Заколдованные

Когда умру, первым делом понесусь туда, где перед закрытой дверью скопилась огромная очередь «Мне только спросить».
Мне только спросить: за что? Или так: почему именно я? Или нет, так: почему именно с моим ребенком?
И в очереди будут стоять терпеливо, сжав кулаки, другие люди: у кого мужа увела любовница, отняли бизнес, потерялась и не нашлась дочь, или ребенка в детском саду зарезал пьяный мужик, прошедший незамеченным через охрану… У кого не было детей, или дети наркоманы, или у ребенка была лейкемия или бластома… И начала той очереди не видно, и ответ почти всем заранее известен…
И я постою в этой очереди сколько-то времени, послушаю сколько-то историй и, пожалуй, развернусь и понесусь по другим своим делам, ведь у меня в прошлой жизни осталось так много тех, за кем нужно отсюда присматривать…


***
Наташка вязала самозабвенно, запоем, из которого не выйти; вязала сыну-дошколенку, вязала дочери-студентке, вязала мужу, вязала маме, брату и папе, племянникам и подругам, детям подруг и даже неустановленному кругу лиц.
Наташка вязала вечерами, по выходным, утром в пробках и вечером в пробках, потому что ну очень далеко – через весь город– возила сына в садик и потом назад, через все пробки, ехала на работу; а вечером то же, но в обратном порядке. Время в пробках летело качественнее, оно вообще проходило намного быстрее, не только в пробках.
Наташка вязала долгими зимними, и долгими летними, и на даче вязала, а не копала грядки с мамой и не полола грядки с мамой.
Наташка вязала под сериальчик и под фильмы, только не кровавые, потому что кровавые сын не выносил, и под книжку научилась ровненько так вязать, получая двойное удовольствие. Егорка все это время прыгал перед с планшетом, запиливая песенки и мультики по фразам, по отдельным словам. Если Наташка перемещалась в другую комнату или кухню – развешать белье, приготовить обед, – Егорка перемещался туда же вместе с планшетом и продолжал там свое увлекательное и познавательное занятие.
Наташка вязала и когда Егорка жутко температурил: сидела рядом, поила его по чайной ложке раз в минуту и вязала. Вязала и когда в соседней комнате рак медленно сжирал ее свекровь; вперемешку с горькими мыслями и слезами вязала и делала мир еще немного теплее, на четыреста граммов мериноса.
И когда собрались лететь с Егоркой на диагностику в Москву, первыми в списке вещей были клубок и бамбуковые спицы, потому что с металлическими в самолет нельзя, заберут на досмотре.
А досмотра – чик! – и не получилось...


В аэропорту скопилась огромная очередь к досмотру: разом вылетало четыре или пять столичных рейсов, и полтысячи человек растянулись во весь первый этаж крошечного омского аэропорта.
Наташка с мужем и Егоркой стояли в самом хвосте очереди и развлекались как могли. Муж держал оба больших рюкзака и втыкался в телефон. Егорка убегал метров на пятьдесят, оглядывался на мать, весело бежал дальше, но потеряв Наташку из вида, возвращался на несколько шагов. Нервы у Наташки не выдерживали, она протискивалась к Егору и тащила его в очередь.
Егор очень заинтересовался стоящей впереди девочкой с пушистым розовым рюкзачком-зайкой. Погладил по зайке, ухватил обернувшуюся к нему девочку за щечки и радостно рассмеялся. Наташка тут же одернула его: «Егор! Нельзя хватать людей за лицо!» и извинилась перед девочкой: «Прости его, пожалуйста, он у нас немного необычный мальчик». Девочка с интересом расширила глаза и спросила: «Заколдованный?». Точно, заколдованный. Найти бы ту колдунью, навалять ей от души.
Муж с тоской оглядел слабо двигающуюся очередь, посмотрел на время… и не выдержал. Обратился к сотруднику аэропорта, что у них ребенок с инвалидностью, что еще немного – и Егор разляжется на полу и начнет громко-громко орать. И с этого момента всей заколдованной семейке открылся волшебный зеленый коридор.
Их пригласили в медпункт, где проверили все документы, потом - «У нас тут маломобильный пассажир» - передали другой сотруднице с ручным сканером, та просканировала семейку на наличие колюще-режущих, взрывчатых и прочих запрещенных… и вызвала следующую сотрудницу, которая должна проводить «маломобильного пассажира» к самолету.
«А что», – подумала Наташа, – «В чем-то – да, мы маломобильные. Вот, например, когда тащим Егорку сдавать кровь: он сразу становится антимобильный».
Пока ждали персональный автобус, сотрудница с интересом разглядывала Егорку, высоко подпрыгивающего под песенку из планшета.
– Гиперактивный ребенок, да? – поинтересовалась она у Наташки.
– Вроде того. Аутизм.
То ли из любопытства, то ли от разговорчивости сотрудница принялась расспрашивать: а как это? а это лечится? а как он будет учиться? а что с ним будет, когда вырастет? От последнего вопроса Наташке ужасно, ужасно захотелось что-нибудь повязать…
Автобус подали: огромный, пустой, в нем ехали до самолета только четверо: заколдованная семейка и сотрудница аэропорта. Пока полтысячи человек давились на втором этаже крошечного аэропорта, ожидая приглашения на посадку, Наташка, муж и Егорка прошли в пустой салон, расселись по своим местам и разложили свою ручную кладь… «Знаешь, аутизм – это не только минусы, но и плюс, – пошутила Наташка. – Теперь всегда будем так проходить, здорово же?!» – она благодарно посмотрела на мужа и достала спицы…


