Путешествие во времени. Вариант Прошлое Есть

Путешествие во времени. Вариант Прошлое Есть.

Светофор впереди загорается красным.

Лев вопрошающе смотрит на Сенцова. Сенцов задумчиво ворчит горлом, и делает разрешающий жест.
Лев останавливает машину на светофоре.
Сенцов нетерпеливо закуривает, и - вдруг - делает другой жест. Лев кивает, и машина едет на красный.
Сенцов взволнован. Он почти забывает о сигарете, и она бесцельно тлеет.  Пепел сыпется в салон. Наконец, он делает сильную затяжку, и смотрит на Льва:
- Почему так далеко, говоришь?
- Николаев покупал для нас квартиры в дешёвых районах, вразброс. Нам, вроде как, незачем тратить лишние деньги.
- А лишнее время?
Лев пожимает плечами.
Сенцов не унимается:
- Николаев мёртв. Забудь.
- Хорошо.
- Вы все теперь работаете на меня.
- Хорошо.
- У вас тоже считают, что это я его слил?
- У нас вообще не считают. Я же говорил.
Сенцов иронично хмурится, откинувшись на спинку:
- Ну и жаль. Хорошие слухи, полезные. Хотя, если по фактам - Рамзес оказал мне невольную услугу, конечно. С меня простава. Какой твой Николаев был тупой, если полез с Рамзесом разговоры разговаривать, а? Ещё качать чего-то, тоже. Рамзес - ты понял - думал в город зайти. Рамзес, Рамзес... беспредельщик. Как в 90ые. Так и не понял, что новые времена настали. Твой Николаев хвалёный, рохля, не понял, какие в точности, а этот... Один не умел договариваться, а другой - не собирался учиться...  Слышь? Рамзес-то, говорю, получается тоже - в прошлом живёт, да?
Лев не сводит глаза с дороги:
- Разве? Я слышал, он сейчас в тюрьме.
Сенцов скучнеет:
- Понятно с тобой. Пропустил вспышку человечного начальства.
Он открывает бутылку, чтобы отпить - и роняет бутылку на пол салона.
Лев реагирует чопорно:
- Желаете заехать за водой?
- Нет.
- Вас не забрызгало?
- Едь.
- Я мог бы убрать, если бы мы остановились...
- Да ехай уже. И это. И не спрашивай - едь на любой свет. Спешим.
- Пешеходы?
- Что "пешеходы"? Дави в кашу, мне ж охота по мелочи дела улаживать, ну? Лев, ты за свои деньги мог бы думать. Объедь. Пережди.
- Хорошо.
- Только не перепутай, как Ромка. На ровном месте устроил бардак и сел, тоже мне - блатная элита. Пришёл к успеху. Сидит без грева теперь, туда и дорога. Я думал как с ним решать, а он сам себе выбрал. 
- Не перепутаю.
По Сенцову не понятно, злится он или развлекается:
- А точно? Если пешеходы идут - объедь, или подожди. Если нет - едем.
- Конечно.
- Если будет надо кого-то переехать, я скажу. И не тебе.
- Разумеется.
- Много поддакиваешь.
- Мне никогда не платили за споры с людьми вашего уровня.
Помолчав, Лев учтиво добавляет:
- Зато я знаю, что за такие споры приходится расплачиваться.
Сенцов снова закуривает:
- Не платили ему... А кому платили, хе. Всё. Раньше надо было острить. Давай по делу. Так ты говоришь, никакой подгон брать не надо? Я видел фото. Бичи все какие-то. Водки там, или одеколона - не? Чтобы мозги смазать. Они у тебя вообще без смазки будут что-то делать?
Лев мотает головой:
- Нет-нет, не надо. Он не пьёт. Они у нас не пьют.
- А чего в доме такой бечёвник?
- Я уже предупреждал: вам лучше будет не задавать никаких вопросов. Любая информация - опасна для вас.
- А для тебя нет - потому что тебе отрезали кусок мозга.
Сенцов не спрашивает - демонстриет, что достаточно разобрался в вопросе. Лев с чувством достоинства, но подчёркнуто уважительно поправляет:
- Рассекли небольшой участок. Примерно так. И провода воткнули.
За очередным светофором стоит машина ГАИ.  Сотрудник подаёт знак остановиться.
