Кража. Из повести Чёрный с белым

1.
Остаток этого вечера на следующий день Оксана вспоминала с трудом, только виновато поглядывала на Валю, которая, к чести сказать, не стала напоминать подруге, что она вчера перебрала с алкоголем. Она молча собралась и ушла на экскурсию.

У Оксаны в этот день экскурсий не намечалось. Она с утра никуда не пошла, даже на завтрак. Думать ни о чём не хотелось. Она сделала маску для лица из несъеденной малины, которую купила накануне,  включила телевизор и легла на диван. Пробежавшись пультом по каналам, она остановилась на музыкальной программе и через некоторое время под музыку нечаянно заснула.

Проснулась она от стука в дверь.

– Откройте пожалуйста! – услышала она голос за дверью.
Оксана вскочила, босиком подбежала к двери и открыла её.

В дверях стоял администратор гостиницы и человек в униформе и фуражке.

– Вы госпожа Авдеева? – по-русски спросил администратор.
– Нет, вы ошиблись, – она хотела закрыть дверь.
– Нет, подождите. Тогда вы госпожа Пронина?

Мужчины с удивлением смотрели на лицо Оксаны. Она вдруг вспомнила, что стоит в майке и в пижамных шортиках, на голове широкая повязка, под которую она убрала волосы, на лице остатки малиновой маски.

– Да. Это я, – ответила она. – Простите. Можно я приведу себя в порядок?

Администратор, не мигая, ответил:

– Да, конечно. Одевайтесь, вам придётся пройти с господином полицейским в участок.

Вот те раз! Оксана забегала по комнатам, а голове роились нестройные мысли, что такого она могла натворить вчера в состоянии опьянения. Вроде, не такая ж пьяная была. Вина она выпила больше обычного, но крепкого алкоголя она не принимала… или принимала?
В голове вдруг всплыл какой-то закоулок в помещении, вроде, ресторана, где она обнималась с Жаком, он что-то ей говорил, она совершенно не могла вспомнить, о чём.
Через пятнадцать минут она была в белом сарафане в красный горох, сделала летний экспресс-макияж, губы накрасила яркой красной помадой. Это была её секретная уловка. Когда она боялась, что плохо выглядит, она выбирала самую ядрёную помаду, чтобы губы отвлекали от всего остального на лице.

В последний момент схватила сумочку, нацепила темные очки и вышла к ожидавшему её полицейскому. Администратор к этому моменту испарился.

Полицейский по дороге вниз спросил Оксану, говорит ли она по-английски.

– Я понимаю английский и немного говорю. Но лучше по-немецки, – ответила Оксана.
– Отлично, – ответил полицейский.

До участка её довезли на машине. Дальше её провели в комнату, где помимо начальствующего молодчика за столом сидели граждане на стульях. Среди сидящих перед столом Оксана узнала Марианну. Та была в чем-то голубом и как всегда очаровательна, но немного взволнована. Оксана не рассмотрела наряда – не до того. Рядом с ней сидел господин с ёжиком на голове, который вчера был в тёмно-синем костюме. Сегодня он был в светлых льняных брюках и красной рубашке-поло, настырно обтягивающей пивной живот. Он был недоволен ситуацией, и это явно читалось на его лице.

Полицейский, который привёл Оксану, отрапортовал начальнику на чешском языке, добавил что-то ещё, глядя на Оксану, после чего молодой начальник обратился к ней на английском языке:

– Пани Пронина, прошу вас помочь мне в разговоре с гражданами, которые, возможно, не знают английского языка.
– Я знаю английский, – выступил гражданин в гавайской рубашке, в котором Оксана узнала вчерашнего рекламного мачо.
– Речь не о вас, пан Райзер. – сказал чешский коп, обводя взглядом явившихся. – Тут много русских, которые не понимают.

