Ч-1. Глава 8. Мёртвое мертво

"Нехорошее Место" часть 1
Глава 8
-----------------------------------

Следующую после прощания с Джубой половину дня она провела в попытках отыскать на территории Города запрятанную библиотеку. Разумеется, надежды на то, что та зафиксирована именно на этом этапе, было мало, но ничего другого всё равно не оставалось.
Настроение у Лускус было кислое, однако сдаваться она пока не планировала. В конце концов, если даже маленькая слабая смотрительница готова пожертвовать собой ради того, чтобы сделать этот мир хоть чуточку лучше, то уж она-то точно должна расстараться и совершить невероятное.
Путеводный кролик в рюкзаке с полудня не подавал ни малейших признаков жизни. В последний раз, когда она попробовала достать его оттуда, он сперва начал яростно брыкаться, а потом и вовсе закипел в руках. Пришлось оставить его в покое и по традиции положиться на собственные силы.
Лускус никогда ещё сама не посещала библиотеку и потому даже не представляла, как та может выглядеть, однако она отлично знала этот этап и потому предполагала, что двигаться следует прямиком в центр и что до захода солнца волноваться ей особо не о чем. А вот потом придётся искать себе надёжное убежище, потому как с наступлением сумерек наружу неминуемо полезет всякая мерзкая и притом довольно разнообразная шушера.
Улицы были пустынны и залиты светом.
Проводница быстро миновала скучную новую часть Города, заполненную одинаковыми бутафорскими многоэтажками с традиционно замурованными входами, наспех прочесала большой промышленный район, где давящая футуристическая архитектура из стекла и металла самым неожиданным образом сочеталась с допотопными мельницами и втиснутыми в узкие проулки мрачными складами, и через огромные каменные ворота с двумя круглыми башенками по бокам вошла в похожий на вычурную игрушку старинный квартал. Здесь переулки были уже, дома ниже, запущенные палисадники будто дикобразы топорщились коваными копьями заборов, покатые черепичные крыши поросли травой и тонкими деревцами, а между построек через равное расстояние опасно нависали частично разрушенные арочные перекрытия из красного кирпича. Если библиотека и могла появиться, то только в таком колоритном месте.
Стараясь передвигаться по кварталу максимально незаметно, Лускус сбавила шаг и, в надежде напасть на след неуловимой библиотеки, стала уделять чуть больше внимания многочисленным вывескам и парящим между домов рекламным растяжкам, однако уже спустя час поняла, что от переизбытка бреда вокруг у неё скоро лопнет голова.
"Струны Ашунгша помогут вам парить и перемещаться!" – интриговал один из баннеров, распечатанный на холсте готическим шрифтом. Над пыльным, едва прикрытым рассохшимися ставнями окошком, в котором этот баннер был выставлен, виднелась поблёкшая от времени надпись "Струнная".
"Ведьмы ведают, а единственное средство, чтобы борода не росла – трава Нимак", – сурово вещал рекламный текст возле другой полуразрушенной ремесленной мастерской.
"Ешь пельмени с чесноком! Саня Свитер точка ком", – зазывала деревянная табличка в кованной подставке около двери заколоченной наглухо кофейни под провокационным названием "Лисьиписьки".
Но окончательно добило её цветастое граффити на высокой монастырской стене в одном из проулков. Среди изображений аномально пузатых детишек, хороводом выстроившихся вокруг зелёного монстра с множеством моргающих глаз на треугольной голове, значилось торжественное "Мастабойт – рецепт оригинальности утр!", а чуть ниже стояла кривая приписка чёрным маркером "Пора сеять банчу!".
Сновидческий бредогенератор действительно не имел границ, а Город, похоже, очень давно не перезапускался и потому так обильно порос рандомными мыслеформами.
Было время, когда ей всё это ещё было интересно и она пыталась узнать, каким образом в междумирье попадают воплощённые обрывки человеческих сновидений. Эти рисунки, вывески и плакаты ведь никто не создавал специально, не печатал в типографиях и не выжигал вручную на заранее обработанных древесных спилах, они просто как бы возникали сами по себе. Из ничего. Стоило лишь на мгновение отвернуться.
Ей казалось, что подобная связь ну никак не может быть односторонней и, если понять принцип, можно научиться посылать сигналы отсюда в человеческий мир. Зачем? Может быть для того, чтобы предупредить людей о том, что ждёт их здесь. А может ей просто не хотелось чувствовать себя одинокой, а свое существование бессмысленным.
Она общалась с визитёрами. Она силилась разгадать смысл оставленных ими следов. Она исследовала собственные сны. Без толку. Визитёры стабильно идентифицировали её как мимолетное видение, неодушевлённого персонажа или галлюцинацию, а сны изначально были лишены возможности управления сюжетами.
Впрочем, всё это было уже очень давно.
Лускус устало опустилась на выщербленные ступени случайного крыльца и достала из рюкзака пластиковую бутылку. Потрясла её, слушая как булькает внутри вода, затем неторопливо отвернула крышечку.
"Возьми мыло, обрежь над газеткой, погрызи с участием", – рекомендовал ей со стены дома напротив заголовок потрёпанной афиши с кокетливой старушкой в шляпке крупным планом.
- Мне никогда не найти эту идиотскую библиотеку, – сказала Лускус вслух и подняла лицо навстречу солнечным лучам.
ЗАКОН НОМЕР РАЗ, ПАРАГРАФ ТРЕТИЙ, ПУНКТ ЧЕ… – словно близкий раскат грома бахнуло в голове, разом перемешивая все чувства и мысли, и в ту же секунду затухло на полуслове.
Проводница непроизвольно сдавила в руке открытую бутылку, та громко хрустнула, выплёскивая воду на пыльную мостовую.
- Да блин, вы чего! – заорала Лускус и со злостью отшвырнула от себя бутылку. – У меня и так уже нервы ни к чёрту!
Эхо её голоса прокатилось вдоль по пустой улице и затухло где-то вдалеке.
Проводница крепко сжала губы и зажмурилась, мысленно ругая себя за несдержанность, затем быстро стрельнула взглядом по нависающим над дорогой крышам.
Она совершенно не помнила, о чём говорилось в четвёртом пункте третьего параграфа, но подозревала – что-то неприятное. И, разумеется, касалось оно её исчезнувшего подопечного.
Вне всяких сомнений, Инауро был до сих пор жив и, судя по внезапно сработавшему встроенному маяку, находился где-то неподалеку. Однако особой радости эта новость не принесла, ведь проводница понятия не имела, что происходило с ним целых два дня и потому ожидала только худшего. Наверняка всё это время он невыносимо страдал, а может быть даже страдает прямо сейчас.
Да и вообще, кому он здесь мог понадобиться? Если парень вдруг каким-то непостижимым образом оказался у собирателей, то дела у него были ещё куда ни шло, хотя непонятно, нафига он собирателям, ведь о возможности выкупа никто не заикался. Отвечающему за этап задохлику он тем более не был нужен, у задохлика и без этого развлечений всегда хватало. Свалка здесь считалась необитаемой, порожденцы её давным-давно покинули, не выдержав конкуренции с местной фауной, так что мусорщики тоже скорей всего не при делах. А вот если в Красном Городе снова обосновались драуги, любящие коллекционировать всяческие редкости, то положению рыжего сейчас едва ли можно позавидовать. Они могли превратить его в живой анатомический препарат, модифицировать или… да буквально что угодно они могли с ним сделать – драуги всегда отличались патологической фантазией.
Удалось ли ему при этом сохранить свой рассудок или же от него уже не осталось ничего, кроме безумного полуживого воющего от ужаса куска мяса, который не сумеет починить даже мощная магия лесных ведьм?
"Надеюсь, это не драуги, – поёжилась Лускус. – Вот только кто кроме них здесь способен додуматься до такой сложной схемы и нанять для похищения обычного путника самую настоящую сверхъестественную тварь?"
Всё. Больше идей у неё не было, одни лишь мерзкие предчувствия.
Проводница прикрыла глаза и стиснула кулаки, силясь подавить быстро набирающий обороты приступ паники. За кого она сейчас больше переживает – за саму себя или за какого-то парня, с которым знакома, по сути, лишь пару вечеров? Что в нём такого особенного? Чем он её зацепил? Или же он просто символ, олицетворение всех её предыдущих промахов?
"Ой нет, только не опять", – подумала она и невольно задержала дыхание, ощущая, как приподнимаются на шее тонкие волоски и холодеет в груди, а из глубин памяти неумолимой свинцовой волной катятся образы, о которых она никогда не хотела бы вспоминать.
…Тихий Никс, более трёх часов умиравший у неё на руках после того, как она вытащила его из одной из самых мерзких ловушек междумирья, называемой в простонародье "цветной ракушкой". Обугленные до кости руки неудержимой оптимистки Фелис, которую она не смогла защитить во время атаки случайно оказавшегося на пути оператора. Сизые губы наивной юной Плавии, мучительно заглатывающей воздух в спавшиеся лёгкие после встречи с сектой вертунов и их самоходным молотом…
Лускус мотнула головой, силясь отогнать навязчивые флешбэки, но имена и лица тех, кого ей так и не удалось спасти, продолжали всплывать перед её внутренним взором снова и снова, словно пузыри на воде во время дождя.
