Влипли

Суточный наряд подходил к концу.  Курсанты несшие его в помещении своей казармы, уже давно надраили бетонные полы плиточных перекрытий, так, что блеск их отображался на больших окнах центрального фойе пятого этажа. Сегодня был четверг, а значит банный день. Его давно уже предвкушало молодое курсантское сердце. Когда можно после учебного дня, выйти на поверку, построившись повзводно и торопливым шагом быстро спустившись по лестнице, отправится с веселыми шутками и прибаутками в баню. Само помещение общественной бани располагалось недалеко от казармы учебного заведения МВД. Примерно в десяти минутах ходьбы. И каждый четверг, с интервалом приблизительно минут по тридцать-сорок, сначала первый курс, потом второй, поочередно отправлялись на помывку. Как и во всяких общественных наших банях, кто конечно же в своей жизни хоть раз побывал там, знает: что в них имеются по два отдельно расположенных друг от друга отделения. Одно для мужчин, второе для женщин. И общие встречи происходили обычно в центральном коридоре, где обычно располагался буфет или парикмахерская.
 
-Побыстрей бы сдать дежурство,-мечтая говорил вслух один из курсантов стоявшей вразвалочку у тумбочки своего курса. В это время второй из курсантов первогодков, находясь в положении затаённого тигра, усердно домывал полы рядом с центральным постом, где нёс службу его напарник по наряду рассуждавший о своём вслух. Он с явным удовольствием изрядно мочил тряпку в ведре и с упоением бросал её на пол так, чтобы были заметны водяные разводы от неё. Иначе дежурный по курсу, а им обычно назначался один из курсантов отслуживший срочную службу, мог заставить снова перемывать пол в казарме, а это в его планы явно не входило.
-Ничего Лёха, ещё немного осталось,- обращался к своему товарищу затаённый «тигр», при этом согнувшись и обратив свой полный зад в его сторону, приближался к нему с тряпкой в руках, как немецкий танк на позиции красноармейцев.
-Осторожнее, Санёк! –смотри не сдвинь тумбу, своею кормой,-звонким фальцетом проговорил Лёха Каргин, обращаясь к своему товарищу Дёмшину Саньку, при этом отступив на пару шагов от своего поста. Тот же медленно и уверенно приближался к тумбочке, делая при этом большие размахи мокрой тряпкой по полу, и уверенно маневрировал в фойе, как балерина на эстраде. В этот момент к ним из коридора подошёл дежуривший с ними в наряде сержант милиции Марат Ситдиков. Он внимательным взглядом оценил работу своих подчинённых по наряду и быстро вымолвил:
-Давайте поживее, чего копаетесь…! –скоро смена придёт, а мы ещё не все полы вымыли, а сегодня баня… При этом подойдя к Лёхе Каргину, сказал ему: -Давай, засучай рукава, бери ведро с тряпкой и помогай этому хомяку, да побыстрее…! Сам же неторопливо занял боевой пост у тумбочки и стал наблюдать за происходящим своим прокурорским оком. Работа закипела ещё быстрее, и через пятнадцать минут вокруг сержанта всё сияло и сверкало, как в утреннем Мавзолее, только вместо почитаемого, здесь находился проклинаемый.

Вообще, это боевая тумбочка для курсантского сердца, служила каким-то проклятым идолом в каждом военном училище нашей необъятной Родины. Сама она представляла собою, недаровитую часть мебельного искусства. Была невысока, как раз чтобы тайком опереться на неё, и небольшой ширины, как раз чтобы незаметно присесть на неё. Сколочена из обычного усреднённого «ДСП» и покрыта лаком. В ней было одно центральное отделение закрываемое дверцей, которая вечно скрипела при открывании на провисших петлях, и один верхний выдвижной ящик, где хранилась разная канцелярская рухлядь. На самом верху тумбочки располагалась бесценная реликвия каждого боевого подразделения, то бишь курса: Это был журнал для служебных повседневных записей. Каждый из курсантов мог в нём сделать пометку дневальному о том, чтобы его разбудили в то или иное время до подъёма, или что-нибудь в таком роде.  И как часто бывало, дневальной либо забывал об этом в силу разных причин, или в первое время путал того или иного своего сослуживца, разбудив от сладкого сна не того кого нужно было. Таким образом, это почётное место рядом с бесценной реликвией и прекрасным произведением искусства, никогда не пустовало. Ни днём, ни ночью, если конечно же сам дневальный не попав под несокрушимую власть бога-Морфея, не дремал где-нибудь рядом с нею, взамен оставив на ней свой незаменимый картуз.               
