Глава 8. Мёртвое мертво

Часть 1 "Нехорошее Место"
Глава 8-1
-----------------------------------

Следующую после прощания с Джубой половину дня она провела в попытках отыскать на территории Города запрятанную библиотеку. Разумеется, надежды на то, что та зафиксирована именно на этом этапе, было немного, но ничего другого всё равно не оставалось.
Путеводный кролик в рюкзаке не подавал ни малейших признаков жизни. В последний раз, когда она попробовала достать его оттуда, он сперва начал яростно брыкаться, а потом и вовсе закипел в руках. Пришлось оставить его в покое и по традиции положиться на собственные силы.
Лускус никогда ещё не бывала в библиотеке и потому даже не представляла, как та может выглядеть, однако она отлично знала этот этап и потому предполагала, что двигаться следует прямиком в центр и что до захода солнца волноваться ей особо не о чем. А вот потом придётся срочно искать себе надёжное убежище, потому как с наступлением сумерек наружу неминуемо полезет всякая мерзкая шушера.
Улицы были пустынны и залиты светом.
Проводник миновала скучную новую часть Города, заполненную одинаковыми бутафорскими пятиэтажками с замурованными входами, наспех прочесала большой промышленный район, где давящая футуристическая архитектура самым неожиданным образом сочеталась с допотопными мельницами и втиснутыми в узкие проулки мрачными складами, и через огромные каменные ворота с двумя круглыми башенками по бокам вошла в похожий на вычурную игрушку старинный квартал.
Здесь переулки были ещё уже, дома ниже, запущенные палисадники огорожены коваными копьями заборов, покатые черепичные крыши поросли травой и тонкими деревцами, а между построек через равное расстояние опасно нависали частично разрушенные арочные перекрытия из красного кирпича.
Если библиотека и могла появиться, то только в таком месте.
Стараясь передвигаться по кварталу максимально незаметно, она сбавила шаг и стала уделять куда больше внимания многочисленным вывескам и парящим между домов рекламным растяжкам, однако уже спустя полчаса у неё чуть было не разболелась голова.
«Струны Ашунгша помогут вам парить и перемещаться!» – интриговал один из баннеров, распечатанный на холсте готическим шрифтом. Над пыльным, едва прикрытым рассохшимися ставнями окошком, в котором этот баннер был выставлен, виднелась поблёкшая от времени надпись «Струнная».
«Ведьмы ведают, а единственное средство, чтобы борода не росла – трава Нимак», – сурово вещал рекламный текст возле другой полуразрушенной ремесленной мастерской.
«Ешь пельмени с чесноком! Саня Свитер точка ком», – зазывала деревянная табличка в кованной подставке около двери заколоченной наглухо кофейни под провокационным названием «Лисьиписьки».
Но добило её цветастое граффити на высокой монастырской стене в одном из проулков. Среди изображений аномально пузатых детишек, хороводом выстроившихся вокруг зелёного монстра с множеством моргающих глаз на треугольной голове, значилось торжественное «Мастабойт – рецепт оригинальности утр!», а чуть ниже стояла кривая приписка чёрным маркером «Пора сеять банчу!».
Сновидческий бредогенератор действительно не имел границ, а Город, похоже, давно не перезапускался и потому так обильно порос рандомными мыслеформами.
Было время, когда ей всё это ещё было интересно и она пыталась узнать, каким образом в междумирье попадают воплощённые обрывки человеческих сновидений. Эти рисунки, вывески и плакаты ведь никто не создавал специально, не печатал в типографиях и не выжигал вручную на заранее обработанных древесных спилах, они просто как бы возникали сами по себе. Из ничего. Стоило лишь на мгновение отвернуться.
Ей казалось, что подобная связь ну никак не может быть односторонней и, если понять принцип, можно научиться посылать сигналы отсюда в человеческий мир. Зачем? Может быть для того, чтобы предупредить людей о том, что ждёт их здесь. А может ей просто не хотелось чувствовать себя одинокой, а свое существование бессмысленным.
Она общалась с визитёрами. Она силилась разгадать смысл оставленных ими следов. Она исследовала собственные сны. Без толку. Визитёры стабильно идентифицировали её как мимолетное видение, неодушевлённого персонажа или галлюцинацию, а сны изначально были лишены возможности управления сюжетами.
Впрочем, всё это было уже очень давно.
Лускус устало опустилась на выщербленные ступени случайного крыльца и достала из рюкзака пластиковую бутылку. Потрясла её, слушая как булькает внутри вода, затем неторопливо отвернула крышку.
«Возьми мыло, обрежь над газеткой, погрызи с участием», – рекомендовал ей со стены дома напротив заголовок потрепанной афиши с миловидной старушкой в шляпке крупным планом.
- Мне никогда не найти эту сраную библиотеку, – сказала Лускус вслух и подняла лицо навстречу солнечным лучам.
"Закон Номер Раз, параграф третий, пункт че…" – словно близкий раскат грома бахнуло в голове, разом перемешивая все чувства и мысли, и в ту же секунду затухло на полуслове.
Проводник непроизвольно сдавила в руке открытую бутылку, та громко хрустнула, выплёскивая воду на пыльную мостовую.
- Да блин! – заорала проводник и со злостью отшвырнула от себя бутылку. – У меня и так уже нервы ни к чёрту!
Эхо её голоса прокатилось вдоль по пустой улице и затухло где-то вдалеке. Лускус крепко сжала губы, мысленно отругала себя за несдержанность и стрельнула взглядом по нависающим над дорогой крышам. Никого.
Она совершенно не помнила, о чём говорилось в четвёртом пункте третьего параграфа, но подозревала – что-то неприятное. И, разумеется, касалось оно её исчезнувшего подопечного.
Да, вне всяких сомнений, Инауро был до сих пор жив и, судя по внезапно сработавшему встроенному маяку, находился где-то неподалеку, однако радость эта новость не принесла. Ведь проводник понятия не имела, что с ним всё это время происходило и потому ожидала худшего. Вполне вероятно, он невыносимо страдал и страдает до сих пор. Истекает ли он кровью? Удалось ли ему сохранить свой рассудок или же от него не осталось ничего, кроме безумного полуживого воющего от ужаса куска мяса, который не сумеет починить даже мощная магия лесных ведьм?
Она вздохнула, ощущая, как ползут по спине колючие мурашки, а из глубин памяти неумолимой свинцовой волной катятся образы, о которых она никогда не хотела бы вспоминать.
…Вечно тихий Никс, более трех часов умиравший у неё на руках после того, как она вытащила его из одной из самых мерзких ловушек междумирья, называемой в простонародье «цветной ракушкой». Обугленные до кости руки неудержимой оптимистки Фелис, которую она не смогла защитить во время атаки случайно оказавшегося на пути оператора. Сизые губы наивной юной Плавии, мучительно заглатывающей воздух в спавшиеся лёгкие после встречи с сектой вертунов и их самоходным молотом…
Лускус мотнула головой, силясь отогнать навязчивые флешбэки, но имена и лица тех, кого ей так и не удалось спасти, всплывали перед её внутренним взором словно пузыри на воде во время дождя. Недостаточно старалась? Была невнимательна? Не просчитала всё заранее? Облажалась? Она с силой потерла ладонью лоб, выпрямилась и шевельнула ноздрями, глубоко втягивая запах рассохшейся древесины с оттенком свежей типографской краски.
…Расширенные от боли зрачки в наполненных слезами глазах на обескровленных, будто бы восковых лицах…
Воспоминания следовало срочно задавить, заглушить, забыть, переключить. Лускус встала, неторопливо дошла до ближайшего фонарного столба и слегка ударила по нему кулаком.
