Чёрная полоса или везение?

КАК ЭТО НАЧИНАЛОСЬ

Хождение по мукам началось с тех пор, как в феврале у меня  на МРТ обнаружили камни в желчном пузыре. Пошла на обследование, потому что почувствовала сильную тяжесть в правом подреберье, тошноту и слабость.

- На операцию! – скомандовал хирург, которому я доверяю, как себе, так как давно его знаю.
А ещё добавил:
- Болезнь века.

У заведующего отделением общей хирургии очередь растянулась аж до июня месяца.
- Приходите 9 мая, - сказал он, - а 10-го будем оперировать.

Перед десятым четыре дня выходных, люди будут отдыхать, а хирурги тоже люди. И выпить могут себе позволить. Вставать за операционный стол после выпивки нежелательно, и мне не хотелось оказаться в роли подопытного кролика. К тому же, долго ждать, а ждать тоже не хотелось, поэтому записалась на платную операцию.

Дорого, конечно, но не дороже здоровья.

Надо сказать, что платников оперирует сам заведующий и это обстоятельство тоже сыграло свою роль.

Так как мероприятие назначили на 21 марта, я не успевала на бесплатные обследования (везде длинные очереди). Поэтому ездила по частным клиникам, и везде оставляла приличные суммы денег.

Если бы только деньги…

В частной клинике «Эксперт» сделала ЭКГ и ЭХО, а когда пришла с результатами к кардиологу, она меня огорошила:
- Вы перенесли инфаркт, - сочувственно проговорила мой милый доктор. – У вас на сердце рубец.
- Какой инфаркт? – обомлела я – Быть того не может, я его не чувствовала.

- Такое тоже бывает, - вздохнула врач.
И поставила мне страшный диагноз:
«Постинфарктный кардиосклероз и ИБС»
- После операции обязательно придите ко мне, - добавила со вздохом.


ОПЕРАЦИЯ

Я не столь думала об операции, сколько об инфаркте, неожиданно свалившемся на мою голову. Папа умер от него в 69 лет, и меня ждала та же участь.
- Зачем оперироваться? – звучала в голове предательская мыслишка, - всё равно на тот свет отправляться…
Но внутренний голос упрямо твердил:
- Надо!

Вот это «надо» и направило меня в нашу родную больницу, находящуюся в десяти минутах ходьбы от дома. Сразу оговорюсь, что уже лежала в ней и уверена, что это самое хорошее медучреждение города. Что о поликлинике сказать не могу.

Наверное, и она была бы замечательной, если б не крохотное количество узких специалистов, которых явно не хватает и приходится записываться к ним за две-три недели до приёма. Чем думают чиновники, составляющие алгоритмы расчёта потребности во врачебных кадрах? И чем думает государство, недостаточно оплачивая работу людей, от которых зависит наша жизнь?

Итак, я оказалась в большой светлой палате на четыре койки. Обычно такую площадь заселяют шестью больными. На соседней кровати лежала милая интеллигентная женщина Флюра, с которой мы быстро нашли общий язык. А на утро второго дня меня отвезли в операционную.

Легла на каталку обречённо и вверила себя Богу. А когда проснулась, передо мной сидел муж и смотрел на меня с такой жалостью, что мне стало жалко его.
Подошёл врач, спросил, как дела.
- Замечательно! – разлепила губы я.
Он удивился и ретировался.

Я действительно чувствовала себя нормально. К вечеру, прихватив своё постельное бельё, приехала дочка, чтобы остаться на ночь, благо, кровати свободные в наличии были. Перед сном мне сделали обезболивающее, и я вырубилась до утра.
Во второй половине дня Юленька уехала, а я уже свободно ходила по палате и думала о том, что лапароскопия – вещь нестрашная. 

На четвёртый день меня выписали, и я очутилась в родных пенатах. Но мысль о перенесённом инфаркте не давала покоя. Я стала прислушиваться к сердцу, и оно отреагировало странной давящей болью, от которой я страдала целую ночь.


КОРОНАРОГРАФИЯ


Поэтому утром муж отвёз меня к кардиологу, которая направила «cito» на ЭКГ, а затем в приёмный покой стационара. Не разрешила даже съездить домой, - хотя машина стояла рядом, - чтобы собрать сумку.
 
