Двенадцать соратников. Глава 3

Надо сказать, что, как и положено разбойнику, пленник испугался и немедленно выполнил приказ, он же не мог знать, повещу я его или нет? На лице же не написано: «добрый парень, не причиняет вред людям без крайней необходимости». В общем, послушно расторг контракт, тем паче, я вообще не был уверен, что этот тип честно получил своих воинов. И вот перед нами предстали двое, юноша с шишками еловыми вместо волос и веточками, росшими из плеч, и девушка, с кожей цвета металла и мелкими шипиками везде, где не мешали двигаться, сверху все это прикрывало очень условное рваное платье серого цвета, волосы её напоминали стружку металлическую, сразу было заметно, что они несколько не в себе. Первый постоянно икал и глаза его были сведены на переносице, а вторая хмурила брови, поджимала губы и вообще пыталась выглядеть очень серьезной, но мышцы лица подергивались, словно сдерживала смех. Оба заозирались, удивляясь тому, что свободны и более не являются единым целым. Как я понял, силу металла имела именно леди, а значит, весьма интересовала. Тут не уговорить, как Древесный Корень, придется драться и легко одолеть не выйдет однозначно, это не безмозглый и неловкий преступник. Ну, никуда не денешься, такая работа. Кто-то спросит, почему отпустил повелителя металла охотника? Так там была взрослая женщина, с неплохим опытом, она меня на лоскутки порвала, а тут красотке не больше восемнадцати, иной вариант совсем. Ладно, попробуем пообщаться.


- Простите, уважаемая леди, - обратился я к воительнице, - понимаю, только что избавились от плохого хозяина, чему искренне рады, но, нет желания поработать с хорошим?


- А ты со мной справишься? – уточнила собеседница, пытаясь состроить презрительное выражение, но ничего не получалось, лицо предало, а через миг просто расхохоталась, чуть не упала, держалась за животик, вытирала глаза и не могла остановиться, наконец, приступ закончился, и произнесла. – Ты такой молоденький и неопытный, да ещё сотрудничаешь с невинным ребенком. Нет, чтобы справиться со мной, требуется кто-то куда более грозный.


- Например, разбойник, - я скрестил руки на груди.


- Он нас просто похитил, убив предыдущего владельца во сне, уже соединенными в одно целое и держал все время в виде предметов, – пояснила собеседница, - потому не могли потребовать соблюдать правила и просто подчинялись, у тебя подобного не получится.


- Мне подобное и не нужно, - отмахнулся я, - зато, попробую чего-то принципиально иное. Ну, же, не отберу много времени. Победишь, так победишь, просто разойдемся и все. А пока, могу услышать ваше имя?


- «Стальной Аргумент», - пояснил девушка и тут же опять начала хихикать, - только не путай со «Стильным», хотя и с этим полный порядок, между прочим. Свое имя можешь не называть, поскольку все одно не запомню. Я таких победила штук, не знаю сколько, потому как не умею считать.


- Договорились, тогда я не скажу, что меня зовут «Мистер Би», - кивнул я, - в честь знаменитого мистера Бина, впрочем, ты о нем слышать не могла.


- «Мистер Би», - Аргумент снова согнулась от хохота, - нет, серьезно, правда вот так себя и зовешь? Ой, уморишь меня сегодня, прошу, больше не слова, давай приступим к поединку.


- Всегда к вашим услугам стильная сталь, - я поклонился, - мне активировать арену или окажите такую честь?


- А что происходит? – спросил вдруг косоглазый повелитель деревьев. – Почему мы в каком-то лесу и где Брин, надеюсь его никто не обидел, пока я, э-э-э?


- Брин был нашим предыдущим хозяином, настоящим, - повелительница стали вздохнула, - хотя, и он поступил не очень хорошо, ради дополнительной силы сделал запретное, не учтя, что мы ещё и разнополые. Не знаю, сумею ли простить подобное, даже учитывая, как ушел, без чести, быстро?


- Брин куда-то ушел? – гнул свою линию косоглазый. – И что, даже с нами не попрощался? Ни за что не поверю, он же был таким вежливым мужчиной, настоящим рыцарем. Пойду поищу его.