…Пробитые и перекрученные грудные клетки, вздымающиеся короткими щёлкающими рывками. Пожелтевшая влажная кожа. Отравленные, опалённые, застывшие, скрюченные, изуродованные до неузнаваемости тела. Обезумевшие от боли и страха лица. Лу, пожалуйста, убей меня. Спаси меня, Лу. Отпусти меня. Помоги мне. Я не хочу умирать, Лу. Они все пытались куда-то ползти, они рыдали и хрипели, они цеплялись за неё холодеющими пальцами, сворачивались как ошпаренные улитки и бились в судорогах. А их сознания в это время рвала на клочья безжалостная Зона…
Лускус сглотнула подкативший к горлу тугой комок и ударила сильнее. Затем ещё и ещё, пока не стало нестерпимо больно руке. Тогда она приняла боевую стойку и начала лупить столб со всей силы – кулаками, локтями, коленями. Заходя то слева, то справа. Молча, безостановочно, с остервенением, выплескивая всю свою накопившуюся тоску и ярость.
Столб был чугунным и ему, разумеется, ничего не делалось.
Это показалось Лускус весьма символичным. Она ударила его с широкого замаха ещё два раза и остановилась, тяжело дыша. Из её ободранных костяшек пальцев сочилась кровь. Однако это сработало и навязчивые образы как бы сжались в памяти до незначительной точки и медленно отошли на задний план, уступая место неподвижно глядящему на неё Инауро с глазами цвета пепла. Полнейшая безысходность.
Лускус неспеша обтерла кулаки о кофту и пошла подбирать свою улетевшую бутылку.
Ей сейчас хотелось кричать, рычать и выть, рыдать в голос, кататься по пыльной мостовой, раздирая сведенное судорогой горло – до полного изнеможения, до выжженой пустоты внутри, до потери чувств. Но она лишь монотонно переставляла ноги, считала камни и дышала. Вдох через нос, выдох через рот, пауза, вдох и снова выдох. Она чувствовала пульсацию тонкой венки на виске, жар в повреждённых руках и неимоверную тяжесть в груди.
Никакого плана. Никакой надежды. Никакого смысла. Лишь бесконечный бег по кругу в темноте, без конца и начала.
«Плавники лишней разбросанности – липовый концепт невнятного мира», – выплюнула ей в лицо чуть колышущаяся на ветру длинная тканевая растяжка.
Лускус на мгновение опустила голову вниз.
- Ага. Я в курсе, – еле слышно проговорила она.
Узкие улочки постепенно становились все шире, кое-где появились уличные кафе с поломанными и заваленными сухой листвой столами. Всё это казалось ей сейчас плоским, незначительным, почти ненастоящим.
Стараясь ни о чём, кроме планомерного поиска библиотеки, не думать и ни в коем случае ничего больше не вспоминать, она методично прочёсывала один проулок за другим, пока вдруг снова не уткнулась в увитую плющом монастырскую стену. Решив немного пройти вдоль неё, проводник увидела полуразрушенные хозяйственные пристройки и каменную лестницу, ведущую куда-то ввысь.
Возле неё стояли и тихо беседовали несколько одетых в тёмное мужчин.
Памятуя о том, что по старинным кварталам Города в дневное время вполне могут шастать собиратели, Лускус резво занырнула в пространство между ближайшим деревом и входом в старинный погреб и замерла, прислушиваясь.
- …А во-вторых, это моё личное решение, – строго говорил кто-то, скрытый от её взгляда за спинами стоящих. – Люди, работающие в группе, должны выполнять работу, которую им поручает командир этой группы. Имело место грубое нарушение субординации, это саботаж.
- Нет, ну погоди, – ответил другой голос. – А если ты скажешь «всем прыгать в огонь»…
- То все должны сжать яйца в кулак и прыгнуть, да. Если кого-то такая постановка вопроса не устраивает, я спокойно отнесусь к уходу этого человека из группы. У меня в группе нет демократии, я здесь капитан. Мои приказы выполняются, а не обсуждаются, и последнее слово только за мной.
От группы отделился коренастый мужик с взлохмаченной бородой, забритыми висками и длинной косичкой. Видимую часть его шеи и запястий покрывали жёсткие чёрные перья, а на лбу виднелись две пары коротких круглых рожек.
Отойдя на несколько шагов, он развернулся и широко раскинул руки:
- Ребятушки, посмотрите на мир вокруг! Да вы просто с жиру беситесь.
Этот перерожденец не был знаком Лускус.
Его команда продолжила что-то приглушенно обсуждать, а пернатый дошел до сваленных в кучу походных рюкзаков и, прислонившись к мшистой стене, отхлебнул из металлической фляжки.
Некоторое время не происходило ничего, потом от стоящих отделился юркий парень в шапочке и белой футболке с надписью «нопасаран» и начал что-то тихо объяснять лидеру группы. Тот лишь молча слушал, наклонив вниз рогатую голову.
- Хорошо, я понял, – в конце концов кивнул он.
«Нопасаран» вернулся к остальным путникам, они ещё немного поговорили и начали неспешно собираться. Все, кроме одного, который просто присел на нижней ступени лестницы и подпёр кулаком лицо.
Лускус беззвучно выползла из своего укрытия, вернулась в проулок, из которого вышла, и затаилась за приоткрытой дверью ближайшего домишки.
Прошло примерно полчаса, голоса за поворотом окончательно стихли. Видимо группа ушла в другую сторону.
«Если они идут по этапу, то это очень плохо, – мрачно подумала она. – Хотя почему если. Эти точно идут по этапу. Однако Город большой, а значит до сегодняшних сумерек они едва ли успеют дойти до его конца. Следовательно, у меня есть лишь вечер и, возможно, какая-то часть завтрашнего дня. Если до этого их никто не грохнет, конечно…»
Мысленно прикидывая, куда ей теперь лучше податься, она выползла из-за двери и почти нос к носу столкнулась с мужчиной, который до этого отделился от группы.
- Привет, – сказал он. – Ты подслушивала, я тебя видел.
- А остальные?
Путник отрицательно помотал головой.
- Они ушли в монастырь. Мерул решил там переночевать.
- Смелое решение, однако, – она повела бровью. – А ты чего не пошел?
Мужчина посмотрел куда-то в сторону.
- Ну вот просто не пошел. Хочу начать новую жизнь.
У него было одутловатое лицо, лохматые светлые волосы и глаза с нависающими веками, из-за чего взгляд его казался угрюмым, но вместе с тем и более внимательным.
- А ты кто и куда? – чуть помолчав, спросил он.
- А я проводник, но сейчас иду одна. Ищу здесь кое-что.
- Ясно. Не против, если я ненадолго составлю тебе компанию? Надоедать не буду, просто нам, видимо, теперь в одну сторону.
- Ок, – легко согласилась Лускус, и они пошли вдоль по улице.

Солнце продолжало неторопливо катиться в сторону горизонта и на тесных улочках появилось больше глубоких перекрещивающихся теней.
«Каких-то пять, пять с половиной часов и начнутся сумерки, – размышляла Лускус. – Надеюсь, до тех пор я, если не библиотеку, то хотя бы более-менее надёжное убежище себе присмотрю».
