Тюремные записки. Ч. 3. Гл. 4. Хабаровский оптовик
Часть 3. Наш адрес Советский Союз
Глава 4. Хабаровский оптовик
На новом месте Скалов трудился недолго. Не тем оно оказалось. Одолевала душевная смута, хотелось перемен. Не будем забывать о лихих девяностых годах, когда власть упала в руки бездарных политиков, а простые советские люди в одночасье оказались в нищенском положении.
Снова разделилась
На две части Русь,
Снова откормился
Капиталов гусь,
Населенье грабит -
Выручат нас вилы.
Снова те же грабли,
Что убрать забыли.
Не один Скалов не мог понять начавшийся разгул безумья и найти себе применения в удушающих тисках «шоковой терапии».
Ослепленные идеей,
Мы страдали сотню лет,
Вдруг прозрели, поумнели,
Но нам выключили свет.
И теперь в кромешной тьме,
Где ни ступишь, там и клин,
Очутились в старом сне,
Вновь над нами господин.
Но ведь известно, что беда не приходит одна, скверную компанию ей составила навалившаяся проруха на работе, а тут еще обстановка в семье с годами потускнела; исчезла былая гармония отношений с женой.
Любовь, любовь, ночная тень,
Но вот приходит ясный день,
Мучительно загадка колет –
Кому, зачем я отдал волю?
Захлестнуло бытом
Светлые мечты,
Временем размыты
Милые черты.
Бледная старушка
Что-то мне бурчит,
Умерла пичужка,
Трелью не звучит.
Держит нас привычка
В строгом поводке,
Ссор печальных спичек
Много в коробке.
В довершение всему, Склова постигла неудача в скоротечной любви, что для Стрельца сродни с трагедией. В душевном отчаянии, горемыка решил прервать свой тернистый и бесшабашный путь. Соорудил петлю из прочного провода со стальными жилами, который мог выдержать и тяжеловеса, закрепил его на березовом суку и прыгнул вниз с петлей на шее. Каково же было недоумение самоубийцы, надеявшегося напоследок свободно покачаться под березой, а оказавшегося сидячим на поляне с распухшей от порванного провода шеей. Оглянулся вокруг, не понимая, что к чему и куда попал – в рай ли в ад, пока не прозвучал знакомый небесный голос: «Не спеши! Долог будет путь!»
Сорвавшись с петли, Скалов надолго исчез из поля зрения близкого окружения, как будто и впрямь повесился на березовом суку. С начала восьмидесятых годов в биографии героя повести наступил пятнадцатилетний период, покрытый мраком неизвестности. О том знает лишь он сам да те, которым полагалось знать, но загадочные годы забвения окончательно подкосили семейные устои. В 1996 году потерянный странник всплыл на общественную поверхность, устроившись начальником отдела по распространению рекламы в издательстве «Хабаровский оптовик».
Устал я что-то, мучает тоска,
И мысли грустные, и в сердце холодок,
И вечности могучая река
Уносит жизнь куда-то на Восток.
Вокруг водоворот пустых идей,
Россия погружается во мглу,
Совсем забыла про своих детей,
Открыла двери зависти и злу.
Когда ж растает ненависти лед?
И мы увидим ясно наши цели?
Ослабла вера в радостный исход,
И клоуны у власти надоели.
Но не отпускала странника поэтическая струнка, теребила, звала за собой куда-то вдаль и привела на Дальний Восток, в столицу Хабаровского края; к переездам не привыкать.
Амурская плавно волна
Качается над рекой,
В свете ночном луна
Видна далеко-далеко.
Здесь ощущаю просторы
Сибирской бескрайней земли,
Где мчатся седые поморы,
Ведущие вдаль корабли.
И чудится говор казачий,
И тигра раскатистый рык,
О, как же могуч и удачен
Был русский отважный мужик!
Задумкой своею огромен,
Он сам добивался всего,
Жемчужину-город построил
И сделал столицей его.
России умы и светила,
Посланники воли царя,
Отдали Хабаровску силы,
Их здесь вспоминают не зря.
Как тяжки, как трудны исканья,
Когда за тобою весь край,
В заботах о процветанье
Лишь думай и умирай.
Как много людей непонятных
В заботах мирских о себе,
Они, как гниющие пятна,
На чистой амурской воде.
Наследники тех поколений
Не впали в российский бедлам,
Взлетели масштабно строенья,
И есть чем гордиться сынам.
Годами тянулись трудовые будни. В 2006 году коллектив журнала отмечал десятилетний юбилей своего детища:
Небольшой и серенький
Первый «Оптовик»,
На его обложке –
Тигра грозный рык.
В дни те лихолетья
Не казалось всем,
Что в десятилетье
Он станет супермен.
В подчинении Скалова числились одиннадцать курьеров, разносивших по городу газеты и журналы издательства. В другие города печатная продукция отправлялась почтой.
В дождь и слякоть, ветер и мороз
Наш курьер отважный везет тяжелый воз.