Несчастный повернулся и побрел, куда глаза глядят, наткнулся на первое же дерево, извинился, пошел дальше, прихрамывая, выглядел совершенно потерянным и несчастным.


- А мы точно можем его одного отпускать? – я бросил взгляд вслед удаляющейся фигуре. – Кажется, сильно не в себе, пропадет ещё, совесть замучает.


- Обитатели леса тем отличаются от других контракторов, что, питаясь с помощью корней от земли, быстро исцеляются, как тело, так и душу, - подала голос ДК, - достаточно раз ночью отдохнуть и придет в форму, в отличии от стальной хохотушки, она, судя по всему, с головой раздружилась насовсем или очень надолго, к сожалению.


- Только бы вспомнил, что надо питаться, - возразил я, - подождите, приведу его назад, а когда убедимся, что с ним порядок, тогда и расстанемся. Простите за задержку.


Я быстро нашел безумного воина, взял его за руку и как ребенка привел обратно к остальным, тот продолжал спрашивать о Брине. Правда огорчила бы, потому сказал, что отведем его к другу утром, а пока надо поспать и собраться с силами непременно, так как путь далек.


И вот бедный сумасшедший, после некоторых уговоров, согласился выпустить корешки и отдохнуть, нам оставалось надеяться, что подобный отдых поможет. Меж тем, стоило приготовиться к схватке, не могли же вечно сидеть на одном месте и держать разбойника при себе. Тот и так на нас посматривал с испугом, не ведая, какая судьба его может ждать. Понятно, что ничего доброго. Я снова активировал арену, Аргумент встала в боевую стойку, настоящую, левая рука её покрылась твёрдой массивной броней. Весьма полезная способность, хотя и не такая разносторонняя, как мощь Корня. Впрочем, неизвестно, насколько увеличится площадь покрытия доспехом при новых победах? Пока же, у меня была лишь одна надежда на победу, стоило воспользоваться безумием противницы, пусть это и не совсем честно. С другой стороны, поражение не принесёт ей ничего плохого, в конце концов, контракеры тем и живут, что с кем-то сотрудничают, а я за все хорошее против всего плохого, герой, который всерьёз собрался победить самого главного злодея. Итак, начнём игру, так сказать.

В первую очередь, я попытался встать в боевую стойку, но нарочно изобразил нечто вовсе нелепое, да ещё и принялся подпрыгивать из одной стороны в другую, держа кулаки перед лицом. Разумеется, повелительница металла прыснула в кулак, увы, из тех, кого можно рассмешить, лишь показав палец. Отлично, двигаюсь в правильном направлении, продолжаем. Соперница, собравшись, как смогла, рванула с места с немалой скоростью, я рванул в сторону, имитируя уклонение и упал, воительница пронеслась мимо, пришлось подниматься, сделал вид, что напоролся ладонью на сосновую иголку, затряс конечностью, заскулил, словно побитая собака, глянул на рану, вскрикнул испуганно, двумя пальцами осторожно взялся за неё, зашипел, выдернул, вскрикнул так, словно зуб извлёк, как минимум. Зажал кисть под мышку, согнулся. Аргумент наблюдала за спектаклем, и икала от смеха.


— Тебе весело, — я надул губы, — а у меня зараза в кровь может попасть, начнёт гнить, потом гангрена, а у вас тут не только нормальных врачей нет, банального йодика с зеленкой днём с огнём не сыщешь. Я практически обречён.
Я настолько вошёл в образ, что даже слезу пустил, представил себе, как бьюсь в агонии где-нибудь в лесу, беспомощный, однорукий с постоянно кровоточащей раной, принялся корчить самые жалостливые рожи. Соперница рыдала от хохота. Не знаю, насколько смешно было бы нормальным людям, скорей всего-то вызвал лишь недоумение, но пациент особенный очень. Теперь зашататься, словно от слабости, театрально упасть, вытянуть руку в сторону солнца, словно жалуясь жестокому небу на несправедливость. Завыл, на весь лес, знаменитое: — «И вот я умираю»! Закрыл глаза второй рукой и зарыдал, громко шмыгая.


— Драться-то будем? — поинтересовалась Аргумент, вытирая слёзы. — Или полученная рана так ужасна, что просто сдашься?