В больнице, увидев мой жуткий диагноз, приказали раздеться и, прикрыв простынёй,  нагишом уложили на каталку, чтобы снова отвезти в операционную - на коронарографию сосудов сердца. Как я позже узнала, эту дорогостоящую процедуру делают всем, поступающим в кардиологическое отделение. 

Но сначала завернули в рентгеновский кабинет, чтобы просветить лёгкие.

В операционной встретили меня сочувственно и всё время, покуда я находилась на столе, разговаривали, как с малым ребёнком. Подключили к датчикам ЭКГ, обработали операционное поле, а когда вставили катетер в артерию правой руки, чтобы ввести контрастное вещество, я поняла, что больнее ещё ничего в жизни не испытывала.

Дело в том, что у меня тонкие кости, поэтому и вены тоже тонкие, а тут – катетер! Левую руку стали усиленно колоть шприцами и мне показалось, что им не будет конца. Потом я насчитала 11 проколов.

- Вены у вас нитевидные и подвижные, невозможно вставить иглу, - извиняющимся тоном твердила сестричка, а затем уступила место другой, более опытной, которая всадила мне иглу так, что я заплакала от боли.

- Посмотрите, какие у вас чистейшие сосуды сердца! – отвлёк меня от слёз врач. – Сейчас я выну катетер, потерпите немного.

Я послушно взглянула на монитор аппарата и кивнула. Освобождение от плена моей руки произошло быстро и снова же очень болезненно, но я уже знала, что всё позади. На место, где находился катетер, намотали давящую повязку и велели не снимать её сутки.

А потом нежно повезли по коридору. Право слово, нигде я не видела таких ласковых медицинских работников, как в кардиологии. Наверное, берут сюда не всех, а самых добрых и милосердных.


ПАЛАТА

В палате меня уже ждал муж, а потом он отправился домой, чтобы собрать сумку и отвезти верхнюю одежду. Соседки встретили меня хорошо, стали предлагать помощь, от которой я отказалась, потому что в мою многострадальную вену, уже на левой руке, вставили иглу, чтобы прокапать физраствор. Соседки внимательно следили за капельницей, пока медсестричка моталась по своим делам.

Ну вот, сумка с вещами доставлена, система снята, но правая рука никак не отходит от катетера. Боль сильнейшая и я бреду к медикам за помощью. Кетанал сделали, стало легче, а к утру и вовсе отпустило.

В палате находилось пять кроватей, три из них стояли в углах, а две на сквозняке. Одна из тех, которая на сквозняке, досталась мне. Со временем на вторую подселили пациентку из реанимации, в ней она провела двое суток.

О Сагдие хочу рассказать отдельно. Случай поучительный.

Вечером у женщины загорелось в грудной клетке, и она позвонила дочери. Та вызвала «скорую» и неотложка, включив сирену, доставила больную прямо на операционный стол. На коронарографии обнаружили тромб, готовящийся закупорить сосуд.
Тромб ликвидировали, вставили стент. Человек жив.

Жгучая боль очень опасна, помните!

Слава Богу, всё закончилось благополучно. Благополучно ли? До сих пор переживаю за Сагдию, как она там, без меня?

К сожалению, Валюша, соседка слева, уехала на операцию в кардиологический центр, а жаль. Мы с ней за короткое время подружились. Интеллигентная, спокойная, рассудительная…

А вот две оставшиеся дамы, Катя и Роза (имена изменены), удивили.
Нет, я не могу сказать, что они злобные фурии! Женщины беспокоились, когда мне было нехорошо после коронарографии, старались помочь всеми силами.

Но… в нашей палате (я специально прошлась по другим) огромные, на всю стену, окна не закрывались, а на улице было ещё холодно. К тому же, дверь тоже не закрывалась, так как постоянно в неё кто-то заходил. Медсестры волновались, что мы простудимся, но дамы весело кричали «не простудимся» и специально садились возле окна, чтобы показать, какие они закалённые.

А нам с Сагдиёй было зябко. Особенно ей, ослабшей после двух суток реанимации. Обе кутались в одеяла и обе одновременно почувствовали недомогание. Просьба закрыть окно или поменяться кроватями ничего не дала. А тем временем к нам подселили чудо.