-У-у, гад! -промолвил про себя Саня Дёмшин, ещё обзывается,- но имея незлобивый характер, быстро закончив с уборкой, побежал с ведром выливать грязную воду в унитаз туалета.
В это время, пришла смена нового заступающего суточного наряда, во главе с дежурным и тремя новыми курсантами из шестого взвода. Все формальности были быстро соблюдены, и сменившиеся курсанты быстрым шагом поспешили в своё подразделение, чтобы пораньше собраться и отправиться в баню. В их родном кубрике уже собирал свои вещи их товарищ Володька Палкин, который пораньше сдав своё дежурство посыльного при учебном корпусе, собирал пакет с мочалкой, мылом, и сменным бельём.
В комнате царило оживленнее. Ещё не вернулись взвода из учебного корпуса, где проходило вседневное обучение курсантов милиции, где ковались будущие кадры стражей порядка.  Курсанты, получив разрешение от своего командира отделения Марата Ситдикова, торопились побыстрее отправиться в баню.
-Ты, что Володька, так рано сменился? -спросил его Лёха,-капаясь при этом в своей сумке ища шампунь.
-Да, старый дежурный капитан Марокко, пораньше отпустил, зная, что сегодня банно-прачечный день,-неторопливо ответил Володька, растягивая свои слова, как это обычно делают жители Перми и Северного Урала.
-Марокко настоящий мужик! - проговорил Санька Дёмшин,- никогда не придирается, и никого не закладывает, не то, что сегодняшний чуваш, лейтенант Козлов. При этом сделала кислую физиономию, как будто бы лизнул неспелый лимон. Сержант Ситдиков, в этот момент читал сидя на кровати, свой любимый- «Спорт-Экспресс», который он частенько тайком утаскивал из корпусной библиотеки к себе в кубрик.
-Ну, чего копаетесь! –давайте живее дуйте в баню! –громким баритоном проговорил он. –Пока курс не вернулся.
 –Мы готовы, товарищ сержант! –весело пролепетал Саня Дёмшин, надевая свою курсантскую шинель.
 –Смотрите, не попадитесь дежурному по корпусу, а взводный мне разрешил вас отпустить пораньше, я чуть попозже вас догоню,- снова произнёс быстро он. –А ты, Палкин не забудь мне тазик раздобыть, а то все похватают как обычно и ничего не достанется,- снова произнёс сержант, глядя неодобрительно в сторону Володьки Палкина, которого он не долюбливал за его лень и хитрость. –Слушаюсь, товарищ сержант,- лукаво проговорил Володька, и быстрым шагом вместе с товарищами вышли из своей комнаты, и пустились чуть ускоряя шаг в долгожданную баню. Не будем обращать внимание друзья на нецензурную брань, которую частенько обижаемое и наказываемое порою справедливо, порою нет, выговаривало вслух курсантское сердце, за долгую свою службу в стенах училища, в адрес разных своих обидчиков. Их у него было не мало. Сам Володька Палкин за свою нерадивость частенько получал наряды вне очереди, и отрабатывал их с небольшой охотой обычно в стенах местной столовой. Чистя картошку и моя в душной моечной грязную посуду, которая с невероятной быстротой поступала туда во время всеобщих трапез и вкушений.