— Нет, я не могу так поступить, к сожалению, воспитание не позволяет, нравственные установки, привычки и прочее, перечислять можно невероятно долго, — я с трудом встал, — как бы ни было больно, сколь не бесполезны все попытки, стану сражаться до последней минуты и уйду, как положено мужчине.


Конечно, выдавая такие пафосные речи, я нарочно дрожал, словно от ужаса, нелепо размахивал здоровой рукой, притопывал ногой, разумеется, «доигрался», приложив самого себя по лицу. Тут же заныл, держась за челюсть, «больной» ладонью, после вспомнил о первой травме, затряс рукой, заплакал, как ребёнок. Повелительница стали шагнула вперёд, выкрикнула: — «Бу»! Я отпрянул, споткнулся и упал, начал отползать назад, поскуливая, как побитая собака. Воительница согнулась от хохота, прижав ладони к животу. Не увидела, как за её спиной из земли вылезли несколько корней, переплелись между собой, рванули вперёд, обвили шею противницу, подняли в воздух, несколько раз приложили о твердь и зашвырнули на вершину самой высокого дерева, чуть ниже купола. Девушка не удержалась и рухнула вниз, только там уже ждала сеть из корней, поймала, не позволив разбиться, обвила. Аргумент пробовала сопротивляться, выпускала из своего тела шипы, но толку мало. Меж тем, я поднялся, отряхнулся. Кажется, победа все ближе.


— Ну, кое-кто попался, сдаёшься? — спросил я у соперницы.


— Ты серьезно? — фыркнула повелительница металла. — Я и одного процента своих возможностей не использовала. Дерево не страшно нисколько. Посмотри, как разорву сеть.


Допустить такого я никак не мог, потому решил использовать все трюки дешевых клоунов, начал с невидимой коробки, классики жанра, водил руками, ощупывая невидимую стенку, корча невозможные рожи.


— Это и есть твоя мощь? — пролепетал я. — Я не могу вырваться, о, сейчас воздух закончится и умру в муках. О, а это что такое?


Я нащупал невидимую веревку и начал имитировать лазанье по ней, конечно, не сдвигаясь с места. Такая пантомима вряд ли кого насмешила, но Аргумент просто билась в истерике, умоляла пожалеть её. Меж тем я издал звук, громкий хлопок, несуществующая веревка «оборвалась», упала, приложив меня чем-то по голове, вздрогнул, зашатался, сделал несколько шагов в одну сторону, потом в другую, сполз вниз, с высунутым языком и свёл глаза у переносицы.


— Прекрати, умоляю, ты меня совсем уморишь, — взмолилась хохотушка, — не воином быть, а шутом, честное слово. Хватит, будь милосерден.


— Я должен победить, — промямлил я, коверкая слова, — сейчас как встану и тебе конец придёт, да, готовься к головомойке.


Я ухватил себя за шиворот, рукой, рывком поднялся, причём, конечности болтались из стороны в стороны, а туловище извивалось, словно у марионетки. Заставил себя встать, одной рукой поднял вторую и сжал кулак, потом расставил ноги в стороны, повернул пальцами свою голову в сторону воительницы, опустил брови ими же, потом опустил уголки своего рта, приподняла верхнюю губу, имитируя оскал. Сделал шаг к сопернице и, как был, со скрипом завалился. Полежал немного, поднял локти, оперся ладонями о землю, медленно поднял лицо, перекошенное, потряс головой, снова начал себя поднимать, поставил в стойку, покачался из стороны в сторону, взял себя за колено, ногу переставил вперёд, потом вторую, так дошёл до сети. Корни перевернули девушку, поставив её вертикально. Я толкнул свою руку, так что она завращалась пропеллером, стукнула воительницу по голове, но так слабо, что и не почувствовала ничего, сам же завопил от боли, замахал конечностью, будто отбил, наступил на невидимый шип, взвизгнул, запрыгал на второй ноге, теперь наколол и вторую, рухнул на спину и начал перекатываться по кругу в брейк-дансе низком.


— Мамочка, я умираю, — простонала зрительница, — прекрати, живот больно, не могу больше смеяться.


— О, ты сдаёшься и готова со мной подписать контракт? — обрадовался я.