Недостаточно старалась? Была невнимательна? Не просчитала всё заранее? Облажалась? Слишком поверила в себя? Зачем она вообще о них вспоминает? Ведь эти люди давно умерли, им уже не больно. Почему же она не может просто выбросить их из головы или хотя бы мысленно переключиться на что-то хорошее по примеру тех же смотрителей? Это какое-то особое проводниковое свойство мозга, посттравматическое стрессовое расстройство или заслуженное наказание за вину, которую ей уже никогда не искупить?
Она с силой потёрла ладонью лоб, выпрямилась и шевельнула ноздрями, глубоко втягивая запах рассохшейся древесины с оттенком свежей типографской краски.
…Бездонные зрачки в наполненных слезами глазах на обескровленных, будто бы восковых лицах…
Воспоминания причиняли слишком много боли, разъедали её изнутри как кислота. Их следовало срочно задавить, заглушить, забыть, отключить. Она знала лишь один способ.
Лускус встала, огляделась, дошла до ближайшего фонарного столба и коротко ударила по нему кулаком.
…Пробитые и перекрученные грудные клетки, вздымающиеся короткими щёлкающими рывками. Пожелтевшая влажная кожа. Отравленные, опалённые, застывшие, скрюченные, изуродованные до неузнаваемости тела. Обезумевшие от боли и страха лица. Лу, пожалуйста, убей меня. Спаси меня, Лу. Отпусти меня. Помоги мне. Я не хочу умирать, Лу. Они все пытались куда-то ползти, они рыдали и хрипели, они цеплялись за неё холодеющими пальцами, сворачивались как ошпаренные улитки и бились в судорогах. А их сознания в это время рвала на клочья безжалостная Зона…
Лускус сглотнула запечатавший горло тугой комок и ударила сильнее. Затем ещё и ещё, пока не стало нестерпимо больно руке и не потемнело в глазах. Тогда она приняла боевую стойку и начала молотить столб со всей силы – кулаками, локтями, коленями, голенями. Заходя то слева, то справа. Молча, безостановочно, с остервенением, выплёскивая всю свою накопившуюся тоску и ярость.
Столб был чугунным и ему, разумеется, ничего не делалось. Это показалось Лускус весьма символичным.
Она ударила его с широкого замаха ещё два раза и остановилась, чувствуя, как бешено колотится сердце. Из её ободранных костяшек пальцев сочилась кровь. Однако это сработало и навязчивые образы как бы сжались в памяти до незначительной точки и медленно отошли на задний план, уступая место неподвижно глядящему на неё Инауро с глазами цвета пепла. Полнейшая безысходность.
Лускус неспеша обтёрла кулаки о кофту и пошла подбирать свою улетевшую бутылку.
Ей хотелось кричать и выть в голос, кататься по пыльной мостовой, раздирая сведённое судорогой горло – до выжженной пустоты внутри, до полной потери чувств. Но она лишь монотонно переставляла ноги, считала камни и дышала. Вдох через нос, выдох через рот, пауза, вдох и снова выдох.
Она чувствовала пульсацию тонкой венки на виске, жар в повреждённых руках и неимоверную тяжесть в груди. Всё вокруг казалось ей сейчас не более, чем жестокой насмешкой. Куда и зачем она вообще идёт, если её миссия провалилась, даже не начавшись? Кого она рассчитывает спасти, если всё время только и делает, что убивает? Раз за разом. Жизнь за жизнью. Снова и снова. Себя, людей, других, всех вокруг. Как ей достичь недостижимого? Как починить то, что никогда не было целым? Как открыть внутри себя источник света, если там лишь сквозная чёрная дыра, с каждым новым циклом становящаяся всё больше?
Никакого плана. Никакой надежды. Никакого смысла. Лишь бесконечный бег по кругу в темноте, без конца и начала.
"Плавники лишней разбросанности – липовый концепт невнятного мира", – выплюнула ей в лицо колышущаяся между домов тканевая растяжка.
Лускус на мгновение опустила голову вниз.
- Ага. Я в курсе, – еле слышно проговорила она.
До центра Города было уже рукой подать. Узкие улочки постепенно становились всё шире, кое-где появились уличные кафе с выбитыми стёклами, заваленными сухой листвой столами, баррикадами из поломанных стульев и деревянных щитов. Повсюду виднелись выбоины от пуль, осколки и следы возгорания. Видимо, кого-то в этом месте основательно прижали, раз они рискнули воспользоваться огнестрелом. Разумеется, зря, ведь здесь они все в итоге и полегли. Сборище неувязков, родившихся заново чтобы умереть, чтобы родиться и опять умереть… Такие же, как она.
Лускус притормозила возле какого-то случайного магазинчика и некоторое время угрюмо разглядывала своё отражение в пыльной витрине.
В данный момент на её счету за без малого сотню циклов жизни было всего тридцать два человека выведенных за Предел и менее десятка пробудившихся. Из скольких? Полторы сотни, две? Она уже и не помнила точно. Поразительно низкая продуктивность при таком-то усердии. И ведь она считалась одной из лучших в своём деле. Особенно на фоне целой толпы молодых проводников, кто даже ни разу до входа в Башню не доходил.
"Хреновые из нас герои, однако, – она окинула себя критическим взглядом с ног до головы, невольно задержавшись на своих ободранных руках. – Если уж по-честному, мы куда больше на серийных убийц похожи…"
Лускус знала лишь одного действительно успешного проводника, который так же, как и она, вырос на территории междумирья. Эксцентричный перерожденец с неуклюжим двойным позывным типа "чего-то там Парадоксум", со временем трансформировавшимся в короткое ни о чем не говорящее имя "Декс", был немногим старше неё, работал редко, кого попало в подопечные не брал, успехи свои не афишировал и вообще держался скрытно, однако сохранить в тайне своё фантастическое везение ему не удавалось, поскольку ещё в детстве он успел привлечь к себе слишком много внимания. Некоторые до сих пор называли его "вундеркиндом", хотя по возрасту он большинству из них в прапрадеды годился.
Его походы стабильно длились не дольше недели и каждый путник, взятый им под опеку, в обязательном порядке оканчивал свой путь в Зеркальной Башне. Каждый, даже не через одного. По примерным подсчётам особо любознательных местных, Декс уже давно должен был наработать на своё освобождение, но по непонятным причинам всё ещё обитал в междумирье, перебиваясь шабашками в качестве чернорабочего или обычного извозчика. Некоторые считали, что ему действительно нравится здесь жить. Ну а другие утверждали, будто у него заключён какой-то особый, сильно упрощающий жизнь договор с Высшими, а может даже с самой Зоной, в соответствии с которым ему просто нет никакого смысла бросать всё и, рискуя, отправляться в неизвестность. Сам он об особенностях своего контракта не распространялся, никакими секретными тактиками не делился и вообще сторонился других перерожденцев, общаясь исключительно с людьми.
С Лускус они пересеклись лишь раз в одном из крупных лагерей выживальщиков, куда проводники иногда заглядывали передохнуть, раздобыть провизии или найти себе более-менее подготовленного подопечного. Она тогда была совсем ещё соплюхой, которая только что потеряла учителя, вступила в самостоятельную взрослую жизнь и успела в одиночку довести до Башни своего первого человека, чем неимоверно гордилась.
Лагерь был ей по пути. А Декс в тот момент как раз закончил набирать группу и уже собирался уходить.
Она до сих пор помнила своё первое впечатление о нём – высокий, светловолосый, симпатичный парень, с располагающей улыбкой, в меру разговорчивый, весь такой доброжелательный, но в то же время будто бы отстранённый, с неожиданно холодным цепким взглядом. Все вокруг смотрели на него с нескрываемым любопытством, а его подопечные так и вовсе с восхищением.
Естественно, в какой-то момент Лускус узнала кто он такой и подошла познакомиться, в тайне рассчитывая напроситься к нему в качестве напарницы или хотя бы ученицы.
Оказалось, этот Декс читает мысли. Не успела она сказать ему и пары слов, как он понял, чего именно она хочет, как-то особенно гнусно расхохотался ей в лицо и ушёл.
Больше они никогда не встречались, хотя до неё ещё изредка доходили истории по типу "легендарный проводник снова вывел пятерых за рекордно короткий срок".