На деле, она прекрасно осознавала, что в Красном Городе, несмотря на его достаточно обширную территорию и множество стен, таких мест имелось не слишком-то много. Всякие древние монастыри, крепости и прочие исторические памятники, по её убеждению, из списка надёжных убежищ заведомо исключались, поскольку в них вело множество подземных ходов, об обитателях которых можно было лишь догадываться, а значит сунуться туда мог только отъявленный псих. Разномастные же старинные домишки не представляли собой опасности лишь в дневное время, а вот затемно в них лезть уже не стоило, поскольку возникала большая вероятность наткнуться на неразличимые в сумерках сгустки ныгов и привлечь своими воплями внимание хищников покрупнее. В пятиэтажных зданиях в центре было чуть получше как минимум из-за того, что там имелись отдельные апартаменты, в которых можно было запереться, забаррикадировать окна и не выходить до рассвета. Однако в них могли промышлять или просто ночевать собиратели, если они, конечно, ещё не покинули пределы Города в охоте за новым барахлом на продажу. Эти отщепенцы частенько кооперировались в достаточно крупные банды, а воевать с несколькими десятками вооруженных людей Лускус сейчас совсем не хотелось.
Ну и, конечно же не стоило забывать про привязанного к этапу смотрителя с его тупой молчаливой мини-армией и шалтай-болтаев, которых многие почему-то называли «пузодёрами».
Эти огромные приставучие твари, несмотря на свою внешнюю неповоротливость, могли быть на удивление проворными и с наступлением сумерек настолько активизировались, что при встрече хотя бы с одним из них, уйти живым-здоровым можно было лишь вовремя заболтав их. То есть с ними в прямом смысле надо было поговорить. Особенно эти монстры любили нелогичные загадки с подвохом и при должном везении могли надолго зависнуть, пытаясь отыскать их решение. Увы, знали об этом их пристрастии далеко не все.
В общем, для пряток ей сейчас больше всего подходили фабричные здания на окраине и некоторые склады, но она уже ушла от них на приличное расстояние, а добраться до противоположного конца Города теперь можно было разве что бегом.
«Импровизация наше всё», – подумала Лускус и вспомнила, как, казалось бы, совсем недавно обсуждала достопримечательности данной местности с одной из своих подопечных – сутулой меланхоличной девушкой по имени Рутула, склонной к избыточной саморефлексии.
Их тогдашнее странствие длилось уже больше двух недель, и они успели порядком друг другу надоесть, однако в Красном Городе вечно унылая путница внезапно будто бы ожила. Она перебегала от дома к дому, заглядывала в каждую кофейню и торговую лавку, липла к вывескам, что-то безостановочно трогала, хваталась за любой винтажный мусор и глаза её при этом светились от искреннего восторга. Проводник лишь удивлялась столь значительной перемене настроения, посмеивалась и ненавязчиво следила, чтобы девчонка по незнанию ни во что не вляпалась. А потом Рутула решительно заявила, что хочет остаться здесь жить. Всерьез и навсегда. И никакие доводы против на неё так и не подействовали.
Пытаясь образумить чокнувшуюся девицу, проводник проторчала с ней ещё целые сутки, а затем смирилась. Расстались они довольно мирно, хотя внутренне Лускус негодовала из-за потерянных баллов и бесполезной растраты своих сил, нервов и времени. Напоследок она обучила бывшую подопечную основным правилам выживания в Городе, оставила ей большую часть имеющейся провизии, револьвер с запасом патронов, наспех составленный список возможных опасностей, подстерегающих любого человека на территории междумирья, разорвала контракт и ушла.
Больше они никогда не пересекались.
«Наверное, ей тогда тоже захотелось начать новую жизнь, – Лускус невольно покосилась на идущего рядом мужчину с развевающимися на ветру лохматыми волосами. – Ну что же, каждый сам выбирает свой путь».
Они прошли мимо стены с закреплёнными на ней могильными плитами. Плиты были очень старые, битые, с неразборчивыми надписями, похожими на латынь. Красный Город слоился эпохами, как дерево годичными кольцами, помнил слишком многое и походил на кладбище чужих несбывшихся надежд.
- Так и что же ты ищешь? – почти час спустя молчания спросил её незнакомец, наблюдая за тем, как внимательно она вглядывается в каждую вывеску и плакат.
- Да я, честно говоря, вообще не уверена, что мне удастся найти… – Лускус вздохнула и задумчиво потрясла своей полупустой бутылкой. – Библиотеку я ищу, но по ходу сперва мне придется найти воду.
- Библиотеку, – повторил мужчина и чуть замедлил шаг. – Мы видели библиотеку.
Лускус остановилась.
- В каком смысле?
- В прямом, – он снял рюкзак и достал оттуда небольшую пластиковую канистру. – Подставляй, налью тебе немного, мне одному всё равно столько не надо, потом где-нибудь ещё наберу. А библиотека там, – он неопределенно махнул рукой в сторону заходящего солнца. – Мы проходили мимо неё дважды, когда немного заплутали, вот я и запомнил.
Лускус подставила бутылку.
- Объяснишь мне, как туда пройти?
- Да, без проблем, даже покажу, – пожал плечами путник. – Я все равно подумывал податься на запад и где-нибудь там переждать тёмное время.
Они свернули в проулок и совсем скоро добрались до центральной площади.
Пожалуй, это было последнее место, которое ещё в полной мере освещалось предзакатным солнцем, хотя густые тени от черепичных крыш домов, расположенных по периметру, уже почти на треть своего пути подобрались к виднеющейся в центре площади ратуши.
Путник указал на неё рукой.
- Библиотека прямо там, приглядись. Отдельный вход сбоку, перед стеной с арками. Вон там.
«Ну кто бы мог подумать, – хмыкнула Лускус, разглядев с указанной стороны ратуши маленькую белую пристройку и неоновую вывеску над ней с неработающей буквой «л». – Везение у меня сегодня и правда невероятное…»
- Вот спасибо, так спасибо, – сказала она. – Выручил, правда.
- Да не за что, – сдержанно улыбнулся путник и протянул ей ладонь для рукопожатия. – Ну а я, пожалуй, дальше пойду, переночую там, выше по улице.
- Ладно, – Лускус пожала его руку. – Ещё раз спасибо. На всякий случай посоветую тебе в дома менее четырёх этажей не заходить, выбирай сразу те, что побольше и поновее, с запасными выходами и крепкими запирающимися дверями. А ещё берегись мертвяков с пузодёрами. От первых, кстати, вполне можно убежать, если их не слишком много, а вторые любят загадки и нелогичные шутки. Удачи тебе.
- Удача никому из нас не помешает, – кивнул мужчина.
Она улыбнулась и, подтягивая на ходу лямки провисшего рюкзака, быстро зашагала в сторону ратуши.
Здание выглядело не слишком презентабельно – подчёркнуто простая форма, неброские арочные углубления у основания, всё та же двускатная крыша и никаких украшений, кроме разве что узкой стремящейся в небо башенки с одной стороны и массивного флюгера с другой. Небольшой круглый циферблат на одной из стен показывал без девяти минут шесть.
Дойдя до крошечной пристройки со входом в библиотеку, Лускус чуть замедлилась и оглянулась.
Проводивший её мужчина неторопливо шёл по пустынной улице в сторону домов. Он заметил её взгляд и помахал рукой, она ответила тем же, хотя прекрасно понимала, что в одиночку он едва ли доживет здесь до рассвета.
«Ты здесь в гостях, пока твой дом там», – гласила надпись на навигационном стенде, под ней был план здания изнутри. Проводник задумчиво провела по нему пальцем.
Подвальный этаж, вестибюль, кухня, зал магистрата, казначейство, библиотека. Возле последней надписи стоял крестик и приписка «Вы находитесь здесь».
- Обалдеть, – пробормотала Лускус и потянула ручку двери на себя.