А теперь же, все трое боевых друзей, спаянные крепкой товарищеской выручкой и самоотдачей, спешили по мокрому снегу в сторону знакомого двухэтажного здания. Где они, пока что в одиночестве, ни с кем не ссорясь из-за эмалированных тазов, не толкаясь голыми задами друг с дружкой во время переодеваний, не слушая разные поучительные и грубые окрики от своих командиров, весело и непринуждённо будут плескаться водой и греться в жаркой парилке. Сейчас же они весело, семеня друг за дружкой, вбегают в столь знакомое банное отделение, и не обращая никакого внимания на окружающую их обстановку, торопливо начинают сбрасывать свою курсантскую форму, заняв выгодные у окна шкафчики.
-Смотри-ка Лёха,- весело произнёс вслух Володька, расстёгивая при этом свою милицейскую рубашку и вешая галстук на дверку шкафа,- дамский лифчик…! –похоже какая-то баба забыла,-звучно добавил он.
-А тут, чулки и интимные комбинации! -смеясь фальцетом вымолвил Лёха,- при этом снимая форменные брюки вместе с нательными штанами, и непринуждённо развешивая их в отделении своего шкафчика.
-Вот растеряши! - смеялся Санёк Дёмшин, не подозревая о грядущем казусе. Володька не обращая никакого внимания на весёлые разглагольствования своих товарищей, схватил мигом свой таз и быстро направился в сторону помывочного зала. За ним по пятам бежал Лёха Каргин, а за Лёхой уже семенил Санёк, улыбаясь говоря при этом: -Меня, меня подождите…,- слегка окая своим Вятским говорком. При этом забыв снять носки, он махнул на них рукой, зная, что всё равно будет небольшая стирка своего белья, и они ему нисколь в данную минуту не помешают. Забежав в зал, все трое быстро заняли места возле входа в парилку, откуда медленно вываливались клубы горячего пара, как из пароходной трубы. Быстро наполнив свои тазы горячей водою вперемежку с холодной, ребята поставили их на общий помывочный настил. Побросали свои пакеты с бельём, которому так же предстояло вкусить райских блаженств, как и их обладателям. При чём нисколько не удивляясь тому, что в помещении практически пусто. Только где-то вдалеке они едва сквозь клубы выходящего пара, разглядели несколько сморщенных фигур непонятного пола, но не придали этому большого значения.
 
-А теперь в парилку! –громко и басисто рявкнул Володька и осторожно ступая по скользкому от воды кафельному полу, первым сделал свой шаг в неизвестность. Так, наверное когда-то на лунную поверхность вступал космонавт Нил Армстронг с корабля Аполлон 11, желая познать неведомое и вкусить непознанное…. За Володькой следовал Лёха, а за ним Санёк в своих уже изрядно отсыревших носках. Володька чувствовал себя как айсберг, после моросящего снежного ненастья, по которому они втроём так недавно шли ускоренным шагом. И вот теперь минута блаженства в горячей парилке приближалась, он мысленно уже обдавал раскалённые как огонь каменья горячей водой, и уже видел себя сидящем на вершине деревянного помоста, где горячий воздух, как в пустыне Сахара, будет неистово жечь и ублажать Пермского воина. Но тут: Володька неожиданно среди густого мрака клубящегося пара, заметил приближение какого-то огромного белого предмета. К нашему изрядно охлаждённому айсбергу, приближался мощный, странно голосистый, двухтрубный «Титаник». При чём из двух мощных и увесистых его труб, как позже показалось Володьке, вырывались два мощных белых клуба дыма. И в упор на курсанта, с капитанского мостика, недоуменно и с ужасом смотрели два серо-голубых огромных палубных фонаря. Ниже труб, Володька смог разглядеть огромный и белый человеческий живот с большой дырой по середине, ну а ниже было то, что сам Володька при своём рассказе, обычно начинал нервно трясти головой и морщить нос. Было то…., что называется у астрономов бездной, или границей нашей Вселенной. Вселенная с неумолимой силой завладела воображением молодого курсанта, при этом она оказалось разговорчивой, да ещё ругалась крепкими нецензурными словами на родном Володьке языке. И произошло то, что и должно было произойти: Титаник неизбежно столкнулся всей своей массой с массой молодого айсберга. Как вы и догадались, титаник оказался намного крепче рыхлого льда и двух льдин поменьше, бившихся в эту секунду в корму айсберга, пока ещё не догадываясь о случившейся беде.