Три часа вязания в полёте до Москвы прошли быстро. Егорка проспал всю дорогу, а теперь бодрый, в предвкушении обещанных мамой приключений пронесся по перрону в аэроэкспресс. В электричке он не отлипал от окна. Муж уткнулся в телефон, а Наташка весело смотрела на проносящиеся за окном пейзажи: мартовский лес, промзона, склады, дорога, развязка, снова лес, снова промзоны…
– Стоило так далеко улетать, чтобы снова попасть в наш «Амур», – пошутила она мужу, но тот даже не кивнул и не глянул в окно.
С Павелецкого вокзала решили не сразу спускаться в метро, а прогуляться по проспекту. До заселения было неприлично много времени, и идею отправиться до хостела пешком отменяли только два больших рюкзака, навьюченных на папу.
Московское время – восемь часов. Пип. Пип. Пиииип. За вокзалом их встретила утренняя Москва, умытая, с весенним солнышком, с тающими лужицами и мокрым светлым гранитом тротуаров. Вся такая пустая, золотистая от восходящего солнца, блестящая, просторная, заполненная не пробками из черных внедорожников, а спешащими желтенькими такси и машинами каршеринга… Наташка смотрела и не узнавала ее. Тот базарный суетливый город, которым она запомнила его с десятого года, куда он делся?
Топ-топ, и потихоньку дотопали до станции метро. С метро воссоединяться было жутко. Шум поездов, толкотня, специфический запах могли не просто напугать Егорку – вогнать в панику. Поэтому Наташка, опытная мать, к поездке в метро готовила Егора особо тщательно. Они смотрели видео про метро. Изучали карту метро. И самое главное: тысячу раз повторенные рассказы о том, что в метро длинные-длинные эскалаторы. Любимое Егоркино развлечение. Он мог кататься на движущихся ступеньках часами, экспериментируя со спуском против движения, затягиванием ботинок под зубчики – словом, не хватай его Наташка вовремя за шиворот, закончилось бы все плоховато.
В целом, эскалаторы Егорка принял с энтузиазмом, подходящий поезд метро – пойдёт, видел по ютубу, а внутри, в вагоне, к его радости оказался большой интерактивный экран со схемой метро, где он быстренько начал искать станцию с названием «кенгапролдж».
Заколдованным оставалось убить какие-то полтора часа до того, как откроется торговый центр неподалеку от хостела. Куда еще поехать туристу из глубинки, как не на Красную площадь? Наташка спланировала такую ветку метро, чтобы выйти через Охотный ряд – все ж поближе и поинтереснее. Когда они ступили на Манежную площадь, пустая Москва снова заблестела своими лужами-бриллиантиками. Много раз была здесь, но пустой Манежную площадь Наташка еще не видела. Будто в фильме-постапокалипсисе, – постковидная Москва удивляла и удивляла.
– Егорка, хочешь пить?
– Хочешь пить, – ответил Егорка.
–А сушку будешь?
–Сушку будешь, – согласился голодный парень.
Все варианты с кафе, кофейнями, макдональдс и прочим московским питанием были не для Егорки. Там он не ел ничего. НИ. ЧЕ. ГО. Зато сушка на лавочке на Манежной – вариант слегка бомжовский, но наш. И сок с трубочкой, который Наташка предусмотрительно согрела у папы за пазухой.
Пять сушек – и батарейка Егорки подзарядилась, он побежал от мамы по площади, а мужу к двум рюкзакам добавилась еще картонка недопитого сока. Наташка припустила за Егоркой.
Они вбежали на Красную площадь – тоже пустую, что уж тут удивляться: четверг, утро, туристы ещё спят или чистят зубы, – и Егорка побежал вприпрыжку вдоль красной стены с зубчиками.
–Это Красная площадь, – догонял его персональный гид Наташка. – Это Кремль. Это главная площадь России. Смотри, какие зубчики на Кремле! Смотри, а это Спасская башня, на ней часы!
Часы – это интересно, но столбики, которыми огорожен покой вождей и воинов – еще интереснее. Между столбиками висят толстые цепочки, и если уж нельзя на них посидеть «Егор, нельзя, упадешь!» - то хотя бы покачать и понаступать на них ногами. А столбики можно поронять. Весело, все сразу начинают возмущаться (мама, папа) и поднимать столбики.
Куранты отыграли бом-бом-бом-боробом. Егорка не впечатлился и двинул к Васильевскому спуску, как будто его выгоняли с этой вашей красной площади. Наташка впервые увидела Зарядье… стоп, а что там было раньше? Забор какой-то, стройка… Наташка не могла вспомнить точно, было ощущение, словно под окном срубили огромный пыльный тополь, и стало светло.
Егор бежал через Зарядье. Если Наташка шла недостаточно быстро, он возвращался и тянул ее за руку, а ей так хотелось всё тут получше рассмотреть! Живая история, которую когда-то проходили в институте и в страшных снах до сих пор сдавали во сне… Вот она, матушка, ее можно пощупать руками и прочитать с табличек! Ее можно снять на телефон и потом дома получше рассмотреть, но Егорка неумолимо тащил Наташку куда глаза глядят. Никуда ему не сдались эти палаты, где жил Петр Первый… Довольно тесные палаты, честно говоря. Чем в таких жить, Наташка бы тоже на месте царя себе новый город построила.
– Куда мы идем? – спросил муж. Он везде отставал на десяток шагов, так, будто нес не рюкзаки с вещами, а возок с кирпичиками. Он шел не спеша и разглядывал Зарядье: его-то Егор не тащил в сторону Китай-города.
Наташка шла по навигатору, попутно объясняя мужу, где они и куда сейчас выйдут. «Там будет станция метро, сразу наша ветка», – рассказывала она, – «Дорогу перейти».
Вышли к дороге, на удивление не запруженной автомобилями, а с обычным движением, и встали у пешеходного перехода, дожидаясь, когда все проедут. Автомобили тоже встали.
–Да ладно, – громко удивилась Наташка. – Что, прям можно идти?!
И они пошли через зебру. Зебру, товарищи, даже не светофор. И автомобили стояли и пропускали пешеходов по зебре!
–Что случилось с этим миром, – возмущалась Наташка. – В Москве стали пропускать пешеходов?! Вы серьезно? То есть гаишников нет, светофора нет, просто пропускают и всё?!


Флешбэк, как говорит их дочь, воспоминание 1999 года, когда утром в понедельник всё забито машинами и перейти дорогу можно только тогда, когда машинам некуда ехать: все наглухо стоят в пробке. Если поток двинется, то никто не смотрит ни на светофоры, ни на знаки, ни на Наташку… А сейчас пусто, как было в том же памятном году в московские летние субботы и воскресенья, время пешеходов.
Удивление не отпускало Наташку до самого спуска в метро, а там отпустило. В метро всё по-старому: запах резины, толкотня, жарко, ураганные сквозняки в переходах, и эта московская скорость, с которой несёшься по метро, потом вылетаешь на улицу и чешешь по тротуарам с основным потоком, иначе затопчут. Только в этот раз не вылетали и не чесали, потому что Егорка. Весь поток уходил вперед, а заколдованная семейка неспешно, в своем ритме, шла по переходу на другую линию. Оказывается, так и меньше потеешь, кто бы мог подумать, и сквозняк не так страшен … Что мешало ей в таком ритме двигаться по Москве раньше? Хотя…. Раньше всё по-другому было… Раньше не было Егорки, а Наташка была успешным перспективным руководителем… Студенткой… Школьницей с математическим уклоном…


И вот что еще случилось в метро.
Пересаживались на московское центральное кольцо - МЦК, которое Наташка по карте приняла за еще одну ветку метро. На деле же оказалось, что это не метро вовсе, хоть и крепко срощенный с метростанциями транспорт. Москвичи, пропустите этот абзац, сейчас Наташка начнет восторгаться МЦК. Так вот, оказалось, что это наземный поезд, электричка, за которую не надо отдельно платить и можно попасть прямо из метро. В отличие от наземных веток типа Филёвской, электричка не дребезжит и не покрывается инеем в холода, по ней не ходят продавцы отверток, ножиков и очков, – где они, кстати, вообще? Это красивый современный состав, бесшумный, и главное – вид из окна не на темный тоннель, – тоннеля Наташке вполне хватало и в жизни, – а на свежий воздух, небо, солнце, весну и вообще человечество.
–Тебе нравится МЦК? – спросила Наташка у мужа. – Лучше же, чем метро? Давай на МЦК будем стараться ездить, вместо метро?
–Ммм, – ответил муж. В телефоне были котики и кто-то неправ.