Лев акцентирует ситуацию вопрошающим кашлем. Сенцов оглядывается на Гаишника. Думает пару секунд, бормочет: "Ну... ладно...", делает позволяющий жест. Лев останавливает машину на бордюре. Сенцов открывает со своей стороны окно, выставив напоказ локоть. Снисходительно смотрит на Льва:
- Лёва. Я должен понимать, во что вкладываю деньги.
- В получение информации.
Ответ Льва вежлив, но категоричен. Сенцов не привык сдаваться:
- Лёва. Информацию извлекают по-разному. Я вкладываю деньги в путешествия...
- Пожалуйста!
Голос льва сдержанный, но резкий.
Сенцов дожидается пока подошедший на небольшое расстояние гаишник, наконец, разглядит его, и замрёт, не решаясь подойти ближе. Не глядя на гаишника, Сенцов милостиво машет ему рукой: иди мол, чего уж.
Гаишник уходит. Машина трогается.
- Если ты ещё раз меня перебьёшь...
- На любую другую - нет. На эту тему - перебью. Каждый раз - столько, сколько понадобится. Эта информация - опасна. Мы же не хотим, что бы стали сотрудником... Простите, я не знаю, как вы обозначаете наше предприятие.
- Так же. Ничего не поменялось. Приют он и есть приют.
- Вам вообще не стоило ехать лично. Я бы всё передал и привёз.  А деньги, конечно, да - неприятно. Но, в конце концов, - мы вам дёшево обходимся.
Лев заканчивает говорить с обезоруживающей улыбкой, подчёркнуто понижая тон.
Сенцов морщится и мотает головой:
- Это тоже странно, что дёшево. Если Николаев и правда узнавал всё через твоих, то слишком дёшево. Говори уже. Под мою, так сказать, ответственность.
 Машина подъезжает к обшарпанной общаге, которая стояла отдельно от всех типоых домов с тех пор, как её построили для швейного техникума. Техникум давно закрылся и неподалёку  горбится его, отданный под магазины, скелет.
- Ну вот. А говоришь, самые дешёвые дома. Я знаю эту серию - там даже санузлы в квартирах, хоть и совмещённые. Если бы Николаев хотел реально экономить - он бы взял квартиры в общагах с санузлами на этаже.
Лев усмехается:
- С ними так нельзя. Они у нас - по мере совершенствования - будут просто ходить под себя, если сортир слишком далеко.
- Серьёзно?
Лев молча выходит из машины. Сенцов следует за ним:
- Но они же с голода не мрут? Едят же как-то?
- К самым опытным - раз в день приходит человек. Кормит. Заодно с мытьём. Я же вам делал список, с зарплатами.
- Да-да. И мы идём к такому? Под себя ходит? Предупреждать надо.
- Под себя - не ходит, но сам не ест. Да, к такому. Вы говорите - на три года, это надо очень опытного.
- Мне надо просто дать ему задание, так?
- Да. Нет. Не совсем. Вам надо расписать задание в красках. Правда, может вам не подниматься? Давайте я сам.
- Я тебе не поднимусь. Я готовился - залечу как в театре. Я спрашиваю - только дать задание, или что-то ещё? Сплясать, спеть, барана зарезать - кто вас знает?
- Нет. Барана не надо.
- Ну тогда твои уши - лишние. Останься.
- Это невозможно. Даже если вы найдёте общий язык, это опасно для вас. Тогда лучше быть вдвоём, тем более - со мной.
- Опасно, опасно... Заладил... Сам стоит. Пошли.
Сенцов оглядывает домик.  Ёжится. От домика тянет ветхостью, и бесперспективностью.  Хочется держаться подальше. Пять этажей чистого запустения, частично занятого человеческими организмами. В этом доме от Николаева Сенцову досталось четыре квартиры: одна - на последнем этаже - заселена, и три смежные - пустуют, как буфер.
- Так, а чего вы их в норму не приведёте?
- Не получится. Чтобы достичь прошлого, нужно отказаться от будущего.
- Ну. Это получилось.
В подъезде, где давно сломали некоторые ступеньки, Лев взволновано инструктирует Сенцова - возбуждённым тоном энтузиаста, надавливая на местоимения.