Внутри было прохладно и очень пыльно. На стенах небольшого предбанника нервно помигивали тусклые масляные лампы. Впереди виднелся широкий холл с белым сводчатым потолком и багровыми оштукатуренными до середины стенами. Под потолком горели массивные свечные люстры.
Проводник осторожно ступила на мраморный пол, в любую секунду ожидая подвоха, однако здание хранило молчание. Из открытой стальной двери в конце холла шел неяркий жёлтый свет. Стараясь не издавать ни звука, Лускус прокралась через весь холл и заглянула в дверной проём.
Да, внутри и правда располагалась самая натуральная на вид библиотека. Причём она была неожиданно большой.
Резные стеллажи из тёмного дерева уходили на два пролета вверх, на всём видимом пространстве под ними стояли ряды дубовых столов с зелёными лампами для чтения, а в середине зала виднелась раздваивающаяся как двухвостая кобра-мутант помпезная лестница.
В помещении сладко пахло старой бумагой и духами.
- Тук-тук, – тихо сказала Лускус, всё ещё держась пальцами за дверной косяк.
Справа что-то зашуршало, будто бы домовая мышь в куче газет, и из-за высокой стойки появилась голова пожилой библиотекарши со свисающими с кончика носа очками.
Вид у неё был донельзя удивленный.
- Добрый вечер. Не поздновато ли вы, барышня? – она приподнялась и поглядела на наручные часы. – Библиотека через шесть минут закрывается. Хотя, конечно, если вы планируете читать всю ночь, то я вас предупреждаю, что ровно через… э… пять минут я запру главный вход и до утра вы уже не сможете отсюда выйти.
Лускус внимательно оглядела тётушку библиотекаря.
Та выглядела вполне обычно и, казалось, особой угрозы не представляла – тонкие чуть подвитые волосы с проседью, провисшие мягкие щёки, очки в тонкой оправе, на дряблой шее нитка белого жемчуга, в руках томик, по всей видимости, романтической поэзии, озаглавленный «Фореаж Лорен – «Её крылом я смялся».
- Да, меня вполне устраивает, – ответила проводник и зашла внутрь помещения.
- Чудесно, – библиотекарь с хлопком закрыла свою книгу. – Я, честно признаться, уже очень истосковалась по живому общению, здесь порой так одиноко.
Она изящным движением откинула в сторону руку, указывая куда-то в сторону.
- Попрошу вас надеть бахилки, вон там в углу стоит коробочка, и добро пожаловать обратно ко мне на стойку, оформим на ваше имя специальный формуляр и читательский билет.
Проводник хмуро прошествовала в указанном направлении, не снимая рюкзака, натянула на ноги бахилы и вернулась.
- Превосходно, – тётушка быстро заполнила какой-то документ и поглядела на посетительницу поверх очков. – У вас ведь нет ещё нашего читательского билета? Нет? Будьте добры, свое имя назовите, пожалуйста.
- Лускус, – сказала Лускус.
- Волшебно, – заулыбалась библиотекарь, – будете членом нашего читательского сообщества под номером 263905/2. Распишитесь вот здесь. Восхитительно, а теперь пройдемте за мной, я покажу вам, где можно снять с себя уличную одежду и оставить лишние вещи.
Она поднялась и плавно двинулась в сторону книгохранилища.
С её локтей свисали длинные клочья паутины, а тело никак не заканчивалось ногами. Вместо этого оно все длилось и длилось, словно бы её туловище с головой были лишь верхушкой своеобразного айсберга.
Она уже отошла от стойки на добрых пять метров, а Лускус все смотрела на волочащуюся позади неё гибкую кишку, увитую тонким ситцем в мелкий цветочный узор.
- Пойдемте, пойдемте, – поманила проводника библиотекарь. – Кстати, может быть, вы не будете против поделиться со мной свежими новостями из окружающего мира? А то я тут уже почти совсем паутиной заросла.
Она заливисто рассмеялась и стряхнула с руки ползущего паука.

Инауро ел виноград, поглядывая сквозь узкое витражное окно на чуть волнующийся под порывами ветра бескрайний океан деревьев и плывущие над ним облака. Ничего больше ему отсюда видно не было.
«Надо бы выпросить бритву или хотя бы нож, – он задумчиво почесал подбородок, заросший колкими рыжими волосками, – а то ещё чуть-чуть и начну походить на этих двух абреков…»
Покрытая женщина-тень беззвучно поставила рядом с ним новую чашу с фруктами взамен опустевшей и вернулась на узкую кушетку возле двери. После вчерашнего пира она будто бы прилипла к нему намертво и весь вечер неотступно следовала по пятам, а потом вот также тихо сидела и смотрела как он спит.
Да, Инауро уже понял – убивать его пока никто не планирует, но подозревал, что приставлена она к нему не только ради ублажения мелких бытовых прихотей, но и в роли надсмотрщика и, вполне возможно, под паранджой у неё скрывается большой изогнутый ятаган.
Он некоторое время молча перебирал пальцами спелые фрукты, затем выудил самое зелёное яблоко и с хрустом вонзил в него зубы, отступая от окна.
Комната, которую ему выделили после холодного подвала с цепью, поражала своим богатым убранством. Здесь имелась и широкая кровать с бархатным балдахином пурпурного цвета, и огромная люстра, и пышный ковер, и высокий туалетный столик, украшенный сложными витыми элементами, а ещё кресло, небольшая кушетка, роскошные панели из красного дерева на стенах и – о боже – фрески. На них правда была изображена лишь какая-то дикая дичь вроде пожирающих младенцев стариков на фоне страшного лесного пожарища и панически убегающих от него животных с высунутыми языками, но тем не менее рисунки эти выглядели восхитительно.
С близнецами сегодня он ещё не встречался.
Вероятно, те отсыпались после своих неумеренных возлияний, закончившихся эпичным пожиранием живой плоти прямо посреди замковой площади и последующей сомнительной афтерпати.
Инауро медленно обошёл комнату по периметру, метко зашвырнул огрызок в пустую вазу и, вопросительно поглядев на свою надсмотрщицу, крутанул дверную ручку.
Женщина поднялась, но препятствовать ему не стала.
«Наверное, просто будет ходить следом», – решил он и вышел в узкий коридор.
Там было темно, промозгло и пахло мышами.
Он понятия не имел, куда собирается пойти, однако раз уж перемещаться по зданию ему не запрещалось, решил, что надо по максимуму исследовать местность.
«Далеко не факт, что мне удастся прожить в этой роскоши достаточно долго, – рассуждал Инауро, – и, скорей всего, меня однажды вот так же вывезут на телеге под ликующие возгласы толпы».
Он нахмурился, вспоминая увиденное вчера.
Все эти изможденные лица под пышными париками и искусственным румянцем, тощие серые руки в парче и шелках, рвущие кровавое мясо, длинные жёлтые зубы, вгрызающиеся в кости…
Когда он, не в силах больше выносить подобное зрелище, уходил под присмотром женщины-тени в мрачные лабиринты замка, пир уже практически подошёл к концу и началась вакханалия несколько иного рода. Взрывы хохота, многократно умноженные эхом стоны, звон разбивающейся посуды и грохот переворачиваемых столов раздавались вплоть до наступления сумерек и просачивались даже сквозь толстые стены башни. А под утро до него сквозь сон донеслось ржание лошадей и скрип многочисленных крытых повозок, покидающих замок. Видимо, часть артистов всё же были приглашёнными.
