Своенравная река

    По календарю весна уже приготовила эстафетную палочку для передачи лету, которое вот уже больше восьми месяцев где-то слонялось, изнывая от нерастраченного тепла и безделья. Но на труднодоступных для солнечных лучей северных склонах и в чащобе, словно огромные обрывки бумаги, через которые проросли деревья и кусты, все еще лежал набрякший от воды тяжелый снег. Однако и он скоро превратится в весело журчащие  ледяные струйки и станет последней порцией талой воды, и еще на какое-то время продлит идущий на убыль паводок. Исчезнув, снег еще пополнит причудливую паутину ручьев и рек могучей необузданной силой, способной стереть гальку в песок, сдвинуть и с глухим, тревожащим окрестности баханьем перекатить за сотни метров огромные валуны, вырвать и унести в никуда изжеванные вздыбленным льдом деревья и кусты, легкомысленно, с риском для жизни облюбовавшие берега рек. Паводок - удивительное по красоте и мощи забава природы, которая разрушает и созидает одновременно. Безжалостно и равнодушно убивает одно и тут же, насытив землю живительной влагой, помогает родиться и выжить другому…
    Стоило солнцу лишь слегка пригреть землю, как та сразу же благодарно ответила завораживающими красками и благоухающими запахами, ликованием всего живого, уставшего от длинных ночей, колючих морозов, слепящего белого цвета. Чахлая травка, опередив сильных и рослых, но менее расторопных соседей, уже проросла редкими бледно-зелеными побегами, заняв свободное место на узкой длинной ниточке земли, несколько лет назад расчищенной бульдозером от леса. Под тонким слоем оттаявшей земли лежал бронированный пласт вечной мерзлоты, и вездеход, всасывая железными легкими насыщенный кислородом воздух, лишь едва напрягаясь, лихо наматывал на гусеницы километры по сейсмопрофилю. Глухарь, вальяжно расположившись на толстой сосновой ветке, высматривал на освобожденных от снега участках леса остатки осеннего изобилия, между делом с опаской поглядывая на шумного железного чужака.  А может быть и не только с опаской, но с иронией и недоумением. Ежедневно облетая свою вотчину, он наверняка изучил ее и знал назубок (точнее, на клюв) и, наверное, недоумевал, почему эти существа так неразумны и беспечны. Несутся сломя голову в железном гнезде и, не имея крыльев, надеются через перекат перебраться на другой берег реки. Но, несмотря на свою осведомленность, он был не совсем прав. Мы не были наивными и беспомощными сосунками и прекрасно знали, куда и зачем едем, что придется иметь дело со своенравной рекой, к тому же не в самое благоприятное время. И   форсировать водные преграды нам доводилось довольно часто, от этого никуда не денешься, иначе нечего соваться в мае в таежную глухомань…
    Не сбавляя скорости, Валера частенько резко бросал вездеход в сторону, объезжая торчащие острыми пиками тычины, которые, словно бдительные стражники, пытались защитить тайгу от непрошенных гостей. Хотя места для такого маневра едва хватало. Профиль был лишь чуть шире вездехода, и только благодаря сноровке водителя они проносились в нескольких десятках сантиметров, не задев корпус. Правда, так бывало не всегда, случались и неприятности. В прошлом году по весне вездеход наскочил на ворох поваленных деревьев, из которого неожиданно вздыбилась тычка. Выбив лобовое стекло и вскользь зацепив шапку на моей голове, она насквозь проткнула металлическую обшивку задней стенки кабины. Так что сноровка сноровкой, а ухо приходилось держать востро…
    Начался едва заметный, затяжной спуск. Почти обездвиженная на равнине вода теперь уверенно набирала силу и, вымывая и без того чахлый плодородный слой с поверхности земли, мутным потоком несла его в реку, оставляя в образовавшихся миниатюрных каньонах россыпь разноцветных камней…
    Махом преодолев еще пару километров, мы оказались у кромки крутого берега. Река теперь не имела столь угрожающего вида, как пару недель назад, она почти успокоилась. Оба берега были устланы результатами  ее недавнего разгула: подмытыми под корень и упавшими деревьями, отшлифованным до бела топляком и всем тем, что совсем недавно побывало в паводковой мясорубке. Уцелевшие в неравной схватке прибрежные кусты на радостях уже нарядили себя клейкими зелеными листочками, прикрытыми зависшей на кустах сухостойной травой, которую вода, отступая, аккуратно развесила и причесала по течению…
    Чуть в стороне угадывался перекат. Он еще не до конца обнажился. Его обозначали лишь несколько спрятанных под водой больших валунов, раздирающих мощный водяной поток на части, да небольшое сужение реки. Он-то нам и был нужен - чуть выше и ниже переката по обеим сторонам берега были пологие.  В других местах перебраться на противоположный берег было невозможно. Речка уже вернулась в свое русло и вездеходу, находясь на плаву, выбраться на берег через обрывистую кромку вряд ли удастся. Да мы на это и не рассчитывали.
