Хання

   Вся экспедиция «стояла на ушах». В междуречье Хання и Накын буровики только что подняли керн с кимберлитом. И более или менее упорядоченная, плановая работа для нас перестала существовать, уже согласованные проекты и планы полетели в тартарары.  Геологи, а следом за ними и геофизики, ежечасно внося радикальные изменения в свои идеи, рулонами таскали к нам в камералку геологические карты, словно пираты, овладевшие бесценным клочком бумаги с зашифрованными, малопонятными для нас значками, видимо обозначавшими место клада. С горящими глазами, они наперебой тыкали в них пальцами, намекая, что именно на месте отпечатка вспотевшего от предвкушения удачи пальца непременно находится еще одно кимберлитовое тело и, само собой разумеется, огромных размеров и с уникальным содержанием алмазов. И что кому-то из нас нужно безотлагательно вылетать вертолетом и застолбить эти места для срочной заверки бурением, дескать, удача дама нетерпеливая и капризная, она опозданий на свидания не любит. Все бы ничего, но геологов в экспедиции было где-то около пары сотен человек, и у всех непременно присутствовало кипучее творческое начало и ворох нереализованных идей, а нас сирот в экспедиции едва насчитывалась дюжина. Конечно, наше дело телячье; нам сказали, мы согласно покивали, посчитали, подождали и не сделали. Но в этот раз не обошлось, пришлось лететь и делать. Помимо скважин, экспромтом намеченных геологами, на участке «синим пламенем» горела и плановая работа.
    Напросившись на один из попутных экспедиционных вертолетов, я через три часа был у цели. Места здесь были безликие, дикие, почти не тронутые человеком, с  редкими приземистыми деревьями. Лишь чуть южнее буровой с вертолета четко просматривалось верховье небольшого ручья, текущего в сторону Мархи, с чередой заснеженных озер, да единственный сиротливый сейсмопрофиль, словно по ошибке проложенный, на десятки километров протянувший тонкой белой нитью никому не нужную границу по бескрайней тайге. Одним словом, глаз особенно порадовать было нечем, разве что самой рекой Марха. С высоты она выглядела широкой, величественной, стыдливо прикрывшей свою наготу белоснежным нарядом, подчеркивающим ее гармоничные, размашисто плавные линии. Но она осталась далеко позади...
    Рядом с месторождением был еще один приметный ориентир - небольшая, уже заросшая мелким подлеском круглая площадка, где стоял построенный моими коллегами в пятидесятых годах пункт триангуляции Дьяхтар. Сработанный вручную, добротно, из прогонистой лиственницы, сколоченной коваными гвоздями, он возвышался над чахлой тайгой заснеженным исполином и, несмотря на преклонный возраст, хорошо сохранился. Его наличие рядом с открытым месторождением намного облегчало нам задачу по созданию топографо-геодезического обоснования, потому радовало и вызывало чувство благодарности людям, которые, хоть и ненароком, но о нас позаботились.
    К стоящей на кимберлитовой трубке буровой вышке, по глубокому снегу, распаханному «пеной» и тяжелыми, сваренными из толстых труб санями, вел широкий след, который здесь же и заканчивался. Очевидно, другой станок остался где-то позади и работал на редких структурных скважинах, но его пока не было ни видно, ни слышно.
    Буровая гремела металлом и гудела, оглушая еще совсем недавно умиротворенную тайгу чуждым, надрывным звуком, сгоняя лесных обитателей с облюбованных мест. Бесстыже портила дурманящий чистотой воздух смрадным солярным выхлопом и, окутав себя зыбким сизоватым туманом, она неустанно, фанатично дырявила, грызла буровыми коронками вечную мерзлоту с единственной целью - еще раз добраться до заветного кимберлита. Там кипела серьезная мужская работа...
