и помутившегося разума. Пение, мягко накатывающее со всех сторон, было нежным, волшебным, чарующе-прекрасным, но оно в то же время казалось тягучей липкой жижей, которая мягко проникала в уши, нос и рот – короткий глоток и вот ты уже не можешь сделать ни единого полноценного вдоха. Инауро не видел приближающихся существ, от их движения не качались ветви, не шевелилась трава. Он ощущал их физически. Он чувствовал, что они с каждой секундой всё ближе и опасность эта по-настоящему смертельная.
- Не успеем. Сюда!
Они влетели на пригорок, поросший высокой травой, отдалённо напоминающей гигантский подорожник.
- Это тэнгли, – неожиданно будничным голосом пояснила проводница и встала как вкопанная, отчего он чуть было в неё не врезался. – Видимо снова нанесло в пригород южным ветром.
- Что? – задохнулся Инауро, чувствуя, что вот-вот потеряет сознание.
- Раньше их тут не было, – она принялась срывать длинные толстые стебли с упругими продолговатыми соцветиями и собирать в некое подобие букета. – Листья не рви, – уточнила она, – листья бесполезны.
Звуки приближались, они уже окружили их со всех сторон, но нападающих по-прежнему видно не было.
Инауро, пятясь следом за Лускус, начал судорожно драть стебли непослушными пальцами, но они больше мялись, нежели ломались, потому приходилось выдирать пучки травы целиком, потом обрывать корневище с листьями. В глазах то и дело темнело, ноги подкашивались, кустарник цеплялся за куртку, царапал руки.
- Вообще, когда-то давно, – начала рассказывать проводница, знаками показывая куда идти, – тэнгли были безобиднейшими существами... Нет, чувствую, надо ещё длиннее рвать.
Теперь она казалась абсолютно спокойной, словно планировала сплести венок вместо того, чтобы воевать против неведомых опасных тварей.
- Ты знаешь что? Ориентируйся на собственные ощущения, тэнгли надо держать на определённом расстоянии от себя и трава, с которой они связаны, в этом отчасти помогает. Ты отмахивайся-отмахивайся!
- Но я никого не вижу! – взмолился путник.
Ему было душно, жарко, холодно, жутко, весело и тошно одновременно, мир вокруг словно бы вспыхнул всеми цветами радуги и тут же померк. Хотелось упасть, свернуться клубочком и лежать, закрыв голову руками. Прямо в этой мягкой траве посреди ароматной яблочной гнили.
Слева была ещё одна теплица. Людей внутри он не видел. Узкая кочковатая тропинка, с которой они только что сошли, проходила совсем рядом, огибая стеклянную стену теплицы. Борясь с нестерпимым желанием бросить все и спрятаться там, Инауро передвигался след-в-след за Лускус и старался не смотреть по сторонам. Чудесный запущенный сад вдруг начал казаться крайне враждебным.
Вздрагивая от хруста яблок, раздавленных подошвами кроссовок, и еле успевая на ходу срывать стебли сорняка, Инауро перекладывал получившиеся букеты из одной руки в другую. Казалось, от этого что-то зависит. Словно бы между количеством стеблей в правой руке и количеством в левой должен был образоваться своего рода баланс – если где-то было меньше, начинало казаться, что с этой стороны он гол и беззащитен.
- Тэнгли, – продолжала проводница, обмахиваясь собранными стеблями, – плохи тем, что каким-то образом научились деморализовать противника. Нет, ты не подумай, что они попугают немного и отстанут. Разумеется, у них есть гнезда поблизости, однако не в этом дело. Они не просто отгоняют от кладки, теперь они умеют охотиться и любят свежее мясо. Если не рвать траву, в итоге тебя так загоняют... во-во, чувствуешь, как мурашки побежали?! Короче, они могут загонять до такой степени, что ты обмочишь штанишки и будешь плакать навзрыд, пока тебя медленно переваривают всем роем. Не знаю, как у них так получается. То ли они телепатически ужас внушают, то ли с помощью особых звуковых волн, то ли ещё как-то. Ну да неважно. Главное, рвать траву. Если чувствуешь, что не защищает, рви больше и желательно от самого корневища, чтоб подлиннее. Вообще, в идеале держать их на расстоянии метров трёх от себя.