    Немного помедлив, вездеход скатился к воде. Накачав резиновую лодку, мы приготовили веревку и длинный прочный шест. Переплывать выше переката было крайне рискованно. Вездеход - не моторная лодка, он существо сухопутное и на плаву тихоходен и неуклюж - чуть зазевался и вмиг окажешься на камнях, а там  пиши пропало. Но и ниже переката можно нарваться на крупные неприятности, если вездеход унесет ниже отмели. Выбор был не велик. Почесав затылки, мы решили переплывать ниже переката: риск, как нам казалось, там был поменьше…
    Вездеход, шлепая по мокрому прибрежному песку траками, прицелился в отмель противоположного берега и нехотя погрузил тупой нос в ледяную свинцового цвета воду. Валера прибавил газ. Вездеход слегка нырнул передком под воду и тут же всплыл, оставив на поверхности воды смытые с капота хвою и ветки. Но корма на секунду замешкалась, все еще цепляясь за берег. Этой заминкой тут же воспользовалась река. Почуяв легкую добычу, она играючи развернула вездеход носом по течению и, окончательно оторвав от берега, увлекла за собой…   
    - Валера, какого черта! – закричал Гена.
    Упираясь шестом в дно реки, нам кое-как удалось развернуть вездеход по прежнему курсу в сторону противоположного берега. Но пока мы, чертыхаясь, орудовали шестом, возможность без проблем выбраться на него была упущена. Валера до упора надавил на газ, вода под траками «закипела», и противоположный берег хоть и едва заметно, все же начал приближаться. Но и течение, толкая вездеход в борт, безжалостно уносило нас все дальше и дальше, и когда мы подошли к берегу, спасительный перекат исчез за излучиной. У берега мы еще раз развернули вездеход и попытались подняться к перекату вдоль берега против течения. Но состязаться с напором воды вездеход не мог, его по-прежнему сносило вниз. Ему явно требовалась помощь, но дополнить его добрую сотню лошадиных сил можно было только нашими хилыми двумя десятыми...
    Валера стал заметно нервничать. Не убирая ноги с педали газа, он встал с сиденья и, высунув голову через открытый люк, напряженно вглядывался в кромку берега в надежде подобрать пологое местечко для «броска» вездехода на сушу. Но все было напрасно. Не высокий, но крутой берег всюду возвышался над водой и отвесной стеной исчезал в мутной глубине, не оставляя нам ни малейших надежд…
    Мы спустили на воду резиновую лодку. Гена быстро забрался в нее, ловко вставил весла в уключины и, сделав несколько мощных гребков, оказался у берега. Наспех привязав лодку к нависшему над водой чахлому кустику, он вскарабкался наверх, держа в руках конец веревки. Я, стоя на капоте с шестом, приготовился отталкиваться им от берега и дна, чтобы держать вездеход по курсу и хоть немного помочь Гене, который, впившись в веревку пальцами, почти лежа на спине, юзом бороздил каблуками кирзовых сапог едва оттаявший влажный дерн.
    Но, похоже, река сегодня была в дурном настроении, затеяв с нами опасную игру, которая явно складывалась не в нашу пользу. Гена держался до последнего, и только когда до воды оставались считанные сантиметры и он едва не сполз в реку, раздался отчаянный вопль: «Не удержу!» - и отпущенный конец веревки тихим шлепком упал  в воду…
    Тяжело дыша, он понуро сидел на влажной траве, виновато наблюдая, как течением уносит почти наверняка обреченный вездеход, а вместе с ним месячный запас продуктов для отряда, надежду комфортно добраться до лагеря и двух его собратьев по несчастью…
    -Ген, ты чего расселся, простатит наживешь. Садись в лодку, лови веревку и греби за мной. Попробуем вдвоем.
    Двойной тягой нам все же удалось сначала остановить, а затем и заставить вездеход плыть против течения.
    Подтащив вездеход к плесу у переката, и дело пошло быстрее. Здесь вода закручивалась, создавая у берега обратное течение, и мы смогли немного передохнуть. До отмели оставалось рукой подать. Но вездеход уже сильно осел, в кабину  и моторный отсек натекло много воды. И когда ремни вентилятора стали цеплять воду со дна отсека, забрасывая  ее на раскаленный двигатель и из-под капота с шипением повалил пар, у Валеры сдали нервы. Он резко потянул рычаг управления и попытался выскочить на берег, но вездеход ткнулся одним боком в борт реки, забуксовал, затем резко наклонился и зачерпнул кормой дополнительную порцию воды.
    Сообразив, что совершил непоправимую ошибку, Валера отыграл назад. Но ситуация стала уже критической, жить вездеходу оставалось недолго, он на глазах стал медленно погружаться. Отчаянным  рывком, уже не надеясь на благополучный исход, нам все же удалось преодолеть последний десяток метров до мелководья и развернуть вездеход носом к берегу. Валера, стоя по колено в воде, отчаянно дергал рычаги и давил на газ, еще чуть-чуть - и траки коснулись дна. Вездеход, извергая клубы пара, ошалело вылез на берег.…