Инауро миновал анфиладу незапертых пустых комнат и вышел к лестнице, тугой спиралью спускавшейся на три этажа вниз. Свет проникал в неё сквозь небольшие, расположенные на стене бойницы. Из них доносился свежий аромат леса.
На втором этаже тоже было тихо и безлюдно.
Он прошёл через погруженную в полумрак залу с многочисленными охотничьими трофеями в высоких стеллажах и, открыв случайную дверь, оказался в тесном хозяйском кабинете.
Вся мебель там отчего-то была покрыта толстым слоем пыли и, несмотря на дорогой вид, разительно отличалась от нарочито старинного убранства замка. Здесь стоял модерновый стол со стеклянной столешницей и офисное крутящееся кресло. Позади них висела картина в стиле абстрактного импрессионизма, на полу возле большого книжного шкафа в минималистичном стиле, виднелся накрытый пузырчатой пленкой плоский компьютерный монитор, а на выкрашенном в чёрный цвет металлическом столике возле окна с наполовину спущенными жалюзи располагался стационарный телефон без провода.
Инауро недоумевающе хмыкнул и вышел.
Другие двери вели в две разные спальни со сдержанным современным декором, где опять же никого не было. В одной из спален обнаружилось разбитое окно и ветер уже натащил внутрь помещения кучу сухих листьев вперемешку с обрывками бумаги.
Четвертая дверь была наглухо забита досками, потому пришлось вернуться на лестницу.
«И всё-таки это очень странный мир, – думал путник, прислушиваясь к мягким шагам своей безмолвной надсмотрщицы, следующей за ним на небольшом расстоянии. – Словно сон во сне во сне во сне. Этакое нескончаемое погружение, из которого невозможно выплыть, поскольку непонятно, где верх, а где низ. Бредовые места, как попало собранные из обрывков чужих воспоминаний, придумок, страхов и ассоциаций. Сумасшедшие алогичные персонажи, существующие по каким-то своим искаженным понятиям. Как тут вообще можно адаптироваться и подстроиться ну хоть к чему-то, если не понятно, что вокруг происходит и зачем?»
- А вы давно здесь живете? – рискнул спросить Инауро у крадущейся позади женщины, но та ничего не ответила и даже не подняла на него глаза.
«Может она вообще какой-нибудь робот», – решил он и почему-то вообразил механическую горничную, реакции которой реализованы за счет примитивных сенсоров и осциллирующей системы трубок и клапанов, последовательно забрасывающих сжатый воздух в ту или иную конечность, с натянутой на подвижный металлический каркас человеческой кожей.
Фантазия эта показалась ему несколько устрашающей, и он сразу выкинул её из головы.
- Мне просто до сих пор кажется, будто всё вокруг не взаправду, – пробубнил путник себе под нос и услышал, как женщина-тень за его спиной будто бы печально вздохнула.
На нижнем этаже они первым делом попали в просторный светлый зал с алтарём, огромным сводчатым камином, расписными стенами и выгородкой в виде пары деревянных ширм, за которыми скрывались три узкие двери, ведущие, как он понял, в служебные помещения. Оттуда доносился неясный шум голосов и рокот каких-то перекатываемых по полу предметов.
Туда Инауро по понятным причинам не пошел.
С противоположной стороны оказался вход в похожего вида столовую, где, по сути, не нашлось ничего, кроме десятиметрового стола с грубыми деревянными скамьями по бокам. Прямо за столовой располагалась тронная зала, обильно украшенная фамильными гербами и флагами. С обеих сторон от неброского трона на возвышении стояли два рыцарских доспеха, при взгляде на которые Инауро невольно вздрогнул, поскольку разглядел под открытыми забралами два пожелтевших человеческих черепа без нижних челюстей.
Он быстро прошагал мимо ряда задрапированных алым бархатом скамей, нырнул в последнюю дверь и очутился на круговом балконе с лестницей, ведущей в закрытый внутренний дворик.
Там под приглушённую музыку, доносящуюся из стоящего на земле аудио магнитофона, с кряхтением и вздохами делали утреннюю зарядку татуированные близнецы.
- О, наш дорогой друг наконец проснулся! – подпрыгивая и ритмично разводя руки в стороны, воскликнул Раниш.
Руким лишь фыркнул в ответ и начал делать приседания.
- Никуда не отлучайся, мы уже почти закончили, разговор есть, – всё так же бодро объявил Раниш и начал повторять движения за братом.
Инауро без возражений спустился с балкона и сел на нижних ступенях лестницы. Чуть выше него расположилась молчаливая женщина-тень.
Братья закончили приседать и начали бегать кругами, высоко задирая колени.
Тёмно-синие татуировки на телах близнецов походили на сложные, переплетенные неразборчивой словесной вязью магические символы.
«Возможно, религиозные фанатики», – подумал Инауро.
Эта мысль показалась ему довольно-таки неприятной, и он ещё пару минут её обдумывал.
Вскоре музыка прекратилась.
- Ты бы тоже позанимался, а, – к нему подошел разгоряченный Раниш, – зачем худющий такой?
Он обтёр полотенцем своё белозубо улыбающееся лицо и дружески похлопал путника по плечу.
- Ну ничего, потусишь с нами недельку, мы тебя откормим, потренируем. Превратишься в настоящего мужчину. Пойдем поедим, кстати.
Он нахально шлёпнул краем своего полотенца Инауро по ноге и, подхватив под локоть, потащил обратно в замок, но уже совсем другим путем.

Низкие арочные своды потрёпанных временем коридоров здесь были выкрашены ярко-красной краской и производили гнетущее впечатление. Словно бы они шли внутри кишок какого-то гигантского мёртвого животного.
Крошечные окошки в нишах скрывались за кованными решётками, низкие проёмы без дверей открывали вид на аскетично обставленные комнаты прислуги, а кое-где встречались похожие на воспалившиеся аппендиксы непонятные тупиковые углубления.
«Здесь главное не заблудиться, – чувствуя, как постепенно начинают давить на него стены, встревоженно думал Инауро. – Не выйдешь же никогда и рехнёшься…»
Кажущийся бесконечным коридор наконец выплюнул идущих в небольшой холл с чучелами животных и статуями.
Идущий впереди Руким толкнул очередную дверь, и они оказались в небольшой по-современному обставленной гостиной.
- Заходи, не стесняйся, – хохотнул Раниш, мягко подталкивая замешкавшегося было путника.
Комната была настолько белой, что Инауро невольно сощурился.
Руким всё так же молча плюхнулся на низкий кожаный диван и, нащупав лежащий рядом пульт, включил висящий на стене телевизор. Тот был настроен на какой-то музыкальный канал – из колонок загрохотали тяжёлые низкочастотные басы, перегруженные глитчами и синтезированным голосом, а на экране крупным планом замелькали интенсивно двигающиеся женские ягодицы, бёдра и животы.
- Убавь звук немножко, э! – возмущенно крикнул Раниш и потащил Инауро в сторону стоящих возле низкого лаконичного стола кресел. – Невозможно же при таком шуме разговаривать, – примиряющим тоном добавил он и подмигнул.
Руким мрачно убрал звук и некоторое время они сидели в тишине. Затем дверь распахнулась и в комнату гуськом вошли несколько слуг, несущих подносы с горячей едой.
Слуги по-прежнему были одеты в стиле средневековых крестьян, что неимоверно контрастировало с обстановкой комнаты. Да и сами они при этом выглядели не совсем здоровыми – блёклая, заветренная и покрытая прыщами кожа, чуть подрагивающие тонкие руки, тусклые редкие волосы.
Одна из вошедших женщин бросила совершенно несчастный взгляд в сторону Инауро и тут же отвела глаза.