— Ни за что на свете, хотя, ещё никому не удавалось меня так повеселить, — Аргумент всхлипнула, — ты просто нечто, Мистер Би.


— Погоди, сейчас сухость в горле излечу и непременно добью, — пообещал я, изгибаясь, словно змея, опустился на землю, взял невидимую бутыль, откупорил её и начал громко пить, одновременно, поднимаясь, словно шарик, которого наполняли воздухом, вот не хватало только дырочек со струйками из пуза, но такое просто так не сделаешь, ещё и живот выставил вперёд. Напряг мускулы рук, хотя, особенного ничего показать не мог, поцеловал отсутствующий бицепс. Встал в боевую стойку, потом вздрогнул, глянул на живот, ойкнул, согнулся, словно очень хотел кустики, зажал нижнее окончание спины и кинулся к ближайшему дереву.


— Бу! — крикнула мне воительница вслед.


Я подпрыгнул, словно от испуга, застонал изогнувшись, посмотрел на штанину, всплеснул руками, потом взялся за брючину, потряс ногой, нагнулся, поднял нечто невидимое, понюхал, полизал, скривился, зажал нос двумя пальцами, выбросил бяку и медленно вытер пальцы. Шутки немного чартерные, но сопернице и этого хватило. И тут послышался какой-то звонок громкий, соперница вскрикнула, теперь гневно.


— Что такое? — поинтересовался я.


— Предупреждение, — отозвалась Дубовый Корень, — наказали Аргумент за то, что не оказывает сопротивления и не дерётся, хотя прошла уже большая часть поединка, за бездействие присудили штраф, продолжит в том же духе, и продует с гарантией. Таковы правила. Ты и то пару ударов нанёс, хотя и условных.


— Все, ты меня больше не подловишь, — повелительница металла зажмурилась, напряглась, так что корни затрещали, а силища там имелась немалая.


— Можно и не смотреть, чтобы все одно оставаться под ударом, — возразил я, — давай так, я говорю: — «Тук-тук», а ты отвечаешь: — «Кто там». Итак, тук-тук.


— Кто там? — не удержалась девушка.


— Это я, почтальон Печкин, принёс вам пинок, под зад, получите и распушитесь в получении, — пояснил я, отвешивая его самый, но тихонько, совсем не больно.


— Может, используешь приём с помощью которого пытался со мной покончить? — спросила Корень и начала щекотать Аргумент.


Девушка рассмеялась ещё громче, заизвивалась, попыталась отбиваться, выпустила стальные шипы, но они не могли серьезно навредить сети. Ладно, пора добивать так сказать, вспомнить бы подходящие хоть чуть-чуть смешные шутки, которые поймёт.


— Знаешь известный анекдот, — облизал я губы, — сидит мужик, ловит рыбу на удочку, улова никакого, а тут выныривает русалка и спрашивает, типа, чего делаешь такое? — Да вот, пытаюсь добыть себе ужин, — поясняет рыбак, — только клева нет совсем, рыба не клюёт. — А как ей клевать, если клюва нет? — удивляется обитательница вод.


— Нет клюва, — застонала воительница, — а ведь точно, ой, мамочки, ты нечто. Нельзя так издеваться над девушкой, я почти без сил. Прекрати смешить, мы ведь драться собирались.


— Змей, в лесу обитающий, совершил много дурных деяний, — начал я, — и решили его местные наказать, поймали, устроили судилище. И вот старший леший выносит вердикт, мол, за все деяния, надо о рубить голову злодею. — Подожди о старейшина, — возразил один из младших леших, — казнь есть убийство, можем ли брать на себя такую ответственность? Предлагаю проявить милосердие и просто отрезать преступнику хвост... по самую голову!


— Он же змея, кроме хвоста ничего больше нет, ой, мамочки, вот это милосердие, — всхлипнула повелительница металла.


— Прибегает сын к отцу и говорит ему, — я улыбнулся, — тут мама принесла из леса десять грибов, каждому по семь. — Подожди, но десять пополам это не семь, а пять, — возражает родитель. — Ничего не знаю, я свои семь съел, — отмахивается сынок.


— Какой милый ребёнок, — девушка шмыгнула носом, — может, хватит языком чесать и начнём уже драться, наконец?