Лика. Глава 6

Полька.

Каких только историй дед Иван не придумал! Каждый день, а то и по несколько раз в день разыгрывал простофиль.

Сам не смеялся. Его лицо, словно маска, всегда было спокойно. А глаза посмеивались. Только, чтобы увидеть эти мелкие зайчики смеха, выпрыгивающие из-под  нависших век, нужно было пристально наблюдать за дедом,  иначе и не понятно, что ему тоже  было весело.  Лика всегда внимательно всматривалась в  лицо деда Ивана, когда  становилась  свидетелем очередного розыгрыша. Ей очень нравилось сочетание смеха и серьёзного лица, что она решила эту мимику  непременно  себе натренировать.

Пелагея Романовна, бабушка Лики, напротив, никогда, ни кого, ни за что не обманет - таков её жизненный принцип, так её воспитали.
Баба Поля была рождена ещё до революции. Её семья была богатой. Владели землями. "На трёх подводах мясо к обеду подвозили", -  вспоминала в своих рассказах бабушка.

Родиться в богатой и образованной семье - это ещё не факт, что жизнь сложится счастливо и беззаботно.

Поля была дочерью местной учительницы Ольги и военного врача Романа. Однако, девочка не помнила их. Когда Поле исполнилось шесть месяцев, отца смертельно ранили на фронте в первую мировую войну. Мать Ольга осталась одна с тремя детьми на руках. Старший брат Романа Василий всегда был неравнодушен к Ольге. Но Ольга в своё время выбрала другого брата. Поженились по любви и статусу. Всё, как положено по тем временам.

После гибели брата, Василий стал чаще захаживать в дом вдовы, помогал и открыто высказывал свои симпатии. Так, тихо-тихо, Ольга приняла предложение Василия и вышла за него замуж.

Полечке было чуть больше двух лет. Наступила эпидемия холеры. Её мать, как очень образованная женщина, ходила по дворам и помогала людям, подхватившим эту заразу. Вскоре и сама захворала. Слегла замертво.

Мать похоронили. Полю к себе на воспитание забрали бабушка с дедом. В прежнем доме холера бушевала. Следом за матерью умер средний брат Полины, а потом и старший.

Конечно, бабушка и дед любили внучку. Старались сиротинушку оберечь, любовью осыпали. Правда, дед, хоть и любил внучку, но не баловал. В период сенокоса под голову вместо подушки поленья подкладывал приговаривая: "На перинах долго проспать можно. А вот поленушки вовремя, раньше петухов тебя разбудят». Дед и работников к себе  принимал по своим правилам: В первую очередь за стол работника посадит, бабке велит накрыть на стол, да всё, что есть выставить. Сидит и смотрит, как работник ест. Если ест хорошо, то берет. А если вяло ест, то отказывал.

Жизнь Пелагеи мало-помалу налаживалась. Детские слезы высохли. Поля росла.
Все поменяла революция. Зимней ночью приехали люди в формах. Как хозяева ходили по избе. Громко разговаривали, курили, лазали по шкафам, сени переворачивали, скотину из сарая выводили. Эти люди велели бабушке и деду собираться.

Поля вцепилась в подол бабке и не отпускает. Бабка ручку разжимает и уговаривает внучку бежать к Ваське. Шепчет на ухо: "В стоге машинку швейную припрятала и самовар. Приданое, дочка твоё будет. А ты не плачь. Бог даст, все сложится. Бог даст, свидимся ещё".

Эти люди усадили деда с бабкой на телегу. В руках только маленькие узелки были. Обоз тронулся. В ночном небе холодная луна освещала дорогу. Где-то неподалёку выли волки. Полька не послушалась бабку и побежала босая в след, обоз догонять.

- Бабка! Бабка! А я как же?! Я с вами хочу! - С надрывом и плачем кричала Полька, пытаясь догнать обоз.
- Беги, дурочка, к Ваське! Беги к нему. Он тебя не бросит. Ради матери твоей не бросит.

Полька почти догнала телегу, почти рукой зацепилась. Мужик в форме, с папироской в зубах махнул обрезом по рукам девчонки. Она без сил свалилась на холодный снег.  Ног и рук не чувствовала, только сердце бешено билось. Сил больше не осталось. Казалось, что сейчас вырвется сердечко наружу, и Полька  умрёт от горя непосильного.

Сколько времени прошло не известно. Очнулась девчушка в мягкой белоснежной перине. Около неё в полудрёме сидел Василий. "Очухалась, девка! Слава Богу! А то я уж...", — проговорил и резко замолчал он. На столе дымился самовар. В комнате пахло свежезаваренными травами.

Новый батька стал выхаживать девчонку, на ноги ставить. Порой засмотрится на неё и с чуть проступившими слезами проговорит: «Как на мать, чертовка похожа! Ох!" И глубоко выдохнет.

Вскоре привёл Батька в дом молодую женщину. "Поди сюда, Полька!" - приказал он. "Вот твоя мамка новая, Лукерия. Любить тебя будет не хуже маго. И ты, доченька, полюби ее. Так Богу угодно", - закончил он и погладил девчонку по голове.

Поле выбирать не приходилось. Приказали любить, значит не перечить, помогать во всем новой мамке надо.

Лукерия оказалась доброй женщиной. Бывало, пойдёт в лавку, конфет накупит. Пока до дома возвращается, все деткам на улице раздаст. Полю она как свою приняла. Потом в семье ещё  свои дети народились. Поля нянчила их. Так и звали её "Нянькой".