    Рабочего с собой я не взял, все они работали на отдаленных участках и быстро выудить кого-либо было сложно, да и нужды особой в этом не было. Совсем недавно из Москвы я привез пару спутниковых приемников, которые позволяли определять координаты скважин без лишних заморочек и обходиться без помощи рабочего. Срубить же дерево или сделать затес, чиркнув на нем карандашом несколько цифр, обозначающих номер линии и скважины, я мог и сам.
    Приборы были так себе, «сыроваты» и обеспечивали точность плюс минус «лапоть по карте». «Спасибо» американцам - злыдни, «загрубили» канал связи для гражданских пользователей на порядок, снизив точность, а мы теперь, заплатив немалые деньги, мучаемся, хотя в данном случае проект не требовал большой щепетильности, и приборы меня вполне устраивали.
    Бессменный трудяга, мощный вездеход ГТТ, приехав с буровой, уже стоял под «парами» у вертолетной площадки. Геологи не подвели, сдержали обещание обеспечить меня вездеходом и заранее, по рации, предупредили вездеходчика о предстоящей работе. Игорь не возражал, хотя бездельем не маялся. В безостановочной работе персонал буровых бригад заинтересован не меньше нас, а структурных замаркированных скважин на участке больше не было - бурилась последняя. На самой же трубке геолог пока что выносил проектные скважины сам, и мое участие там не требовалась. Хотя это и неправильно, каждый должен заниматься своим делом.
    По рации я связался с буровиками на дальней буровой и, убедившись, что еще на сутки им хватит работы на забуренной скважине, отложил поездку на следующий день. Январские дни короткие, да и время уже подходило к обеду. За полдня сделать весь объем запланированных работ все равно не успеть, а гонять туда - сюда за десятки километров и без того загруженный работой чужой вездеход мне было неловко. Если завтра выехать пораньше, то за день вполне можно управиться. Правда, намотать по целику полторы сотни километров за день дело не шуточное, но для опытного, толкового водителя (а другие в тайге редкость) вполне по зубам.
    Утро обрадовало нас аномально теплой для января погодой. Игорь по завязку заправил из огромной емкости вездеход, прихватил из кухни «тормозок», и мы, трамбуя гусеницами целиковый снег, покатили по сейсмопрофилю. Сеть скважин была редкой, через один - два километра, потому работа для меня скорее походила на легкую прогулку.
    Падающий снег, подобрев от тепла, распушился и размяк. В свете фар он крупными хлопьями лениво кружился в беззаботном танце, падал на теплое лобовое стекло и тут же скользил вниз, но, дойдя до капота, постепенно собирался в снежную горку, и, как игривый ребенок маленькими теплыми ладошками закрывает глаза гостям, приглашенным на его именины, так снег напрочь закрывал видимость водителю. Справиться с ним «дворники» не могли. Едва шевельнувшись, они застревали в маленьком сугробе, и Игорь раз за разом останавливался, открывал дверцу и, ловко вынырнув из кабины, рукавицей смахивал липкий снег со стекол...               
    Засветло закончить работу мы все же не успели. Последний десяток скважин выносили уже в темноте. Я по прибору следил за координатами и, когда вездеход подъезжал к нужному месту, давал команду «стоп». Игорь тормозил, фароискателем подыскивал подходящее дерево и, сделав маркировку карандашом на затесе, мы ехали к следующей проектной точке.
    Последняя скважина, судя по карте, находилась у подножья крутого склона, почти рядом с руслом довольно широкой реки. «Хання», - едва разобрав при тусклом освещении мелкий шрифт на карте, вслух прочитал я уже знакомое, но еще плохо закрепленное памятью непонятное название.