Они доехали до своей станции, – маленькой, с метро не соединявшейся, – и с перрона поднялись на виадук на стеклянном лифте. Лифт! – это был второй любимый Егоркин транспорт после эскалаторов. Красивая стеклянная станция, она вся была устроена лучше, чем весь омский железнодорожный вокзал, подумалось Наташке.
Итак, торговый комплекс и в нем – фудкорт, куда так хотели попасть заколдованные. Потому что по Омскому времени был уже час дня и есть (нет, жрать) хотелось ощутимо. Вот только чем накормить Егора? Ни в одном из кафе на фудкорте не готовили нужных блюд.
–Можно у вас купить стакан теплого молока? – спросила Наташка. – Я знаю, что в меню такого нет, но надо ребенку кашу развести…
Девчонка-продавец, по возрасту как их доча, кивнула и, подогрев молоко, спросила, достаточно ли теплое. Наташка подпрыгнула от радости. «Купи мне блинчик со сметаной и блинчик с сыром», – наказала она мужу и сама понесла к столикам свою счастливую покупку. Быстренько развела Егорке кашу и скормила несколько ложек.
Но Егорка кашу не очень хотел, а бегать среди столиков, заглядывать в телефоны завтракающих и сдвигать их сумки со спинок стульев – очень хотел.
Наташка и муж бегать за Егоркой меж столиков не очень хотели, а вот есть, точнее, жрать, – очень хотели. Причем сразу оба. С такой проблемой в Омске заколдованные еще не сталкивались.
–Значит, так, – сообщила мужу Наташка. – Садись напротив меня. Сюда, говорю, садись. Ты смотришь за Егором, пока он за моей спиной. Когда он туда перебегает, – она показала за спину мужа, – я за ним слежу. Один смотрит, второй ест. Понял? Сейчас Егор на твоей «половине», паси его, а я жру.
Наташка вцепилась вилкой в блин, а муж сорвался и убежал отдирать Егора от чужой сумки, в которой он что-то выглядывал.
–Может, научим его кошельки вытаскивать? – спросила Наташка, когда муж вернулся и воткнулся в блин. – Хоть какая-то польза.
–На твоей половине, – сообщил сквозь зубы с набитым ртом муж. – Смотри, он сейчас вниз на эскалаторе уедет!
Чтобы еще немного убить время до заселения в хостел (каких-то три часа), Наташка предложила Егорке попрыгать на батутах. Батутный центр располагался тут же.
Егорка преобразился и радостно завизжал, запрыгал и затряс руками. Тихо-тихо, малыш, всё хорошо, сейчас попрыгаем.
Батутный парк оказался батутным стадионом. Полсотни батутов в одном месте – это перебор, и Егорка, кажется, немного свихнулся от счастья. Его и десяток батутов в привычном Омске вполне устраивал, а тут батутье царство, да еще и пустое, всего пара конкурентов на периферии. Егорка носился как угорелый с батута на батут, а у Наташки уже не было сил: она приткнулась к столбику спиной и почти задремала, только спинным мозгом продолжала следить за перемещениями Егорки.
Поскакав от души (потом отдых лёжа на батуте, потом снова дикий скач), Егорка в какой-то момент скис и начала требовать: «Домой!»
– Какой домой, Егорка, малыш?! В номер попадем не скоро, иди еще попрыгай, – уговаривала Наташка, про себя смеясь, что заплачено за три часа – меньше тарифов не бывает…
Егорка не переставая требовал «домой», и еще долго Наташка соображала бы, куда теперь податься, если б не характерный запах, неуловимый, но Наташка на него была заточена как спец-собака на спец-вещества. Тест «палец-штаны» подтвердил ее догадку.
– Егор, пойдем в туалет, – удрученно встала Наташка.
Туалетные кабинки в батутном центре стали третьим приятным открытием Наташки в Москве. Подумали же о людях! Кабинки были большие и широкие, как раз такие, в которых удобно помещается одна мама и один ребенок, которому нужно срочно поменять штаны. Можно спокойно переодеться и умыться одноразовыми салфетками. Замылить штаны и убрать в пакетик. Наташкин рюкзак был готов ко всему. Скорая санитарная помощь. Если бы они заблудились в лесу, то, наверное, еще неделю могли бы жить только за счет содержимого рюкзачка: есть, спать, переодеваться, связываться со спасателями и заряжать телефон.
После смены штанов батуты не стали Егорке интереснее. Вернулись к папе, зависающему в телефоне у входа в батутный парк. Побегали по комплексу, покатались на эскалаторе. Миллион и еще три способа протянуть время до вселения в хостел. И наконец отправились вселяться.


Хостел находился в первом нежилом этаже обычной пятиэтажки. Высота потолков позволяла владельцам обустроить в номерах антресольный этаж для сна: там лежал большой пружинный матрас. Наташке казалось, что она сейчас заползет на этот матрас, упадет лицом вниз и проспит до самого утра. Но едва она коснулась лежанки, в голову полезли мысли: постирать егоровы штаны, и еще в самолете толстовку облила, тоже в стиралку ее. Разобрать вещи, творожок чтоб не прокис. Разложить еду из большого рюкзака, вообще надо уже Егорку покормить… Интересно, тут есть соль? Надо вообще посмотреть, какие тут кастрюльки… Чаю хочется…
Разве полежишь с такими мыслями? Слезла и пошла работать…
Постиранные вещи были развешаны, Егорка сыт и весел, чаю с печенюшками попила, тапочки и зубные щетки всем раздала, отдохнула… и заскучала.
–Муууж, – тянула Наташка. – Мы же в Москве. Пошли куда-нибудь сходим.
–Ты посмотри на него, – ткнул муж в Егорку. – Он устал и уже никуда не пойдет.
Егор скакал по всем своим правилам просмотра мультиков на планшете.
–А я чем буду заниматься? Вязать, что ли?  Я что, вязать сюда приехала? – возмущалась Наташка.
Наташку можно было убить. Это был, пожалуй, единственный способ от нее отделаться, если ей что-то взбрендило. Пришлось семейству одеваться и топать по тающей Москве куда-то вдоль проспекта.
«Просто погуляем, поизучаем окрестности». В Наташкиной семье Наташка была охотником-разведчиком, а муж – хранителем очага. Смотрите, это электробусы! Ой глядите, объявление на остановке – ищем водителей электробусов, и женщина на объявлении. «Всех важней, сказала Ната, мама-вагоновожатый». Переехать в Москву и устроиться водителем электробуса, что ли… Перед заковыристым виадуком  смешные губастые дамочки в полном боевом раскрасе, на высокой шпильке топчутся у перехода, обсуждают, как попасть на ту сторону улицы.
–Девушка, если мы тут спустимся, мы попадем на ту сторону?
–Нет, – отвечает Наташка, – там вход в МЦК. Вам по светофору надо.
Командировочные принимают ее за местную, вот смех. А что, семейка с ребенком, Наташка в уггах… а когда-то была такой же фифой на шпильке. Натальей Станиславовной. Чесала со страшной скоростью по тротуарам, взмокшая, целеустремленная. Думала, что вместе с умной головой  получила пожизненную страховку от несчастий и неудач.
–Смотрите, горячий лаваш! Давайте купим? Егорка, будешь лавашик? Это такой хлеб, как батон, только лепёшечкой!
Егорка осторожно-осторожно куснул краешек лаваша. Теплый, хрустящий, вкусно пахнущий лаваш понравился Егорке, и он уже по дороге слопал четверть, а еще половину дожевал дома, в  хостеле.
Бинго, он ест что-то местное! Муж, мы молодцы!


В Москве еще не село солнце, а заколдованная семейка укладывалась спать. По Омскому времени уже десять вечера, и сбивать режим дня Егорки Наташка не собиралась. Зашторились и полезли наверх, в свое антресольное логово. Наташка, опытный житель Земли, заранее припасла горсть монет. Муж остался спать внизу на диване, и дотянуться до него, когда начнет храпеть, Наташка не сможет. Зато есть монеты – Наташка подростком открыла этот способ в поездах.
Ночью проснулась от молодецкого храпа и запустила монетой в стену рядом с мужем. Звякнуло, муж поворочался и захрапел снова. Вторая пошла, стукнула звонче и похоже, отскочила в спину мужу. Перевернулся на другой бок. Тишина.  Второй приступ храпа разбудил ее чуть позже. Наташка со злости швырнула монетку, но та не звякнула, зато храп сразу прекратился.