Оксана согласилась помочь в переводе, при этом обрадовалась, что есть человек, который может помочь ей, если она чего-то не поймёт на английском языке. Дальше пошла многоязычное общение: начальник полицейского участка говорил на английском с примесью чешского, так как в английском был не силён, Оксана переводила его речь на русский, отвечала и переводила ответы на немецкий, который начальник понимал, но на нём не разговаривал. Затем он проговаривал всё на чешском языке, чтобы секретарь записал показания в протокол.

– Панове, — начал офицер полиции, встав со стула. – Мы позвали вас с тем, чтобы разобраться с одним криминальным делом, к которому вы можете иметь непосредственное отношение.

Оксана показала рукой, чтобы говорящий сделал паузу, и перевела его обращение на русский язык.  Она засомневалась в слове «непосредственное» и перевела его как «опосредованное».

Полицмэн продолжал:

– Сегодня утром пани Арепьева сообщила нам, что в её гостиничном номере произошла кража. 

Мужчины, которых было значительно больше, чем женщин, насторожились. Женщины начали переглядываться и перешёптываться, только Марианна сидела, гордо подняв голову, из чего переводчица сделала вывод, что обокрали Марианну.
– Было украдено платье пани Арепьевой.

«Ого! А причём тут я?» – думала Оксана.

– Платье от Диор, между прочим, – заметила Марианна. – Бешеных денег стоило.

Она встала, подошла к столу начальника и на первой попавшейся бумажке написала ручкой, которую тоже нашла на столе, ряд цифр.

Полицейский шеф посмотрел на цифры, глаза у него чуть не выкатились из орбит.
– Очень дорогое платье, – с придыханием произнёс он.

Оксана перевела.

– Вы все были вчера в ресторане «Грегор Порте Стейк», – продолжал коп, садясь в своё кресло,  – где также отдыхала госпожа Арепьева, на которой было то самое платье, которого сейчас у неё нет.

Видимо, собрать народ, отдыхавший вчера в ресторане, помогла именная лотерея, ведь карточки с именами и адресами гостиниц оставались у администратора.
Наверное, все вспомнили шикарное белое платье Марианны, потому что пошёл возбуждённый шепоток.

«Вот я вляпалась! – подумала Оксана. – У меня послезавтра самолёт. Вдруг меня задержат надолго? Вся карьера крахом, за рубеж больше не пустят, позор!»

– Тихо, пожалуйста, – призвал к порядку полицейский. – Сначала мне надо узнать, все ли приглашённые в участок были вчера вечером в указанном ресторане?

Народ признался, не видя пока никакой угрозы.

– Сейчас я проведу … допрос. Я буду задавать вопросы, отвечать будет тот, кого я назову.

Оксана не поняла, какой допрос он проведёт, переспросила полицейского, Райзер подсказал на немецком: перекрёстный.

– Прошу каждого назвать время пребывания в ресторане. Начнём с вас, пани Пронина.
– Мы с подругой, то есть с соседкой по номеру, пришли в ресторан в шесть тридцать, а ушли…, а ушли … – Оксана растерялась, потому что времени своего ухода она определённо не знала.
– Вы затрудняетесь ответить?
– Затрудняюсь… – Оксане стало стыдно, оттого что присутствовавшие в ресторане люди могли видеть её в неприглядном виде. – Нужно спросить мою подругу, то есть соседку по номеру Валентину…
– Вы говорите о пани Авдеевой? Кстати, где она?
– Её не застали в номере. Она уехала, кажется, в Карловы Вары или в Вышеград, – ответила Оксана, вспомнив, что Валя вчера решила примкнуть к экскурсии.
– Хорошо. Мы допросим её позже, – полицейский произнёс фразу на чешском для секретаря. Видно было, что он уже утомился от многоязычья, но старался держаться, как подобает стражу порядка. – Продолжим.
2.
Он стал пофамильно перечислять присутствующих, те вставали и называли время прихода и ухода из ресторана. Потом он нудно переспрашивал, кто кого видел и в какое время, чтобы убедиться, что все говорят правду.
Оксана устала. За окном Прага, июль, отпуск, а тут… У неё запершило в горле, она попросила воды.