Истории своего детства  бабушка Поля рассказывала Лике часто, как только выдавался случай.  Доставала старые фотографии Ольги, Романа и целовала их, вытирая скатившиеся слёзы.

Лика внимательно слушала, сопереживала и негодовала от несправедливости. "Как так?" - думала она, — "Родилась баба Поля в семье с полным достатком. Её любили, похоже, как и меня. А потом, раз - отца не стало, два - мама умерла, три - вообще деда с бабкой в Сибирь согнали. Что там Бог на небе делает? Не видит что ли совсем? ... А эти люди в формах - чтоб они в аду сгорели. Может, Бог уже увидел? Может, он ещё всё исправит?"

Близко к сердцу, словно сама во всем этом  участвовавшая, Лика в полные свои четыре года решила: "Когда я вырасту, стану взрослой, то у меня будет сын - Романом назову. А если дочка родиться - Ольгой будет".

Пелагею воспитывала совершенно чужая семья - отец Василий и мать Луша. Народили троих детей, и Поля нянчила их, во всем помогала матери.

В семь лет Польке захотелось пойти в школу.
- Батька, мне в школу надо.
- Нечего тебе там делать. Не дело девке по школам шляться! - Усиливая голос, отвечал Василий. - Замуж выйти и детей рожать! Заруби себе на носу - про школу, чтоб слова не говорила больше! Поняла?!

Поля с недоумением продолжала:
- Как, нельзя в школу? Я не хочу ни в какой замуж. Я, как мама, учителем хочу стать!
- Спорить ещё будешь?! Дрын возьму! И выпорю, как сидорову козу. Выпорю!

На этом разговор был закончен. Спорить с батькой было бесполезно. А то ещё, и вправду дрын возьмёт.

В разговор вступила Лукерия:

- Васенька, да Бог с тобой! Почему Польке в школу не пойти? Негоже так! Мамка и папка, родные вон, какие люди были! До сих пор их почитают местные. А помнишь, на Казанскую, в прошлый год, служивый к нам приходил? Подарками Польку осыпал. Говорит, что Роман жизнь ему спас. В век обязан врачу. Как же девку дома держать?! Пущай идёт!
- Ишь чаго! Сговорились бабы! Нет, я сказал!!!  - Громогласно заявил Василий. - Что толку от их учёбы вышло? Где сейчас они? Червей кормят в земле сырой. И ты, Лушка, не потакай ей! Знаю я вас. Высеку обеих!

Полька забилась в угол и тихо стояла. Лукерия слушала мужа с широко раскрытыми глазами и попыталась успокоить его. Подошла поближе, протянула руку, чтоб по плечу погладить. Только он был взбешён, откинул ее руку, да силу не соразмерил, получилось, будто ударил.

Луша от неожиданности вскрикнула:
- Да, Бог с тобой, Васенька! Успокойся! Не пойдёт, не пойдёт она ни куда.
- Все! Разговор окончен! - Стукнул он своим кулаком по дубовому столу, аж пол и потолок задрожали.

Василий вышел вон, громко хлопнув дверью. Дверь ещё раз напомнила домашним, кто в доме хозяин.

Лукерия чуть подождав, подошла к Поле, поглаживая по голове дочку, шептала: "Ничего, ничего. Что-нибудь придумаем, милая. Бог даст, смилостивится тятька. Он же любит тебя. Он за тебя жизнь отдаст. А ты не серчай на него. Так он оберегает тебя. Не хочет, чтобы ты, как твоя мамка сгинула. Любовь у него такая. Прости его. Ради Бога прости".

Вопреки воле отца,Полька в школу пошла. Сговорились, значит, они с мамкой, что тайком Поля будет учиться. А Луша перед отцом прикрывать, если надо, будет. Это первое время. А там, узнает, Бог даст, смирится - так думали они.

В школу Поля бежала с огромной радостью. Лучше всех училась. У неё в крови все учения были. Нужно было только открывать их научиться.

Прошло три месяца. В классе шли занятия. Поля с открытым ртом слушала учителя и старательно вырисовывала петельки, палочки... Громко открылась дверь. На пороге появился разъярённый отец. "Ах ты! Ах, ты, дрянь эдакая!!! Бегом домой!" - Заорал он.

Дома был разбор полётов: Получили по заслугам и Полька, и Луша. Впредь, чтоб слушалась дочь, отец обувь спрятал.

Только не остановило это Полю. Она босиком, в тайне от отца Василия стала в школу бегать, пока в очередной раз батька за косы Польку из-за парты не вытащил. Выпорол, прямо в учебном классе, на глазах ошеломлённых одноклассников и учителя.

Лика узнала, что бабушка безграмотная, случайно. Принесли в дом телеграмму. Почтальон просит расписаться. А бабушка отвечает, что безграмотной осталась, даже подпись поставить не может, только крестик. Лика, конечно, удивилась и прицепилась к бабушке с расспросами почему та даже писать не умеет.

Вот эту историю про школу, вытирая скатывающие слезы, поведала бабушка Поля своей внучке.

Лика, не ведала ещё ни одной причины, чтобы сдаваться, решила, что, во что бы то ни стало, научит бабушку читать и писать.

"Значит, так! Научу я тебя грамотности. Здесь нет ничего сложного. Будем каждый раз, когда я у тебя в гостях, уроки учить. Я все подготовлю к занятиям: У деда в комоде ручки и тетрадки есть. У меня дома азбука Витькина ещё осталась. Выучимся!!!" - Уверенно заявила пятилетняя Лика.

Бабушка Поля в знак согласия кивнула и почему-то заплакала.