- Ему ничего не интересно, кроме полёта. Ничего. Только полёт. Прошлое. Но у него нет своей мотивации. Чтоб полететь. Вам надо рассказать задание так, чтобы ваше задание стало его мотивацией. Буквально - замотивировать. Чтобы ему стало интересно, понимаете? Иначе ничего не случится. Вы не сможете запугать или купить его, или сослаться на авторитет. Он вас не боится, и забудет как только отвернётся. Вам надо быть очень...
Лев звучит почти панибратски. Сенцов хочет сделать Льву замечание, но выдыхает раздражённое:
- Да понял я. Не трещи.
Сенцову всё неуютнее. Он вспоминает как Лев настаивал, чтобы Сенцов ехал в старом, и не брал драгоценных часов. Сенцов жалеет, что не прислушался к совету. Ему слегка трудно держать себя в руках: хочется развернуться, уйти, и больше не возвращаться. Чтобы чем-то занять голову, он уточняет:
- И забрать можно только информацию?
- Да. Вы должны точно знать, где и что надо искать. Договор, который подписали или не подписали в конкретный день. Или место, где он хранится или не хранится с тех пор, с расписанием того, когда его могут извлечь, он сможет увидеть. Девушка... Извините, нет. Конкурент, который был или не был  у проституток в конкретный час и день. Или в конкретном кафе, офисе. Простые, чёткие задания: увидеть, услышать. Чем дальше в прошлое, тем больше мотивации вы должны... Тем больше мотивации вам следует передать.
- Не густо. Но иногда - решает. И его там, в прошлом - не... эм... не заметят, да? И он ничего сделать не сможет, только посмотреть, послушать, да?
- Да.
- Типа призрак?
- Дух времени, если угодно. Не надо таких вопросов, пожалуйста.
В квартире - невероятный бардак. Всюду какие-то бесформенные тряпки - в прошлом бывшие не то брюками, не то кофтами. Пыль. Кислая сухая влажность. Застоявшийся спёртый воздух. На полу два чёрно-белых телевизора - явно нерабочие, лежат плашмя, экранами вниз. Один из экранов разбил кто-то из прошлых жильцов. Обшелушенные стены неопределённого возраста. Лев утверждает, что белили год назад - показывал чеки и фотографии, но сейчас в это невозможно верить. Ещё Лев говорил, что дезинсекция не требуется. Это кажется парадоксальным, но сейчас нет сомнений: даже тараканы здесь не выживают. И пауки не выживают - паутину приходится прясть пыли. Пыль справляется.
Путешественник лежит на диване, в позе эмбриона, лицом к стене. От него пахнет немытым телом. По спине разноразмерными очагами разбросана ороговевшая кожа и коросты, невнятные колтуны жировиков и россыпи волдырей. Он гол, и тело его бесформенно - он толст водяным бесполезным жиром. Если не считать подтёков явно свежего сального пота - он чист, чужеродной, ломающей цельность картины чистотой..
- Игорь.
Лев звучит заботливо, и тепло. Он подходит к путешественнику, треплет за плечо. Тормошит, что-то приговаривая.
Наконец, путешественник садится на диване. Смотрит сквозь вошедших.
- Вот, это наш Игорь. Мне кажется, вы его могли видеть - когда у вас с Николаевым  дела были, вы ещё расселяли бараки в Южном-Красненском Районе, ближе к трассе. Если я правильно помню, это был первый или второй полёт - так что он тогда общался. Но и летал ненадолго. По-моему вы даже говорили с ним, но я могу ошибаться... Игорь, как ты себя чувствуешь, дружище? Ты меня не помнишь? Смотри, я привёл тебе... Кстати, тёзку - это Игорь Павлович. Игорь Павлович содержит твой дом, и кормит тебя. Если тебе захочется, Игорь Павлович снимет тебе другой дом, просторный, или мы можем поменять тебе обед, хочешь? Игорь, скажи нам, дружок, чего бы тебе хотелось? Игорь, ну смотри - Игорь Павлович, это как - помнишь, Евгений Фёдорович был? Вы ещё с ним на костры ездили, когда ты только учился летать? Вот, только теперь за нами будет ухаживать не Евгений Фёдорович, а - вот, Игорь Павлович. Ну улыбнись, покажи что ты нас увидел, мы же волнуемся за тебя, дружок. Или мы слишком навязываемся?
Игорь тяжело и неопределённо кивает.