"Да все мы здесь ублюдки, – она на три шага отступила от витрины, развернулась и быстро зашагала вверх по улице, стремясь как можно скорее покинуть это тесное, душное, воняющее смертью место. – Мы таимся, смотрим друг на друга волками, никому не доверяем, играем в принципиальность, занимаемся самолюбованием и насмехаемся над чужими неудачами, хладнокровно проходим мимо чужой беды и во всём ищем выгоду. Это не моё дело, детка, набивай шишки самостоятельно, такова жизнь. Мы заводим подопечных как аквариумных рыбок, они дохнут, мы находим других и сразу забываем предыдущих. Мы вообще берём всё, что можно и то, что нельзя, тоже берём. Хитростью, обманом, силой. Калечные бездушные твари. Все наши проблемы на самом деле внутри нас. Мы сами заключили себя в клетки и сами же превратились в жестоких надсмотрщиков. И совершенно непонятно, как всё это изменить…"
Стараясь ни о чём, кроме поиска библиотеки, больше не думать и ни в коем случае ничего не вспоминать, она методично прочёсывала один проулок за другим, пока не уткнулась в увитую плющом монастырскую стену. Решив дойти до центральной площади под её прикрытием, Лускус свернула влево и увидела полуразрушенные хозяйственные пристройки с каменной лестницей, ведущую куда-то ввысь. Около неё стояли и тихо беседовали несколько одетых в тёмное мужчин. У пары из них за спинами болтались малокалиберные винтовки. Памятуя о том, что по старинным кварталам Города в дневное время могут шастать собиратели, проводница резво занырнула в пространство между ближайшим деревом и входом в винный погреб и замерла, прислушиваясь.
- …А во-вторых, это моё личное решение, – строго говорил кто-то, скрытый от её взгляда за спинами стоящих. – Люди, работающие в группе, должны выполнять работу, которую им поручает командир этой группы. Имело место грубое нарушение субординации, это саботаж.
- Нет, ну погоди, – ответил другой голос. – А если ты скажешь "всем прыгать в огонь"…
- То все должны сжать яйца в кулак и прыгнуть, да. Если кого-то такая постановка вопроса не устраивает, я спокойно отнесусь к уходу этого человека из группы. У меня в группе нет демократии, я здесь капитан. Мои приказы выполняются, а не обсуждаются, и последнее слово только за мной.
От группы отделился коренастый мужик с взлохмаченной бородой, тщательно забритыми висками и длинной косичкой. Видимую часть его шеи и запястий покрывали жёсткие чёрные перья, а на лбу виднелись две пары коротких круглых рожек.
Отойдя на несколько шагов, он развернулся и широко раскинул руки.
- Ребятушки, посмотрите на мир вокруг! Да вы просто с жиру беситесь.
Этот перерожденец не был знаком Лускус.
Его команда продолжила что-то приглушённо обсуждать, а пернатый дошёл до сваленных в кучу походных рюкзаков и, прислонившись к мшистой стене, отхлебнул из металлической фляжки.
Некоторое время не происходило ничего, потом от стоящих отделился юркий парень в панаме и белой футболке с кривой надписью "нопасаран" и начал что-то тихо объяснять лидеру группы. Тот лишь молча слушал, наклонив вниз рогатую голову.
- Хорошо, я понял, – в конце концов кивнул он.
"Нопасаран" вернулся к остальным путникам, они ещё немного поговорили и начали собираться. Все, кроме одного, который просто присел на нижней ступени лестницы и подпёр кулаком лицо.
Лускус беззвучно выползла из своего укрытия, бочком вернулась в проулок, из которого вышла, и затаилась за приоткрытой дверью ближайшего домишки.
Прошло примерно полчаса, голоса за поворотом окончательно стихли. Видимо группа ушла в другую сторону.
"Если они идут по этапу, то это очень плохо, – мрачно подумала она. – Хотя почему если. Эти точно идут по этапу. Однако Город большой, а значит до сумерек они не успеют добраться до его границы. Следовательно, у меня есть лишь этот вечер, сумерки и, возможно, небольшая часть утра. Если до этого их никто не грохнет, конечно…"
Она не представляла, где искать Инауро, не имела понятия как найти чёртову библиотеку и нужна ли та ей вообще.
"Просить незнакомого проводника повременить и задержаться здесь хотя бы до завтрашнего вечера? – она хмыкнула. – Да кто же в здравом уме на такое согласится? Они просто пристрелят меня, вот и всё. Может убить их всех самой и тем самым избежать процедуры перезапуска этапа?"
Мысленно прикидывая, как ей лучше поступить, она выползла из-за двери и почти нос к носу столкнулась с мужчиной, который до этого отделился от группы.
- Привет, – сказал он. – Ты подслушивала, я тебя видел.
Лускус машинально отступила на два шага назад и быстро огляделась по сторонам.
- А остальные?
Человек отрицательно помотал головой.
- Они ушли в монастырь. Мерул решил там переночевать.
- Смелое решение, – она едва заметно повела бровью. – А ты чего с ними не пошёл?
Мужчина отвёл глаза.
- Ну вот просто не пошел. Хочу начать новую жизнь. Сам.
"Посреди этапа? – грустно усмехнулась Лускус. – Смертник".
Признаков страха или скрытой агрессии в отношении неё человек не проявлял и выглядел задумчивым. У него было мягкое, почти одутловатое лицо, лохматые светлые волосы и глаза с нависающими веками, из-за чего взгляд его казался исключительно угрюмым и вместе с тем сосредоточенным на каких-то внутренних переживаниях.
- А ты кто и куда? – чуть помолчав, спросил он.
- А я проводник, но сейчас иду одна. Ищу здесь кое-что.
- Ясно. Не против, если я ненадолго составлю тебе компанию? Надоедать не буду, новый договор мне не нужен, просто нам, видимо, в одну сторону.
- Ок, – легко согласилась Лускус, и они пошли вдоль по улице.

Солнце продолжало неторопливо катиться в сторону горизонта и на тесных улочках появилось больше глубоких теней.
"Каких-то четыре, четыре с половиной часа и начнутся сумерки, – размышляла Лускус. – Надеюсь, до тех пор я, если не библиотеку, то хотя бы более-менее сносное убежище себе присмотрю".
Несмотря на достаточно обширную территорию и плотность застройки, действительно безопасных мест для ночёвки в Красном Городе было немного. Всякие древние монастыри, крепости и прочие архитектурные монстры с толстыми стенами, бойницами, массивными дверьми и коваными решётками хоть и выглядели внушительно, по её убеждению, из списка надёжных убежищ заведомо исключались. В них чересчур легко заводились ловушки, селились всякие твари, а внутрь вело множество подземных ходов, об обитателях которых можно было лишь догадываться, а значит играть там в прятки мог только самоуверенный псих.
Разномастные старинные домики, лавчонки и пабы не представляли собой опасности лишь в дневное время, а вот затемно в них лезть уже не стоило, поскольку возникала большая вероятность наткнуться на неразличимые в сумерках сгустки ныгов и привлечь своими душераздирающими воплями внимание хищников покрупнее.
В пятиэтажных зданиях в центре было чуть лучше. Как минимум из-за того, что внутрь них крайне редко забредала всякая дичь, а также имелись отдельные апартаменты, в которых было достаточно запереться, забаррикадировать подходы, занавесить окна и не выходить до рассвета. Однако в них частенько промышляли или просто ночевали собиратели, если они, конечно, ещё остались в Городе. Эти отморозки частенько кооперировались в достаточно крупные банды, а воевать в темноте с десятками вооруженных людей Лускус совсем не хотелось.
Ну и, конечно же не стоило забывать про закреплённого на этапе смотрителя с его тупой молчаливой мини-армией и шалтай-болтаев, которых многие почему-то называли "пузодёрами".
Эти огромные доставучие полуразумные твари, несмотря на свою внешнюю неповоротливость, могли быть на удивление проворными и с наступлением сумерек настолько активизировались, что при встрече хотя бы с одним из них, уйти живым-здоровым возможно было лишь двумя способами – запутать след и спрятаться там, куда те даже не подумают сунуться, или же заболтать их. То есть с ними в прямом смысле требовалось поговорить. Особенно чудища любили нелогичные загадки с подвохом и при должном везении могли надолго зависнуть, пытаясь отыскать решение. Увы, знали об этом их пристрастии далеко не все, а бежать от шалтай-болтаев и тем более воевать с ними было бессмысленно. Да, они не пролезали внутрь домов, но могли их тупо протаранить, а то и вовсе раздавить, если были уверены, что внутри скрывается мясная вкусняшка.
Оставались лишь фабричные здания на окраине и некоторые склады. Они совершенно никого здесь не интересовали, а потому подходили для пряток идеально, однако проблема заключалась в том, что Лускус уже ушла от них на приличное расстояние, а добраться до противоположного конца Города теперь можно было разве что бегом.
"Ну что же, импровизация наше всё", – подумала она и вспомнила, как, казалось бы, совсем недавно обсуждала местные достопримечательности с одной из своих подопечных – сутулой меланхоличной девушкой по имени Рутула, склонной к реакции по типу "замри" и избыточной саморефлексии.