Потом полицейский спросил, кто танцевал с пани Арепьевой. Их оказалось трое из всех присутствующих мужчин, включая господина с ёжиком на голове, с которым Марианна явилась в ресторан.

– Это все панове, с которыми вы вчера… имели дело, пани Арепьева? – был следующий вопрос.

Оксана перевела последнее как «соприкасались».

– Нет, – хором ответили Марианна и её спутник Ёжик.
– Отвечает пани Арепьева.
– Здесь нет одного типа, он вчера был в странном пиджаке цвета бордо с цветными аппликациями.

Она говорила про Жака.

Оксана хотела исправить слово пиджак на камзол, но оказалось, что его нет в её  немецком лексиконе, так что он так и остался пиджаком. Оксана пыталась как можно точнее описать камзол и явно вышла за рамки перевода.

– Вы знаете, как его зовут, пани Арепьева?
– Он назвался Лео Кубински, он художник-дизайнер.  Я поняла, что он устраивает в Праге шоу с показом моделей его дизайнерской одежды.
– Художник? – почти вскрикнула Оксана, понимая, что Жак совсем не тот, кем всё это время казался, она вспомнила высказывание: – «Хорошие художники копируют, великие — воруют». Дизайнер, который украл не идею наряда, а сам наряд – это надо было придумать!
– Что вы сказали? – заинтересовался полицейский.
Секретарь в это время что-то спросил по-чешски.
– Он пригласил меня на шоу, – громко похвалилась Марианна.
Оксана не успела перевести показания потерпевшей. Ёжик перебил её:
– А ты пригласила его к себе в номер!

Вчерашние партнёры по танцам с обокраденной пани, которые понимали по-русски, вздохнули с облегчением. Оксана принялась переводить сказанное полицейскому. Тут вздохнул и Райзер. Видимо, никто из мужчин не удостоился высокой чести быть приглашённым вечно юной  Белоснежкой в номер. Возможно, ещё вчера они переживали, что не были выбраны красавицей Арепьевой, а сегодня этот факт оказался практически алиби.

Вот дела! Жак вполне может быть преступником. У Оксаны снова пересохло в горле.

– Мы ищем Лео Кубински, – заявил офицер, снимая фуражку и вытирая пот со лба, в комнате не смотря на кондиционер, ему было жарко. – Дело в том, что это ненастоящее имя. Ни один аэропорт не подтвердил прибытие гражданина под этим именем. В Праге он не проживает. Кто-то видел или общался с названным паном?

Народ промолчал.

– Может быть, кто-то знает, где остановился пан Кубински, то есть человек, назвавшийся этим именем?

Оксана похолодела. Слава богу, она не поселила Жака в свой номер! Если бы ни Валя с её проблемой, ей бы сейчас было непросто выкрутиться.

– Вы, например, пани Пронина, не знаете? – вопрос попросту пригвоздил переводчицу.
– С чего я должна знать, где он поселился? Я его видела в ресторане в первый и в последний раз в жизни, – соврала Оксана.
– Вы с ним общались?
– Я с ним танцевала. И всё.

Марианна вопросительно посмотрела на переводчицу.

– Да. Мы танцевали танго. Ты пришла позже, – глядя Марианне в лицо оправдывалась Оксана. – И всё. Больше мы с ним не общались.
– Позвольте, – воскликнул Ёжик, – Я видел, как этот прощелыга повёл вас в кулуары!
– Какие кулуары? Вы что? – возмутилась Оксана.
– Переводите, голубушка, – ухмыльнулся толстый Ёжик. – Вам не удастся увильнуть.
– У меня нет никакой причины увиливать, – снова заявила Оксана, – Я не знаю об этом господине ничего, кроме имени, которое оказалось фальшивым.

