трое

Как он себя чувствовал в те минуты?
Боялся? Злился? Больше боялся или злился?
Да обливался холодным потом он. С ладоней просто лило. И с затылка. И со лба. И одежда промокла.
Надо на чем-то сконцентрироваться. На счете. Один, два, три.
Вдруг понял, что в голове повторяются, идут бегущей строкой совсем не цифры, а буквы. Эс. Ка. Эм. Эс. Ка. Эм. Что за идиотизм, почему нельзя называть работников просто по именам или фамилиям?
Он – Ка.
Его Эсме, прекрасная Эсме с черными кудрями, серыми глазами и ямочкой на левой щеке – Эс. Эсме – Эс, совпало. Её и приятели часто называли просто Эс.
Приятели. Он сжал кулаки, хотел ударить стену, но сдержался. По контракту самоповреждений быть не должно. Хотя теперь не все ли уже равно? Сволочи-директора, жирующие от продаж их открытий, безмозглые непосредственные руководители, которые забывают даже внести пункт о проверке исправности механизмов, так что люди сами уже проверяют, не требуя дополнительной оплаты, - а куда уходить? Вся жизни связана с корпорацией. И дело не только в деньгах и в уникальных навыках. Путешествие в другие миры – кто об этом с детства не мечтал? А у него - сбылось. И у Эсме. И у некоторых знакомых, которые еще до контракта звали ее Эс.
Знакомые. Уже и это слово вызывает гнев. Впрочем, _этот_ познакомился с Эс уже на работе.
Он, «Ка», до последнего не верил слухам. Может, надо было сразу верить?  Эс – супруга, соратник, столько пройдено вместе. И вдруг - этот. Ка, рискуя должностью, незадолго до нынешнего злосчастного вылета выкрал его досье. Взламывать бы ничего не стал, взлом увидят через доли секунды и не отвертишься, хорошо, что их динозавр-генеральный директор велел многое дублировать в бумажном виде. Ради ублажения его ископаемого величества целое небольшое здание отведено под архив. И вот – досье.
Эм. А как по-настоящему? Дурацкое имя, дурацкая фамилия и родители, наверное, какие-нибудь маргиналы. Небось пили и сдохли, а сыночка как сиротку потом и пристроили на учебу и к ним. Эм. Почему он Эм, пусть бы Зет какой-нибудь был. Нижняя ступень пищевой цепочки. И возраст. Эс, глупая ты старуха, он на десять лет тебя моложе! Вообще непонятно, на кой ты ему сдалась, дура. Дура. Дура.
Зарычал. Хорошо, что микрофон не подключен. Ну кого он обманывает? Он представил себе этого Эм – огромные заинтересованные черные глаза, а рост и сложение – любой мужик позавидует, хоть и промолчит. Эсме каждый день видела их обоих. Кого бы она выбрала, кого бы предпочла? Выбор очевиден.
И не дура она, и не старуха. Эсме, любимая, любимая Эсме, самая прекрасная. Понял, что завоет сейчас, как волк. Эсме, почему?
Глупый вопрос. «Мы – идеальная пара», и все кивают и улыбаются. А было ли так на самом деле? Он давно отдалился от нее. Эсме, ну мы же не вчера женаты, ну что ты все как молоденькая. У нас ответственная работа, какой отдых, иди лучше напинай зад Эр, который не позвал вовремя техподдержку, а все надеется на дурака-начальничка, и если б я сегодня не сообразил – мы б сейчас с тобой не разговаривали. А книжки ты давно перечитывала, Эсме? А то нынешнее поколение ничего не читает, простой расчет не может произвести, нам их учить и учить, подновляй знания-то.
Врал ведь. Прекрасный она специалист. И «книжки читала» почаще, чем он. За что-то причинял ей боль. За то, что она была такой же молодой и энергичной, как они оба когда-то? Ну, вот и достукался.
А может, слухи – всего лишь слухи? Да, он сам видел, как эти двое встречались взглядами. Смущенные, как дети. Может – ничего и не было, кроме тех взглядов? Но от этого еще больнее. Тупой романчик – можно б было понять. И даже, может, простить. Сказать: оказалась ты, Эсме, банальной дальше некуда, женщины твоего возраста… - ну и далее.
А вот если - только эти взгляды…
Самое смешное – что теперь они все в одной связке. Точнее – только он и Эм.