Их тогдашнее странствие длилось уже больше двух недель, и они успели порядком друг другу надоесть, однако в Красном Городе вечно унылая путница внезапно будто бы ожила. Она перебегала от дома к дому, заглядывала в каждую кофейню и торговую лавку, липла к вывескам, что-то безостановочно трогала, хваталась за любой винтажный мусор и глаза её при этом светились от искреннего восторга. Проводница лишь удивлялась столь разительной перемене настроения, посмеивалась и ненавязчиво следила, чтобы девчонка по незнанию ни во что не вляпалась.
А потом Рутула вдруг решительно заявила, что хочет остаться здесь жить. Всерьёз и навсегда. И никакие доводы против на неё так и не подействовали.
Пытаясь образумить глупую девицу и объяснить, что этапы периодически обновляются и человек, оказавшийся поблизости, никоим образом не способен этот момент пережить, Лускус проторчала с ней рядом ещё целые сутки, а затем смирилась. Расстались они довольно мирно, хотя внутренне проводница негодовала из-за потерянных баллов и бесполезной растраты своих сил, нервов и времени. Напоследок она научила бывшую подопечную грамотно подавать запрос на перерождение, оставила ей большую часть имеющейся провизии, нож и пистолет с запасом патронов, которым порекомендовала пользоваться лишь в крайнем случае, наспех составила список возможных опасностей, подстерегающих на территории междумирья, разорвала контракт и ушла.
"Наверное, ей тогда тоже захотелось начать новую самостоятельную жизнь", – Лускус невольно покосилась на идущего рядом хмурого человека с развевающимися на ветру лохматыми волосами.
Они прошли мимо стены с закреплёнными на ней могильными плитами. Плиты были очень старые, битые, покрытые неразборчивыми надписями, похожими на латынь. Красный Город слоился эпохами, как дерево годичными кольцами, помнил слишком многое и походил на кладбище чужих несбывшихся надежд.
- Так и что же ты ищешь? – спустя почти час молчания спросил незнакомец, наблюдая за тем, как внимательно Лускус вглядывается в каждый дом, вывеску и плакат.
- Да я, честно говоря, вообще не уверена, что мне удастся найти… Кстати. Вы с компанией здесь часом никаких странных сборищ не наблюдали? Ну там шум непонятный, высокие люди в масках и исторических костюмах? На собирателей не натыкались? Или хоть на кого-нибудь?
Мужчина помотал головой.
- Нет, всё было тихо.
- Ясно, – Лускус вздохнула и задумчиво потрясла своей полупустой бутылкой. – В таком случае библиотеку я ищу, но по ходу сперва мне придется найти воду.
- Библиотеку, – повторил человек и чуть замедлил шаг. – Мы видели библиотеку.
Лускус остановилась.
- В каком смысле?
- В прямом, – он снял рюкзак и достал оттуда небольшую пластиковую канистру. – Подставляй, налью тебе немного, мне одному всё равно столько не надо, потом где-нибудь ещё наберу. А библиотека там, – он неопределенно махнул рукой в сторону заходящего солнца. – Мы проходили мимо неё дважды, когда немного заплутали, вот я и запомнил.
Лускус подставила бутылку.
- Объяснишь мне, как туда пройти?
- Да, без проблем, даже покажу, – пожал плечами человек. – Я всё равно подумывал податься на запад и где-нибудь там переждать тёмное время.
Они свернули в проулок и совсем скоро добрались до центральной площади. Пожалуй, это было последнее место, которое ещё в полной мере освещалось предзакатным солнцем, хотя густые тени от черепичных крыш домов, расположенных по периметру, уже почти на четверть своего пути подобрались к виднеющейся в центре площади ратуши.
Мужчина указал на неё рукой.
- Библиотека прямо там, приглядись. Отдельный вход сбоку, перед стеной с арками. Вон там.
"Ну кто бы мог подумать, – усмехнулась Лускус, разглядев с указанной стороны ратуши маленькую белую пристройку и неоновую вывеску над ней с неработающей буквой "л". – Везение у меня сегодня невероятное…"
- Вот спасибо, так спасибо, – сказала она. – Выручил, правда.
- Да не за что, – ответил человек и протянул ей ладонь для рукопожатия. – Ну а я, пожалуй, дальше пойду, переночую там, выше по улице.
- Ладно, – Лускус пожала его руку. – Ещё раз спасибо. На всякий случай посоветую тебе в дома ниже четырёх этажей не заходить, выбирай сразу те, что повыше и поновее, с запасными выходами и крепкими запирающимися дверями. Найди себе такой, просчитай возможные пути отхода, забаррикадируйся и сиди тихо до самого рассвета, даже в окно не выглядывай. Надеюсь, это поможет тебе избежать встречи с дохляками и пузодёрами. От первых, кстати, нетрудно убежать, если их не слишком много, а вторые любят загадки и дурацкие шутки, драться с ними не стоит. И подавай запрос на перерождение сразу, если что пойдёт не так, надеюсь, твой проводник тебя этому обучил. Желаю удачи.
- Удача никому из нас не помешает, – кивнул мужчина, рассеянно глядя в сторону.
"Ну, точно смертник", – подумала Лускус.
Она сдержанно улыбнулась, отпустила его руку и, подтягивая на ходу лямки провисшего рюкзака, быстро зашагала в сторону ратуши.
Здание выглядело невзрачно – подчёркнуто простая форма, неброские арочные углубления у основания, всё та же двускатная крыша и никаких украшений, кроме узкой стремящейся в небо башенки с одной стороны и массивного фигурного флюгера с другой. Небольшой круглый циферблат на одной из стен показывал без десяти шесть.
Дойдя до крошечной пристройки со входом в библиотеку, Лускус чуть замедлилась и оглянулась. Проводивший её человек неторопливо шёл по пустынной улице в сторону домов. Он заметил её взгляд и помахал рукой, она ответила тем же, хотя прекрасно понимала, что этот мужчина едва ли доживёт до рассвета.
"Ты здесь в гостях, пока твой дом там", – гласила надпись на навигационном стенде, под ней был план здания изнутри. Проводница задумчиво провела по нему пальцем. Подвальный этаж, вестибюль, кухня, зал магистрата, казначейство, библиотека. Возле последней надписи стоял крестик и приписка "Вы находитесь здесь".
- Обалдеть, – пробормотала Лускус, снова огляделась по сторонам и потянула ручку двери на себя.
Внутри было тепло и очень пыльно. На стенах небольшой прихожей нервно помигивали две масляные лампы. Впереди виднелся широкий холл с белым сводчатым потолком и багровыми оштукатуренными до середины стенами. Под потолком горели массивные свечные люстры.
Проводница осторожно ступила на мраморный пол, в любую секунду ожидая подвоха, однако здание хранило молчание. Из открытой сейфовой двери в конце холла шёл приглушённый жёлтый свет.
Стараясь не издавать ни звука, Лускус прокралась через весь холл и, вытянув шею, заглянула в дверной проём. За ним располагалась самая что ни на есть классическая на вид библиотека. Причём она была неожиданно большой – резные стеллажи из тёмного дерева уходили на два пролёта вверх и на необозримое расстояние вглубь, между ними стояли ряды дубовых столов с зелёными лампами для чтения, а в середине зала виднелась раздваивающаяся как двухвостая кобра-мутант помпезная лестница. В помещении сладко пахло старой бумагой и духами.
- Тук-тук, – тихо сказала Лускус, всё ещё держась пальцами за дверной косяк.
Справа что-то зашуршало, будто домовая мышь в куче газет, и из-за высокой стойки появилась голова пожилой библиотекарши со свисающими с кончика носа очками. Вид у неё был донельзя удивленный.
- Добрый вечер. Не поздновато ли вы, барышня? – она приподнялась и посмотрела на изящные наручные часы. – Библиотека через шесть минут закрывается. Хотя, конечно, если вы планируете читать всю ночь, то я вас предупреждаю, что ровно через… э… пять минут я запру главный вход и до утра вы уже не сможете отсюда выйти.
Лускус окинула внимательным взглядом тётушку библиотекаря. Та выглядела вполне обычно и, казалось, особой угрозы не представляла – тонкие чуть подвитые волосы с проседью, провисшие мягкие щёки, очки в тонкой металлической оправе, на дряблой шее нитка белого жемчуга, в руках томик, по всей видимости, романтической поэзии, озаглавленный "Фореаж Лорен – "Её крылом я смялся". Впрочем, едва ли она была обычным человеком, так что, по факту, от неё можно было ожидать чего угодно.
- Да, меня вполне устраивает, – ответила проводница и мягко шагнула внутрь помещения.
- Чудесно, – библиотекарь с хлопком закрыла свою книгу. – Я, честно признаться, уже очень истосковалась по живому общению, здесь порой так одиноко.
Она элегантным движением откинула в сторону руку, указывая куда-то в сторону.
- Попрошу вас надеть бахилки, вон там в углу стоит коробочка, и добро пожаловать обратно к стойке, оформим на ваше имя специальный формуляр и читательский билет.
Проводница хмуро прошествовала в указанном направлении, не снимая рюкзака, натянула на ноги бахилы и вернулась.
