Деревянные пули. На заимке

                Часть первая. Глава четвёртая

                На заимке

      Александра Шишова, вспотевшая от жуткой жары в помещении, открыла глаза. Ароматный запах мяса напомнил ей о голоде: желудок заурчал, выделилась обильная слюна. Спрыгнув с нар, она принялась обследовать чугунки. В первом в кипящей воде обнаружила зайчатину, во втором – грибную похлёбку. Отломав от краюхи ломоть ржаного хлеба, схватив попавшую под руку деревянную ложку, принялась хлебать супчик. Немного утолив голод, нашла свой кольт. Проверила наличие патронов, с облегчением вздохнув, успокоилась: выходит, всё хорошо. Через небольшое, затянутое пузырём животного окошечко не было видно, что происходит на улице. Надев полушубок, вышла из зимовья.
     - Проснулась?! – усмехнулся Илья. – Ну, ты и спишь,  уже солнышко повернулось на закат.
     - Сильно замаялась, - в оправдание произнесла девушка.
     - Подожди немного, напою лошадей, будем обедать.
     - А где Васька?
     - В Рождественку до дому пошёл. Отпустил я его на трое суток семью проведать. Заодно узнает новости.
     Шура, пока юноша хлопотал по хозяйству, умылась, накрыла стол, стала прибираться в домике. Она порхала, как малая пичужка. Провести несколько суток с любимым, вдали от суеты, от бесконечных скитаний и перестрелок - разве это не счастье? Илья совсем не был похож на её первого мужчину, Михаила.
     Михаил часто выпивал, курил крепкий табачок, был грубоват. Правда, грамотный,он по своему любил и жалел её - в общем-то, человеком был неплохим, - политическим ссыльным, другом Кошкина. Вдовец, потерявший в 1905 году жену и дочку, часто заглядывался на Сашу, угощал сладостями, говорил достаточно откровенные комплименты по части зрелости. Она, неискушённая молоденькая девушка, флиртовала, не задумываясь о последствиях. Голодный до женщин мужчина под хмельком пригласил её к себе в дом, и это случилось… Опомнившись, ползал на коленях, уговаривал выйти за него замуж. Александра затаила обиду, избегала встреч, но родителям ничего о случившемся не рассказала. Только страшную тайну хранить пришлось недолго: как-то в их дом нагрянул сват, это был лавочник  из соседней деревни Орловки. Его сыну приглянулась красавица из Державинки. Состоятельный человек был не в восторге от выбора родного дитяти, только спорить с сыном  не стал, приехал к Шишовым. Услышав от девушки отказ, сват не расстроился, напротив - обрадовался. Расстроились  двое - жених и отец невесты. На предложение взять в жёны старшую дочь сват отказался. Стоило гостям уехать, батька достал кнут и с пристрастием отхлестал дочку. Он утверждал, что такое везенье случается один раз в жизни и что сможет выбить из её головы женские глупости. Ночью Сашка сбежала из дома к Михаилу и рассказала о случившемся. Они быстренько собрали торбу с продуктами и на его единственной лошадёнке покинули деревню. Сняли внаём домик в Астрахановке, недалеко от Благовещенска, и стали жить вместе. Сожитель неоднократно предлагал девушке узаконить их отношения. Александра таила обиду, замуж выходить за пожилого мужчину не желала. Илья - другое дело: старше всего на три года, тоже грамотный, прошёл революционную школу на германском фронте, не курит вонючий табачок, выпивает редко и в меру, а главное - ласковый и понимающий.
       - Ты ждёшь? – спросил он, войдя в зимовьё.
       - Жду! – воскликнула девушка, бросив уборку, прижалась к  широкой груди и крепко поцеловала.
       Илья тоже попытался поцеловать Сашу, та увернулась от объятий, произнесла:
       - Быстренько за стол.
       - За стол так за стол!
       Ели с превеликим удовольствием, не отводя друг от друга глаз. Отведав грибной похлёбки, принялись за мясо. Расправившись с отварным зайцем, наслаждались голубичным чаем, за всё время не проронив ни одного слова. Она мыла посуду, он ворошил догорающие угли в печурке. Покончив с делами, Александра сняла гимнастёрку, не отводя глаз от Ильи, спросила:
       - Целоваться будем?
       - Это зараз, - расцвёл в улыбке юноша.
       - Закрой дверь на засов.
       - Чудачка! Боишься лешего? – пошутил молодой человек, запирая дверь.
       Девушка, обняв его, шепнула:
       - Запомни, леший тоже мужчина.
       И приступила к обучению. Илья был довольно способным учеником, она даже подумала, не погуливал ли он накануне. Но губы всё-таки припухли, щипали и пылали жаром. Невысыпавшийся несколько суток, измождённый после любовных утех, юноша уснул. Саша лежала рядом, вслушивалась: за стенами домика стояла безмолвная тишина. «Некстати Васька забрал с собой собаку, - подумала она, - зверь или нехороший человек подойдёт, некому, предупредить нас». Проверила,  рядом ли кольт. Прошёл час. Второй. Успокоилась. Вновь нахлынули воспоминания.
      В Астрахановке они с Михаилом вступили в партию анархистов. Участвовали в установлении советской власти в Амурской области, в подавлении гамовского восстания. Шла жестокая борьба идеологий и взглядов на будущее России. В сентябре* на пароходах пытались эвакуироваться  из Благовещенска на север в тайгу. Их путешествие было прервано интервентами, которым удалось захватить железнодорожный мост через Зею недалеко от деревни Суражевка. Они открыли массированный огонь из артиллерийских орудий и пулемётов, это напоминало кромешный ад. Судёнышко, на котором плыли, получило серьёзное повреждение. Решили дотянуть до деревни Введеново, вот тогда-то и произошло самое трагическое событие: судно понесло обратно - вниз по течению. Когда проплывали под мостом, Миша крикнул:
       - Саша, берегись!..
       Сгрёб её в охапку, и они вдвоём выпали за борт. Когда всплыли, он пытался что-то сказать,  затем стал тонуть. Его лицо было разворочено пулей, пробиты шея и правое плечо - всё это она видела своими глазами. Схватив за волосы, пыталась тащить его, просила помочь, только никто её не слышал. В грохоте орудий, в предсмертных криках мольбы юной девушки никем не были услышаны. Каждый спасался как мог. И когда пуля ударила в плечо, она отпустила тело Михаила.
       На этом месте Александра прервала свои воспоминания, солёные слёзы из глаз попали на губы. Осторожно освободившись из объятий юноши, встала с нар, оделась и вышла на улицу. Обхватив толстую, с шершавой корой сосну,  заскулила. Жгучая боль разрывала её сердце. Вскоре вой перешёл в рыдания.
       Дверь зимовья отворилась. В темноте от домика до сосны захрустел снег.
       - Шура, что случилось? – спросил Илья, прикоснувшись к девушке.
       Она лицом уткнулась в его грудь, решив успокоиться.
       - Нас расстреливали у суражевских мостов… - всхлипывая, попыталась  объяснить она.