Как, интересно, сейчас чувствует себя Эм? Коленки дрожат, встать не может? А вдруг – спокойно принял известие и ждет своего часа?
Холодный пот прошиб еще сильнее. Да нет. Эм сейчас как раз торжествует, это уж точно.
Ведь Эс отдаст прибор именно ему, Эм, и тот это знает.
Зажать рот руками. Голова кружится.
Сегодня в корпорации – день максимального фейла за всю историю.
Отправить в помощь оставшемуся члену экспедиции на планету разом двух человек. Вместо одного.
Все знали, что прибор для выживания, который нужно вшить в свое тело в первые три часа по прибытии,  на базе только один. Все знали. Все!
И тем не менее отправили – сразу двоих. А прибор достанется только одному.
Ему приказ отдал сам горе-начальник, второму –  заместитель, он же братец, оба сыновья одного из директоров. Братцев, есть надежда, уже выперли с работы, несмотря на высокопоставленного папу, только одного из посланных это не воскресит. Странно думать о себе как об уже умершем. Мерзко. Противоестественно.
Он попытался дышать спокойно, представил себе, как гладит по голове Эсме. Эсме, дорогая Эсме. Отдай этот прибор мне, пожалуйста. Ведь мы так любим друг друга.
Он гадливо встряхнул рукой. Наверное, не отдаст.
Но нет. Почему он решил, что она предала его?
Бедная Эсме. А он параноик. Конечно, у нее с Эм ничего нет. И конечно, она отдаст прибор своему мужу. Но каково ей будет, такой справедливой и доброй, отправить на смерть другого, ни в чем не повинного человека?
Он залился слезами.
А потом слезы высохли. Не надо себя обманывать, жертвой будет именно он. Старый глупый муж. И надо встретить свою участь достойно.
**
Эсме прошлась по кабинету. Зачем-то погладила спинку своего кресла.
Потом села перед экраном.
**
Три лица.
Эс. Закрывает рот рукой. Но спокойна.
Эм. Как ни в чем не бывало. Будто не получал в полете никаких известий.
И он, Ка. Бледный, как полотно.
 - Произошла ошибка, - отчеканила без приветствий и предисловий Эс.  – Вас дезинформировали. К счастью, на базе есть дополнительный прибор. Вы оба останетесь живы. А через неделю лично выскажете нашему начальству все, что о нем думаете.
И улыбнулась.
Эм улыбнулся ей в ответ.
Ка кивнул, закусил губу и из последних сил выключил связь. Пусть там себе воркуют, если хотят. А он пойдет готовиться к приземлению.
**
Он зашел сразу в знакомый коридор и оттуда в лабораторию. Здесь два кабинета для вшивания пресловутого прибора. Эм, конечно, уже приземлился и находится во втором. Надо поторопиться, три часа – не так уж и много, штуковина еще и заработать должна успеть, начать вливать в кровь вещества «новейших разработок»…разработок авторства еще старых исследователей, неужели новые на что-то способны.
Кабинет. Подозрительно пахнет чисткой и дезинфекцией, будто им пользовались совсем недавно. Прибор уже распакован, хотя такого быть не должно. Он включил заново режим дезинфекции, мало ли что. Драгоценные минуты уходят. Высказать потом Эсме, что раньше за ней не водилось таких ошибок. Четверть часа, зайти в кабинет, сесть на «электрический стул», как они его между собой называли. Ввести обезболивающее, вставить прибор в капсулу, запустить нужный режим для «вшивания». Неприятная процедура. И долгая. 
Через час в коридоре он столкнулся с Эм. Тот кивнул молча.
Они шли по коридорам, открывали каждую дверь, но Эсме не видели.
 - Эсме! – первым решился Эм.
«Это я должен был ее позвать», - хотел сказать Ка. Но не сказал.
Обойдя лаборатории с другой стороны, они нашли Эсме на полу.
 Бледную, истекшую кровью. Кривой глубокий разрез проходил именно там, куда вшивается треклятый прибор.
Ка провел рукой по свежему шву на своей коже. Там, под швом, сейчас безупречно работало то, что еще сегодня было частью Эс.

Эм уже сидел у ее тела. Его взгляд опустел.
Ка уселся с ним рядом и неумело поджал ноги.
Пол казался холодным.