- Ну Игорь, прости нас. Ты потом скажи - мне или, когда вечером придёт Лида... Или сегодня - Ванька?
Игорь молчит.  Сенцову неуютно. В студенческие годы он был волонтёром при доме престарелых, и сейчас ему остро вспоминается атмосфера палат, где обитали старики с деменцией. Он надеялся никогда больше не увидеть такого. Ему нужно сесть, но он брезгует единственным креслом в комнате. Брезгует - и что-то ещё, гуще, глубже. Жалобнее.
Руки надо будет вымыть магазинной водой, здешнему крану нет доверия.
Лёва искренне лопочет:
- Ну вот, ты скажи, чего бы ты от них хотел - и они всё принесут. Ты запиши,если придумаешь - у тебя же есть, чем? Ты совсем мороженное разлюбил? Игорь любил мороженное, мог съесть десяток порций в день. Стаканчики. И кофе разлюбил? Игорь курить бросил, да. Вот вы - бросили курить? И я - нет. Игорь, мы очень докучаем?
- Нормально.
Путешественник отвечает невыразительно, пытаясь просто переждать раздражители.
- Ну не будем. Просто Игорь Николаевич очень нуждается в твоей помощи. Ты не мог бы слетать для него и посмотреть?
Игорь вздрагивает, и поднимает глаза на Сенцова.
Лев выразительно смотрит на Сенцова влажными глазами.
Сенцов закрывает глаза, вдыхает несколько раз.
Мутит.
 Сенцов говорит долго, театрально и напористо, стараясь пока не думать, что Лев слышит все детали запроса. Главное узнать, правильная подпись на договоре с Вектором. Или - Своевская опять обскачет почерковедов и подставит Векторских под подделку подписи. Или она действительно поддержала их, а меня - заиудила. Понять, под кого она копает. Если она с Вектором - надо заносить столичным, и надеяться что пронесёт. Если опять решает свои вопросы - держать поставки Вектору на складах, можно подставить склад под комиссию чтобы затянуть, пока будут идти проверки - я потеряю в моменте, зато откроются перспективы.  И можно немного с неё стрясти, если они не помирились с Мишаней, но это уже бонус. Главное, что с Вектором. Остальное решаемо.
 Лев иногда повторяет его мысли своими словами - у Льва получается лучше. Они говорят почти полчаса, повторяя одно и тоже на новый и новый лады: адрес офиса, дату, особые приметы находящихся в кабинете, стол, договор, точные пункты, которые надо запомнить и пересказать.
Наконец, Сенцов понимает: сработало. В глазах путешественника что-то вспыхивает: это интерес. Глаза становятся живыми, ясными и глубокими.
Путешественник исчезает.

Сенцов жмурится - у него кружится голова из-за того, что в комнате мгновенно стало чуть больше пространства. Вот это как выглядит? Просто человек пропадает? Видимо, запрыгивает на последний попутный момент, и как-то с него - как по ступенькам, прыгает к точке заказа? Цепляется за последний момент, и отталкивается от него в прошлое? Перестаёт держать себе в моменте, и погружается в поток? А сколько ждать его обратно?
Давящая бесперспективность становится слабее.

Выругавшись, Лев смотрит на Сенцова:
- Простите. Это мой просчёт. Вам нужно было далёкое прошлое по нашим меркам, так что я выбрал самого зрелого. Это девятнадцатое путешествие Игоря, и я был уверен что он заберётся достаточно далеко, но и вернётся. Простите.
- Ты чего? - Сенцов не понимает. Голова тяжёлая.
- Нам надо идти.
- Куда?
- Неподалёку у нас ещё путешественник. Он не настолько зрелый... Зато квартира не такая запущенная... Но тогда надо дать ещё больше мотивации... Но это ничего: у вас отлично получилось.
- А этот?
Лев звучит рассеянно:
- Всё. Он ушёл в поток. Соскочил. Вы будете ремонтировать эту квартиру? Здесь они дешёвые, но продать можно...
- Да погоди ты с квартирой, чего ты меня учишь как деньги отбивать? Указка не отросла. Чего случилось-то? Постой, пока он вернётся.
- Ннн.. Нет. Втягивает первый свободный момент после отбытия.
- Втягивает? Говори нормально!