 *17 сентября 1918 года из Благовещенска на 20 пароходах и 16 баржах началась эвакуация Советов на север Амурской области, но караван был расстрелян японцами.


       - Пойдём спать, - позвал он, - не плачь, всё будет хорошо. Мы победим!..
       Второй день на заимке. Саша произвела капитальную уборку в зимовье. Илья зарядил все мышеловки вокруг амбара, проверил силки и ловушки, расставленные Василием на мелкого зверя и птицу. После обеда, пока девушка теребила птицу, умудрился у реки подстрелить косулю и, довольный успехом, принялся свежевать добычу.
      В печурке потрескивали дрова, в чугунке, в котором варилась тушка фазана, булькала вода,  а Александра вновь погрузилась в воспоминания.
      Несмотря на ранение, она доплыла до берега, на котором происходила ужасная неразбериха. Перепуганные, крайне возбуждённые, люди метались вдоль воды: кто-то пытался найти родных, кто-то бился в истерике, кто-то старался оказать помощь раненым. Её рану перевязали чем смогли: медикаментов не было.               
       От жителей Введенова помощи ждать не приходилось: деревня была занята японцами. Стали скапливаться группами, затем расходиться по деревням и хуторам. Саша вела свою группу к родной деревне. Кое-как дошла до Державинки, её лихорадило, плечо воспалилось. В родительский дом раненую девушку товарищи внесли на руках. Отец, увидев вооружённых людей, помалкивал: он уже знал о расстрелянном караване. Матушка и младшие сестрёнки перепугались, ведь фельдшера в деревне не было. Старшая сестра была на то время уже замужем, но, придя в дом родителей, увидев плачевное состояние сестры, привела ветеринара. Тот, напоив раненую самогоном, осмотрел опухшее плечо. Без особого труда извлёк кусочек свинца. Выяснилось, что Александре повезло: пуля была на излёте и потеряла свою пробивную способность.
      - Снова плачешь? – спросил Илья.
      Девушка смахнула слезу, подняла лицо и сразу же оказалась в объятиях юноши. Нежный поцелуй привёл учителя в сладостную истому.
      - Ты способный ученик, я бы за тебя вышла замуж.
      - Восстановим народную власть - сыграем свадьбу.
      - А если не восстановим?
      - Тогда осенью, свадьбы в Рогачёвке гуляют после уборки урожая.
      Шура заглянула в глаза жениху, как будто хотела убедиться, не обманывает ли он её. Затем едва слышно шепнула ему на ухо:
      - У нас в Державинке тоже…