- А может просто спрячемся? – Инауро кивнул на стену теплицы и сам поразился, какой у него слабый дрожащий голос.
Лускус поглядела на него, на теплицу и ничего не ответила.
- Ну, там спрячемся, внутри, – пояснил он, полагая, что она не расслышала, – там никого нет, можно пересидеть. И эти твари, если закрыть дверь, наверняка не пролезут.
- Ты что, идиот? – Лускус смотрела на него круглыми глазами и на автомате мела вокруг себя воздух.
- Идиот? Ну почему опять "идиот"? Я просто предложил.
- Ты просто дыши ровнее и думай о чем-нибудь отвлекающем, ну там о таблице умножения или о вкусе любимого пирога. Уже будет не так хреново. Да и к тому же скоро всё закончится, главное добраться вон до той просеки, видишь?
Путник выдохнул и покрепче сжал челюсти.
До указанной просеки было неблизко, зато опасные заросли кустарника там резко обрывались, и сквозь спутанные ветви виднелись пышные сиренево-лиловые облака.

Времени оставалось совсем немного. Судя по приблизительным подсчётам Лускус – менее четырёх часов на то, чтобы отдохнуть, поесть, изучить следующий этап и прикинуть свои шансы. Мало, очень мало.
Не рискнув бросить подопечного самостоятельно приходить в себя после очередного потрясения, она дотащилась с ним до ближайшей трубы оросительной системы сада, где расковыряла трухлявую поверхность заточкой и нацедила три бутыля воды про запас. Жидкость едва уловимо отдавала ржавчиной, но пить её в целом было можно. А если ещё выдавать парню набранное экономно, то, вполне вероятно, и до следующих сумерек удастся дотянуть.
"Какой-то на редкость неудачный старт, – мрачно думала проводница, то и дело поглядывая на тонкую багровую полосу в небе над покинутым ими Белым Городом. – Полный бардак".
- Давай-ка я объясню тебе кое-что, чтобы ты в следующий раз не задавал тупых вопросов.
Теперь она лежала, прижавшись животом к вздыбившемуся словно конь огромному куску базальта, и, перегнувшись через край обрыва, изучала предстоящий спуск.
- Когда я говорю "ловушка", я не имею в виду яму с кольями, присыпанную сверху травой. Ловушка в междумирье – это зачастую довольно симпатичное место, куда заходишь, а выйти уже не можешь. Ну, как минимум без посторонней помощи. Ловушки часто располагаются внутри опасных районов или рядом с ними и выглядят вполне привлекательно. А когда ты туда заходишь, то сразу хоп – и залип. Или сдох. Или начал заживо разлагаться. Или с ума сошел. Так что, если ты не на сто процентов уверен в безопасности того или иного места, лучше вообще туда не суйся.
Она поднялась и смахнула с одежды налипший песок.
- Эй, ты меня вообще слушаешь?
Инауро стоял неподалеку и ошеломлённо разглядывал расстилающуюся впереди пустошь.
Прямо за садом расположилась самого противоестественного вида локация, которую старожилы называли не иначе как "Пески", а некоторые романтичные особы любили добавлять ещё и поэтичное прилагательное "Опаловые" или "Лучезарные". Высокое небо над пустошью переливалось всеми возможными оттенками от холодной зелени до нежно-розового и насыщенного фиолетового, в местах потемнее проблёскивали россыпи катящихся по небосводу созвездий, а потоки белого песка стелились вокруг причудливых чёрных скал и завивались немыслимыми узорами, безостановочно меняя общий вид ландшафта.
Пейзаж был космически прекрасен и завораживающе динамичен, а потому проводница восприняла реакцию подопечного как само собой разумеющееся.
- Обманчивая красота, – заметила она, вытаскивая из рюкзака моток верёвки и хмуро прикидывая, хватит ли им его в принципе.