    Вездеход с лязгом начал подпрыгивать на камнях. Игорь сбросил скорость. Дорога, исчезая в темноте, пошла под уклон. Лесть на рожон, вслепую нам не хотелось, и Игорь приостановил вездеход. Дальше дорога не предвещала ничего хорошего. Впереди и по сторонам были траппы, не редкие маленькие камушки, а вздыбленная армада огромных, корявых валунов. Слалом по траппам на многотонном вездеходе для зевак может показаться развлечением занятным, но для нас было делом осязаемо рискованным. Больше всего мы остерегались широких, щелистых провалов между валунами, но они были повсюду, многие были припорошены снегом и плохо видны. Если вездеход хотя бы в один из них врюхается, ляжет на брюхо или разуется - намаешься потом его вызволять или «обувать». Хотя, скорее всего, не придется, это бесполезно, а придется как минимум пару суток «кукарекать» в будке до приезда спасителя бульдозера, но к тому времени уже опустеют баки с топливом. Да и буровики сразу не ринутся на поиски, будут ждать до последнего, надеясь, что мы вот-вот «нарисуемся», а рации у нас нет. Гнать постоянно занятый перевозками бульдозер за сотню верст на выручку - перспектива для них тоже, мягко говоря, не веселая. Хотя в случае чего, они все равно до нас доберутся, с матами и упреками вроде «...какого... вас туда занесло...», но рано или поздно доберутся, в этом мы не сомневались...
    Нос вездехода опускался все ниже, его многочисленные металлические суставы жалобно скрипели, фары теперь освещали дорогу только перед самым носом, а дальше свет упирался в падающий хлопьями снег и освещал лишь пустоту.
   - Сколько до нее осталось? - спросил Игорь.
   - Метров четыреста, может чуть дальше, - ответил я. - Посматривай по сторонам, должен же где-то быть объезд.
   - Какого лешего геологи залимонили скважину в такое место? Как мы туда буровую будем «корячить»? - недоумевал Игорь.
   - Развалите автогеном и вертолетом по частям, - отшутился я. - Зря я лыжи не взял... Хотя может и не зря. Отсюда ни на лыжах, ни пешком по таким булыганам и снегу, да еще ночью, мне к ней все равно не подобраться.
   - А мне здесь все равно уже не развернуться - поедем до конца, - тщательно прицеливаясь траками мимо расщелин, спокойно сказал Игорь.
   - Как ни печально, но объезд мы, похоже, проскочили. Посмотрим внизу. Сейсмики не самоубийцы, не может того быть, что они его не сделали. Обратно без него нам не выбраться, - предположил я.
    Но и внизу нас ожидало разочарование.
   - Похоже, мы слегка влипли. Объезда не видно. Или он совсем зарос, или его вообще нет, - произнес я пока еще мягкий приговор, с последней надеждой вглядываясь в густой, обвисший под тяжестью снега тальник на берегу реки.
    Чертыхаясь, я вынес последнюю, злополучную скважину. Убрав с затеса свет от фароискателя, Игорь пошарил им по кромке берега и выбрался из кабины. Постояв на берегу, он вернулся и запустив руку за сиденье, достал термос. Отхлебывая горячий чай из кружек, мы молча смотрели на освещенную фарами снежную гладь, прикрывавшую лед, а под ним и ледяную воду, и думали об одном и том же. Но решающее слово, по понятным причинам, было за Игорем.
   - Ладно, давай попробуем. Река не ручей, как-нибудь протиснемся, - уверенно сказал он. 
    Другого выхода все равно не было. Да и риск не ахти какой. Зимой реки мелеют, и даже если лед где-то не выдержит, а сейчас это может случиться либо на перекатах, где мелко и быстрое течение, либо в местах пустот, глубоко провалиться в любом случае мы не должны... Хотя, с другой стороны, река не изведана, и все может быть. Неприятные сюрпризы всегда возникают там, где их не ждешь. Зато, если повезет, «мухой» за пару часов доберемся до буровой. Если верить карте, по реке до нее рукой подать, километров тридцать- тридцать пять.
    На всякий случай мы все же открыли двери кабины. Вездеход рыкнул и тронулся с места. Клюнув носом, он преодолел невысокую обрывистую кромку берега и осторожно, крадучись спустился на лед...