-У-у-уууу! -громким протяжным воплем прогремел на всю парилку титаник. –Мужики в парилке…! –у-у-уууу – ещё басистей заревел он, обдавая горячим паром исходившем из его яростной топки бедных курсантов. При чём уверенно надвигаясь на них, и зло ругаясь при этом. –Вы, чё-ё-ёёё это, совсем охренели-и-и, а-а-ааа?- всё продолжал вопить безжалостным рёвом на всю помывочную неустрашимый пароход, продолжая движения всей своей массой в сторону входа в парилку. Володька одним мигом быстро оценив ситуацию и своё явно проигранное пока что положение, одним движением развернулся в сторону выхода, где столкнулся с недоумевающим взглядом своего друга Лёхи.
-Быстрее валим отсюда..а..а! –завопил Володька,-тут бабы моются! –ещё злачнее произнёс он. У с силой упёрся в живот Лёхе своим тазиком, да так, что у того спёрло дыхание.
-Как бабы!- проговорил ещё не понимая происходящего Санька Дёмшин,-но видя выражения лиц стоящих перед ним товарищей, понял, что произошла катастрофа.
-Давай Санёк! – уматываем отсюда! –снова басил Володька, и все втроём быстро словно пули из автомат «АК», с неудержимой скоростью помчались из парилки в коридор раздевалки. Вслед им неслась нецензурная ругань, перемешанная с женским смехом и улюлюканьем. В узком проходе ведущим из помывочной в общую раздевалку, навстречу беглецам направлялась одна старушонка. Одна конечно же неторопливым шагам, в привычном для себе банном ритме, держа в своих руках тазик с мочалкой, направлялась в помывочную. В этот момент мимо неё пронеслись наши архаровцы, причём старушка видя эту картину, от страха присела на пол и обезножила на короткое время. Архаровцы бодрым бегом пробегали мимо неё, виляя своими белыми задами, и сверкая загорелыми пятками, причём у одного из них на ступнях ног были тёмные носки, и на правом носке в области пятки, можно было разглядеть большую дыру.

-Господи помилуй! Свят,Свят! –шепелявила она своим беззубым ртом. –Не как антихристы в бане!? –снова бормотала она, при этом осеняла себя многократным крестным знамением.
-Неужто, батюшки мои, черти из преисподней повыскакивали? –жалобно вопила старушка т от страха закрыла свои глаза.  Но черти не обращали никакого внимания на вопли бабушки, а с неудержимой решительностью мчались в сторону своих шкафчиков, где несколько минут тому назад поспешно раздевались и где их ждало спасение от позора. Мимо проходила одна не совсем старая мама, ведя маленькую дочку за ручку. Конечно же она была в костюме первозданной Евы. Видя, что перед ними мчатся молодые огольцы с тазиками в руках, в костюмах Адама, не совсем старая мама от неожиданности увиденного на мгновенье замерла. При этом машинально закрыла своею ладошкой очи своей дочурки приговаривая при этом.
-Ой, Оленька!- тебе ещё рано видеть такие вещи, подрастёшь насмотришься…-неуверенно выговорила она, прикрывая свои прелести не фиговым листом, а эмалированным тазом. В это время Володька красный как рак, успел надеть свои кальсоны, поверх голого торса накинул милицейскую рубашку, быстро схватил свою шинель в одну руку, а в другую взял свои ботинки. И одним быстрым прыжком очутился у выхода из раздевалки. За ним следом мчался Лёха Каргин, он успел накинуть на себя шинель и влезть в свои милицейские брюки, остальные свои пожитки держал в обеих руках. За Лёхой бежал и прихрамывал Санёк Дёмшин. Он так и оставался в своих сырых носках, успев одеть только брюки и майку с галстуком, шинель, ботинки и всё остальное, он как и его сообщники крепко держал в своих молодых руках. Носки его и подвели. Не добегая несколько шагов до спасительного выхода, он поскользнувшись на сыром полу, грузно на него рухнул, при чём жалобным голосом прокричал вслед убегающим товарищам.