Сенцов не терпит размытых ответов: не терпел и не будет впредь. Сенцова должна раздражать невнятность объяснений. Сенцов знает это раздражение, напоминает себе о нём. Но не чувсвет. Это просто мало данных, чтобы злиться - надо понять больше.
Лев улыбается виновато и заискивающе. Смотрят куда-то в себя: 
- Притягивает. Тянет. Как резинкой. 
Сенцов рявкает:
- Лев! Чётко говори!
Голосу не достаёт запала, интонация слегка театральна: как при хорошем, но не идеальном дубляже.
Лев берёт себя в руки, сосредотачивается, подводит черту:
- В общем, раз мы видим, что он исчез - значит, он уже не вернулся.

 В машине Сенцов  с неудовольствем отмечает что одежда стала словно ветхой, словно выцветшей. И неуютной. Он смотрит на часы - они выглядят не антикварныи, а старыми. Он не может определить - что конкретно изменилось в часах, что именно поменялось в одежде, но одного взгляда достаточно, чтобы учуять новообразования старости. Он недолго ищет трещины, разрывы, грязь, потёртости - не находит. Принимает, что единственное изменение - они стали старыми. Хорошо, телефон хватило ума оставить, ещё сломался бы.
 Лев вспоминает путешествия во времени. Ощущение потока, свободы и сопричастности. Ощущение, что ты - поток времени и сродни времени, и состоишь из бестелесного, чистого времени. Лев остановился, когда это ощущение ещё было ложью. Сейчас он не знает - радоваться этому, или жалеть. Когда не знает - иногда удаётся радоваться, когда случается узнать - жалеет. Вот и сейчас в голове катается зависть к Игорю.
 Лев трогает вечный шрам на затылке, нащупывая подкожные проводки. Такие же, но намного тоньше, и амилоидные, заменяют сейчас некоторые синапсы Льва, изолируя сладкий импульс, способный взять путешественника в поток. Лев вспоминает самый первый раз - без никого, сам, просто взял и улетел на секундах в прошлое. Следующий полёт - слаще, но дался труднее. В третий отправил себя сам, но после долгих уговоров себя, зато притяжение времени, откуда ушёл - ослабло. Ослабло, но было ещё сильным: полость, где Лев должен был находиться - как водоворот, как яма тяготела над ним чугунной необходимостью. И он соскользнул в пустующую ячейку, так и не насытившись в прошлом пьянящим выполнением задачи. В четвёртый раз, он впервые понял, что пьянит не выполнение: выполнение - просто следствие задачи. И не задача - задача просто дверь в поток. Пьянит и манит - поток. Где его не было как тела, но он был как само время, как одно из течений времени. Задачу Лев даже не запомнит: выполнит с сожалением, и свалится в пустующий момент вслед за моментом отбытия: просто потому, что пока ещё там - его вязкое, липкое место. 
 Почему он в итоге испугался остаться в потоке? Истрепать границы себя. Стать уже не течением, а самим временем. Оттуда становится ясно, что это - лучшее, что доступно человеку.
 Операция должна была его переубедить, но убедила ещё сильнее. Зато стало можно работать, общаться, строить планы. Он успел принять операцию, пока ещё можно было спасти жизнь. Не всем так везёт, как ему.
 Лев не любит признаваться в этом себе: он непрерывно жалеет, что обменял поток на жизнь. Ещё десяток полётов - теперь только по чужим задачам, и его бы уже растворило. Игорь летел в наготе и чистоте, всё больше роднясь с потоком, сливаясь до неразличимости, а потом - до тождественности, а Лев - здесь, и только здесь. Сейчас и только сейчас.
 Потому, что однажды послушался доброжелательного совета: так ты выглядишь, Лев, и скоро ты всё равно не сможешь летать сам. Посмотри на себя, Лев, вот что ты такое в зеркале. Вот, что ты такое на улице. Вот, что ты такое в толпе. А вот, что тебе предлагается, Лев.
 Лев знает, это жгучее сожаление можно пережить. И нужно пережить - уже потом, сильно после операции у Льва появилась задача. Уже после того, как Лев начал работать на Николаева, и появление Сенцова, кажется, ничего не меняет. Сенцов будет выполнять свои задачи, а Лев - свою.
Сенцов бормочет:
- Сам пойдёшь.
- Очень хорошо!
 Лев снова собран - смотрит без подобострастия и заискивания, но с чётким пониманием и принятием иерархии.