Проснулся Егор в четыре часа утра по Москве. Свежий и жизнерадостный (о! мать рядом, мир не перевернулся), он принялся возиться, складывать на Наташку ноги, заворачивать себя в рулетик из одеяла. Потом нашел телефон.
Наташка нехотя встала, позавтракала, накормила Егорку, умылась и проверила все соцсети. Но времени все равно было вагон. «А на этот случай у меня есть…» - улыбнулась Наташка и достала вязание.
Как-то незаметно и рассвело, и муж наконец выспался под Егоркины мультики. Такими темпами, подумала Наташка, я уже вечером всё довяжу. Хорошо, что рядом есть какой-то пряжевый киоск, надо заглянуть туда.
–Мне ночью твоя монетка прямо в рот прилетела, – сонно сообщил муж, и Наташка решила, что это самая смешная новость недели, и точно кандидат в Веселье Года.
Сегодня был самый важный день – тот, ради которого они приехали. Хоть при Егорке и старались не говорить «врачи» и «медицина», тот уже уловил тему, и его тревожность стремительно нарастала.
–Сейчас мы пойдём к тётям, – в тысячный раз повторяла Наташка. – Они с тобой поговорят и поиграют в игрушки. И всё! А потом пойдем… мммм… развлекаться.
Пусть это так называется. Батуты, детские центры, вся игровая Москва к твоему, малявка, распоряжению.
–Развлекаться! – повторил Егор и больше не отлипал до этого слова, повторяя его всю дорогу и всю очередь на вход на территорию центра – а она на КПП была не маленькая, и всю очередь в регистратуру, а она двигалась очень, очень медленно. Егор честно терпел и сдерживал тревогу сколько мог, то есть минут пять, потом начал ныть, а в регистратуре вовсе лег на пол и начал нудно, громко мычать. Мычал столько, сколько Наташка торчала в окошке регистратуры и подписывала все бумаги, которые еще надо было составить и распечатать…
Он совсем немного успокоился только когда они наконец попали в отделение. Ничего похожего на медсестер в перчатках, кресла для уколов или стоматологии там не обнаружилось, а наоборот, фойе было завалено большими мягкими геометрическими телами. Он назвал Наташке их все: куб, куб, куб, пирамида, конус, куб, параллелепипед! Но складывать из них домик или самолет не стал. Он завалился на них как на диван и воткнулся в телефон.
Были и другие детишки, не сильно отличавшиеся от Егорки по строительному энтузиазму. Один мальчик покидался кубами в маму и устал, прилёг. Второй мальчик-подросток построил из параллелепипеда Титаник и принялся рассказывать Наташке, что «Титаник» на самом деле не утонул, а сел на мель. «Опять», – закатила глаза мама подростка, а Наташка подумала, что своим величайшим достижением считала бы, если бы Егорка в таком возрасте задвинул ей что-нибудь похожее.
Их пригласили на прием к первому специалисту, логопеду. Егорка пулей забежал в кабинет и быстренько просканировал комнату. Схватил пирамидку и принялся ее разбирать.
– Привет! Я Катя, а тебя как зовут? – обратилась логопед к Егорке и еще несколькими способами попыталась его разговорить. Наташка сидела молча и не вмешивалась.
– Вообще речь есть?! – спросила у нее «Катя».
– Речь есть. Коммуникации нет.
– Вам говорили уже, может быть, что это основная проблема при расстройствах аутистического спектра, – сообщила логопед.
Родная ты моя. Заинька. Солнышко. Наташка чуть не расцеловать была готова Катю, а вслух нервно хохотнула и пояснила свой смех:
– Да я-то знаю. Только нам никто в Омске не ставит такой диагноз. А нам в школу в этом году идти. – Наташка стала серьезнее и грустнее. «А с чего вы вообще взяли, что у вас РАС?» и «Ну вот посмотрите, он же посмотрел мне в глаза!» - такое она слышала от психиатров и от дефектологов на комиссии…
–А почему? – удивилась логопед. – По мне, так тут сомнений никаких. Взгляд в глаза не является диагностическим критерием.
–Не знаю, почему. У нас в Омске я вообще не встречала людей, которым бы официально поставили такой диагноз. В Омске нет РАС. Мы победили аутизм.
–Всем расскажу, что в Омске победили аутизм, – посмеялась Катя. – Давайте, ваши вопросы.
Из кабинета логопеда Наташка вышла окрылённая. Не зря она затеяла эту авантюру. За моря ехать за правдой, как в сказках.
Поубавить Наташке и всей заколдованной семейке радости было примерно полтора часа до следующего приема. Кто знает, почему три приема у трех специалистов назначались с интервалом в два часа. Видимо, чтобы наверняка всё успеть. Но Егорке было не объяснить, почему после Кати они не пошли «развлекаться», а продолжают тусить на геометрических телах. И Егор тянул из Наташки жилы. Они уже и погуляли по другим этажам, и по другим корпусам, и в туалет сходили, и поели творожок (две ложки, дальше Наташка сама). Егор и сидел, и лежал, и ползал, и, сняв ботинки, в носках обегал взад-вперед коридор на тысячу раз, но время никак не ужималось.
Когда наконец зашли на прием психолога, Егор уже орал и сопротивлялся. Он улегся на пол и ни в какую не давал усадить себя на стул.
Психолог была тоже тетка тёртая, она сумела все-таки вытащить из Егора несколько заданий из теста Векслера. Первое задание Егор сделал, чтобы от него отстали. Второе – завалил, потому что не отстали. Третье просто проигнорировал, вытягивая Наташку к выходу. Пытался смыться сам, но психолог предусмотрительно заперла двери. Тогда Егор принялся кидаться на Наташку и кусать ее за подбородок, не давая ни словом обменяться с психологом. В итоге психолог собралась писать в заключении умственную отсталость средней степени… «Какой средней?»  – взвилась Наташка. – «Вы же видите, ребенок на взводе. У него ЗПР, ну максимум – УО легкой степени, и то я не уверена». Психолог не спорила и оставила в заключении УО легкой степени. В конце концов, трудно понять, что у них, аутистов, в голове: они показывают намного меньше, чем знают. Особенно если собирают кубики Кооса лежа на спине.
После психолога были еще почти два часа ожидания следующего приема. Это время точно вычтется у Наташки из пребывания в аду, а Егорке добавится в его волшебном царстве батутов и шариков. Никакими мультиками и песенками увлечь Егорку не удавалось, он кидал гаджеты и требовал «в номер!».
Последним была психиатр. Поздоровалась с Егоркой и подождала ответа. Спросила его, как дела и с кем он пришел. Еще через пару вопросов к Егору, который все это время смотрел мимо нее как мимо стены, но поднимал Наташку со стула и толкал к выходу, психиатр обратилась к Наташке:
–Расстройства аутистического спектра разные формы принимают. Ваш разговаривает?
Наташка улыбнулась, несмотря на всю усталость и сегодняшнее выгорание. Как родниковая вода прожурчали для нее слова психиатра. Еще один адекватный человек.
Чтобы тетка быстрее отпустила, Егор не разговаривал, он орал: «В номер! Домой! Там живут!»
–Ну, если дошло до «Там живут!», дело швах, – засмеялась Наташка. Это предел терпения. – Можно его отпустить?
Егорку отпустили к папе в коридор, но сын не хотел уходить без матери, а чтобы она быстрее шевелилась, тянул ее за руки.
–Какая цель обследования? – уточнила психиатр у Наташки.
–Выбор образовательного маршрута. Мы в школу идем в этом году. Сейчас садик с ЗПР, он не тянет. А в класс для детей с аутизмом нас не возьмут.
–Почему? – от души удивилась психиатр, будто ей сказали, что солнце не круглое.
–Нам не ставят диагноз РАС. Психиатр в стационаре – только УО. Говорит, аутичные проявления бывают и у детей с умственной отсталостью, а аутизма она не видит. У нас вообще в Омске практически нет детей с диагнозом РАС. Мы победили РАС, – снова пошутила свою невеселую репризу Наташка.
–Не только у вас, – кивнула психиатр. – Дело в том, что диагноз РАС влечет некоторые… социальные обязательства. Поэтому его постановка не так проста. Я, например, не могу вам такой диагноз поставить без консультации кандидата наук. В нашем центре ведет прием кандидат наук, вы к ней запишитесь, и с ее заключением – ко мне. Тогда я вам всё напишу, как нужно.
Наташка вышла от психиатра довольная, но озадаченная. Они записались к кандидату на следующую среду, что было довольно большим везением. С работы она отпросилась всего на 4 дня, а теперь…