Присутствующие снова завозились и зашумели.

– Ага, она хитрая, сейчас может перевести, как угодно, никто и не поймёт! – заволновался Ёжик.
– Уймись, – Марианна попробовала успокоить своего спутника. –  Ты получил вчера свой приз и радуйся!
– Ага! Хрустальную пепельницу, – пробурчал тот.
– Чем вам пепельница плоха? – спросил кто-то из дальнего ряда.
– Он хотел другой приз… в белом…

Спутник Марианны цыкнул:

– Зачем мне пепельница? Я ведь не курю!

Офицер полиции постучал по столу ручкой и воззвал всех к тишине:

– Прошу вас, пани Пронина переведите мне, о чем вы всё это время спорили.

Оксана принялась за перевод, не утаивая ничего. Вместо слова «кулуары» она использовала слово «коридор», хотя она понимала, что ей сейчас придётся говорить, что она делала с Жаком в коридоре, а она совершенно ничего не помнит.
Допрос затягивался, так как дополнительное время уходило на ведение протокола на чешском языке.

Полицейский действительно поинтересовался, выходила ли Оксана с подозреваемым Кубински в коридор и зачем.

Оксана глубоко вздохнула, она и рада была свидетельствовать против мошенника и амурного авантюриста Жака, но она решительно ничего не помнила.

– Да, выходила, – ответила она как на духу.
– Для чего же? – спросил офицер полиции. Он уже снял фуражку и расстегнул воротничок униформы, потому что июльский день был в самом разгаре. – Что вы там делали?

А пропади всё пропадом, ей надо было спасать себя во что бы то ни стало.

– Мы обнимались, – сказала Оксана.

Этот момент она действительно вспомнила. Больше ничего. Она знала, что никто кроме рекламного мачо не поймёт, о чём она говорит, а тот лишь ухмыльнулся.
Полицмэн, кажется, понял, что основная масса допрашиваемых, заскучавших оттого, что не участвует в разговоре,  ему уже не нужна, он объявил об окончании перекрёстного допроса, заставил всех расписаться под протоколом. Потом попросил нескольких присутствующих, видимо, засидевшихся в ресторане или видевших подозреваемого, в том числе господина Березина, коим оказался спутник Марианны, подождать в коридоре, и оставил пани Арепьеву и пани Пронину для индивидуального допроса.

– Можно мне немного отдохнуть, – взмолилась Оксана.
Прошло уже два часа. У любого переводчика через два часа работы непременно должен быть перерыв.

Толпа мужчин сначала ринулась к секретарю, потом вон из ненавистной комнаты. Там за дверьми заведения свобода!

Офицер распорядился, чтобы оставшимся дамам принесли кофе.
Он посадил их за отдельный стол у окна, сам сел с чашечкой кофе за свой стол.

– Господин полицейский, – неожиданно начала Марианна, подмигнув Оксане, – садитесь к нам, за наш стол, пожалуйста!

Оксана автоматически перевела просьбу Марианны, понимая, что та что-то задумала, она подмигнула ей в ответ, давая понять, что поддержит её.

Чешский полицейский, как нормальный мужчина, не мог не откликнуться на призыв красивой женщины. Он неспешным шагом подошёл к дамам, поставил чашку на стол рядом с Марианной, потом взял стул и уселся напротив.

Марианна включила программу обольщения. Она качнула крупными серьгами-кольцами, сделала очередной глоток кофе, осторожно касаясь губами чашечки, чтобы не стереть помаду с губ. Потом облизнула верхнюю губу. Чех с вожделением смотрел на губы красавицы, потом ей в глаза, потом опять на губы. Потом его бросило в жар. Он отставил кофе и перевёл взгляд на Оксану. Переводчица успела вникнуть в смысл спектакля, затеянного Марианной, и поймала взгляд офицера. Для этого она сняла очки и томно взглянула на жертву.
 
