Буксировка

    Белое покрывало чистейшего снега стало приобретать синеватый оттенок – верный признак неотвратимо надвигающейся ночи, призывая работников топоотряда к возвращению из маршрутов в полевой лагерь.               
    Растопив печи в своих жилых палатках, уставшие и продрогшие рабочие стали собираться в жарко натопленной кухне. Одежда на них была присыпана снегом, лица покрыты инеем, с бород и усов свисали увесистые сосульки. Склонившись над раскаленной кухонной печкой, они неторопливо, привычными движениями сдирали подтаявший лед. Оброненные сосульки падали на печь и быстро испаряясь, превращались в крошечные облака и тут же исчезали в полумраке под потолком палатки. Как всегда, к этому времени, в огромной кастрюле уже булькало наваристое первое блюдо. Ужинать никто не спешил. Надо было сначала отогреться, отдышаться и в тепле покурить, перебрасываясь друг с другом пустяковыми фразами.
    Суровые условия работы усугублялись отсутствием транспорта. Добираться до места приходилось на лыжах порой за несколько километров, что отнимало много сил и времени. Частично проблему помогал решать новенький снегоход «Буран». Но им можно было воспользоваться только в том случае, если были хоть какие-нибудь дороги или марь. Кроме того, на нем можно было уместить только одного пассажира. Так что к месту работы зимой в основном добирались на охотничьих лыжах.
    Сегодня вечером мне предстояло на этом экзотическом по тем временам транспортном средстве забрать с удаленного за семь километров участка моего коллегу Валентина.
    Снегоход стоял в небольшой жарко натопленной палатке, приспособленной под гараж. Одевшись потеплее, я без особого труда запустил двигатель и через двадцать минут был в назначенном месте.
    Валентин уже закончил работу и грелся у костра, попивая из эмалированной кружки приготовленный на костре чай. Жаркий костер растопил снег до земли, образовав глубокую воронку. На глазок глубина снега была больше метра. В конце января снег еще не был спрессован февральскими ветрами и с легкостью рассыпался и расползался под ногами. Лыжи при ходьбе по целику проваливались глубоко, потому ходить было тяжело и получалось не быстро. «Буран» тоже тонул при тихой езде, но на большой скорости выскакивал из снега, как лодка на редане и летел с ветерком, оставляя за собой плотную, рифленую дорожку. Через несколько часов снег подмерзал и ходить по ней на лыжах было одно удовольствие...
    Мой напарник был весьма колоритной фигурой. Природа щедро наделила его отменным здоровьем, веселым нравом, солидным  ростом и весом  за сотню килограммов.
    Во время езды я жутко замерз, лобовое стекло плохо защищало от холода, и я с удовольствием присоединился к трапезе. Слегка перекусив, мы упаковали остатки провианта в рюкзак и, оседлав снегоход, попытались тронуться с места. Но не тут-то было. Проехав пару метров, «Буран», как норовистая лошадь, встал на дыбы, глубоко зарывшись кормой в рыхлый снег, и не желал ехать. Виной был огромный вес Валентина. Мы были обескуражены, сумерки сгущались, нужно было что-то предпринимать. Пораскинув мозгами, мы нашли простое решение. Связали вместе два поясных ремня и ремень от штатива. Получился не очень длинный, но вполне надежный фал для буксировки.
     Несколько километров мы наслаждались своей находчивостью, получая удовольствие от быстрой езды. Все шло хорошо. Я не делал резких поворотов, сильно не газовал. Валентин, уцепившись за фал, уверенно ехал на лыжах позади снегохода по утрамбованному гусеницами снегу. Но все же в некоторых местах «Буран» проседал и зарывался в снег. Мне пришлось чуть прибавить газ. В зеркале заднего вида, чуть покачиваясь, маячила увесистая фигура Валентина. Выражение его лица соответствовало всем требованиям счастливого человека, но недолго. Двигатель неожиданно заглох и снегоход резко остановился. Через мгновение я почувствовал удар о корпус снегохода. Удар был такой силы, как будто на него наехала вагонетка с углем. Еще через мгновение Валентин всей своей массой впечатал мою голову в ледяное ветровое стекло. Мне повезло, что он был уже на «излете». И все же мне пришлось сделать легкий массаж губ и носа, чтобы привести мимику лица в естественное состояние.
    Валентин неуклюже сполз со снегохода. Я спросил, все ли с ним в порядке, и с тревогой окинул его взглядом. Румяное, разгоряченное лицо не выражало никаких признаков боли и недовольства и было красноречивее всяких слов. Правда, слегка пострадал снегоход. Задняя спинка сиденья болталась на сломанных креплениях. Такая поломка не мешала ехать, но внешний вид новенького сиденья был безвозвратно испорчен.
     Прокопавшись несколько минут, я легко справился с проблемой и снова запустил двигатель. Бензин, похоже, был с водичкой, и в топливном насосе образовался лед.
     Оставшиеся примерно полпути до лагеря я предложил Валентину пройти на лыжах своим ходом, опасаясь, что ситуация может повториться. Но он наотрез отказался, и мы снова понеслись по мари. Через пару километров двигатель снова заглох, я предусмотрительно закрыл лицо руками, но ожидаемого удара сзади не последовало. Обернувшись, я увидел на снегу длинную, широкую борозду, где беспорядочно валялись сорванные с валенок лыжи и шапка из пушистого собачьего меха. Все остальное было глубоко погребено под толстым слоем снега. Валентин извлек урок после первого падения и каким-то чудом успел увернуться.
      Спрыгнув со снегохода, я начал яростно разгребать снег, пытаясь откопать в первую очередь голову. Но разобраться, где находятся разные части тела, было не просто. Огромный полушубок с несуразно задранными полами, вперемежку с меховыми рукавицами и снегом, совсем сбил меня с толку. Добравшись до первой части тела, я понял, что это не голова и что та находится в противоположной стороне – в том самом месте, на котором я стоял на коленях. Об этом свидетельствовали и доносившиеся из-под толщи снега, похожие на мычание, звуки. Я быстро, насколько позволял глубокий снег, отполз, чтобы копать в нужном месте. Но моя помощь не понадобилась. Снег зашевелился, и из его недр стало расти нечто, постепенно приобретающее контуры человеческого тела. Лицо Валентина было упаковано в толстый слой снега. Я помог ему, пряча лицо от смеха, собрать разбросанные вещи и отряхнуться. Нам повезло, что рядом никого не было и посмеяться над нами никому не посчастливилось. Хотя, как знать! Может быть, где-то рядом из-под снега выглядывала смеющаяся мордашка какого-нибудь зверька, заскучавшего от скудных развлечений подснежной жизни…
     В очередной раз удалив лед из топливного насоса, мы, накопив бесценный опыт, продолжили путь, соблюдая все меры предосторожности. Благополучно проехав остаток пути, при свете фар подъехали к лагерю и, загнав снегоход в «гараж», заскочили в теплую кухню.
     Окончательно «оттаявшие» рабочие, уютно усевшись вблизи печки, при свечах, травили бесконечные байки, не подозревая, что их репертуар можно пополнить еще одной.