       Утром третьего дня порошил мелкий снег. Белая пелена облаков закрыло небо. Безветренно и тепло.
      В роще у дороги Илья свалил толстую берёзу, обрубил сучки. Две лошади без особой натуги подтянули ствол к зимовью. Полдня работали двуручной пилой, распиливая ствол на чурочки. Саша ушла накрывать на стол. Илья колол дрова, дело спорилось, осталось с десяток чурбанов, когда почувствовал на себе чей-то взгляд. Подняв голову, увидел унтер-офицера, спокойно сидевшего в седле на кобылице. «Что делать? – испугался он. – Метнуть в урядника колун? Промахнусь - вскинет винтовку и поминай лихом: от пули не уйдёшь. Отвлечь громким разговором, говорить как можно громче, чтобы услышала Сашка? Эх! Была не была…»
       Илья положил инструмент на полено и как можно громче выкрикнул:
      - Добрый день, служивый!
      - Всё в божьей власти, - с улыбкой, бархатистым голосом ответил тот.
      Подъехали ещё двое казаков с опознавательными знаками милиции. Остановились по обе стороны от командира.
      - Это заимка Гулевич Антона? – поинтересовался один из бойцов.
      - Да.
      - А ты её сторож? – спросил второй боец.
      - Ну, да…
      На крыльцо вышла девушка, увидев всадников, выкрикнула:
      - Гришка?!
      Казаки расхохотались. Урядник спрыгнул с лошади и зашагал навстречу  Александре:
      - Принимай гостей, хозяйка.
      - Проходите, дорогие гости, - расплылась в улыбке девушка.
 Илья смотрел то на подругу, то на казаков, пытаясь сообразить, что происходит.
      - Хахаль твой напугался, - показывая кнутом на юношу, зубоскалил рыжеволосый казак, - видно, и в штаны наложил.
      Кавалеристы принялись хохотать. Немного успокоившись, урядник вытащил из планшета пакет и протянул Гулевичу:
       - Передали из отряда Патрушева.
       Илья распечатал треугольник, взглянул на каракули - написано всего два слова:   Жди Ли.

       Ряженые под белогвардейскую милицию казаки были из отряда Кошкина, посланные штабом армии повстанцев для восстановления связи с подпольем Благовещенска. Командование насторожило прибытие в Желтоярово меньшевиков и правых эсеров*с предложением объединиться для совместной борьбы против Колчака.
       В зимовье от табачного дыма нечем было дышать - открыли дверь, чтобы проветрить.
       «Пропала ночь», - вздохнула Шура.
       - Прихвостни мироедов  нам речи брехать… мы так свистели… бочком, бочком… прыг в саночки, и  молчок… - рассказывал взахлёб рыжеволосый казак о попытке правых эсеров выступить перед бойцами трудового народа.
       - Рогачёвка, - обратился к Илье урядник, - нас тоже удивила. Заехали в ваш костёл, там такие гостеприимные католики собрались, угостили водочкой, в дорогу сало с хлебушком завернули в тряпицу, дорогу к вам показали и бумажонку сунули. Догадайся о содержании этой бумаги.
       - Ведомо что - прошение или жалоба, - сразу же решил юноша.
       - Э-э-э!  Не угадал. Это список ушедших биться за крестьянскую власть. Чуешь?
       - Эко диво…
       - Диво не диво, просили передать Серебрякову.  Писал Гулевич! Может, батя твой?
       Шура хихикнула.
       - Смешного ничего нет.
       - У нас больше половины деревни Гулевичи. Хоть выглядел как? – поинтересовался Илья.
       -  Лысоватый. С усами. Одет он в длинный сюртук.
       Девушка вновь захихикала.
       - Сашка, хватит смеяться, - рыкнул Гришка, - вместо того, чтобы шашнями заниматься, гниду бы пристрелила, чтобы больше доносы не строчила.
       - Лысых и сюртуков в деревне много, - пояснила насмешница.
       - Надо было этого грамотея сразу хлопнуть, - почёсывая бороду, с досадой молвил угрюмый казак, до этой самой минуты не проронивший ни одного слова.
 
      - Надо было… Нам что велено, - напомнил товарищам урядник, - ехать по делу  и никого не трогать. Девку, Илья, мы у тебя заберём, только она знает явки в Астрахановке. Чуешь?
      - Сами найдёте, - буркнул юноша.
      - Кто с нами дело иметь будет? Мы чужаки. Нас из штаба за Сашкой отправили.
      - Бумагу вам напишем, - не сдавался молодой человек.
      - На кой бес нам твоя бумага, нам знающий человек нужен, к Мухину отправили, - негодовал урядник, - вот тебе бумага… занимайся. -  И протянул Гулевичу список повстанцев из Рогачёвки.
      Как ни упирался влюблённый юноша, пришлось отпустить ему девушку в областной центр.
       Рано утром четверо всадников покинули заимку.

 
  *В Желтоярово приезжали правые эсеры Кожевников Н. Г. и Данилов Е. И.  Повстанцы парламентёров освистали. Во время движения армии повстанцев от Желтоярова до Новой Сергеевки решался вопрос: заключать или не заключать соглашение о борьбе против Колчака в блоке с правыми эсерами и меньшевиками, со стороны правых переговоры вёл бывший глава Временного Амурского правительства Алексеевский.