— Мне надо…, я… я… – начал что-то мямлить блюститель порядка на чешском языке.
– Я ничего не понимаю, – промурлыкала в ответ Оксана на русском языке.
Дамы откровенно издевались над бедным парнем, попеременно одаривая его жгучими взглядами, Марианна прибавила к взгляду вытянутые губки.

Тут полицмейстер не выдержал, вскочил и выбежал из комнаты.

Женщины рассмеялись.

– Давно так не веселилась, – призналась Оксана.
– Учись, практикантка! — поддела её Марианна. – Что у тебя с лицом?
– С малиновой маской заснула, – хихикнула Оксана.

Она ещё в номере увидела, что слишком активная маска оставила на её лице неприглядные розовые пятна. Но заниматься косметической корректировкой было недосуг.

– Ну, ты дала! – хмыкнула Марианна, потом откинувшись на спинку стула добавила: – А духи у тебя классные!
– Духи говорят о женщине больше, чем её почерк. Шанель.
– Номер пять?
– Это слова Коко Шанель, – пояснила Оксана.

Марианна отвернулась.

 – Ты можешь предположить, кто бы мог украсть твоё платье? – перевела Оксана собеседницу на другую тему.
– Этот жук в бордовом пиджаке, ясен пень! – выдала Белоснежка.
Оксане послышалось Жак, она встрепенулась и хотела обсудить мошенника Жака, потом спохватилась. Пока ничего не известно, лучше не выдавать себя.
– Зачем же вызывали всех нас? Зачем нужна я? – сетовала Оксана.
– Ну, всех – для порядка, хотели проверить, с кем я вчера контактировала. Тебя вызвали, потому что ты выходила с Лео в кулуары, — Марианна хохотнула. – Кстати, я тоже видела, как вы выходили. Вот козёл!

Марианна не успела договорить, как открылась дверь. Вошёл начальник полиции, за ним шла испуганная Валентина.

— Попрошу не ругаться! – фыркнул полицейский, приняв последние слова красавицы на свой счёт.
– Ишь ты, понял! – съязвила Марианна.

Ещё полчаса разбирались с показаниями Валентины. Благодаря ей шефу полиции всё стало ясно про Оксану. Валя честно рассказала, как она заволновалась, что подруга Оксана, то есть пани Пронина ушла с незнакомцем курить и её долго не было. Она пошла её искать,  обнаружила её в углу коридора. Подозрительный незнакомый человек в бордовом пиджаке, с которым пани Пронина незадолго до этого момента танцевала танго, наливал из маленькой фляжки какой-то напиток и она видела, как Оксана пила этот напиток из маленького стаканчика.

– Ах, вот почему я ничего не помню! – воскликнула Оксана.
– А этот прыщ, – Оксана перевела Валино слово как мошенник, – как бы это… прятал фляжку в карман пиджака.

Тут Оксана не выдержала и сказала:

–  В конце-то концов,  это не пиджак, а камзол!
– Это неважно, — вступила Валя, – Он тебя, как бы это… опоил чем-то! А ты – камзол!

Наконец,  Валя назвала точное время ухода из ресторана  вместе с Оксаной. Оказалось, что Березин и Марианна последними видели подозреваемого Лео Кубински, дальше будут допрашивать их. Все подозрения с пани Прониной снимались. Валя сыграла свою героическую роль на пять с плюсом.

Оксану освободили от перевода допросов, потому что пришёл официальный переводчик. Как там дальше пошло расследование, она не знала и знать не хотела. Они с Валентиной вышли из участка, как из тюрьмы.

Оксана вдруг вспомнила, что у неё есть номер телефона Жака, который одновременно был Лео Кубински, его можно было отдать шефу полиции. «Возвращаться в участок? Ни за что!» – решила Оксана,  прикинув, что откровенничать о своей телефонной интрижке с чужаком ей совсем не к лицу.