Но как опытный житель Земли, а тем более Земли Постковидной, Наташка ничего не планировала дальше чем, чем три часа вперед. Это раньше были тщательно проработанные план А, план Б, и направления в случае отказа обоих планов. А после 2020 почему-то всё пошло не так, и планировать на год, на месяц вперед оказывалось не просто  бесполезным, а даже смешным. Не срабатывал ни один план, а психика так хотела выдержать!.. Раньше были планы, теперь направления. Раньше были времена, а теперь мгновения – как в частушке.


Пока заколдованные ждали такси и ехали домой по московским пробкам, Наташка искала варианты жилья на добавленные дни. Их хостел оказался безнадежно зарезервирован на все даты.
Дома первым делом, отшвырнув в сторону все разговоры, Наташка смешала Егорке суп и накормила его. Егорка наелся супа и потребовал батон. Он быстро пришел в благодушное настроение, а перспектива обещанного «развлекаться» расцвечивала его беспечную жизнь в максимально радужные цвета.
Дома Егорка не давал родителям общаться на всякие непонятные темы: начинал возмущаться, щипаться и кричать. Непонятными темами были все, кроме тем про Егорку, какой он молодец и большой мальчик. Поэтому обсудить все пережитое в центре психического здоровья Наташка с мужем смогли только на фудкорте торгового центра, где Егорка был отпущен в свободные бега между столиками, а родители заняли стратегически выверенные позиции («твоя половина там – моя половина тут») и принялись есть.
–Ты сможешь до четверга отпроситься? – уточнила Наташка.
–У-ум, - кивнул муж. – Только давай билеты на самолет пока не будем покупать.
Муж тоже был опытным жителем Земли Постковидной. Или от Наташки заразился.
–Слушай, тут два выходных, потом еще два рабочих дня до приема. Надо подумать, куда лучше в выходной пойти, куда в будний. Чтоб народу меньше. Я тут погуглила, советуют Планетарий, Москвариум, зоопарк, хотя это не для нас… Давай завтра в Москва-Сити поедем? Там в субботу должно быть тихо.
–У-умм, - согласился муж. Очень удобно, когда за тебя всё погуглили и подумали.
–Я еще знаешь, что думаю. Не надо больше одного места в день планировать, Егорка очень устает. И кормить его негде там.
–Угу.
Егоркины мучения в центре психического здоровья были щедро вознаграждены. Детский центр, в который его привела Наташка, был огромный: как и вчерашний батутный стадион, в сравнении  омскими центрами он был как целый городок.
–У вас случайно нет скидок для детишек с инвалидностью? – спросила Наташка у девочки на ресепшн. Тут тоже работали одни дети, возраста ее дочки и даже младше, может быть, даже школьники.
–По розовой справке ребенок и сопровождающий с ним посещают нас бесплатно, – доброжелательно ответила девочка, кинув в стаканчик с кармой Москвы еще один плюсик.
Егорка нырнул в «сухой бассейн» – шарики были в нем не по щикотолку (как всегда), а выше пояса, и Егорка сразу закопался по самую макушку. Наташка подумала, что вот он, рай аутиста. Спокойно, тихо, радостно, мама рядом. И со всех сторон тело ощущается, сдавленное пластиковыми шариками. Егорка замирал и наслаждался. Но и сидеть в шариках надоело, он рванул к прыгалкам, лесенкам, горкам, а потом обнаружил в углу комнату, засыпанную песком. Лопаточки и ведерки в песочнице его мало волновали, но сам факт песочка в марте… Наташка и сама не щупала песка уже больше полугода, а когда оказалось, что песок подогревается, ей захотелось залечь в него, зарыться прозябшими ногами… Капелька аутиста есть в каждом из нас…


После детского центра у Наташки оставалось еще одно незаконченное дело в этом торговом комплексе.
–Егорка, подожди, мама сюда зайдет, – попросила Наташка, придерживая своего слоненка перед лавкой с пряжей. Не посудной лавкой, конечно, но разворошить полки Егорка мог и тут.
«Так, – судорожно работал мозг, – тут попсовая турецкая пряжа, чего вы хотели…» Наташка вязала из дорогущей  элитной пряжи, приличную долю своих зарплат и премий вкладывая в кашемиры, альпаки и мохеры на шелке. Турецкая же пряжа вызывала у нее ощущение бессмысленно потраченного времени, стоящего дороже, чем нитки на три-пять стирок.  Но вот хлопок у турков ничего, годный, хоть и сильно перекрученный. В случае пряжевой ломки – а она за эти пять дней точно наступит – можно будет купить тут хлопок и связать… что же связать?..
Муж позвонил: он окончил шопинг в продуктовом супермаркете, где застрял, пока Наташка с Егором зависали в шариках и песке. Дружно потопали домой и для закрепления хорошей традиции купили лавашик, Егорка его грыз всю дорогу.