- Превосходно, – тётушка быстро заполнила какой-то документ и поглядела на посетительницу поверх очков. – У вас ведь нет ещё нашего читательского билета? Нет? Будьте добры, свое имя назовите, пожалуйста.
- Лускус, – сказала Лускус.
- Волшебно, – заулыбалась библиотекарь, – будете членом нашего читательского сообщества под номером 263-905/2. Распишитесь вот здесь. Восхитительно, а теперь пройдемте за мной, я покажу вам, где можно снять с себя уличную одежду и оставить лишние вещи.
Она поднялась и плавно двинулась в сторону книгохранилища. С её локтей свисали длинные клочья паутины, а тело никак не заканчивалось ногами. Вместо этого оно всё длилось и длилось, словно бы её туловище с головой были лишь верхушкой своеобразного айсберга.
Она уже отошла от стойки на добрых пять метров, а Лускус всё смотрела на волочащуюся позади неё гибкую кишку, увитую тонким ситцем в мелкий цветочный узор.
- Пойдемте, пойдемте, – поманила проводницу библиотекарь. – Кстати, может быть, вы не будете против поделиться со мной свежими новостями из окружающего мира? А то я тут уже почти совсем паутиной заросла.
Она заливисто рассмеялась и стряхнула с руки ползущего паука.

Инауро ел виноград, поглядывая сквозь узкое витражное окно на чуть волнующийся под порывами ветра бескрайний океан деревьев и плывущие над ним облака. Ничего больше ему отсюда видно не было.
"Надо бы выпросить бритву или хотя бы нож, – он задумчиво почесал подбородок, заросший колкими рыжими волосками, – а то ещё чуть-чуть, и я начну походить на этих двух абреков…"
Покрытая женщина-тень беззвучно поставила рядом с ним новую чашу с фруктами взамен опустевшей и вернулась на узкую кушетку возле двери.
После вчерашнего пира она будто бы прилипла к нему намертво и весь вечер неотступно следовала по пятам, а потом вот так же тихо сидела и смотрела как он спит.
Да, Инауро уже понял – убивать его пока никто не планирует, но подозревал, что приставлена она к нему не только ради ублажения мелких бытовых прихотей, но и в роли надсмотрщицы и, вполне возможно, под её бесформенным нарядом скрывается большой изогнутый ятаган.
Он некоторое время молча перебирал пальцами спелые фрукты, затем выудил самое зелёное яблоко и с хрустом вонзил в него зубы, отступая от окна.
Комната, которую ему выделили после холодного подвала с цепью, поражала своим богатым убранством. Здесь имелась и широкая кровать с бархатным балдахином пурпурного цвета, и огромная свечная люстра, и пышный ковёр, и высокий туалетный столик, украшенный сложными витыми элементами, а ещё кресло, небольшая кушетка, роскошные панели из красного дерева на стенах и – о боже – фрески. На них правда была изображена лишь какая-то дикая дичь вроде стариков, пожирающих младенцев на фоне страшного лесного пожарища и панически убегающих животных с высунутыми языками, но тем не менее рисунки эти выглядели восхитительно.
С близнецами сегодня он ещё не встречался. Вероятно, те отсыпались после своих неумеренных возлияний, закончившихся эпичным пожиранием живой плоти прямо посреди замковой площади и последующей сомнительной афтерпати.
Инауро неспеша обошёл комнату по периметру, метко зашвырнул огрызок в пустую вазу и, вопросительно поглядев на свою надсмотрщицу, крутанул дверную ручку. Женщина поднялась, но препятствовать ему не стала.
"Наверное, просто будет ходить следом", – решил он и выбрался в узкий коридор.
Там было темно, промозгло и пахло мышами.
Он понятия не имел, куда собирается пойти, однако раз уж перемещаться по зданию ему не запрещалось, решил, что надо по максимуму исследовать местность.
"Далеко не факт, что мне удастся прожить в этой роскоши достаточно долго, – рассуждал Инауро – А скорей всего, меня однажды тоже вывезут на телеге под ликующие возгласы толпы каннибалов".
Он нахмурился, вспоминая увиденное вчера. Все эти измождённые лица под пышными париками и искусственным румянцем, механические монстры в парче и шелках, рвущие кровавое мясо голыми руками, длинные жёлтые зубы, вгрызающиеся в кости… Когда он, не в силах больше выносить подобное зрелище, уходил под присмотром женщины-тени в мрачные лабиринты замка, пир уже практически подошёл к концу и началась вакханалия несколько иного рода. Взрывы хохота и многократно умноженные эхом сладострастные стоны, недолгий салют и струнная музыка вперемешку со звоном разбивающейся посуды и грохотом переворачиваемых столов, раздавались до самого рассвета и просачивались даже сквозь толстые стены башни. А уже утром до него сквозь сон донеслось ржание лошадей и скрип многочисленных большегрузных повозок, покидающих замок. Видимо, артисты или гости были приглашёнными.
Инауро миновал анфиладу незапертых пустых комнат и вышел к лестнице, тугой спиралью спускавшейся на три этажа вниз. Свет проникал в неё сквозь небольшие, расположенные на стене бойницы. Из них доносился свежий аромат леса.
На втором этаже тоже было тихо и безлюдно.
Он прошёл через погружённую в полумрак залу с многочисленными охотничьими трофеями в высоких застеклённых стеллажах и, открыв случайную дверь, оказался в тесном хозяйском кабинете. Вся мебель там отчего-то была покрыта толстым слоем пыли и, несмотря на дорогой вид, разительно отличалась от нарочито старинного убранства замка. Здесь стоял модерновый стол с фигурной стеклянной столешницей и кожаное крутящееся кресло. Позади них висела картина в стиле абстрактного импрессионизма, на полу возле большого книжного шкафа в минималистичном стиле виднелся накрытый пузырчатой плёнкой плоский компьютерный монитор, а возле окна с наполовину спущенными жалюзи на чёрном авангардном столике в виде чей-то откляченной задницы располагался ярко-красный стационарный телефон без провода.
Инауро недоумевающе хмыкнул и вышел.
Другие двери вели в две разные спальни со сдержанным современным декором, где опять же никого не было. В одной из спален обнаружилось разбитое окно и ветер уже натащил внутрь помещения кучу сухих листьев и клочков бумаги. Четвёртая дверь была наглухо забита досками, потому пришлось вернуться на лестницу.
"И всё-таки это очень странный мир, – думал путник, прислушиваясь к мягким шагам своей безмолвной надсмотрщицы, следующей за ним на небольшом расстоянии. – Словно сон во сне во сне во сне. Этакое бесконечное погружение, из которого невозможно выплыть, поскольку непонятно, где верх, а где низ. Бредовые места, как попало собранные из обрывков чужих воспоминаний, придумок, страхов и ассоциаций. Сумасшедшие алогичные персонажи, существующие по каким-то своим искажённым понятиям. Как тут вообще можно адаптироваться и подстроиться ну хоть к чему-то, если не понятно, что вокруг происходит и зачем?"
- А вы давно уже здесь живете? – рискнул спросить Инауро у крадущейся позади женщины, но та ничего не ответила и даже не подняла на него глаза.
"Может она вообще какой-нибудь робот", – решил он и почему-то вообразил механическую горничную, реакции которой реализованы за счёт примитивных сенсоров и осциллирующей системы трубок и клапанов, забрасывающих сжатый воздух в ту или иную конечность, с натянутой на металлический каркас человеческой кожей.
Пш, пшш…
Фантазия эта показалась ему несколько устрашающей, и он сразу выкинул её из головы.
- Мне просто до сих пор кажется, что это всё не взаправду, – пробубнил путник себе под нос и ему показалось, что женщина-тень за его спиной будто бы печально вздохнула.
На нижнем этаже они первым делом попали в просторный светлый зал с алтарём, внушительным сводчатым камином, расписными стенами и выгородкой в виде пары деревянных ширм, за которыми скрывались три узкие двери, ведущие, как он решил, в служебные помещения. Оттуда доносился неясный шум голосов и рокот каких-то перекатываемых по полу предметов.
Туда Инауро по понятным причинам не пошёл.
С противоположной стороны оказался вход в похожего вида столовую, где, по сути, не нашлось ничего, кроме десятиметрового стола с грубыми деревянными скамьями по бокам. Прямо за столовой располагалась тронная зала, обильно украшенная фамильными гербами и флагами. С обеих сторон от неброского трона на возвышении стояла пара рыцарских доспехов, при взгляде на которые Инауро непроизвольно вздрогнул, поскольку разглядел под открытыми забралами два живых человеческих лица с хирургически удалёнными нижними челюстями. При его приближении изуродованные люди широко распахнули глаза и словно птицы в клетках забились внутри приколоченных к подиуму доспехов.