Разумеется, верёвка, была коротковата. Будь Лускус сейчас в одиночестве, рискнула бы лезть вниз без страховки. Вот только она уже была не одна и не представляла, способен ли рыжий парень на свободный спуск. А спрашивать об этом у него было бессмысленно.
В любом случае больше всего в нынешней ситуации её раздражало то, что ради преодоления небольшой, по сути, высоты им снова предстоит разделиться. От одной этой мысли проводницу начинало подташнивать. Также она никак не могла решить, кому из них идти первым. С одной стороны, было бы логичней спустить сначала подопечного, а затем уже лезть самой, однако перспектива того, что ей придётся отправить его одного на новую необследованную территорию, после истории с мусорщиками как-то напрягала.
"Ну, значит, пожертвуем верёвкой, – решила она. – В следующий раз раздобуду статическую и сразу метров на пятьдесят, пусть будет. Давно пора обновить снаряжение. А то я что-то уже совсем как лохушка стала".
- Странно, – Инауро оглянулся на оставшийся позади Город. – А почему там небо закатное, прямо над нами дневное голубое с солнцем, а вон там уже как полярное сияние?
- Понятия не имею, что ты называешь "полярным сиянием".
- Настоящее полярное сияние я и сам, по-моему, никогда не видел, но это что-то типа радужных разводов, как если капнуть в воду бензина. Только в небе. Ну ещё похоже будто нам на голову сейчас какая-то галактика упадёт…
- А, круто. Здесь такое через раз.
Путник вздохнул и замолчал.
Лускус некоторое время шумно вбивала обухом топора свой единственный скальный крюк в твёрдый базальт, затем наспех затянула простой бесёдочный узел, с силой подёргала и спустила с обрыва один из концов верёвки.
- Я иду первой, – заявила она.
- Да я, вообще-то, и не рвался, – Инауро сидел на корточках у самого края и с недоверием разглядывал её нехитрое снаряжение.
- Ну извини, мраморной лестницы с перилами у меня при себе нет, – проследив за его взглядом, хмыкнула проводница.
- Я лично предпочёл бы поискать обходной путь.
Лускус кивнула и присела рядом с ним.
- Знаешь, честно признаться, я бы тоже его поискала, будь у нас на это время. Однако времени у нас нет. А значит мне придётся сейчас провести крайне скомканный инструктаж и, в частности, прочитать маленькую лекцию на тему "почему я должен доверять своему проводнику". Смотри, – она вздохнула. – Ты живёшь здесь всего лишь вторые сутки. По сути, ты ещё никто, просто говорящая штучка на ножках, у тебя нет ни опыта, ни знаний, ни соответствующих навыков, нифига нет. Тем не менее, ты уже успел попасть в передрягу… блин, да мы уже дважды чуть жёстко не влипли. А ведь основное приключение даже не началось. Ты привязан ко мне, и я за тебя отвечаю. Я живу здесь с самого детства и эта ходка для меня уже девяносто какая-то. Скоро юбилей можно будет отмечать. Так и какой из этого вывод? Верно. Ты должен доверять мне просто потому, что я более опытная.
- Ладно, молчу.
- Молчи. А я тебе вкратце обрисую ситуацию, – она загнула указательный палец. – Во-первых, мы только что стартанули. А это значит, всё становится во много раз опаснее. Если до этого ты мог погибнуть по нелепой случайности, то теперь на тебя начали целенаправленно охотиться. Во-вторых, мы должны преодолеть данный участок пути максимально тихо, но быстро, что ой как непросто, поскольку местность достаточно открытая и там очень жарко.
Она заметила его кривую усмешку и разозлилась.
- Слушай! Я не пытаюсь тебя напугать, я говорю чистую правду. И лучше сразу здесь от всего отказаться и разойтись в разные стороны, потому что я не хочу нести ответственность за дурака, который думает, что это лишь игра или странный сон...
Инауро хотел было вновь пошутить, но, открыв рот, неожиданно передумал. Какое-то неясное тоскливое чувство пришло к нему из глубины живота и сразу же распространилось по всему телу с такой интенсивностью, что стало трудно дышать. Сперва он было решил, что это тэнгли нагнали их и снова окружают, но характерных звуков слышно не было, да и Лускус выглядела скорее сердитой, нежели встревоженной.
