они

Чем-то в этом городе веяло... Во всех уголках леди в пышных платьях перехихикивались, перехахатывались. Статные сэры и их лакеи (первые - с каменными лицами, вторые — в нескончаемых бегах), домики какие-то кукольные, игрушечные; деревца стройными рядами высились по аллеям, и казалось все так замечательно-замечательно!..
До сегодня. Сегодня станет еще замечательнее! ОН приезжает. ОН! Приезжает! Даже не так.
При-ез-жа-ет!
Вот почему госпожи повыбегали, повыпрыгивали (некоторые — повытряхивались) на улицу чинно гулять и кокетливо зыркать с одного господина на другого. Мужчины не давали поводов говорить плохо: грудью навыкат они не шагали — вышагивали по мостовой, иногда слегка вульгарно смотря на дам (часто таким мужчинам незамедлительно прилетала оплеуха от дамы, что они вели под руку). Были и третьи, презиравшие ЕГО: они продолжили сидеть в аляповатых гостиных, вытянув ноги у камина и перемывая косточки, прежде всего, самим себе.
А еще есть Он. Вот с Ним мы давние друзья. Он безусловно располагает к себе. Слегка суетливый, но для юных мадмуазелей — несомненно предмет внимания. Для старшего поколения «приятный парень». Вот такой вот Он.
Приехал. И никто не заметил.
Как истый джентельмен, Он виду не подал, но заметил отсутствие обычного интереса к Его персоне. Благодаря острому уму, быстро смекнул, что весь мир сегодня в предвкушении чего-то (КОГО-то!) удивительного, необычного и, разумеется, скандального. Разговоры мало Его интересовали, но из обрывков фраз: «Маман, туже! Позовите гувернантку! Моя талия сегодня должна быть исключительной, Маман!»; «Мнения о НЕМ такие разные, что я просто в замешательстве» ; «Говорят, выкупил особняк Пемберли в прошлом году, просто загляденье!» - понял главного героя сегодняшнего дня.
Наш знакомый добрый малый решил попытаться заручиться доверием столь публичного гостя — никогда не знаешь, что может случится. По этой причине следующие часы до светского сборища Он провел в изучении и анализе слухов (научный подход никогда не подводил Его). Однако, как бы Он не старался, вычленить хоть что-то полезное  для себя, ему никак не удавалось. Понадеявшись на природное обаяние, наш друг пошел на вечер.
Обилие пыльных занавесок и диванов, духота и антисанитария, пачки пьяных распущенных светских львов и львиц — что может быть лучше? При всей ненависти к гулянкам, Ему нужен был ОН. Уже даже не столько из желания заручиться поддержкой, сколько из испепеляющего любопытства. Большую часть вечера коротал за выпивкой, то и дело небрежно бросая одну-две фразы дамам, душивших его своим вниманием. В перерывах между вливаниями в себя шампанского Он осведомлялся о НЕМ у немногочисленных трезвенников, но те разводили руками или клялись, что вот-вот прибудет. Спустя «вот-вот» барышни стали доносить вести о том, что ОН всего на секундочку заглянул на вечеринку и восхищались его голубыми/зелеными/(особенно талантливые на выдумку) белыми глазами, кудрявыми/прямыми/лоснящимися волосами и было пара прецедентов, когда дамочки чуть не исцарапали друг другу лицо, ведь было совершенно неясно с горбинкой ли у НЕГО нос или греческий профиль.
Наш друг чуть пошатываясь поплелся с шабашки ни с чем в свое имение. Было смутно на ду..:
 - Довольно. Издеваешься как хочешь, но забыть написать персонажа?! Александр, я глубоко разочарован, Вы подавали бо;льшие надежды.
 - Бросьте. - Робко ответил я, не успев найтись от такого внезапного развития событий. - Не забыл, а просто не успел...
Но я не закончил оправдываться, как он меня перебил:
 - Как не стыдно! И после Вы смеете называться писателем!
Злобно хихикнув, я с остервенением схватил новый лист и начал писать там следующее: «Он заплетался в своих собственных ногах — напился. С досадой и чувством унижения вполз в проходную. На силу стянул с себя ботинки. Едва соображая, взобрался на балкон второго этажа, изуродовав ковролин парадной лестницы. Он взял подвязку для штор и обмотал ее первый конец на балясине, а второй...»:
 - Ну неужели теперь Вы меня убьете? Разве не клише? - раздался снова, успевший набить осеобину на моем самомнении голос.
 - Молчать! - Процедил сквозь зубы я. - Могу делать с тобой все что хочу и как хочу.
 - То есть убьешь... А логика где? Давай я помогу. - услужливо издевательски предложил Он и начал перебирать варианты. - Можно сказать, что счастье — скучно, или что я ЕГО любил — не вынес разлуки, или вот...
 - Ты! Сгусток чернил и дешевой бумаги!
Я вышел из себя. Ярость. Гнев. Полная потеря контроля на чувствами. С еще большим бешенством я вцепился в ручку: «Второй конец Он обвязал на своей шее и немедля спрыгнул. … Некоторое время он еще брыкался, но, скорее, рефлекторно, нежели сознательно.»
Похорон не было, как и города, и особняка, и Его, и ЕГО, и вообще ничего не было.