Философский камень 2 или Илларион-спаситель

                Философский камень или Илларион – спаситель.
К моему сожалению, пары по средневековой философии у нас, философов первого курса были кафедрой издевательски совмещены с парами третьего курса, где обитал мой брат «ФЕ» или Илларион. Я, Слаааавочка (как любит говорить этот изверг, но вообще-то Славик), первым пришел и занял самое выгодное место для будущего отличника – первую парту. Я очень старался тогда быть особенно умным, и Гранфисе свое место не сдавать! «Путь подавится своими блокнотами!» - злорадно думая я, и, когда она зашла, специально положил свой рюкзак на соседний стул, чтобы не села. Это победа! Она злобненько так стрельнула на меня глазками с противно-притарным «Привеееет», и села сзади. Вскоре пришли остальные. И Илларион с Софочкой (ну прелесть же, Софочка….).
Лектор был профессором, и звали его –Просветов Алих Германович. «Это же надо, такие имена…как у наших с Илларионом родителей: мама – Джозефина, а папа – Бонапарт. И не смешно, такова жизнь, предки были у нас тоже непростые…историки…мы папу зовем Боня, а маму – Жаза», - думалось мне, когда я увидел этого чудо-профессора. Просветов Алих Германович в аудиторию как-то странно протискивался, и, наконец, весь в нее зашел. Нам всем пришлось поднять глаза – он, кажется, был такого роста и размера, что задевал потолок. Но потолок не подкачал (в университете К. сделали недавно новый ремонт), и профессор, открыв свой такой же, как и он сам, огромный портфель, вынул ярко-желтую папку…с наклейками…детскую. Посмотрев на нас, он сказал: «Хмы..», мы почти все ответили :  «Да, здесь!», и только Илларион тоже сказал «Хмы».
 - Ансельм Кентерберийский. – басом сказал Просветов. Гранфиса вскочила почти сразу:
 - Такого нет! Он не пришел…А он есть в списках? – забыл сказать, Гранфиса у нас староста.
 - Надеюсь, что нет. И не придет. Умер давно… - Просветов смутился, а на задних партах кто-то упал на бок от попытки подавить смешок. – Сядьте, Анфиса, потому что если он придет, вскочу я!
 - Ой, я запишу, - красная Гранфиса судорожно схватилась за ручку.
 - Итак, Ансельм!  - а дальше был ужас, переходящий в глубокий сон с мерным покачиванием всех в такт его голосу…Лектор, да-а-а…полтора часа читал. И так монотонно, что я отказался в душе быть отличником навсегда! Когда этот гипноз Кентерберийский достиг предела – Софочка (прелесть!), не выдержав, обратилась к Иллариону:
 - Ларя, помоги, спаси, больше не могу!
Илларион добродушно и как-то свысока посмотрел на нее и на зеленые уже лица студентов двух курсов, резко встал и провозгласил:
 - У меня доклад! Вы задавали еще в прошлом году! Выбрать современного философа и доказать его доказательства!
 - А? – наконец оторвался Алих Германович от своей детской желтой папки… - Ну, хорошо, зачтите нам, пожалуйста. («А я тем временем и сам вздремну», подумалось мне то, что ему подумалось).
 - Вимм Билль Данн! Философ-теоретик двадцатого века. И его теория Желудочного Трактата!
Кто-то спросони упал со стула. А Илларион продолжал:
 - Кем был этот удивительный человек, подаривший миру не просто теорию, но и практику живых бифидобактерий, мы сегодня уже с трудом вспомним. Однако именно в нашей стране он родился, жил и умер. Великий и непревзойденный философ Вимм Билль Данн доказал, что его доказательства нельзя передоказать, поскольку бактерии – тоже живые. Это потрясающе! Поэтому я не могу доказать его доказательства. У меня все, спасибо!
Просветов Алих Германович, всхрапнув было, дернулся, и как-то настороженно осмотрел аудиторию, в которой валялись красные от смеха студенты, и даже я сполз немного со стула. Потом произнес:
 - Вы знаете, к сожалению, я не совсем сведущ в современной, так сказать, философии…НО ДЕТСКОЕ ПИТАНИЕ Я И САМ ЗНАЮ ВИМММ БИЛЛЬ ДАНН!!!!  ИЛЛАРИОН ЗА МНОЙ! К РЕКТОРУ!
 - Есть, капитан! – отсалютовал мой идиот-брат, и добавил – мы вместе ему расскажем про ….
 - ВИММ БИЛЛЬ ДАНН! – дружно заорали мы…
Но главное, все и правда проснулись…а то еще три пары…на сегодня