Сенцов оглядывается. Под ногами - пустая бутылка:
- За водой заедем.  Напомни потом, чтобы я распорядился эту машину не брать на тихие дела. Гаец, не будь дурак, сообщит номер своим, чтоб не тормозили.
- Понял. На обратном пути вам лучше самому посидеть за рулём. Раз уже вы побывали рядом с нашим сотрудником, вам стоит для компенсации взять на себя побольше активностей. Всё, что как-то связано с планированием - далёким, близким. Не думайте о том, что видели, пожалуйста. Отвлекитесь. Либо, можно сделать операцию, но у вас нет пары месяцев на восстановление.
- Тебе видней. Тогда сейчас до следующего дома. Оттуда я еду, а ты на такси.
- Отличный выбор. Только постарайтесь не отдыхать, если отдых не активный, вроде...
- Напишешь сообщением. Деньги на такси есть?
- Конечно.
- Точно?
- Да, не беспокойтесь.
- Или позвонить, пусть мою нормальную пришлют, а то чё я поеду как этот. Не. Долго. Тут и кафе нормальных нет. Или второго с тобой посмотреть?
- Я бы очень вам не советовал.
- Запрос помнишь?
- Сейчас - помню.
Сенцов оглядывается: общага словно стала чуть менее старой. Гаражные массивы - мы в таких драки устраивали. Заводская труба давно несуществующего завода - когда ещё не разобрали остовы цехов, туда сдавали металлолом. Из-за чего и устраивались драки.
Трущобы.
Какие-то пьяные крики. Какие-то трезвые крики. Много пьяной тишины.
Эмбрион дома, задуманного как долевая десятиэтажка долевиками, но не строительной компанией, и так и оставшегося вечным памятникам крупному мошенничеству в строительном секторе. Селезнёв всё ищет кому перепродать землю, потому что даже он боится достраивать эту кирпичную гниль. Изнутри - дым костра.
- Ствол?
- Да, конечно.
- С документами?
- Ну, в принципе...
- Мой номер? Если примут со стволом?
- Не беспокойтесь. Если вам надо о чём-то беспокоиться, я бы хотел пораньше узнать о ваших планах на квартиру. Видите ли, у нас есть несколько претендентов, а весь жилфонд приюта исчерпан. В последние годы их появляется немного больше, чем когда я летал. За это полугодие - двое. И если вы не планируете её продавать, то я бы...
- А. Заселяй, конечно. Проверяй, и если и правда твои - то заселяй. Куда их ещё. Распорядись там сам по ремонту. Если претенденты не подойдут - сдавай, пока не появятся. Моя цена обычая. Наценку делай какую хочешь.
- Спасибо.
Сенцов закуривает, даёт сигарету Льву. Сенцов запрещает сотрудникам курить при нём, но сейчас ему кажется уместным сделать исключение.
- Я всё не пойму. Ты под дворецкого косишь что ли?
- Пытаюсь.
- Получается.
- Спасибо.
- А зачем?
Недолгое молчание. Сенцов пытается продавить словами умиротворённую апатию:
- Так что с ним? Какой поток? Видимо, типа - времени?
- Пожалуйста. Я много раз говорил. Эта информация. Вся. Заразна. Чем больше человек знает о путешествии, тем больше тянет. Это не зависит от человека - я понимаю, что у вас стержень, хребет и хватка, это совершенно не спасёт. У нас были крепкие ребята. И ещё до меня были. Вы же теперь сами увидели, как это бывает. Я понимаю, что у вас стержень, хребет и хватка, пусть так и будет. Вы устраиваете меня как... работодатель. Босс. Бугор. Начальник. Пахан. Я  так понимаю, если что - вместо вас территорию возьмёт Михаил. Чего доброго, заселит буферные хаты. Или даже не Михаил, а...
Сенцов отмечает это недопустимое "устраиваете". Нельзя позволять подчинённым таких формулировок. Но ему спокойно цепкой парализующей истомой - как после хорошего глинтвейна. Он хихикает:
- Придержи язык... И придержи коней. И попридержи язык коней. Я сам вместо кого угодно территорию займу. Не сглазь. И - какой "заразна"? Квартира - заразная, а не информация. Я после этого свинарника есть не смогу. В баню, на полночи. Париться, без всяких излишеств, пока кожу отскребу. Не увидел ничего привлекательного.