Путник съёжился, попятился, сходу врезался в чугунный напольный подсвечник. Затем резко ускорился, почти бегом миновал ряд задрапированных алым бархатом скамей напротив трона, не оглядываясь, занырнул в последнюю дверь и очутился на круговом балконе с лестницей, ведущей в закрытый внутренний дворик. Там под приглушённую музыку, доносящуюся из стоящего на земле аудио магнитофона, с кряхтением и вздохами делали утреннюю зарядку татуированные близнецы.
- О, наш дорогой друг наконец проснулся! – подпрыгивая и ритмично разводя руки в стороны, воскликнул Раниш.
Руким лишь фыркнул в ответ и начал делать приседания.
- Никуда не отлучайся, мы уже почти закончили, разговор есть, – всё так же бодро объявил Раниш и начал повторять движения за братом.
Инауро без возражений спустился с балкона и сел на нижних ступенях лестницы. Чуть выше него расположилась молчаливая женщина-тень.
Братья закончили приседать и начали бегать кругами, высоко задирая колени. Тёмно-синие татуировки на их телах походили на сложные, переплетённые неразборчивой словесной вязью магические символы.
"Возможно, религиозные фанатики", – подумал Инауро.
Эта мысль показалась ему довольно-таки неприятной, и он ещё пару минут её обдумывал.
Вскоре музыка прекратилась.
- Ты бы тоже позанимался, а, – к нему подошел разгорячённый Раниш, – зачем худющий такой?
Он обтёр полотенцем своё белозубо улыбающееся лицо и дружески похлопал путника по плечу.
- Ну ничего, потусишь с нами недельку, мы тебя откормим, потренируем. Превратишься в настоящего мужчину. Пойдем поедим, кстати.
Раниш нахально шлёпнул краем своего полотенца Инауро по ноге и, подхватив под локоть, потащил обратно в замок, но уже совсем другим путем.

Низкие арочные своды потрёпанных временем коридоров здесь были выкрашены ярко-алой краской и производили гнетущее впечатление. Словно бы они шли внутри кишок какого-то гигантского мёртвого животного. Крошечные окошки в нишах скрывались за кованными решётками, низкие проёмы без дверей открывали вид на аскетично обставленные комнаты прислуги, кое-где встречались похожие на воспалившиеся аппендиксы непонятные тупиковые углубления.
"Здесь главное не заблудиться, – чувствуя, как начинают давить на него стены, встревоженно думал Инауро. – Не выйдешь же никогда и рехнёшься…"
Кажущийся бесконечным коридор наконец выплюнул идущих в небольшой холл с чучелами животных и мраморными статуями. Идущий впереди Руким толкнул очередную дверь, и они оказались в небольшой по-современному обставленной гостиной.
- Заходи, не стесняйся, – хохотнул Раниш, мягко подталкивая замешкавшегося было путника.
Комната была настолько белой, что Инауро невольно сощурился.
Руким всё так же молча плюхнулся на низкий кожаный диван и, нащупав лежащий рядом пульт, включил висящий на стене телевизор. Тот был настроен на какой-то музыкальный канал – из колонок загрохотали тяжёлые низкочастотные басы, перегруженные глитчами и синтезированным голосом, а на экране крупным планом замелькали интенсивно двигающиеся женские ягодицы, бёдра и животы.
- Убавь звук немножко, э! Гостей перебудишь! – возмущённо крикнул Раниш и потащил Инауро в сторону стоящих возле низкого лаконичного стола кресел. – Да и вообще, как при таком шуме разговаривать-то? – примиряющим тоном добавил он и подмигнул.
Руким мрачно убрал звук и некоторое время они сидели в тишине. Затем дверь распахнулась и в комнату гуськом вошли несколько человек, несущих подносы с горячей едой. Слуги по-прежнему были одеты в стиле средневековых крестьян, что неимоверно контрастировало с обстановкой комнаты. Впрочем, они в целом выглядели нехорошо – блёклая, заветренная и покрытая прыщами кожа, подрагивающие тонкие руки в синяках, тусклые редкие волосы. Одна из вошедших женщин бросила совершенно несчастный взгляд в сторону Инауро и тут же отвела глаза.
На столике перед сидящими появилось три порции густого супа в глубоких чашах, огромное блюдо с рисом и крупными кусками мяса, ёмкости для специй, хлеб и несколько тарелок с нарезанными овощами и травами.
- Чтоб я так жил! – воскликнул Раниш и громко захохотал.
Слуги вышли, оставив после себя лишь слабо уловимый запах давно не мытых тел.
- Итак, – сказал Раниш, отхлебнул суп через край, ненадолго зажмурился и макнул в жижу оторванный ломоть хлеба. – А теперь рассказывай. Только ешь ещё в процессе, пожалуйста. Такая замечательная еда не должна пропадать зря.
Инауро оглянулся на мрачно глядящего в экран телевизора Рукима, который никак на слова брата не отреагировал, и понял, что речь была обращена к нему.
- А что именно я должен рассказать? – осторожно спросил он.
- Ну как что? Всё. Мы дали тебе достаточно времени на то, чтобы подумать, – бородач сгрёб с ближайшей тарелки кучку петрушки, запихал её всю себе в рот и активно зачавкал. – Ладно. Давай начнём с того, что нас очень интересует, как ты здесь оказался.
Путник округлил глаза.
- Ну в смысле не здесь, – Раниш небрежно повёл плечом, – а здееееесь, – он сделал широкое обводящее движение рукой. – В так называемом междумирье.
С его куска хлеба сорвалось несколько крупных маслянистых капель, Инауро невольно проследил за их полетом.
- Ну, проводник сказала, что я умер, – нерешительно ответил он.
- Ага, – понимающе кивнул бородач и подтолкнул локтём другую тарелку с супом к нему поближе. – Ты кушай, кушай, от еды в добром доме некрасиво отказываться.
- Это ведь не человечина? – неожиданно для самого себя спросил Инауро.
Раниш снова расхохотался, роняя из рта размокшие хлебные крошки. К нему издалека присоединился его брат.
- Не ссы, – смеясь, сказал из своего угла Руким. – Повар драугов сегодня утром специально для нас заколол своего лучшего барашка.
- Вот честно не понимаю, что вы хотите от меня услышать, – признался Инауро. – Я ничего не помню из того, что было до того, как я оказался в этом мире. Нет, разумеется, я честно пытался хоть что-то вспомнить. Поначалу. Но у меня ничего не вышло.
- Хорошо, – кивнул Раниш. – Тогда давай последовательно обо всём, что помнишь.
- Нууу, – путник растерянно потёр лоб, – сначала я оказался в болоте. Там меня чуть не сожрала девушка с хвостом как у здоровенного плоского червя. В смысле это была не совсем девушка.
Братья синхронно закивали, не глядя на него.
- Потом я встретил в городе Лу… то есть своего проводника. Она рассказала мне, что теперь придётся куда-то идти, но сперва мы легли поспать. И пока я спал, на нас напали мусорщики и утащили меня к себе на свалку.
- Очень интересно, продолжай, – сказал Раниш, не отрываясь от своей порции супа.
- Ну а потом туда пришла проводник, и мы вместе с ней сбежали. Затем мы долго шли по какому-то саду и на нас напали невидимые существа, но мы отбились от них и попали в пустыню. А там нас чуть не засосало в зыбучие пески, однако мимо проходила странствующая монахиня, которая нас спасла. И больше я действительно ничего не помню – ни как оказался здесь, ни какого ещё бы то ни было чёрта лысого.
Братья снова закивали.
- Слушайте, – разозлился Инауро, – ну вы ведь и так, по ходу, обо всём этом уже знаете! Так чего ж вам ещё-то от меня надо?
- Ты это, не дерзи, – Раниш внимательно заглянул ему в глаза. – Мы никому зла не желаем. Руким, правда, хотел немножко пытать тебя, но я его вовремя отговорил.
- Прекрасно. Тогда конкретизируйте свой вопрос.
- Да нет у нас никакого вопроса, – Руким медленно выбрался из уже почти поглотившего его дивана и, прихватив по пути тяжёлый металлический стул, присоединился к ним за столом. – Видишь ли в чем дело. Нам было поручено охранять тебя и обращаться как с дорогим гостем, а мы и знать не знаем, почему.
- Ага, ну так я тоже не знаю. Может быть, если вы мне скажете, чьё это было поручение, я хоть немного смогу сопоставит факты и тогда станет чуть понятнее?
Братья переглянулись, затем Руким шевельнул бровями и притянул к себе свою порцию супа.
- Ладно, – нехотя проговорил Раниш и зачерпнул рукой рис с мясом. – Наш отец тебя к нам доставил. Это ты его считаешь монахиней, потому что он был замаскирован.
- Ого, – только и ответил Инауро.
На несколько минут воцарилось молчание, прерывающееся лишь чавканьем обоих братьев.
- Так что ешь уже и думай, как следует, – заговорил наконец Руким. – Зря мы что ли с тобой вторые сутки возимся?
Инауро со вздохом дотянулся до своей тарелки с супом и осторожно отпил обжигающий мясной бульон.
