Глава шестая

…ИЛИ СЕЙЧАС МЫ БУДЕМ С ТОБОЮ, ИЛИ НИКОГДА…

    Решив для начала разобраться с записями, я с кряхтением доковыляла до заляпанного грязью окна, сквозь которое в помещение проникал тусклый свет, усугубляющий полумрак вместо того, чтобы рассеивать его. Сотрясающая тело дрожь мешала сосредоточиться, мгновенно утратившая эластичность кожа на костяшках лопнула, но я упрямо пролистывала страницу за страницей практически деревянными пальцами, жадно вчитываясь в текст, объясняющий если не все, то многое.
    Как и следовало ожидать, в «Библии» все напутали, и Всадников апокалипсиса не четыре, а вдвое больше, и зовутся они совершенно иначе. Сначала появилась сила, сметающая все преграды и порождающая гибель сложившихся устоев, - то был Самаэль, олицетворявший Разрушение. Затем на горизонте обозначилась Смерть, преемница госпожи Santa Muerte, вобравшая в себя величие красноглазого демона, одолевшая Самого Главного и давшая new life своему названному брату. После пришла очередь Отчаяния, котороым стала не кто иная как Марни Морион, чье самоубийство на почве стресса и уныния обратилось в третий «ключ», отпирающий врата, за которыми томился Армагеддон. Следующая ступень - Забвение, студеное и беспощадное как срначные воды адской реки, в честь которой назвали девушку, чье появление на свет благословила небезызвестная нам Камилла. Without doubts Летта поделилась годами своей vita с Маленьким принцем и полностью растворилась в Небытие, перестав существовать во всех измерениях. Именно тогда, кстати, Элозия объявила Ратвии войну, и спокойствию на Эмбле пришел кирдык. Далее следует Отречение: смертная женщина Рената, не отвергнувшая Азазеля, одним махом обесценила труд безымянного предсказателя, сотворившего насквозь лживую Книгу Людских Судеб. Отказавшись от всего, мисс Уинтерс поставила на кон name, vie, достижения и не прогадала, потому что death подарила ей намного больше, чем она имела при жизни.
    Шестой шаг озаглавил триумф Ярости. Жестокая Артемида, не помнящая себя, обреталась на планете со своим братом, но когда Аполлона убили, память к богине ночной охоты и женского целомудрия вернулась, и с ее телепортацией в world of gods повлекла за собой взрыв. Поговаривали, девочка-смерть специально явилась охваченной сомнениями Артемиде и мастерски разыграла спектакль, умоляя ту предоставить ее чуть больше времени, и своевольная, не терпящая давления сестрица Аполлона потребовала немедленно перенести ее к матери и брату, по которым она успела соскучиться, но даже ядерная зима не уничтожила цивилизацию полностью, - человечество стремилось выжить как с трудом поддающиеся истреблению тараканы, и тут на сцену выбегает непредсказуемый, обожающий спонтанность Хаос, а именно Сет, пресытившийся одиночеством и вручившим одно из своих сердец dead girl without feelings, посему последним, восьмым звеном, замыкающим зловещий круг, является ваша покорная слуга, воплощение Равнодушия, и в час, когда я найду ставшего для меня самым близким другом, не считая родителей, бога песчаных бурь, и мы, крепко обнявшись, переместимся в monde des dieux, оставшаяся в живых горстка homo sapiens будет сожжена звездой, расширившейся до невероятных размеров и поглотившей большую часть своей системы. And though Самый Главный и его приспешники приложили немало усилий, чтобы this day никогда не наступил, Эль и Камилла, собрав все кусочки паззла, отворили скрипучие gates, сдерживающие endless evil, и я неимоверно горжусь, что нам с Сетом выпала великая честь завершить this wonderful mission по уничтожению humanity.
     Sheets of paper, стоило мне дочитать последний абзац, осыпались на цементный пол, сложившись в немую груду матово поблескивающей золы у моих ног. Повесив на шею ридикюль с Renenutet’s box, я, натыкаясь на разбросанный повсюду хлам, минут двадцать плутала in darkness, прежде чем, навалившись всем весом на скрипучую створку, вывалиться на крыльцо и, закашлявшись от попавших в lungs частиц пыли, витащих в воздухе, опустила на лицо респиратор и, не удержав равновесия, скатилась кубарем по ступенькам вниз.
