Тайна картин художника Юнь Тинь-16

Глава 16
Утром, выходя от Люань, Егор пребывал в смешанных чувствах. Окружающий мир, казалось, преобразился, и все выглядело иначе, чем прежде. Умытый грозовым дождем Андреевский спуск, дышащие пряным ароматом цветущих лип горы Подола - Щековица, Замковая,  живописные улицы старого Киева - казались ему прекрасней прежнего. Егор не шёл, а летел - будто под ногами стелился не асфальт, а упругие мягкие облака.
- Как это возможно? - спрашивал себя Егор. - Что со мной сотворила эта хрупкая китаянка?
Кажется,  впервые в жизни, держа в своих объятиях юную любовницу, он, еще вчера такой самоуверенный, сильный, свободный, стал в один миг нежным, покорным и преданным ее псом. Разве мог он ранее себе представить, что будет всю ночь напролет шептать любовнице поток витиевато-возвышенных фраз, почти в петрарковском стиле? Каким-то чудесным образом восточная красавица проникла в его глубинную сущность и завладела его сознанием. Егор, шагая по залитым утренним светом, пустынным в столь ранний час, проспектам Гонгадзе, Свобода, вдыхая ароматы цветущих каштанов, понял, что влюблён по уши. И что теперь с этим чувством делать не знал. Понимал, что приступить к работе над статьёй для "Тайм" он в данный момент просто не в силах. И позвонил знакомому психологу Тимуру.
- Брат, выручай. Я, кажется, влип.
Тимур сонно буркнул, что сегодня на календаре солнечный воскресный день, и приличные люди не беспокоят психологов с утра пораньше.
- А я теперь уже перестал быть приличным, - воскликнул Егор. - Я влюбленный идиот.
- Понимаю. Тогда надо вставать, иначе - беда.
Договорились ехать за город на дачу к Тимуру - на шашлыки. Он заехал за Егором в десять  - на своём "вольво"   - любовно ухоженном антиквариате семидесятых годов, предмете его особой гордости. На выезде из города Тимур купил у знакомого мясника баранину. На рынке - необходимые продукты, и они помчались по Варшавской трассе в сторону Бородянки. Всю дорогу молчали - Тимур, потому что ещё находился между сном и действительностью, а Егор - потому что находился на седьмом небе от счастья и беспрестанно улыбался. Тимур лишь изредка поглядывал в сторону друга, про себя иронично отмечая,  как мгновенно человек глупеет, стоит ему только влюбиться.
В Бородянском районе, в селе Новое Залесье у Тимура была старая хата, оставшаяся от покойного деда, которую он и называл дачей. Выделив Егору шезлонг, Тимур дал ему указание попытаться сосредоточиться, обдумать материал для статьи, пока он сам приготовит все необходимое для шашлыка - нарубит дрова, замочит в винном соусе мясо, нарежет овощи, принесет из колодца воду - для каши. Егору не сиделось, не думалось. Он прошёлся по двору. И отпросился у Тимура прогуляться к Голубому озеру.
- Прихвати с собой, дружище, пакет для мусора, - сказал Тимур.- Так как в местных традициях заведено убирать мусор на озере за горе-отдыхающими.
На прогулке вокруг озера, собирая в пакет брошенные туристами бытовые отходы - пивные банки, стеклотару  и кем то забытые атрибуты женского туалета - лифчики, чулки, бикини, прокладки, Егор размышлял о том, что жизнь все-таки прекрасна, потому что в его жизни появилась удивительная женщина народности мосо. И эта женщина теперь морочит ему, вольному холостяку, голову, так как он не может сосредоточиться на расследовании и думает только о ней.
Почистив окружающую местность, он устроился на лужайке цветущих солнечных одуванчиков, лёг на мягкую весеннюю траву и стал смотреть в бездонную синь неба, шепча одно единственное: "Люань, чертовка, ну, чертовка..."
Вернувшись на дачу, ещё издали учуял приятный запах костра. Тимур колдовал возле двух огней - на одном на шампурах готовились шашлыки, на другом - котелок с пшенной кашей. Под старой шелковицей установлен застеленный цветастой скатертью стол. На столе стояли столовые приборы и бутылка коньяка "Херсон".