"Надо отсюда валить, – думал он, наблюдая с какой скоростью близнецы поглощают еду. – Тут явно нехороший заговор зреет. С чего бы их отцу, кем бы он ни был, похищать меня? Да ещё так, притворившись безобидной старушенцией… Вот вообще уже ни в какие ворота. Сперва мусорщики, теперь какой-то джин Каш-Каш. И никто ведь ничего не объясняет! А самое неприятное то, что, если я не дам им той информации, которую они от меня ожидают, меня могут начать пытать или попросту решат, что я для них бесполезен и отдадут на съедение площадной толпе. Но как, блин? Как от них сбежать? С этими двумя мне справиться явно не удастся, слуги на вид чахлые, однако их много. Остаётся женщина…"
Он быстрым взглядом окинул комнату, затем стол и приметил стоящую чуть в стороне от других специй небольшую керамическую баночку с жгучим перцем. Вероятно, сейчас это было единственное доступное ему оружие. Он невесело усмехнулся.
- А знаете, я, наверное, понемногу начинаю понимать, – Инауро зачерпнул из блюда рассыпающийся рис и с максимально непринужденным видом придвинул перец к себе. – Но мне необходимо задать вам пару наводящих вопросов.
Близнецы перестали есть и с любопытством посмотрели на него.
- Вы ведь люди религиозные, насколько я понимаю? – как ни в чем ни бывало продолжал Инауро.
- Аллах не возлагает на душу ничего, кроме возможного для неё, – многозначительно изрек Руким.
- Истолкую это как "да". В таком случае ваш отец, наверное, тоже весьма религиозен?
Братья согласно закивали.
Инауро выдержал драматическую паузу и задал следующий вопрос.
- Так может быть он хочет получить от меня информацию, которой со мной поделилась проводник, пока мы с ней были в пути?
- Что ещё за информация? – насторожился Раниш.
- Честно говоря, я не очень хорошо помню, но она что-то рассказывала про девочку, которая, сама того не ожидая, попала на изнанку мира.
Братья снова переглянулись и путнику показалось, что в их глазах засветился искренний интерес.
"Зацепил", – обрадовался он, но виду не подал.
Да, только что он, что называется, ткнул пальцем в небо, но мусорщики в разговоре тоже не единожды упоминали некую "изнанку", а значит это был своеобразный местечковый триггер.
- Продолжай, – сухо сказал Руким.
- Нет, – Инауро покачал головой. – Мне нужно ещё немного времени. И лист бумаги с карандашом. Проводник, рассказывая мне про изнанку мира, рисовала какую-то схему. Хочу попытаться её вспомнить. Вы позволите мне это сделать?
- Сколько времени тебе на это потребуется? – серьёзно спросил Раниш.
Инауро развёл руками.
- Может час, а может быть вся ночь. Но завтра я наверняка смогу показать вам…
- Нет. Не завтра, а сегодня в сумерки, – Руким многозначительно поднял вверх свой указательный палец. – Максимум.

Женщина-тень снова неотступно следовала за ним.
Они миновали холл с чучелами, затем запутанный красный коридор, поднялись по лестнице на балкон, быстро преодолели тронную залу, столовую и вышли в помещение с алтарём. Здесь Инауро сперва замедлил шаг, а потом и вовсе остановился.
- Мне надо недолго поразмышлять, – сказал он в ответ на удивлённый взгляд надзирательницы. – В комнате наверху слишком душно.
Та на секунду прикрыла свои густо подведённые сурьмой глаза, потом покорно поклонилась и встала у двери, в которую они только что вошли, прислонившись к косяку спиной.
"Надеюсь, она достаточно устала, чтобы хоть ненадолго потерять бдительность. У меня есть лишь один шанс", – подумал Инауро и приблизился к самой дальней нише с четырьмя лепестками узких окон в глубине.
Там он с подчёркнуто отрешённым видом присел на каменную скамью, незаметно косясь на скрытые за деревянной перегородкой двери служебных помещений.
Он размышлял примерно так – убежать через главный вход у него нет ни малейшей возможности. Во-первых, на центральной площади его быстро заметят и схватят. Во-вторых, это всё-таки замок, а значит у центральных ворот имеется подъёмный мост и, даже если он по большой случайности сейчас опущен, там наверняка стоит охрана, которая уж точно его наружу не выпустит. Значит надо найти обходной путь, который со стопроцентной вероятностью есть у слуг. Ведь должны же они как-то выбираться из стен замка, поставлять на кухню провизию или избавляться от отходов, не опуская при этом каждый раз мост?
Он предполагал, что в подобном строении обязательно есть запасной выход. А то и не один.
Двери, на которые он сейчас исподтишка поглядывал, должны были вести в три возможных места – кладовую, винное хранилище и кухню, а оттуда либо к скрытой калитке, либо сразу за стену. Как минимум, путник очень на это надеялся.
По его примерным подсчётам до сумерек оставалось два или даже три часа. За это время он может попытаться провернуть свой рискованный план и скрыться в лесу. А там с наступлением сумерек его уже едва ли кто-то станет искать.
"Главное, – он покосился на замершую вдалеке женщину-тень, чувствуя, как постепенно ускоряется сердцебиение, – избавиться от неё…"
Путник лениво поднялся, поприседал, будто бы разминая затёкшие ноги, дошёл до оконной ниши напротив. Постоял там пару минут, а потом, неторопливо направился в сторону перегородки с желанными дверями. Сзади послышались тихие шаги. Видимо надсмотрщица решила пойти за ним.
"Так и быть, – решился Инауро, – устроим представление".
Он резко встал как вкопанный. Шаги тоже остановились.
Он вернулся к одному из оконных проёмов и начал мять пальцами живот, глядя на виднеющийся за стеклом фрагмент крепостной стены. Женщина-тень стояла теперь в нескольких шагах от центрального входа в залу, но ближе не подходила.
Инауро вновь переместился, присел на скамью и сразу встал. Походил ещё туда-сюда. Затем схватился за живот и чуть согнулся. Снова сел.
Надсмотрщица молча наблюдала за его перемещениями.
- Господи боже. Они что, всегда так питаются? – негромко проговорил Инауро и оглянулся на женщину. – По-моему, мне надо в туалет. Причем срочно. Здесь есть поблизости туалет?
Надсмотрщица смотрела на него с сомнением во взгляде и не двигалась.
- Там есть туалет? – он указал на три двери за перегородкой. – Мне правда очень надо, иначе, прошу прощения, но придётся навалить кучу прямо тут.
Женщина нерешительно направилась в его сторону.
"Надеюсь, это дрессированное существо не предложит мне в целях удобства испражниться в её подол", – подумал путник и опустил правую руку в карман шаровар, нащупывая влажными пальцами заветный пузырёк с перцем.
Надсмотрщица ускорила шаг, быстро зашла за деревянную перегородку и приоткрыла одну из дверей. За ней виднелась битком забитая провизией кладовая. Женщина переместилась к другой двери, заглянула в неё. Там была неосвещённая лестница, ведущая куда-то вниз.
Инауро, театрально охая, встал неподалеку и со страдальческим лицом облокотился на деревянную перегородку, незаметно проверяя её на устойчивость. Перегородка была тяжёлой, но очень старой, так что при определённом усилии её вполне возможно было сломать и использовать наподобие баррикады.
За третьей дверью располагалась вторая кладовая с большими винными бочками и полками с посудой.
"Ага, – подметил он, чувствуя, как бешено бьётся его сердце. – Самая первая дверь исключается, следующая под большим вопросом, а вот бочки должны сюда как-то доставлять и явно не катя их через весь замок…"
- Ой, не могу больше терпеть! – простонал Инауро и, когда женщина повернулась, вытряхнул всю перечницу ей в лицо.
Она вздохнула и отступила на полшага назад, глядя на него таким изумлённым взглядом, что он сперва было решил, будто прогадал и перец для неё сущая ерунда, но затем женщина пронзительно закричала, хватаясь руками за ошпаренные глаза.
- Прости-прости, – он распахнул позади неё дверь и резко толкнул плечом.
Женщина влетела внутрь каморки с провизией вперёд спиной и мешком повалилась на пол.
Он захлопнул дверь, придавил весом своего тела, озираясь. Затем в два прыжка преодолел расстояние до деревянной перегородки, повис на ней и начал с силой раскачивать взад и вперёд, пока наконец в той что-то хрустнуло. Конструкции пошла волной, косо и медленно заваливаясь вперёд.
Из кладовой доносился шум падающих на пол склянок и глиняных горшков, там билась и бесновалась женщина-тень, но её вопли были приглушены плотно закрытой дверью.
Инауро кинулся в сторону винного хранилища.
Помещение оказалось тесным и неосвещённым. Он проскочил мимо нагромождения бочек и упёрся в тупик. Вместо вожделенного прохода был лишь небольшой наглухо замурованный листом железа лаз и гора хозяйственных инструментов поверх него.