    Сквозь плотную завесу of dust, засоряющую атмосферу, я едва разглядела pale fire of sun, чье тепло более не могло согреть обитателей Эмблы. Злое оттого, что его луси не способны осветить накрытую гигантским облаком пыли blue planet, soleil уже начало терять четкие очертания, готовясь вот-вот сбросить внешнюю оболочку и сжечь дотла каменистых карликов и газовых исполинов, кружащихся по своим орбитам под аккомпанемент of soundless lullaby, издаваемой бескрайними просторами космоса.
    Не имея никаких ориентиров, без малейшего понятия, в какой стране нахожусь и где искать неугомонного Сета, который вряд ли сидит на одном месте, waiting for me, я, попетляв по безлюдным переулкам, наткнулась на застывший посреди пустынного шоссе внедорожник. Дернув на себя дверь со стороны водителя, я, впервые имевшая дело с мертвецом, хладнокровно выволокла наружу полуистлевший труп мужчины и, запрыгнув на сидение, принялась по очереди нажимать на всякие рычаги. Водить я, конечно же, не умела, поскольку в Центре Притяжения машин не было, однако кое-что я, пересмотревшая немало фильмов и сериалов, почерпнула, так что, one hour later, заслышав тарахтение мотора, я, надавив на одну из педалей, рванула вперед и практически врезалась в фонарный столб.
    Затормозив в последний момент, я, стуча зубами не то от азарта, не то от морозного ветра, прошивающего каждый сустав, сдала назад и, вцепившись в бульдожьей хваткой в руль, норовящий выскользнуть из-под обтянутых перчатками fingers, со скоростью сто километров в час рванула на юго-запад, потому что моя интуиция буквально вопила о том, куда именно следует держать путь, и я, радуясь тому, что inside me встроен волшебный навигатор, не позволяющий заплутать, меньше чем за сутки добралась до Карфагена, где, если я не ошибаюсь, проживала Камилла с приемной матерью и бабушкой. Кто-то, впрочем, брызжа слюной, утверждал, что в столице Финикии обитала лишь старшая госпожа La Mort, а девочка-смерть разгуливала по Эвропе, и чья версия приближена к истине, узнать не дано никому. Вполне вероятно, что правы обе стороны, ибо непоседливая, быстрая как ураган малышка, облаченная в черный плащ, могла находиться кге угодно, ведь для божества подобного уровня нет никаких препятствий.
    Бензин ожидаемо закончился, и средство передвижения мне пришлось бросить на обочине. Комбинезон сковывал движения, живот сводило от спазмов, жажда раздирала throat острыми сюрикенами, перед глазами плясали канкан разноцветные мушки, предвещающие скорый обморок. У себя дома, в родной Нулевой Точке я, засидевшись за компьютером, частенько забывала поужинать, но разница в том, что сейчас я нахожусь в реальном мире, и моему телу в рамках конкретно этой реальности необходимы быстрые углеводы для поддержки оптимального баланса жиненной энергии. Сет, безусловно, огорчится, если я не справлюсь с поставленной задачей, да и Камилла по головке меня не погладит, коль я посмею возвратиться в гордом одиночестве.
    Теряя надежду, я миновала покосившийся ларек, споткнулась о торчащие из асфальта железные штыри и повалилась на четвереньки перед похожим на дворец отелем «Starry night» со статуей крылатого пегаса на покатой крыше. Бесстрастно взирающие на меня окна уведомляли о том, что здесь я вряд ли встречу кого-то за исключением насекомых. В огромном холле, рядом с частично разграбленным мародерами баром, вздумавшим хорошенько попировать перед тем, как склеить ласты, я обнаружила торговый автомат, заполненный шоколадными батончиками разных сортов и прочими вкусняшками. Подобрав булыжник, который вандалы, проникшие в abandoned hotel, использовали, чтобы разгромить всю имеющуюся мебель в пьяном угаре, я долго колошматила им по прочному стеклу, и оно, сдавшись напору, наконец-то креснуло.
    Отбросив в сторону респиратор, я, задерживая дыхание, надкусила засохший кексик, запила его сладкой газировкой со вкусом ванили и, обливаясь потом, поднялась на второй этаж. Вломившись в первый попавшийся номер, вдохнула спертый воздух, сбросила с себя защитный костюм и, юркнув под отсыревшее по краям одеяло, провалилась в некое подобие сна, в котором меня, лежащую на носилках в полубессознательном состоянии, участливо перешептывающиеся люди тащили в свой бункер, и хотя я брыкалась и вопила, что мне нужно спешить, они, словно мы говорили на разных языках, лишь сочувственно качали головами и успокаивающе шептали, что худшее осталось позади, и они обо мне позаботятся, предоставят консервы, чистую воду и спальный мешок. Мне, видавшей в гробу сулящие сердобольными остолопами блага, хотелось вырваться, убежать, но вместо этого я, плача, повторяла, что опаздываю на важную встречу.