Путник размеренно задышал, стараясь усилием воли подавить странный приступ. Потряс головой, сжал и разжал пальцы, вытянул ноги, затем попытался отвлечься, как делал до этого, обороняясь от воздействия тэнгли, но что-то случилось с его мышлением, и он стал путаться в простых цифрах.
- Лу, со мной что-то не так, – сказал он и не услышал собственного голоса.
Всё перекрывал нестерпимый звон, а на его фоне шла низкая пульсация, от которой вибрировали внутренности. Почему-то этот звук казался ему знакомым. Словно бы он уже слышал, испытывал такое когда-то. Может быть в далёком детстве или во сне.
От этого внезапно нахлынувшего чувства его будто бы оглушило, по спине потекли струйки пота. Инауро ощущал под собой раскалившуюся землю, выбоины полопавшегося от жары базальта и мелкие камушки, сухой пыльный ветер на влажном лице, но вместе с тем он чувствовал, как стремительно падает в клубящуюся слоистую мглу, откуда уже нет выхода. Один, совсем один.
"Слой ила. Тёплые камни. Красный дом, – он не мог понять, откуда на него наплывают эти мыслеобразы, а потому почти не сопротивлялся им. – Тёмная вода. Старые символы. Белые ветви. Ледяной ветер. Шагающий монолит. Клетка. Жёлтый цветок. Зеркальная змея".
Он ещё видел шевелящиеся губы сидящей в профиль Лускус на фоне сиреневого неба, но постепенно образов, проникающих в его сознание, становилось всё больше, они наслаивались, перемешивались, вспучивались, словно гигантские надувные шары, набирали цвет и фактуру, а затем лопались друг за другом с тем самым диким звоном.
Окончательно дезориентированного путника мотнуло в сторону и вниз, он едва успел подставить ослабевшие руки, как разогретые солнцем камни притянули его и вдавили в себя. Ему показалось – ещё секунда и его разотрёт в порошок, поглотит, перемелет. И тут же на неизмеримой глубине что-то грохнуло, сверкнуло ослепительно-белым огнём, и тьма распалась на длинные седые ленты…
Сидящая напротив него проводница молчала уже несколько минут и, сердито выгребая стеклянные осколки из рюкзака, вспоминала свои недавние неудачи.
Всего лишь два цикла тому назад она вела к Зеркальной Башне сразу троих – пару весёлых парней и сдержанную до чопорности девицу. Компания изначально была неплохая и, как ей казалось, все действительно старались и настраивались на успех. Они много разговаривали о междумирье и его устройстве, разрабатывали тактики и проверяли свои догадки на практике, но потом всё почему-то резко разладилось.
Сперва её перестал слушаться один из парней, который с самого начала относился к происходящему чуть легкомысленно и воспринимал каждый этап как забавное, пусть и опасное приключение. Особое удовольствие ему доставляло намеренно влезать в какую-нибудь неприятность и потом впопыхах убегать.
"Я не дубина, я оптимист", – отвечал он разозлённой Лускус и этак задорно встряхивал чёлкой.
Естественно, каждый раз она пыталась объяснить ему, что эксперименты и поиск истины – это хорошо, а адреналин ради адреналина – плохо.
"Но ведь только так я могу почувствовать себя живым", – говорил он и снова всё делал по-своему.
В Дебрях его авантюры участились и стали рискованными настолько, что Лускус не единожды приходилось его по-настоящему спасать. В итоге он, будучи на посту в то время, пока его спутники спали, вышел облегчиться, и его, как и следовало ожидать, утащили выворотни. Последний раз проводница обнаружила его уже в виде потрошённой шкурки, растянутой между деревьев.
А потом испортилась девица.
В какой-то момент она просто схлопнулась будто моллюск и с каждым следующим шагом вжималась в свою раковину всё глубже. Она перестала идти на контакт, активно крутила шашни со вторым парнем и то не желала двигаться дальше, с вызовом озвучивая своё желание остаться с ним наедине, то пыталась сбежать куда-то в одиночку. Она трагически ныла о том, какие все вокруг "равнодушные мразоты", а потом требовала, чтобы проводница больше говорила с ней по душам, или же просто вопила, что ей срочно нужно туда, где есть "нормальные живые люди". Это было очень утомительно.