На столике перед сидящими появилось три порции густого супа в глубоких чашах, огромное блюдо с рисом и крупными кусками мяса, ёмкости для специй, хлеб и несколько тарелок с нарезанными овощами и травами.
- Чтоб я так жил! – воскликнул Раниш и громко захохотал.
Слуги вышли, оставив после себя лишь слабо уловимый запах давно немытых тел.
- Итак, – сказал Раниш, отхлебнул суп через край, ненадолго зажмурился и макнул в жижу оторванный ломоть хлеба. – Теперь рассказывай. Только ешь ещё в процессе, пожалуйста. Такая замечательная еда не должна пропадать зря.
Инауро оглянулся на мрачно глядящего в экран телевизора Рукима, который никак на слова брата отреагировал, и понял, что речь была обращена к нему.
- А что именно я должен рассказать? – осторожно спросил он.
- Ну как что? – удивился бородач. – Всё. Мы дали тебе достаточно времени на то, чтобы подумать. Ладно. Давай начнём с того, что нас очень интересует, как ты здесь оказался.
Путник округлил глаза.
- Ну в смысле не здесь, – Раниш небрежно повел плечом, – а здееееесь, – он сделал широкое обводящее движение рукой. – В междумирье.
С его куска хлеба сорвалось несколько крупных маслянистых капель, Инауро невольно проследил за их полетом.
- Ну, мой проводник сказала, что я умер, – нерешительно ответил он.
- Ага, – понимающе кивнул бородач и подтолкнул локтём другую тарелку с супом к нему поближе. – Ты кушай, кушай, от еды в добром доме некрасиво отказываться.
- Это ведь не человечина? – неожиданно для самого себя спросил Инауро.
Раниш снова расхохотался, роняя из рта размокшие хлебные крошки. К нему издалека присоединился и его брат.
- Не ссы, – смеясь, сказал из своего угла Руким, – местный повар сегодня утром специально для нас заколол своего лучшего барашка.
- Вот честно не понимаю, что вы хотите от меня услышать, – признался Инауро. – Я ничего не помню из того, что было до того, как я оказался в этом мире. Нет, разумеется, я честно пытался хоть что-то вспомнить. Поначалу. Но у меня ничего не вышло.
- Хорошо, – кивнул Раниш. – Тогда давай последовательно обо всём, что помнишь.
- Нууу, – путник растерянно потёр лоб, – сначала я оказался в болоте. Там меня чуть не сожрала девушка с хвостом как у здоровенного плоского червя. В смысле это была не совсем девушка.
Братья синхронно закивали, не глядя на него.
- Потом я встретил в городе Лу… то есть своего проводника. Она рассказала мне, что теперь придется куда-то идти, но сперва мы легли поспать. И пока я спал, на нас напали мусорщики и утащили меня к себе на свалку.
- Очень интересно, продолжай, – сказал Раниш, не отрываясь от своей порции супа.
- Ну а потом туда пришла проводник, и мы вместе с ней сбежали. Затем мы долго шли по какому-то саду и на нас напали невидимые существа, но мы отбились от них и попали в пустыню. А там нас чуть не засосало в зыбучие пески, однако мимо проходила странствующая монахиня, которая нас спасла. И больше я действительно ничего не помню – ни как оказался здесь, ни какого ещё бы то ни было чёрта лысого.
Братья снова закивали.
- Слушайте, – разозлился Инауро, – ну вы ведь и так, по ходу, обо всём этом уже знаете! Так чего ж вам ещё-то надо?
- Ты это, не дерзи, – Раниш внимательно заглянул ему в глаза. – Мы никому зла не желаем. Руким, правда, хотел немножко пытать тебя, но я его вовремя отговорил.
- Прекрасно. Тогда конкретизируйте свой вопрос.
- Да нет у нас никакого вопроса, – Руким медленно выбрался из уже почти поглотившего его дивана и, прихватив по пути тяжёлый металлический стул, присоединился к ним за столом. – Видишь ли в чем дело. Нам было поручено охранять тебя и обращаться как с дорогим гостем, а мы и знать не знаем, почему.
- Ага, ну так я тоже не знаю. Может быть, если вы мне скажете, чье это было поручение, я хоть немного смогу сопоставит факты и тогда станет чуть понятнее?
Братья переглянулись, затем Руким притянул к себе свою порцию супа.
- Ладно, – нехотя проговорил Раниш и зачерпнул рукой рис с мясом. – Наш отец тебя к нам доставил. Это ты его считаешь монахиней, потому что он был замаскирован.
- Ого, – только и ответил Инауро.
На несколько минут воцарилось молчание, прерывающее лишь чавканьем обоих братьев.
- Так что ешь уже и думай, как следует, – заговорил наконец Руким. – Зря мы что ли с тобой вторые сутки возимся?
Инауро со вздохом дотянулся до своей тарелки с супом и отпил горячий мясной бульон.
«Надо отсюда валить, – думал он, наблюдая с какой скоростью близнецы поглощают еду. – Тут явно нехороший заговор зреет. С чего бы их отцу, кем бы он ни был, похищать меня? Да еще и так, притворившись безобидной старушкой… Вот вообще уже ни в какие ворота. Сперва мусорщики, теперь какой-то джин Каш-Каш. И никто ведь ничего не объясняет! А самое неприятное то, что, если я не дам им той информации, которую они от меня ожидают, меня могут начать пытать или попросту решат, что я для них бесполезен и отдадут на съедение площадной толпе. Но как, блин? Как от них сбежать? С этими двумя мне справиться явно не удастся, слуги на вид чахлые, однако их много. Остаётся женщина…»
Он быстрым взглядом окинул комнату, затем стол и приметил обособленную от других специй небольшую керамическую баночку с жгучим перцем. Вероятно, сейчас это было единственное доступное ему оружие.
Он невесело усмехнулся.
- А знаете, я, наверное, понемногу начинаю понимать, – Инауро зачерпнул из блюда рассыпающийся рис и с максимально непринужденным видом придвинул перец к себе. – Но мне необходимо задать вам пару наводящих вопросов.
Близнецы перестали есть и с любопытством посмотрели на него.
- Вы ведь люди религиозные, насколько я понимаю? – как ни в чем ни бывало продолжал Инауро.
- Аллах не возлагает на душу ничего, кроме возможного для неё, – многозначительно изрек Руким.
- Истолкую это как «да». В таком случае ваш отец, наверное, тоже весьма религиозен?
Братья согласно закивали.
Инауро выдержал драматическую паузу и задал следующий вопрос:
- Так может быть он хочет получить от меня информацию, которой со мной поделилась мой проводник, пока мы с ней были в пути?
- Что ещё за информация? – насторожился Раниш.
- Честно говоря, я не очень хорошо помню, но она что-то рассказывала про девочку, которая, сама того не ожидая, попала на изнанку мира.
Братья снова переглянулись и путнику показалось, что в их глазах засветился искренний интерес.
«Зацепил», – обрадовался он, но виду не подал.
Да, только что он, что называется, ткнул пальцем в небо, но мусорщики в разговоре тоже не единожды упоминали некую «изнанку», а значит это был своеобразный местечковый триггер.
- Продолжай, – сухо сказал Руким.
- Нет, – Инауро покачал головой. – Мне нужно ещё немного времени. И лист бумаги с карандашом. Проводник, рассказывая мне про изнанку мира, рисовала какую-то схему. Хочу попытаться её вспомнить. Вы позволите мне это сделать?
- Сколько времени тебе на это потребуется? – серьёзно спросил Раниш.