Не веря своим глазам, он пинками раскидал завал из мётел и лопат и начал дёргать металлическую заслонку. Та не поддавалась.
"Неужели всё зря?" – запаниковал он.
В его распоряжении оставалась лишь дверь номер два, за которой могло оказаться вообще что угодно.
Он выхватил из кучи инструментов большие кованные вилы, машинально взвесил их в руке и выскочил из кладовой, ожидая, что на крики женщины уже сбежались все кому ни лень – плотоядно улыбающиеся Раниш с Рукимом, щуплые слуги с грустными глазами, толпа гостей каннибалов, калеки в рыцарских доспехах, огнедышащий дракон из подземелья… Но, как ни странно, снаружи никого не было, лишь его надсмотрщица по-прежнему громила кладовку, то и дело врезаясь в заваленную дверь.
Понимая, что совсем скоро она либо привлечёт к себе ненужное внимание, либо попросту освободится, Инауро без особых раздумий заскочил в полумрак второго проёма, скатился по крутым каменным ступеням и, миновав кромешную мглу короткого зловонного коридора, с вилами наперевес вывалился в сводчатое подземное хранилище с какими-то напрочь проржавевшими сельскохозяйственными механизмами, клетушками для скота, высоченной дровницей и широкой дверью на примитивном засове, сквозь щели которой сочился яркий солнечный свет.
Помещение, как и алтарная зала, было разделено небольшой, на этот раз кованой перегородкой. В левой его части при свете коптящих лучин вручную пряли шерсть несколько сгорбленных истощённых женщин, а слева – прямо перед дверью, ведущей наружу – неприкаянно бродило несколько десятков мертвецов.
То, что это именно мертвецы, Инауро понял сразу, как только их увидел. У некоторых не хватало верхних конечностей и с их плеч свисали лишь ошмётки вздувшейся бледно-розовой плоти со следами запёкшейся крови, у других были сдавлены и расплющены черепа, отчего их выпученные белёсые глаза смотрели в разные стороны, третьи успели разложиться настолько, что походили на оплывшие свечные огарки с прорвавшими склизкое серое мясо рёбрами и позвонками, четвертых выдавал их остекленевший взгляд и безвольно отвисшие рты. А ещё они все были обнажены и от них шёл поистине невыносимый смрад.
Пряхи за кованной решеткой, едва заметив вбежавшего в хранилище путника, бросили работу и начали подниматься со своих мест, а толпа мертвецов, словно единый организм, разом остановилась и развернулась, чуть покачиваясь, как плохо закреплённые на подвесах марионетки.
- Да ну ёлки-палки, – невольно простонал Инауро. – А ведь выход был так близко…
- Выыыход, – многоголосо зарокотала толпа и разом двинулась на него.
Деваться было некуда.
Первого своего мертвеца он удачно поднял на вилы и отшвырнул в груду поленьев, второго тоже удалось отпихнуть подальше, а вот в третьем кривые металлические зубья основательно увязли и путник, силясь вытащить их, тяжело закружился по помещению, всё глубже забираясь в толпу ходячих.
Возле его уха громко клацнули чьи-то потемневшие зубы, влажные пальцы коснулись шеи, но он сумел увернуться, отпихнул одного из атакующих коленом и чуть не упал сам.
- Выход там! Там! – закричали пряхи, протягивая тощие руки сквозь прутья решетки в сторону виднеющейся впереди двери.
План улизнуть по-тихому окончательно провалился.
Наверху раздался приглушённый стенами грохот и буквально несколько секунд спустя в помещение влетела женщина-тень. Юбка её была задрана и заткнута за пояс, из-под неё виднелись туго обтянутые чёрным латексом мускулистые ноги. Её неожиданно юное разрумянившееся лицо теперь тоже было открыто и прямо под двумя пунцовыми валиками, в которые превратились слезящиеся от перца глаза, скалился крошечными пираньими зубками пухлый девичий рот. В руке она держала короткий изогнутый меч.
"Как чувствовал ведь", – отстранённо подумал путник, кружа в толпе мертвецов в некоем извращённом подобии танца.
Вилы наконец с чавканьем вышли из оплывшей грудной клетки, но для ближнего боя орудие явно не подходило. Им удалось лишь пару-тройку раз огреть по головам особо настырных зомбяков, после чего вилы снова застряли наподобие поперечной распорки между чьей-то шеей с одной стороны и чьими-то рёбрами с другой. В тот же самый момент гнилые зубы вонзились в его предплечье, вырывая приличный шмат мяса. Инауро зашипел от боли, развернулся и лягнул атаковавшего ногой в живот, тот неуклюже отступил и повалился назад, подминая под себя ещё нескольких мертвецов.
"Похоже, всё это было не самой удачной моей затеей…" – пронеслось в мозгу.
Рукав его рубахи моментально напитался кровью. Силы начали стремительно покидать его, колени превратились в скрипящие дверные петли, а мышцы рук налились свинцом.
Расталкивая локтями прущую на него толпу, путник краем глаза заметил, как яростно врубилась в гущу ходячих его недавно ещё тихая надсмотрщица. Её меч кромсал и отсекал, то и дело взмывая над головами, будто короткая сверкающая молния.
- Не туда! Правее! Выход там! – орали пряхи, сотрясая грохочущее кованное ограждение.
"Сколько я здесь? – машинально отпинываясь от тянущихся к нему жадных рук и кое-как уклоняясь от раззявленных ртов, прикидывал Инауро. – Три? Четыре дня? И уже смертельно вымотался. Как Лу живет здесь годами?"
Лускус. Он вспомнил о ней и почувствовал, как остро засосало под ложечкой. Было в ней что-то такое, что его поражало… какая-то неудержимая воля к жизни и бесшабашная целеустремленность. Помнит ли она о нём? Вдруг она разыскивает его прямо сейчас, пока он медленно превращается в чёртового зомби? Хотя нет, скорей всего она ещё позавчера в последний раз назвала его идиотом и послала куда подальше…
Нестерпимая усталость накатила на него новой волной. Он рискнул и, похоже, проиграл. Чуть поредевшая смердящая толпа, не замечая своих потерь, неумолимо теснила его к глухой каменной стене, хотя до заветной двери оставалось от силы шагов десять. Руки Инауро были прокушены уже в нескольких местах, он чувствовал, что вот-вот потеряет сознание. Перед глазами его замелькали мушки, а воздух стал словно бы слишком густым и почти не проникал в ноздри. На мертвецах, с которыми он боролся, оставались блестящие мазки его крови, но их слепые глаза смотрели куда-то мимо него, будто бы они не испытывали к нему ни малейшего интереса.
Позади громко закричала женщина-тень, меч её мелькнул ещё раз и пропал из виду.
"А вообще, – подумал Инауро, – в комнате наверху было довольно мило. Возможно, я смог бы выдумать какой-нибудь более-менее правдоподобный чертеж фиг знает чего и сейчас лениво подъедал бы виноград с персиками, лёжа в мягкой постели. А вместо этого я опять влип в какую-то совершенно безобразную историю…"
Снова загремела решётчатая перегородка. Кто-то из прях отпирал небольшую дверцу в самом её углу.
"С другой стороны, ну вот умру я сейчас и что? Стану как один из этих тухляков и мне будет уже абсолютно наплевать, какое дерьмо творится вокруг. Ну или превращусь в подобие Лускус. Может даже сумею отрастить себе пару полезных гаджетов в процессе. Не так уж это и плохо..."
Его ладонь упёрлась в чей-то склизкий лоб, чей-то беззубый рот слюнявил ему локоть, чьи-то руки снизу ощупывали его ноги и дёргали за штаны. Краем глаза он заметил, как в поле зрения снова появилась женщина-тень. Её платок слетел с головы, одеяние порвалось в нескольких местах, открывая страшные рваные раны, меч мерно покачивался в бессильно повисшей правой руке. Она упрямо ломилась сквозь, казалось бы, нескончаемую толпу ходячих прямо к Инауро, не обращая внимания на впившегося в её плечо зомбяка. Позади неё из-за решетки шли вооружённые одними лишь деревянными веретёнами пряхи.
- Везучий ты сукин сын, – неожиданно произнесла женщина-тень, затем перехватила меч здоровой рукой и, стряхнув с себя присосавшийся труп, скользнула вперёд.
Она заслонила собой Инауро, с силой отпихнув его в сторону – туда, где мертвецов было уже намного меньше. Он попятился, споткнулся, но устоял на ногах. Тёплые бледные руки схватили его и потащили прочь. Прямо к открытому дверному проему, за которым плыли пышные кучевые облака, окрашенные низким солнцем в цвет старого золота.
- Уходите со мной, – сказал он трём истощённым женщинам, цепляясь ослабевшими пальцами за шершавую древесину косяка.
Одна из прях посмотрела на него полными слёз глазами и качнула головой.
- Мы уже мертвы, – еле слышно ответила она и вытолкнула его в проём.
Инауро упал спиной в воду.