Когда же они наконец выбрались из Дебрей и ступили на территорию Светлых Столбов, девица решила, что Лускус со своими страшилками и нотациями ей больше не нужна, что теперь она сама взрослая, самостоятельная, ответственная женщина и потому только она сама будет принимать все жизненно важные решения.
"Просто этот пафос всезнания от некоторых меня вымораживает", – заявила она и второй парень без особых колебаний её поддержал.
"Вот и чудненько", – обиделась на них Лускус и ушла.
А спустя несколько часов Зона прислала ей весточку о гибели обоих подопечных и сбросила все набранные баллы.
Разумеется, проводница понимала, что в той неудаче была отчасти и её вина. Видимо, ей следовало реагировать на сомнения подопечных как-то иначе. Не быть столь категоричной, например. Давать им больше самостоятельности. Активнее говорить об их переживаниях. Но она так не умела. Она желала лишь идти к своей цели и каждый раз добиваться успеха. Однако, чем больше ей этого хотелось, тем хуже в итоге получался результат...
Злость прошла, не оставив и следа, когда в разгаре своего обличительного внутреннего монолога Лускус вдруг обратила внимание на состояние подопечного.
Инауро лежал на земле и молча глядел в небо. Его лицо было мокрым от пота, бледным и каким-то осунувшимся, а в глазах читалось неимоверное отчаяние. Большее, чем в момент встречи. Большее, чем под мороком тэнгли.
Она почувствовала себя виноватой. Уж кто-кто, а она не должна его отталкивать. Ему сейчас и так плохо, ему странно, ему страшно, он барахтается посреди огромного враждебного пространства, где даже ухватиться не за что.
- Да ладно, не переживай, – смущённо проговорила она. – Просто верь мне, и мы со всем справимся. Я тебе обещаю.
- Лу, – осипший голос Инауро дрогнул.
- Что?
- Не злись на меня, пожалуйста, – его зрачки резко расширились так, что заполнили собой почти всю радужку.
Проводница почувствовала, как ей свело челюсти, словно бы она в один присест разжевала целый лимон. Только теперь она заметила, как от подопечного идет столь мощная волна энергии, что даже воздух вокруг кажется наэлектризованным, почти сияющим.
Она открыла и закрыла рот.
Нет. Парень не выпендривался и не переживал заурядный для любого путника экзистенциальный кризис личности. Не было и тени сомнения. Пока она тут предавалась воспоминаниям и занималась самобичеванием, Зона одарила очередную свою жертву одним из чистых и жутких знаний. Связалась напрямую.
"Да какого чёрта? Почему так интенсивно и не во сне? Он ведь просто человек и к такому не готов", – проводница растерялась и разом забыла, что в таких случаях следует делать по инструкции.
- Слушай, всё в порядке, я не злюсь, – опомнившись, она полезла в рюкзак, расстегнула потайной карман и, вытащив оттуда маленький бумажный сверток, принялась торопливо разматывать бечёвку. – Ты только сознания не теряй, ладно? Дыши, дыши глубже, смотри на меня, не закрывай глаза. Не вникай, слушай, как радио. Сейчас всё прекратится, всё нормализуется. Здесь такое бывает. Тебе просто капают на мозги, ничего особенного.
Инауро был смертельно бледным и дышал через силу.
- У меня тут есть кое-что. Должно помочь, – она подползла к нему и, придерживая за скользкую от пота шею, начала пихать в рот небольшой кусок посеревшего шоколада. – Возьми, съешь.
Он послушно разжевал шоколад одеревеневшими челюстями, поморщился от его горечи, с трудом проглотил. Пару минут ничего не происходило, а потом бездонные чёрные дыры его зрачков стянулись до обычных размеров.