    Вздрогнув всем телом, я вынырнула из объятий кошмара и, убедившись, что прилипчивые людишки мне пригрезились, я, сполоснув серое от усталости лицо газированной водой, перекусила арахисовой пастой и, сунув в карман упаковку леденцов, привычно сотрясаясь от холода, зашагала, сверяясь со своим внутренним компасом, на окраину города, где несколько горных ручьев впадали в свирепо ревущий Даннаис, испокон веков конкурирующий с тизим, спокойным Теттисом. Издалека приметив на вдающемся в мутные воды пирсе сгорбленную фигурку, я, ощутив, как выправилось и застучало ровнее мое доселе хромавшее сердце, перешла на легкий бег и, внезапно охваченная робостью, остановилась, не смея нарушить личное пространство одетого в одни только шорты молодого человека, удящего рыбу. Широкая спина молодого мужчины была исполосана шрамами разной степени давности. Учитывая нескончаемые «подвиги» безудерно веселящегося юноши, я не сомневалась, что его благоестивые собратья неоднократно приговаривали шебутного Сета к суровым наказаниям. Кто, интересно, распорядился всыпать ему плетью так, что даже у божества, имеющего сверхмощную регенерацию, остались уродливые отметины?
    Негодование, затопив мой разум, стало чрезвычайно громким. God of destruction, ощутив мое присутсвие, развернулся и, выронив удилище, которое со смачным всплеском ударилось о беспокойнуд поверхность реки, уплыло, покачиваясь на волнах. Абсолютно детское лицо с миловидными чертами в точности соответствовало моим представлениям о нем: озорная улыбка на губах, смешливо блещущие темно-серые очи, обведенная химическим карандашом слизистая миндалевидных глаз, идеально прямые волосы, иссиня черные у корней и бликующие фиолетовым на самых концах.
    Втянув носом air, подобно дикому зверю, он, стремительно приблизившись ко мне, схватил за руку и, одини движением разодрав в клочья перчатку, прижал к своей щеке мою ладонь, призывая погладить его выступающие скулы, согреть озябшие пыльцы о his hot skin, пышущую нестерпимым жаром. Опустив взгляд, я благоговейно прикоснулась к оставленному исполнительным Анубисом рубцу на смуглой коже, точно такому же, как тот, что красовался у меня на груди, и в тот момент его мысли сделались доступными для меня. Ужаснувшись обилию монументальной обреченности, которую он весьма умело скрывал за радостью от нашей first date, я совершенно забыла о том, что должна дышать. Этот глупый, самонадеянный мальчишка всерьез думал, что я не приду за ним, и даже фейерверки ослепительного счастья не могли перебить унылой обреченности, что секунду назад покинула Сета, разуверившегося в судьбе и смирившегося с участью веками скитаться по образщающейся в руины планете.
    - Не тревожься, - подмигнул, выдергивая меня из болота отчаяния бог хаоса, ярости и песчаных бурь, оставаясь верным себе и демонстрируя беспечность даже когда inside плескались совершенно иные чувства. - Любовь стоит любых жертв. Лучше прожить несколько дней ярко и беззаботно, чем влачить жалкое существование там, где тебя никто не понимает.
    Он бережно обхватил мой стан, его сияющее как золотая монета face сменилась головой трубкозуба с топорщимися как антенны ушыми и длинной мордой, увенчанной очаровательным хоботком. Достав из сумочки, болтающейся на сгибе локтя бархатную шкатулку, я, откинув крышку, позволила крошечной кобре из малахита ожерельем обвиться вокруг своей шеи и, вонзив острые зубы в пульсирующую венку, впрыснуть моментально парализующий яд в сослуживший мне добрую службу вессель. Сет, не медля, протянул свою левую руку к little snake, и та, тяпнув его за указательный палец, истаяла дымкой в отравленном смогом air, and our bodies, в которых нас уже не было, остались лежать на мерзлой почве, и если предположить, что наши опустевшие оболочки обнаружат разумные существа, у них может сложиться обманчивое впечатление, что death застала нас врасплох, потому что позы льнущих друг к другу парня и девушки наводили на логично обоснованные thoughts о жуткой катастрофе, и она, смею вас огорчить, вот-вот нагрянет, стирая с Эмблы любые следы пребывания homo sapiens и обращая все, до чего дотянется ее когтистая лапа, в ничто.