Открывает в городе тысячу дверей,
Дарит он рекламу и вести для людей.
На служебные заботы Александра вдруг накатывала внезапная волна сладострастья при непредвиденной встрече с таинственной незнакомкой, заставляя стрельца вспыхивать от новых сердечных чувств. Стрельцы любвеобильны, готовы быстро увлечься, отсюда их непостоянство, но можно ли их упрекать в преклонении перед прекрасной половиной человечества?
Миниатюрная и славная,
Заворожили Вы меня,
И карие глаза, как пламя,
Взметнулись из огня.
И сердце обожгло, и разум,
Проснулось страстное желанье,
Совпали чувства наши разом,
Мы оба – в царстве обладанья.
За время хабаровской суетни весьма примечательной выглядела история одинокого ворона, пристроившегося в одной из городских котельных и получившего кличку «Карр». Скалов любил птиц, вольных и независимых. Порой ему самому хотелось оказаться в их стае, парить над земной кутерьмой, отрешившись от повседневной сумятицы, неразберихи и бестолковщины. При каждой оказии птичий поклонник заглядывал в котельную поговорить с приютившейся птицей и приносил ему сладкое угощение.
Воронья страсть была не случайна, ведь эта птица относится к числу самых умных, загадочных и сообразительных пернатых, обладает интеллектом, способна передавать информацию и даже пользоваться жестами. Эта верная птица, если приручена, привязывается к одному человеку на всю жизнь и защищает его от обидчика. Она способна обучаться разговору и подражать человеческому голосу.
Карр был великолепным экземпляром птичьего семейства, абсолютно черным, с синеватым отливом снизу. Крупный самец имел массу тела до двух килограммов, если не больше. Ему приспособили под гнездо большую клетку с соломой и водой, подвешенную под высокий потолок. Кормили Карра с общего стола, он был всеядным и неприхотливым в еде. Когда бывал голодным, то щелкал клювом, напоминая о себе покровителям. Зимой ворон, как заправский кочегар, покрывался угольной пылью, от которой не мог очиститься, как ни старался. Когда он расправлял крылья размахом в полтора метра, то над ними поднималось серое облако. Зато весной и летом наводил на перьях лоск, купаясь в ближайших водоемах или в Амуре.
Забавно было слышать, как ворон выучил и очень даже к месту произносил понравившееся ему слово «Террор». Может быть оттого, что в нем трижды повторялась согласная буква, без которой не обходилось при карканье, или ворон интуитивно, по таинственному птичьему понятию, объявил войну терроризму, кто его знает? Бывало, вбегал в котельную чем-то раздосадованный бригадир и орал на рабочих, покрывая их матом, а в ответ из-под потолка несся громкий и хриплый голос: «Террор! Террор!!» Бригадир, уличенный в политике запугивания и насилия над бесправным народом, мгновенно умолкал, устыдившись грубого обращения с подчиненными. Раздавался всеобщий хохот, а за ним начальство шло на примирение:
- Скажите спасибо вашему адвокату! Так вы поняли, что надо делать?
Легендарный ворон Карр
В кочегарке жил зимой
И покрикивал сквозь пар
На начальников порой.
Слово грозное «Террор!»
Остужал начальства рев;
Карр подраться был готов,
Клювом щелкал очень грозно,
Раны наносил серьезно.
Летом улетал к супруге,
Псы боялись их в округе.
В теплое время сезона Карр надолго улетал, подчиняясь инстинктам природы. Ему требовалось общение с сородичами, более близкое и понятное, нежели с людьми. К зиме он возвращался в известный и надежный приют, но однажды исчез совсем.
Как-то Скалов шел берегом Амура по какой-то надобности, о которой уже и не припомнить. Вдруг увидел ворона с подругой и тремя подросшими птенцами. Что-то толкнуло Александра изнутри, и он прокричал: «Карр! Карр!» Ворон боком глянул на человека, знавшего его по имени, взлетел и сел рядом, поглядывая на знакомое лицо. Он признал в прохожем приятеля по кочегарке. К счастью, у давнего посетителя котельной был прихвачен бутерброд с сосиской, который был предложен пернатому другу.
Ворон еще раз внимательно взглянул на человека и что-то крикнул своему семейству, которое тут же подлетело и принялось клевать угощение. Карр подошел ближе к Александру и неожиданно прокричал: «Террор! Террор!!» Это заветное слово, хорошо известное птице и человеку, перенесло их в то доброе прошлое, когда люди не из корысти, а благости ради, помогали птице. Настоящая дружба не забывается.
Семейство окончило трапезу и улетело по своим птичьим надобностям, а растроганный Александр присел на амурском берегу, не в силах покинуть место нежданной и волнующей встречи.
Свидетельство о публикации №223041300145
Валентина Забайкальская 13.04.2023 10:23 Заявить о нарушении
Спасибо за внимание и одобрение
Александр Ведров 15.04.2023 12:22 Заявить о нарушении