***
В Москва-Сити поехали по МЦК, но сели в какой-то странный вагон. Везде были таблички с надписью о том, что это вагон тишины: здесь нельзя разговаривать по телефону и слушать музыку на устройствах. «Посмотри сюда», - ткнула Наташка мужа в табличку. – «Нам с Егоркой здесь нельзя». Егорка слушал мультики на планшете громко, а еще мог начать шуметь: мычать, подпевать, выдавать спонтанные фразы. «Вообще это дискриминация», – ворчала Наташка. – «Почему люди с ментальной инвалидностью не могут ехать в вагоне тишины. Гитлер. Вагоны для арийцев»
Они перебрались в соседний вагон... для велосипедистов. Мартовские велосипедисты и их велосипеды в количестве нуля штук не возражали против Егорки с его песенками.
 Наташка с удовольствием разглядывала вид за окном. Профинастил, дорожная развязка, профнастил, микрорайон семидесятых годов застройки, пятидесятые годы, вот нулевые… снова профнастил… А вот человейники: такие в Омске только начинали строиться, а тут уже выросли целые города. Там живут люди в квартирах размером со шкаф. Ну как живут, – спать приезжают. Наташка общалась с такими «москвичами» по работе. Москва резиновая, принимала всех, селила в шкаф и гнала на работу. Какая гадость, думала Наташка. Им в хостеле-то тесно втроем, ходят друг у друга по головам. А ведь в хостеле еще есть антресоль!
В Москва-Сити было пусто и невероятно ветрено. Таких ветров не было даже в Египте в хамсин. Холодный и мощный поток, продувает мгновенно, а ведь они, сибиряки, в пуховиках и шапках! Как тут ходят эти пижоны?
Уличный зазывала пригласил их на экскурсию в башню «Око». И название башни, и слоган «Выше только любовь» вызвали у Наташки только саркастический хохот, – профессиональные искажения… да, у маркетологов свои приколы. Но сработали бесплатный талончик на напиток и пончик, прилагавшиеся к экскурсии. «Егорка, мы сейчас поедем высоко-высоко на лифте, на сто какой-то там этаж!» – готовила сына Наташка. «Мы так высоко на лифте еще никогда не ездили, ух как здорово!». На лифте ехать Егорке понравилось, а вот выходить на ветреную площадку башни совсем не захотелось. Как лошадь на привязи, Наташка сделала круг по площадке, за одну руку утягиваемая обратно вниз Егоркой. «Ну подожди, Егорка, давай фоточки сделаем!» Егорка мычит и тянет к выходу. Муж, фотографируй уже быстрее! Уже хоть как-нибудь!
Наташка в конце концов разозлилась и пошла вниз. Внизу было маленькое кафе, где муж раздобыл бонусный пончик и сок. А Наташка достала из спасательного рюкзачка спасательный творожок и спасательную ложку и накормила Егорку.
–Егорка, пончик хочешь?
–Не хочу!
–А сок будешь?
–Сок будешь.
 В кафе Егорке было хорошо. Безветренно. Тепло, как в теплице: стеклянные стены и выносная терраса под стеклом. Планшет. Мать рядом, пончик вон трескает. Высокий стул, чтобы болтать ногами. Жить и радоваться.
Наташка тупо жевала пончик, муж уткнулся в смартфон. Мы в Москве. Мы в деловом центре Москвы, я его только с выставки на Красной Пресне через реку видела. У нас впереди два выходных дня. Мы так давно мечтали вместе поехать в Москву, но получалось только поодиночке.
–В номер! – затребовал Егорка, и отвязаться от него было невозможно. Пока доберутся до хостела, пройдет почти два часа: он за это время еще больше устанет и спилит с Наташки скальп…
Смешные, в Москву они мечтали! Торчат тут третий день, нигде еще не были. А у самих на понедельник еще квартира не найдена. Стирки много после вчерашних Егоркиных почеркушек. Еще «развлекаться» и лавашик. Пошли искать, где тут туалет, и домой.


***
В воскресенье рано утром (а по-омски – так уже к обеду) отправились на ВДНХ и в Москвариум. Вход на ВДНХ Наташка не могла узнать. Он был тогда заставлен киосками и шашлычками, гремела музыка, жарило лето, бродили толпы, впереди была вся жизнь, веселая, успешная, без придурков и неудачников… А теперь он был пустой, светлый и чистый, в нем испарялись ледяные лужицы и одиноко торчали каркасы световых инсталляций «2021», приглашая прийти сюда вечером, когда стемнеет. Но вечером заколдованные уже спали, живя в часовом поясе Егорки…
Долго, с паузами и фотоминутками, шли они по аллее ВДНХ, Егорка не возражал и не убегал, был в спокойно-благодушном расположении. Но пока дошли до Москвариума, и погода поменялась – спряталось солнышко, – и гуляки проголодались. Первым делом в Москвариуме пошли в кафе, покормить Егорку и пообедать самим.
Ну а собственно сам визит в Москвариум прошел еще быстрее, чем небоскребы. Егор только зашел в затемненный проход, где в подсвеченных аквариумах поплыли рыбины, как сказал «В номер!» и развернулся.
Наташка пыталась его заинтересовать: «Егорка, смотри! Вон акула-каракула! Ух, какая большая! А вон краб! Как крабик кусается? Ам! Ам!», но Егор требовал только в номер. Наташка беззащитно уставилась на мужа, вдруг тот махнет волшебной палочкой и всё изменится, и Егорка, как все дети, прилипнет к стеклу с акулами и черепахами, или радостно начнет тыкать: «Мама! Мама, смотри! Смотри, мама, там пингвины!»
Егор оживился только у интерактивного аквариума, невысокого – в метр – и с открытым верхом. Там можно было опустить руку и погладить ската, но это неточно. Наташка поискала глазами таблички, которые разрешали или запрещали бы совать в аквариум лапы, не нашла и решила, что если в постковидной Москве каждый начнет немытые руки в аквариум совать, так и скатов не напасешься.
Егор решил иначе, он похлопал по воде и занес ногу, чтобы залезть в бассейн и попинать ската. Еле оттащила.
Какой вам монорельс, хотели еще покататься, наивные. Домой, в номер! Развлекаться и лавашик. И вязать.


***
В понедельник предстоял переезд. И ладно бы просто вещи перетащить – квартиру нашли недалеко, в трехстах метров. Но выселение в 12 и вселение в 14 это не просто вещи перетащить, а погулять с ними два часа… Зажались, зажмурились, навьючили папу, потерпели – не впервой бороться со временем…
Зато в квартире, хоть и однокомнатной, сразу задышалось: можно спрятаться на кухне, закрыться в туалете, можно затусить в комнате… Из-за переезда никуда не успевали поехать, поэтому Наташка после обеда запланировала магазин пряжи. Нормальный магазин нормальной пряжи. До него было ехать всего несколько остановок на автобусе.
Конечно, поехала Наташка с Егоркой, куда бы он ее одну отпустил. Они топали к магазину пряжи через очень странный микрорайон. Справа были девятиэтажки, скопированные из Наташкиного Омска и вставленные в Москву. «Пятёрочки» и «Магниты» только подчеркивали сходство спальных районов. Зато слева был новенький элитный квартал, каких в Омске не построят никогда.
То ли хорошо отреставрированные заводские здания начала 20 века, то ли идеально стилизованные под модерн новые здания с высоченными потолками и огромными оконными проемами, просматриваемыми насквозь. В них, возможно, размещались жилые квартиры, а может быть, офисы; на парковке перед лофтами стояли дорогие автомобили. Дальше, за рядом этих зданий, за забором стояли один на другом вагончики строителей. «Двухэтажные» вагончики Наташка еще не видела и от души посмеялась, особенно с таким соседством. Два мира, – двухуровневых офисов и двухэтажных вагончиков, –  замерев, таращились на Наташку, сжимавшую теплую ладошку топающего рядом Егорки.
И кому, скажите мне, нужны лофт в спальном районе Москвы, или там своя фирма в таком лофте, вот эти помпезные автомобили, когда на самом пике своей формы ты осознаешь, что у тебя что-то не так с ребенком. Что он никогда не станет взрослым, даже если проживет долго-долго. А после твоей смерти он вообще не будет никому нужен, как и твой лофт и твоя ламборджини. Горьким мыслям Наташки оставалось метров сто: они наконец пришли.
И Наташка, пристроив Егорку на лесенке-спуске в торговый зал, расстегнула ему курточку и включила мультики, а сама блаженно нырнула в море козьего, кроличьего и верблюжьего пуха, мериносовых овец и милах альпак… Наташка вечно бы перебирала бобины и клубки, но Егорка уже пищал, и скоро должен был подойти автобус – Наташка свернула свой сеанс релаксации и довольная, прижав к себе пакет с клубками, пошла с Егоркой обратно.
На автобусной остановке было очень пыльно: расположенный рядом большой виадук день и ночь обновлял слои жирной пыли на  скамейке и на стеклах. Егорка завалился на скамейку, и тут же она стала немного чище. Ладно, подумала Наташка. Если отряхнуть, он снова уваляется. Автобус не пришел по расписанию, и с опозданием не пришел, - Наташка ждала больше сорока минут. Пришел следующий по расписанию, битком забитый людьми. В такой человеческой каше Наташке не доводилось ездить со студенческих времен, а Егорке и вовсе никогда. Толку от ваших юсб-разъемов в автобусе, если сами автобусы ходят как…. как… хуже, чем в Омске! Наташка злилась и за себя, и за сына, которого толкали и, конечно, никто не предложил ему сесть хотя бы на ручки. Только грел бочок зажатый подмышкой пакетик с шерстью, нежной ангорской козой градиентного окраса… Сейчас она придет в квартиру, блаженно вытянет ноги… нет, покормит Егорку… переделает кучу дел, постирает и развесит… и засядет за вязание.