Сенцов лукавит: дом - действительно вызвал у него отвращение. Но его мысли то и дело возвращаются к самому путешествию. Он не знает, как это - но ради того, чтобы попасть в прошлое, люди отказываются от будущего. Что-то очень сильное и подлинное притягивает их. Почему-то обязательно - подлинное.
- Вот и хорошо. Вы говорите, а я буду делать. Вы - начальник, и нечего вам мотаться.
- Да. Так лучше. Трогай уже. "Пахан". Слова ещё помнишь такие. Чё не мафиозо сразу? Не главарь?
- Мафиозо так мафиозо. Или главарь.
- Диркетор и есть директор. Я - простой директор простой фирмы. У нас почти всё вбелую, насколько возможно. Я за тебя пенсионные взносы делаю - как-то не паханско, а? Ты скажи ещё, что мой нач.охраны - это он кто тогда, киллер, рэкетир ну? Не, всякое бывает, но в целом-то. "Пахан"... Разбойник... Бандит...
- Директор - значит, директор.
- Значит ему...  Ты лучше вот что - если мне опасно знать про путешествия, как я получу информацию, которую ищу?
- Нет, извлечённая информация-то не опасна, чего ей будет. Опасна информация о сути путешествия. О том, что это и как это.
- А ты, получается, теперь в курсе моего запроса? Это тоже опасная информация.
 Лев указывает на шрам от операции.
- Я невероятно хорошо забываю такие вещи - ваши, или Николева. Никто не скажет, что я сливаю информацию.  Мне это просто не интересно.
 Добавляет, акцентируя каждое слово, как терпеливый учитель в элитной гимназии:
- А главное. Не. Надо. Вам. Самому. Бывать. У. Них.
Сенцов кивает, и вкрадчиво ворчит с нажимом:
- Не сливаешь. А мог бы. Я до сих пор не знаю, что за дела были у Николаева с Вектором. Это ж ты в курсе его дел был? Долго? Как он это терпел, интересно? Скрытный был человек. А то, может, расскажешь что-нибудь? Хотя бы одно дельце?
Лев пожимает плечами безо всякого интереса.
- Оно всё быстро забывается. Это же не мои дела.
- Из-за операции?
Лев заливисто смеётся:
- Нет... Нет-нет, это не из-за операции.
Виновато замолкает.
Сенцов смотрит на него несколько секунд, прежде чем сменить тон:
- Тебе когда на профилактику ложиться?
- По графику - через месяц, но можно отложить на пару недель. Доктор тоже к вам пошёл?
- А куда ему идти? Кто за тебя будет?
- Митя. На собрании он у окна сидел ещё. Да я быстро восстанавливаюсь - неделя, две, и на ногах.
Сенцов мрачно кивает.
 Машина проезжает заброшенный ларёк - стоит бесхозным дополнением к гаражному массиву, врастая ржавчиной стен в осеннюю слякоть, и скоро его снесут: муниципалитет решил отказаться от ларьков. Сенцов вспоминает, как хотел вложиться в такие. 
- Ну а что там с будущим? В будущее они у тебя попадать умеют?
- Да, конечно. Но... На это невозможно мотивировать. Никак. Это скучное задание - попасть в будущее.
- Чего это? Мне вот интересно узнать... да хотя бы - успеет Своевская к 2008ому свою сеть раскрутить, или нет? Если нет, у меня окупаемость рушится, я лучше в недвижку залезу.
- Понимаю, для вас - да. А для них... ну чего в этом интересного? Мы и так - все, всегда, только и делаем, что непрерывно движемся в будущее.
Лев подъезжает к чуть менее обшарпанной, чем прошлая общаге, и заканчивает мысль:
- Там-то все будем


======================================================
Несмотря на форму, это не рассказ, а синопсис. Просто в этот раз удобнее было оформить его так. Ключевое в тексте: как расположены информирующие блоки, и намёки.
Что мне не нравится, темы раскрываются слишком подряд, в соседних фрагментах. Мне стоит, во время разработки темы - либо их рассредоточить, либо уже просто и последовательно сосредоточить.
Что мне нравится, и чего должно быть больше: рассогласованные предложения, содержащие в себе несколько времён. Для данного текста это - обязательное языковое решение