    Виртуозно объезжая припорошенные пушистым снегом камни на коротких перекатах, Игорь при свете фар на полной скорости гнал вездеход по льду извилистой, глубоко врезанной в землю незнакомой реке, стараясь держаться поближе к берегу...
    Напряжение постепенно спадало. Похоже, лютые до этого дня январские морозы, способные съежить спирт у градусника до нижнего предела шкалы, добросовестно сделали свое дело, проморозив речку до дна. Лед даже не трещал, но закрыть двери мы все же не решились. Хотя, в случае чего, черта с два это поможет. Боковые двери - это не верхние люки кабины, да и те не всегда выручают. Так и ехали, с одного бока обдуваемые жаром отопителя салона, с другого - припорошенные мокрым снегом...
    Но погода в Якутии переменчива. Снег вскоре прекратился, и стекла кабины тут же покрылись тонким мутным ледком. Очистив себя от облаков, небо мигом украсилось звездами. На огромной черной сцене продолжали красочное представление метеориты. Словно раскаленной шпагой, они пронзали окоченевшее небо, то ли желая разогреть его, то ли наказать за плотный облачный занавес, опущенный в разгар театрализованного действия и скрывший от зрителей один из актов их огненного спектакля...
    Первое впечатление о здешних местах оказалось обманчиво, не такие уж они и безликие. Даже в тусклом свете фар угадывалась райская красота этих мест. Все сияло нетронутой, холодной белизной. Наверное, сейчас где-то из норы или расщелины нетерпеливо принюхиваясь и все еще сомневаясь, что непогода уже позади, высунул мордочку юркий, деловитый соболь, но, опасаясь вымочить влажным снегом свой теплый нарядный мех, никак не решался выскочить наружу. Но ждать бесконечно долго он не будет - в движении была его жизнь. И только припорошенному снегом сохатому, сонно стоявшему в густом подлеске с опущенной вниз огромной рогатой головой, похоже, было все равно. Для него любая погода была хороша, лишь бы не мошка и комары.
   Свежевыпавший снег в очередной раз толстым слоем добросовестно зашпаклевал звериные следы, припудрил пушистые снежные шапки, еще осенью подаренные им раскидистым прибрежным соснам и, не разбираясь где чья, понадежнее, сплошняком утеплил крыши жилищ маленьких подснежных обитателей. Терпеливо, со знанием дела, им все было приведено в порядок.
   А как преобразятся эти места осенью, глаз не отведешь от величественного, колоритного пейзажа, и хвойным духом не надышишься. Да и река в сезон готова будет щедро побаловать ушицей, хотя и не бескорыстно, лишь в обмен
на неприкосновенность. Такую ни в одном элитном ресторане не подадут, из свежайшей благородной рыбки, нагулянной в кристально чистой воде, наваристую, с дымком...
    Неужто и эту девственную речку может постигнуть печальная участь Малой Ботуобуйи? От вновь открытого месторождения до нее рукой подать, всего-то несколько километров...
    К буровой мы вернулись намного позже, чем рассчитывали. Не везде удавалось гнать вездеход на полной скорости. Местами, на прижимах, речка была полностью перегорожена длинными, с большим уклоном перекатами, которые негде было объехать, и Игорь, щадя ходовую вездехода, вынужден был осторожничать. Где потом возьмешь запчасти, да и крутить гайки, держась за обжигающее холодом железо, лишний раз ему наверняка не хотелось. И так руки обморожены - кожа с пальцев слезает как у змеи с тела во время линьки.
   - Все нормально? Все сделали? - обратился к нам буровой мастер.
   - Да, закончили, - ответил я.
   - Игорь, тогда попей чайку и смотайся к соседям. У них на пару часов есть срочная работа для тебя... Мы хотели отправить бульдозер, но он подломался, похоже, с ним что-то серьезное...