***
А поедемте в центральный детский универмаг! – осенила Наташку мысль с утра во вторник. Там должно быть очень и очень интересно, это же главный в России магазин детских товаров!
В главном в России магазине было интересным: Маша и её Медведь в полный рост («Егорка, смотри! Они настоящие! Они существуют!»), игрушки-чучела бегемота и жирафа почти в полный рост («Егорка, не засовывай бегемоту в ноздри ручки! Вытащи, говорю! По локоть запихнул…») и, конечно, лифт. Всё!
Потом погуляли по центру: «Егорка, это Большой театр! Самый большой в нашей стране театр! Не трогай дядину машину!». И снова пришли на Красную Площадь. Егорка узнал местность и заметно обрадовался. Он оживился и стал бегать туда-сюда, размахивая руками. Да, давненько не повторяли для него картинок, и вот наконец хоть что-то знакомое!
После обеда снова пошли «развлекаться» в детский центр, тот самый, с песочком и шариками. С интерактивными комнатами, каруселькой, с домиками и горками, всеми этими радостями.
Муж присылал из супермаркета фото продуктов: такие или такие булочки купить? А Наташка отсылала ему фото: Егорка на горке, Егорка на скалолазной стене…
Телефон пиликал и требовал подзарядки. В спасательном рюкзачке Наташки было зарядное, а рядом, на верней части столба – розетка. Наташка воткнула телефон и положила его на край обшивки столба. Неловко зацепила рукой провод – и телефон слетел в узкую щель между столбом и обшивкой, с размаху соскочив с провода.
Наташка оторопело посмотрела вслед упавшему, еще светившемуся телефону: глубина расщелины была метра полтора. Так, спокойно. Если панель обшивки кто-то прикрепил, то ее можно и открепить, – решила Наташка и обошла столб по кругу. Никакого зазора, никакого болта не выглядывало. Подёргала – не помогло. Но как-то же они эту проблему решают? Там же нет склада уроненных телефонов?
Наташка решилась обратиться к проходящему мимо парнишке, сотруднику центра. Молоденький, как все тут, студент или школьник с кучерявой челкой. Поняв, что случилось, парнишка не ответил Наташке, а громко заорал в другую сторону: «Маааааша!» и показал большим пальцем вниз, сторону телефона.
Дальше не происходило ничего. Видимо, ждали Машу, но объяснять это Наташке никто не собирался. Егорка заметил, что мать отошла от него больше чем на пять шагов, и пришел тянуть ее за руку.
–Побегай еще, Егорка, я пока тут занята, – рассеянно попросила Наташка.
Пришла еще девушка, видимо, Маша. Посмотрела на лежащий за обшивкой телефон и ушла.
-Всё? – спросила Наташка у паренька. – Больше ничего не будет происходить?
-Сейчас она придет, - успокоил парень.
Маша пришла с табуреткой, длинной палкой и широким рулоном двустороннего скотча. Деловито, уверенной рукой она начала сооружать на конце палки подобие мопа – такой тряпки, которой моют пол, в виде множества петелек размером с ладонь. Как можно вытаскивать телефон мопом из скотча, Наташка представить себе не могла.
–Там тракторный чехол, – решила она предупредить ребят. – Противоударный. На протектор скотч не налипнет.
А какой еще чехол мог быть в семье, где телефон летал попугайчиком и падал по семь раз на дню? Егорка очень любил экспериментировать. Прошлый Наташкин телефон он испытывал под водой, светлая тому память.
Ребята не реагировали на ее предупреждение, продолжая склеивать моп. Подошли еще две девушки, все будто из одного класса… Глядя на отточенные движения Маши и полное отсутствие полезных советов зрителей, Наташка начала догадываться…
– Погодите, вы такое уже делали?!
– У нас тут часто роняют телефоны, почти каждый день, – ответил парень.
–Хуже всего, когда роняют телефоны вон там, – Маша не отвлекаясь и не поворачивая головы показала на сухой бассейн с шариками. – Вчера полдня искали.
–А вам не проще эту щель закрыть как-то? Приклеить плотнее?! – у Наташки было много идей, как улучшить мир. Операционный менеджмент, страница сто три. Устранить причину постоянно возникающей проблемы.
Но, судя по реакции ребят, –  они переглянулись, но ничего не ответили, – Наташка приблизилась к какой-то приватной шутке. В этом мире нет операционного менеджмента. Есть мемы, рофлы и лолы.
Тем временем Маша закончила моп из скотча и, забравшись на табуретку, принялась пихать его сверху в щель.
–Где он там? Посвети, – попросила она парня, и Наташке отчетливо представилось, как через секунду Маше придется доставать уже два телефона… Но нет, пронесло.
Дети, которым надлежало сейчас сидеть на занятиях в институте или колледже, или делать карьеру молодых специалистов, впахивая до глубокого вечера на неблагодарного начальника, на полном серьезе ловили на скотч Наташкин телефон. Мир странно крутанул одной гранью, как кубик Рубика, и вроде вся картина не поменялась, но дети, ровесники ее дочери, занимались какой-то полной ерундой, да еще с абсолютно невозмутимыми лицами глубоких стариков.
Глядя на моп из скотча, все законы физики плевались и крутили у виска. Подцепить мопом протектор от чехла… площадь соприкосновения… ну, допустим, два квадратных сантиметра. Вес телефона… граммов триста, наверное, чуть меньше… сто граммов на сантиметр… От безысходности Наташка начала зачем-то вспоминать физику. Подбежал Егорка: «В номер!» Егорка, попрыгай еще немного, пожалуйста…
–Пошел, – тихонько сказала Маша, но тут же, не успела Наташка затаить дыхание, добавила: – Сорвался.
–Может, он перевернется, тогда скотч к экрану легче прилипнет? – беспокоилась Наташка. Давно бы уже сделали эти панели съемными. Как в анекдоте про аппендицит и забытые в брюхе перчатки: «Доктор, может, вы там уже дверцу сделаете?»
Что делать? Потребовать разобрать панели? Штраф наверняка заплатить придется. Воспользоваться поводом и купить новый телефон? На старом столько фотографий, как жалко, вдруг потеряются… Егор не отставал, тянул Наташку и требовал «В номер!». Наташка добежала с ним до лесенок, заставила залезть наверх и вернулась.
Тут законы физики взвыли, в отчаянии сорвали шапки и побросали их в пыль: Маша достала телефон! «Как?!» – не верила своим глазам Наташка. «Как?!» – вопили законы физики. Если ей в жизни и было суждено увидеть настоящее чудо, то – вот оно.
Попрыгав от радости и поблагодарив детишек, выудивших телефон, Наташка снова озадачилась его зарядкой. Не втыкать же его в ту же самую розетку рядом с расщелиной, вот будет умора. «А у вас есть другие розетки?» - спросила она у паренька с кучерявой челкой, и он молча махнул рукой в сторону табличек на дальней стене «Здесь можно зарядить телефон». Наташке захотелось телепортироваться немедленно, все равно куда.