-Парни, парни! - подождите меня…! – при чём в страхе озираясь по сторонам, чувствуя себя нокаутированным боксёром на злачном ринге. После чего снова вскочил на ноги и выбежал из раздевалки в сторону лестницы, где стал снова преследовать своих бедолаг. Причём тот самый дырявый носок, слетев с его ступни, так и остался лежать на полу раздевалки. В это время титаник и ещё две огромные баржи выплывшие медленно из женской парилки, громовыми гудками требовали, чтобы к ним явилась местная администраторша, для пресечения подобных хамских выходок со стороны курсантов.
-Подумай только, Люд! –будущие наши защитники от произвола и преступников, а бессовестные какие, а-а-ааа..? –Куда только их начальство смотрит…?- снова голосил трубным басом титаник, ещё не придя в себя от случившегося. В это время в общий коридор здания, неторопливым шагом заходила очередная группа курсантов. Они на ходу расстёгивали служебные шинели и подымались в верх по лестнице, которая вела в их помывочное отделение, которое в этот день было предназначено для мужчин. Многие курсанты с недоумением и весело смеясь наблюдали такую картину: По общему проходу вестибюля, с другого крыла здания, им навстречу мчался Володька Палкин, причём его кальсоны немного сползли вниз при поспешном отступлении, и в том месте где располагалось его молодое курсантское достоинство, зияла небольшая дыра, из который неуверенно выглядывал извечный Володкин близкий друг и сожитель. Он трепыхался из стороны в сторону при Володькином беге, как бы извиняясь перед всеми за вину своего хозяина. За ним бежал Лёха Каргин бледный как мел, а за Лёхой ковылял Санька Дёмшин. Он мчался в одном носке, держа свою амуницию в руках, брюки были полуспущены, и держались на честном слове, и только галстук на его белой майке чувствовал себя всех увереннее из его курсантской формы.
-Вот блин, влипли, так влипли…!- со смехом в голосе твердил Санёк,-при общем громовом хохоте очевидцев данного банного события. –Перепутали блин, отделения… -вновь добавил он громко хохоча при этом. Позади них двигалась дородная и целеустремлённая местная администраторша. Она громко что-то кричала и голосила как контрабас, при этом держала в правой руке знакомый всей женской парилке курсантский тёмно-синий носок, непринуждённо вращая им как неоспоримым вещественным доказательством произошедшего казуса. А рядом у входной двери стоял сержант Ситдиков. Он своим большим кулаком, со светло-рыжими редкими волосками на нём, угрожающе грозил своим подчинённым, зло твердя при этом:
-Ну, вы у меня получите сегодня! … И вся новоиспечённая троица бедолаг, получила этим вечером от него сполна.

Только этой ночью, Володьке Палкину, после нравоучений и наказания полученного от сержанта Ситдикова, приснилось во сне огромная и пустая баня. Струи горячей воды хлестали по полу, и белоснежный пар струясь из парилки нежно обволакивал стройную фигуру курсанта. Володька был одет по форме, что и показалось ему странным. И из парилки, медленно выплывало большое белоснежное облако в виде женской фигуры, оно приближалось к Володьке неторопливо, во всей своей первозданной красе. Только вот лицо и голос у этого облака, были почему-то похожи на сержанта Ситдикова, глаза зловеще смотрели на Володьку, а уста произносили вновь и вновь:
-Курсант Палкин, выйти из строя! - Два наряда вне очереди!
- Есть два наряда вне очереди,-жалобно произнёс Володька и тут же проснулся.