- Ты услышал голос? Что-то понял, да? Почувствовал? – продолжала тараторить Лускус, заглядывая в лицо и машинально обмахивая его ладонью. – Не бойся. У тебя это правда рановато случилось, но в целом ничего страшного
- Я в порядке. Просто не выспался, наверное. Да и не ел толком ничего, – он слабо улыбнулся и вытер покрытый испариной лоб.
Проводница ещё раз внимательно его осмотрела и отползла в сторону, пряча в обёртку остатки драгоценного шоколада.

- Знаешь, я расскажу тебе одну короткую историю...
Солнце палило нещадно, накалившийся воздух дрожал и обжигал кожу. По небу со стороны Города текли тонкие слоистые облака и бесследно исчезали, едва достигнув границы пустоши. Инауро в тени наспех сооружённого навеса с отстранённым видом грыз жёсткий кусок колбасы, то и дело запивая его тёплой водой. Рядом стояли кроссовки, накрытые сушащимися носками. Футболку Лускус снимать запретила, позволив лишь немного подвернуть штаны.
- …Историю о маленькой девочке. Я прочитала её очень давно в какой-то книжке... уже не помню названия. Девочка эта, погнавшись за иллюзией, упала в бездонную яму и пролетела всю вселенную насквозь, после чего оказалась где-то с изнанки. Там был безумный мир, и жили в нём безумные существа. Одни хотели её запугать, другие убить, третьи просто морочили голову своими бредовыми идеями. И девочка решила, что и она сама теперь шиворот-навыворот, и чуть не свихнулась от этого.
- Знакомая ситуация, – согласился подопечный.
- Но потом девочку всё вконец достало, и она захотела покинуть этот чокнутый мир, полный злобных уродов и нелепых законов, – Лускус вздохнула. – Но она не знала, как это сделать. И подсказать ей было некому. А потом она просто как следует разозлилась и проснулась. У себя дома. В том самом месте, откуда убежала вслед за иллюзией.
Инауро хмыкнул.
Проводница пару минут молчала, глядя на переливающиеся всеми возможными оттенками звёздные дали.
- Мне почему-то кажется, что автор этой истории просто не придумал ничего лучше, чем объяснить всё случившееся банальным сновидением, и потому быстренько подвёл итог. Мол, пошутили и хватит. На самом же деле девочка прошла через смерть. Физическую и духовную. Сначала умерло её человеческое тело, а потом умер человеческий разум, и она стала чем-то иным. Чем-то быть может даже более настоящим, чем была до этого. Потому что девочка переродилась. И в процессе перерождения узнала такие тайны, которые материя человеческого мира выдержать попросту не может, она перемелет их, переварит, выжжет, уничтожит как иммунная система вирус. Заодно с носителем. А потому, попав в конце истории домой, девочка на самом деле домой не вернулась. Она пошла дальше. Выше. Просто то место, где она оказалась после изнанки мира, было очень похоже на её дом. Дом, который остался где-то позади...
- Странная теория, – чуть помедлив, сказал Инауро. – Я, правда, не всё понял, но звучит увлекательно.
- Ну вот, а ещё говоришь, что не идиот, – сдержанно улыбнулась проводница.
Вообще она была даже рада, что он, в силу своей неосведомленности, не поддержал её мрачных теоретизирований. Лускус слишком близко воспринимала историю о девочке, попавшей на изнанку мира, чтобы спокойно выслушивать чужие трактовки, построенные на основе её догадок.
Она посмотрела на Инауро. Тот, казалось, задумался. Возможно, он переваривал собственный недавний опыт, а может просто прислушивался к организму. Лускус ни о чём не спрашивала. До органических переживаний подопечного ей не было никакого дела, а то, о чём говорит Зона, не может быть высказано вслух.
- Ну, нам особо рассиживаться некогда, – сказала проводница и поднялась на ноги. – Полагаю, ты уже оклемался?
Высоко над головой пролетела большая тёмная птица. Безмолвно и мягко упала где-то в песках.
- А ты всерьёз это говорила? – вдруг спросил Инауро.
- Что именно?
- Ну, про дом, который остался позади и возник впереди.
Она неторопливо зашнуровала ботинки, переложила топор в боковое отделение рюкзака и подошла к краю обрыва.
- Да. Всерьёз.