Синее пламя на тропе войны

Около трёхсот лет назад на американском континенте ещё жили индейцы.
Тогда белые лишь изредка появлялись там.
Конечно, индейские общины отличались друг от друга.
Кто-то жил более миролюбиво — ходил на охоту, брал у природы только самое необходимое, чтобы пережить суровую зиму и прокормить себя и своих сородичей.
Но были и такие, кто выходил на тропу войны: размалёвывая себя и лошадей, размахивая томагавками, они нападали на соседей — уничтожая, убивая, насилуя.

В сущности, индейцы не знали цены золоту.
Для них это было просто блестящее украшение — и не более.
Тогда леса ещё были полны зверя и целебных трав, воздух был чище, а вода — слаще.

В этих лесах жил один белый человек.
Индейцы знали о нём, но мало кто решался навещать его.
Место, где он жил, было окутано синеватым туманом, а деревья вокруг его простенькой хижины всегда поскрипывали.
Иногда они видели его, когда он стоял, прижимаясь к дереву, и шептал что-то.
Он не охотился и не ставил капканы, хотя ружьё и остро отточенный нож всегда были при нём.

Нельзя было сказать, что он дружил с индейцами, хоть и знал их языки.
Более миролюбивые однажды позвали его на ритуальные танцы, где, водя хоровод вокруг костра и взывая к предкам, хотели вызвать дождь.

— Не руя сен дия, — молвил белый, молча наблюдая за ритуалом, сидя на камне.

Один из индейцев поднял руку:
— Через пять дней? — переспросил он.

— Да, — ответил белый. — Дождь придёт ровно через пять дней. У вас ещё есть время уйти.

Никто тогда не придал его словам значения.
Но действительно — через пять дней хлынули ливни, которые долго не прекращались.

После этого индейцы решили съездить к белому.
Старый вождь не поехал сам, но послал своего шамана и пару воинов.

Подъехав к хижине, они увидели, что белый сидит на камне перед небольшим костром синеватого оттенка.

— Эй, ты! — крикнул один из них. — Про дождь откуда знал?

Белый взглянул на него:
— Сначала уж подойдите поближе. Негоже так разговаривать.

Индейцы переглянулись, спрыгнули с лошадей и, держась поближе друг к другу, подошли к нему.

— А вот через месяц похолодает, — сказал белый, вглядываясь в синеватое пламя. —
Говорю вам, уходите. Да и нападут на вас скоро — уже готовятся.

— А ты-то откуда знаешь? — шаман без страха присел рядом, переводя взгляд с пламени на лицо белого.

— А ты откуда знаешь, что вылечил свою дочь заговорами и ритуалами? — ответил тот, не поднимая глаз.

Шаман отпрянул.
— Ей лучше стало, — твёрдо произнёс он, стараясь не показать, что ему не по себе.

Белый достал небольшой мешочек и бутылку с тёмной жидкостью.
— Вот. Это поможет больше. Делай отвары, и через месяц ей станет хорошо.

Индейцы, стоявшие вокруг, застыли.

— Что ещё скажешь? Кто ты? Видели тебя — с деревьями говоришь. Ружьё носишь, но не используешь.

Белый помолчал, потом произнёс:
— Скоро придут за золотом.

— А что это? — удивился шаман.

— То, что у вас в реках, в горах, на шеях, — тихо ответил белый. —
Вы не знаете цены этому, а вот другие — знают. Не пройдёт и нескольких столетий, и здесь всё будет по-другому.
А вас уже не будет. Но они думают, что существуют миллиарды лет.

Белый вздохнул.

— Кто придёт сюда? — спросил шаман.

— Смерть, разруха, войны. Те, что придут, просто возьмут всё. Так что уходите — времени мало.

Белый поднялся и скрылся в своём бревенчатом домике.
А синеватый костёр потух сам собой, испуская лёгкий туман.