- О, явился, а я уже хотел было тебя объявить в розыск, - с усмешкой встретил его друг, разгребая поленья под котлом, чтобы не выкипала вода.
- Ещё минут десять и готово. Давай, выпьем по рюмочке, пока суть да дело.
Тимур налил в рюмки коньяк.
- За твоих предков, - предложил тост Егор, - чудесную они тебе дачу оставили.
- Да, и эту роскошную скатерть - бабушка вышивала. За предков!
Выпили стоя, не чокаясь. Закусили маслинами и бутербродами с семгой.
- А теперь давай по порядку, - сказал Тимур, усаживаясь за стол.
- А рассказывать нечего. Я влюбился. По уши. В Люань, внучку Юнь Тинь.
Тимур вздохнул.
- Приехали. А как же - расследование? Ты теперь, так сказать  заинтересованное лицо.
- Ха! - воскликнул Егор. - Это же восток, как ты понимаешь - женщина народности мосо.
- И что? - удивлённо поднял брови Тимур. - Эка невидаль- мосо, все они одинаковые.
- Ошибаешься. - горячо возразил Егор. - Люань позвала меня только на одну ночь. И все! Между нами больше ничего не может быть.
- Ах, вот как. Значит, ты снова свободен, - нарочито серьёзно заметил Тимур.
- Да на фиг мне эта свобода сдалась, - воскликнул взволнованно Егор.
- О, как ты запел, - насмешливо отозвался Тимур. - Небось, жениться надумал, детишек завести?
- Издеваешься? - Егор горячился, понимая, что друг посмеивается над ним. И сам не верил тому, что говорит. - Она необыкновенная!
- Да, да, - кивал головой Тимур, - и теперь ты хочешь быть с ней всегда вместе и умереть в один день.
- Да что ты в этом понимаешь, - рассердился Егор и резко встал. - Пойду посмотрю не пригорела ли там каша.
- Да, да, и помешай осторожно кашу деревянной ложкой. И масло добавь, да побольше, это домашнее, не жалей!
Тимура явно забавляло возбужденное состояние друга,  и он намеренно подразнивал его, чтобы выявить степень его одержимости своей нечаянной любовницей.
Он тоже встал, чтобы проверить готовность шашлыков.
- Готово, - сказал, любуясь аппетитной румяной корочкой на кусочках баранины. - Снимаем! И кашу тоже.
Друзья принесли шампура и котёл к столу и разложили еду на тарелки. Налили ещё по рюмке.
- А теперь за любовь, - поднял стопку Тимур.
- За любовь, если не смеёшься. - продолжал дуться Егор. И друзья принялись за еду.
Шашлыки были отменные. Мясо нежное, сочное с хрустящей корочкой Каша рассыпчатая и душистая. Салат из свежей редиски, огруров, помидор и зелёного лука пахнул на весь двор..
- Так, с коньяком я завязываю, - так как за рулём. А ты наливай ещё себе и продолжим.
Тимур высказал Егору дружеское мнение, что, несмотря на то, что Люань больше не желает продолжать отношения, чувства, которые он переживает, на самом деле бесценны.
- Такие чувства дано пережить, быть может, раз в жизни, - говорил он опечаленному другу. - Они, заметь, останутся навсегда загадочными и незавершенными, а значит, прекрасными, не поддающимися медленному тлению в ауре бытовых склоков и рутинных будней. Цени это чувство и сохрани, не гони его от себя.
- Значит, я должен любить и мучиться? - спросил, нахмурившись Егор.
- Сегодня ты мучается, а завтра ты положишь свое любящее сердце на ладонь и будешь им любоваться, как любуются китайцы, вытаскивая из заварника листья чая. Кладут их на ритуальное блюдо и любуются ими, благодарят их за то наслаждение, которое благодаря им  испытали.
Егор задумался. Налил рюмку  коньяка. Выпил.
- Хорошо, - вздохнул он, - уговорил. Я положу свое влюбленное сердце на ритуальное блюдо - в данном случае это котёл из под каши и буду им любоваться и благодарить за наслаждение, которое оно испытало от любви к китайской женщине.
 - Вот и отлично, - рассмеялся Тимур. - А теперь поговорим о твоём деле