Инауро развёл руками.
- Может час, а может быть вся ночь. Но завтра я наверняка смогу показать вам…
- Нет. Не завтра, а сегодня в сумерки, – Руким многозначительно поднял вверх свой указательный палец. – Максимум.

Женщина-тень снова неотступно следовала за ним.
Они миновали холл с чучелами, затем красный коридор, поднялись по лестнице на балкон, быстро преодолели тронную залу, столовую и вышли в помещение с алтарём.
Здесь Инауро сперва замедлил шаг, а потом и вовсе остановился.
- Мне надо недолго поразмышлять в тишине и прохладе, – сказал он в ответ на удивлённый взгляд надзирательницы. – В комнате наверху слишком душно.
Та на секунду прикрыла свои густо подведённые сурьмой глаза, потом покорно поклонилась и встала у двери, в которую они только что вошли, прислонившись к косяку спиной.
«Надеюсь, она достаточно устала, чтобы ненадолго потерять бдительность. У меня есть лишь один шанс», – подумал Инауро и приблизился к самой дальней нише с четырьмя лепестками узких окон в глубине.
Там он с подчёркнуто отрешённым видом присел на каменную скамью, незаметно косясь на скрытые за деревянной перегородкой двери служебных помещений.
Он размышлял примерно так – убежать через главный вход нет ни малейшей возможности. Во-первых, на центральной площади его быстро заметят и схватят. Во-вторых, это все-таки замок, а значит у центральных ворот имеется подъёмный мост и, даже если он по большой случайности сейчас опущен, там наверняка стоит охрана, которая мимо уж точно его не пропустит. Значит надо найти обходной путь, который со стопроцентной вероятностью есть у слуг. Ведь должны же они как-то выбираться из стен замка, поставлять на кухню провизию или избавляться от отходов, не опуская при этом каждый раз мост?
Он предполагал, что в подобном строении обязательно есть запасной выход. А то и не один.
Двери, на которые он сейчас исподтишка поглядывал, должны были вести в три возможных места – кладовую, винное хранилище и кухню, а оттуда либо к скрытой калитке, либо сразу за стену.
По крайней мере путник очень на это надеялся.
По его примерным подсчетам до сумерек оставалось два или даже, если повезет, три часа. За это время он может попытаться провернуть свой рискованный план и скрыться в лесу. А там с наступлением сумерек его уже едва ли кто-то станет искать.
«Главное, – он покосился на замершую вдалеке женщину-тень, чувствуя, как постепенно ускоряется сердцебиение, – избавиться от неё…»
Путник лениво поднялся, поприседал, будто бы разминая затёкшие ноги, дошёл до оконной ниши напротив. Постоял там пару минут, а потом, неторопливо направился в сторону перегородки с желанными дверями.
Сзади послышались тихие шаги. Видимо надсмотрщица решила пойти за ним.
«Так и быть, – решился Инауро, – устроим представление».
Он резко встал как вкопанный. Шаги тоже остановились.
Инауро вернулся к одному из оконных проемов и начал мять пальцами живот, глядя на виднеющийся за стеклом фрагмент крепостной стены.
Женщина-тень стояла теперь в нескольких шагах от центрального входа в залу, но ближе не подходила.
Инауро вновь переместился, присел на скамью и сразу встал. Походил ещё туда-сюда. Затем схватился за живот и чуть согнулся. Снова сел.
Надсмотрщица молча наблюдала за его перемещениями.
- Господи боже. Они что, всегда так питаются? – негромко проговорил Инауро и оглянулся на женщину. – По-моему, мне надо в туалет. Причем срочно. Здесь есть поблизости туалет?
Надсмотрщица смотрела на него с сомнением во взгляде.
- Там есть туалет? – он указал на три двери за перегородкой. – Мне правда очень надо, иначе, прошу прощения, но придётся навалить кучу прямо тут.
Женщина нерешительно направилась в его сторону.
«Надеюсь, это выдрессированное существо не предложит мне испражниться в её подол», – невольно подумал Инауро и опустил правую руку в карман шаровар, нащупывая заветный пузырек с перцем.
Надсмотрщица ускорила шаг, быстро зашла за деревянную перегородку и приоткрыла одну из дверей. За ней виднелась битком забитая провизией кладовая.
Женщина переместилась к другой двери, заглянула в неё. Там была неосвещённая лестница, ведущая куда-то вниз.
Инауро, театрально охая, встал неподалеку и со страдальческим лицом облокотился на деревянную перегородку, незаметно проверив её на устойчивость. Перегородка была тяжёлой, но очень старой, так что при определенном усилии её можно было сломать и использовать наподобие баррикады.
За третьей дверью располагалась вторая кладовая с большими винными бочками и полками с посудой.
«Ага, – подметил Инауро, чувствуя, как бешено бьётся его сердце. – Самая первая дверь исключается, следующая под большим вопросом, а вот бочки должны сюда как-то доставлять и явно не катя их через весь замок…»
- Ой, не могу больше терпеть! – простонал он и, когда женщина повернулась, вытряхнул всю перечницу ей в лицо.
Она вздохнула и отступила на полшага назад, глядя на него таким изумленным взглядом, что он сперва было решил, будто прогадал и перец для неё сущая ерунда, но затем женщина пронзительно закричала, хватаясь руками за ошпаренные глаза.
- Прости-прости, – Инауро распахнул позади неё дверь и резко толкнул плечом.
Она влетела внутрь каморки с провизией вперед спиной и мешком повалилась на пол.
Он захлопнул дверь, придавил весом своего тела, озираясь.
«Запереть. Подпереть. Завалить!» – стучало в его голове.
Быстро преодолев расстояние до деревянной перегородки, Инауро начал с силой раскачивать конструкцию и наконец в той что-то хрустнуло, перегородка пошла волной, косо и медленно заваливаясь вперёд.
Из кладовой доносился шум падающих на пол склянок и глиняных горшков, там билась и бесновалась женщина-тень, но её вопли были приглушены плотно закрытой дверью.
Инауро кинулся в сторону винного хранилища.
Помещение оказалось тесным и неосвещённым. Он быстро проскочил мимо нагромождения бочек и уперся в тупик. Вместо вожделенного прохода был лишь небольшой наглухо замурованный листом железа лаз и гора всяческих сельскохозяйственных инструментов сверху.
Всё ещё не веря своим глазам, Инауро пинками раскидал завал из мётел и лопат и начал дёргать металлическую заслонку. Та не поддавалась.
«Неужели все зря?» – запаниковал он.
В его распоряжении оставалась лишь дверь номер два, за которой могло оказаться вообще что угодно.
Он выхватил из кучи инструментов большие кованные вилы, машинально взвесил их в руке и выскочил из кладовой, ожидая, что на крики женщины уже сбежались все кому ни лень – плотоядно улыбающиеся Раниш с Рукимом, щуплые слуги с грустными глазами, толпа гостей каннибалов, скелеты в рыцарских доспехах, огнедышащий дракон из подземелья. Но снаружи, как ни странно, никого не было, лишь его надсмотрщица по-прежнему громила кладовку, то и дело врезаясь в заваленную дверь.
Понимая, что совсем скоро она либо привлечет к себе ненужное внимание, либо попросту освободится, Инауро без особых раздумий заскочил в полумрак второго проёма, скатился по крутым каменным ступеням и, миновав кромешную тьму короткого зловонного коридора, с вилами наперевес вывалился в сводчатое подземное хранилище с какими-то напрочь проржавевшими механизмами, клетушками для скота, высоченной дровницей и широченной дверью на примитивном засове, сквозь щели которой просачивался солнечный свет.