Теперь, когда Наташка освободилась и собиралась уходить, Егорке со страшной силой захотелось поиграть и поваляться в шариках. Наташка забралась в сухой бассейн и медленно погребла к Егору, чтобы вытащить его за уши. Егор лежал в шариках, высунув наружу только немножко лица, и то было запачкано голубовато-зеленоватой краской. Точнее, песком из подогреваемой песочницы. Балда, песок ел. Наташка достала из рюкзачка салфетку, чтобы оттереть моську, и вслед за салфеткой из кармана вылетела флешка и нырнула в шарики. «Стой!» - мысленно приказала Наташка, но магия не сработала, Егорка завозился и протолкнул флешку в глубины шариковой бездны. Напрасно Наташка шарила руками между шариками и по дну. Действительно, если уж телефон отловить в басейне – тяжкий труд, то флешку не найти и подавно.
А на флешке таблица: с какой даты чем лечили Егорку, какие сдавали анализы с какими значениями. Эту таблицу Наташка собиралась распечатать и взять назавтра к кандидату наук, потому что на предыдущей распечатке что-то написали на оборотной стороне листа и потом куда-то отдали или потеряли еще на первом приеме.
Мозг Наташки работал на полную мощь, как загруженный процессор на компе при обработке тяжёлой графики. План А. Звать детей, чтоб помогли найти флешку. Отметается, такой позор Наташка не переживет. План Б. Найти того, кто отправит файл почтой с ее компьютера из Омска. Кто?! Квартира пуста, попросить маму приехать через весь город, чтобы отправить файл? Маму жалко, ну уж нет. План С. Напряженно вспомнить, когда и при каких обстоятельствах этот файл мог оказаться у Наташки в почте или на облаке, или в мессенджерах… Вспомнить пока не получалось, а возможно, и вспоминать было нечего. И План Д. Расслабиться и выбросить из головы и файл, и флешку, как будто их не было. Ну, не покажем мы кандидату наук, как усердно и внимательно мы лечили парнишку, начиная с двух лет. Как менялась альфа-активность его головного мозга (на самом деле нет). Что будет? Наташка хорошо подумала и решила, что мир не рухнет, хотя Наталья Станиславовна в ней требовала срочно предпринять агрессивные меры по устранению косяка.
Это ж как надо было загнать себя столькими годами работы, карьеры этой своей обожаемой… Чтобы по малейшему пустяку поднимать МЧС и Интерпол. Детей отправлять по офисам, хотя они лучше всех умеют доставать смартфоны из-за панелей. Гнать маму через весь город из-за распечатки, на которую кандидат наук даже не глянет. Носиться по Москве в поту и мыле, не замечая, какая она, Москва, на самом деле спокойная и чистенькая, радостная… Эх, Наташка-Наташка, всего-то и надо было тебе, чтобы замедлиться и подумать, чтобы выключить стерву и начать замечать в людях хорошее, чтобы терпимо относиться к тем, кто не такой как ты… Всего-то и надо было тебе – Егорку.


***
Кандидат наук, довольно молодая женщина, уж точно не старше Наташки, начала с тех же вопросов, что и предыдущие специалисты. Цель обследования, что беспокоит. Мельком посмотрела видео, которое Наташка записывала на фудкорте – как Егорка бегает и машет руками и мычит, как проскальзывает мимо столиков, как лежит на полу, играя в планшет… У кандидата наук никаких сомнений в диагнозе РАС не было, она прописала все коды по международной классификации болезней и прочие формальности… Еще через полчаса заколдованным подготовили заключение, и вот они вышли из центра детского психиатрического здоровья. Нет, не здоровые, но довольные.
«Я все-таки это сделала», - думала Наташка, и Наталья Станиславовна ей благосклонно кивала. Я все-таки получила для ребенка правильный диагноз. И пусть теперь кто-нибудь посмеет ляпнуть своё «А с чего вы вообще взяли?..» Никому ничего не придется доказывать.
Впереди было еще много дел: купить билеты на ближайший самолет, накормить Егорку, убить несколько часов до аэропорта и убить несколько часов там, в аэропорту…
Но у Наташки с собой заветное вязание, а значит, время для нее пролетит веселее.


***
Когда я умру и отосплюсь положенное мне время в заслуженных снах, придет время проснуться и попроситься снова на землю, чтобы еще немного помучиться и пострадать. И я с радостью обращусь с такой просьбой, и со мной будет разговаривать кто-то из небесной бюрократии. Он, например, спросит меня:
-Хотите мужчиной или женщиной?
Я удивлюсь и обрадуюсь такой возможности выбора. Конечно, мужчиной! Им легче живется! Весь мир для них. Хочешь, в баню с мужиками ходи и решай там деловые вопросы, у кого покупать и кого куда назначить… Хочешь, брось надоевшую старую жену и женись на молодой! Попробуй такое женщина отколи, а? А еще можно драться! Прямо - хряп! - в морду засветить, не боясь, что тебе в ответ нос сломают. А женщина со сломанным носом – это же вообще непонятно кто.
Но, с другой стороны… Давать жизнь – это удивительнейший квест из всех, что есть на свете, а даже если и не поучаствуешь в нем… С тех пор, как женщины стали независимы, им живется куда интереснее, чем мужчинам.
–Женщиной. Хочу женщиной.
–Вы согласны на ребенка с ограниченными возможностями здоровья? – спрашивает он дальше.
Что? Опять? Снова вот это всё пережить? Нет, конечно, как на это вообще можно добровольно согласиться?!
–То есть ваш Егор достанется кому-то другому, – уточняет он, как бы не спрашивая.
Я молчу и трясусь. Почему вообще так ставится вопрос? Почему он не может родиться здоровым? Почему? За что?
Я вспоминаю длинную-длинную очередь перед дверью «мне только спросить», и все эти лица, каждое со своей непереносимой болью…
– Согласна, – шепчу я.


***
Мне рассказывали восточную, – японскую, кажется, – легенду о вечной любви. Юноша и девушка влюбились и прожили всю жизнь вместе, а после смерти, родившись заново, снова встретились и снова полюбили друг в друга. И проходит эта любовь через века и поколения, снова и снова узнают друг друга среди миллиардов людей эти влюбленные души.
Если есть такая любовь между мужчиной и женщиной, она точно должна быть между матерью и сыном. Снова и снова нам встречаться и маяться на этой земле, потому что больше жизни мы друг другу нужны.