Помещение, как и алтарная зала, было разделено небольшой, на этот раз кованой перегородкой. В левой его части при свете коптящих лучин вручную пряли шерсть несколько сгорбленных истощённых женщин, а слева – прямо перед дверью, ведущей наружу – неприкаянно бродило несколько десятков мертвецов.
То, что это именно мертвецы, Инауро понял сразу, как только их увидел.
У некоторых не хватало верхних конечностей и с их плеч свисали лишь ошмётки вздувшейся бледно-розовой плоти со следами запекшейся крови, у других были сдавлены и расплющены черепа, отчего их выпученные белёсые глаза смотрели в разные стороны, третьи успели разложиться настолько, что походили на оплывшие свечные огарки с прорвавшими склизкое серое мясо рёбрами и позвонками, четвертых выдавал их остекленевший взгляд и безвольно отвисшие рты.
А еще они всё было обнажены и от них шёл совершенно невыносимый смрад.
Пряхи за кованной решеткой, едва заметив вбежавшего в хранилище путника, бросили свою работу и начали медленно подниматься со своих мест, а толпа мертвецов, словно единый организм, разом остановилась и развернулась, чуть покачиваясь, будто плохо закрепленные на подвесах марионетки.
- Да твою же мать, – невольно простонал Инауро, – а ведь выход был так близко…
- Выыыход, – многоголосо зарокотала толпа и разом двинулась на него.
Деваться было некуда.
Первого своего мертвеца он удачно поднял на вилы и отшвырнул в груду поленьев, второго тоже удалось отпихнуть подальше, а вот в третьем кривые металлические зубья основательно увязли и Инауро, силясь вытащить их, тяжело закружился по помещению, всё глубже забираясь в толпу ходячих.
Возле его уха громко клацнули чьи-то потемневшие зубы, влажные пальцы коснулись шеи, но он сумел увернуться, отпихнул одного из атакующих коленом и чуть не упал сам.
- Выход там! Там! – закричали пряхи, протягивая тощие руки сквозь прутья решетки в сторону виднеющейся впереди двери.
План улизнуть по-тихому окончательно провалился.
Наверху раздался приглушённый стенами грохот и буквально несколько секунд спустя в помещение влетела женщина-тень.
Юбка её была задрана и заткнута за пояс, из-под неё виднелись туго обтянутые чёрным латексом мускулистые ноги. Лицо её теперь тоже было открыто и прямо под двумя пунцовыми валиками, в которые превратились слезящиеся от перца глаза, скалился крошечными пираньими зубками пухлый рот. В руке она держала короткий изогнутый меч.
«Как чувствовал ведь», – отстраненно подумал Инауро, кружа в толпе мертвецов в некоем извращённом подобии танца.
Вилы наконец с чавканьем вышли из оплывшей грудной клетки, но для ближнего боя орудие явно не подходило. Им удалось лишь пару-тройку раз огреть по головам особо настырных трупаков, после чего вилы снова застряли наподобие поперечной распорки между чьей-то шеей с одной стороны и чьими-то рёбрами с другой. В тот же самый момент гнилые зубы вонзились в его предплечье, вырывая приличный шмат мяса.
Инауро зашипел от боли, развернулся и лягнул атаковавшего ногой в живот, тот отступил и повалился назад, подминая под себя ещё нескольких мертвецов.
«Похоже, всё это было не самой удачной моей затеей…» – пронеслось в мозгу.
Рукав его рубахи моментально напитался алой кровью. Силы начали стремительно покидать его, колени превратились в скрипящие дверные петли, а мышцы рук налились свинцом.
Расталкивая локтями прущую на него толпу, путник краем глаза заметил, как яростно врубилась в гущу ходячих его недавно ещё тихая надсмотрщица. Её меч кромсал и отсекал, то и дело взмывая над головами, будто короткая сверкающая молния.
- Не туда! Правее! Выход там! – орали пряхи, сотрясая грохочущее кованное ограждение.
«Сколько я здесь? – машинально отпинывая тянущиеся к нему жадные руки с раззявленными ртами, прикидывал Инауро. – Три? Четыре дня? И уже смертельно вымотался. Как Лускус живет здесь годами? Не представляю…»
Лускус. Он вспомнил о ней и почувствовал, как остро засосало под ложечкой.
Было в ней что-то этакое, что его поражало… какая-то неудержимая воля к жизни и бесшабашная целеустремленность. Возможно, она даже до сих пор разыскивает его, пока он здесь медленно превращается в чёртового зомби. А может она в последний раз назвала его идиотом и послала куда подальше.
Нестерпимая усталость накатила на него новой волной. Он рискнул и, похоже, проиграл.
Чуть поредевшая смердящая толпа, не замечая своих потерь, неумолимо теснила его к глухой каменной стене, хотя до заветной двери оставалось от силы шагов десять.
Руки Инауро были прокушены уже в нескольких местах, он чувствовал, что вот-вот потеряет сознание. Перед глазами его замелькали мушки, а воздух стал словно бы слишком густым и почти не проникал ноздри.
На мертвецах, с которыми он боролся, оставались блестящие мазки его крови, но их слепые глаза смотрели куда-то мимо него, будто бы не испытывали к нему ни малейшего интереса.
Позади громко закричала женщина-тень, меч её мелькнул еще раз и пропал из виду.
«А вообще, – думал Инауро, – в комнате наверху было довольно-таки мило. Возможно, я смог бы выдумать какой-нибудь более-менее правдоподобный чертеж фиг знает чего и сейчас лениво подъедал бы виноград с персиками, лёжа в мягкой постели. А вместо этого я опять влип в какую-то совершенно безобразную историю…»
Снова загремела решётчатая перегородка. Кто-то из женщин отпирал небольшую дверцу в самом её углу.
«С другой стороны, ну вот умру я сейчас и что? Стану как один из этих тухляков и мне будет уже совершенно наплевать, какое дерьмо творится вокруг. Или превращусь в подобие Лускус. Может даже сумею отрастить себе пару полезных гаджетов в процессе. Не так уж это и плохо...»
Его ладонь упёрлась в чей-то склизкий лоб, чей-то беззубый рот слюнявил ему локоть, чьи-то руки снизу ощупывали его ноги.
Краем глаза он заметил, как в поле зрения снова появилась женщина-тень. Её платок слетел с головы, одеяние порвалось в нескольких местах, открывая страшные рваные раны, меч мерно покачивался в бессильно повисшей правой руке. Она упрямо ломилась сквозь, казалось бы, нескончаемую толпу ходячих прямо к Инауро, не обращая внимания на впившегося в её плечо мертвеца.
Позади неё из-за решетки шли вооруженные одними лишь деревянными веретёнами пряхи.
- Везучий ты сукин сын, – неожиданно произнесла женщина-тень, затем перехватила меч здоровой рукой и, стряхнув с себя присосавшийся труп, скользнула вперёд.
Она заслонила собой Инауро, с силой отпихнув его в сторону – туда, где мертвецов было уже намного меньше.
Он попятился, споткнулся, но устоял на ногах.
Тёплые бледные руки схватили его и потащили прочь. Прямо к открытому дверному проему, за которым плыли низкие кучевые облака, окрашенные низким солнцем в цвет старого золота.
- Уходите со мной, – сказал он трём истощенным женщинам, цепляясь ослабевшими пальцами за шершавую древесину двери.
Одна из прях посмотрела на него полными слёз глазами и качнула головой.
- Мы уже мертвы, – еле слышно ответила она и вытолкнула его в проем.
Инауро упал спиной в воду.