Хочу заметить, платные палаты были заняты, да и я упустила возможность переселиться туда сразу при прибытии.


ЧУДО


Очень полная, обвешанная тяжёлым золотом, как новогодняя ёлка игрушками, страдающая одышкой брюнетка в боевом раскрасе по имени Аля в силу лишних килограммов вообще не переносила жару, но к окну не легла (была такая возможность), она пристроилась в нише, в которую воздух не попадал. Там раньше спала Валентина.
 
В первый же вечер новенькая постирала свои трусы в раковине, над которой мы чистили зубы и мыли посуду. Я сделала ей корректное замечание и обратила её внимание, что рядом находится санитарная комната. Дама проворчала, но пообещала исправиться.

Наутро, угрожающе сдвинув брови, она сообщила, что её нельзя обижать, потому что все обидевшие её умирают. И привела в пример своих троих почивших мужей.

«Чёрная вдова», - усмехнулась я и обратилась с молитвой к Богу.

- Я не переношу запахов, - наблюдая наше изумление, хвалилась время от времени пожилая женщина. – Дочка и внучка хранят свои духи в коридоре в почтовом ящике.

А если что не по ней, Аля (имя изменено) начинала громко стонать, причитать, что у неё температура и ковид, валилась грудью на стол и стучала по нему пухлыми кулачками с длинными красными ногтями. 

Видя, что на её спектакли никто не реагирует, поднималась и принималась разговаривать голосом пятилетнего  ребёнка. Тем не менее, её в свою компанию две старожилки Катя и Роза приняли. Сагдия была сама по себе, я – тоже. Впервые, потому что обычно легко схожусь с людьми.

Лифтёрша, работница сахарного завода и бухгалтер сошлись душа в душу.

Да  и какая может быть с ними дружба, если я закрывала обе створки окна (Сагдия боялась конфликта с соседками), откидывая фрамугу, а минут через десять с воплем «вспотела!» кто-нибудь из этой троицы окно открывал. Нет, мы не ссорились. Мы просто молчали.

Не желая переезжать на наши кровати, трио веселилось на всю катушку. Дамы громко болтали о себе, своих родственниках, знакомых, перемалывая косточки каждому из них. Они делились кулинарными рецептами, смеялись на весь коридор и ели, ели, ели, потому что каждый вечер двоим из них доставляли пищу после трудного рабочего дня заботливые родственники… 

Два полных продуктов мешка в сутки на одного - нехило, и они, естественно, предлагали еду всем остальным. Я отказывалась, ссылаясь на только что прошедшую операцию и необходимость строгой диеты, Сагдия тоже питалась правильно, по чуть-чуть, поэтому и была в свои 72 года худенькой и моложавой.


А в фойе на первом этаже, в зале свиданий, чихали, и я запретила своим навещать меня, чтобы они не заразились. Поговорить можно было и по телефону, а кормили в больнице вполне нормально и мой организм принял эту еду. Приносили пищу 4 раза в день, да и детское питание с фруктами лежали в холодильнике, чтобы перекусить – их доставлял муж, которому запретить приходить ко мне не получилось.

Дело в том, что после холецистоэктомии организм начинает перестраиваться и все функции желчного пузыря берет на себя печень. Ей обязательно нужно помочь, да и едок из меня посредственный, всегда ела мало.


СЮРПРИЗЫ


- Какие могут быть ИБС и инфаркт с вашими чистейшими сосудами? – воскликнула палатный врач, когда я спросила её о диагнозе. – А в частной клинике ошиблись, узист попался неграмотный.

Надо сказать, что проверили меня за неделю в отделении полностью, и ЭХО никакого рубца на сердце не обнаружило. Зато, увы, рентген обнаружил изменения в лёгких после того страшного ковида, от которого я чуть не отправилась на тот свет.

Друзья мои, если вы переболели короной, обязательно сделайте рентген или КТ, флюорография не покажет ничего, что может вам не понравиться.  И спирография тоже. На них всё отлично. Оказалось, нет.

И обязательно займитесь своим здоровьем, обследуйтесь, чтобы потом не кусать локти. Лучше в своей клинике, пусть даже придётся ждать обследований неделями. Чем раньше начнёте лечить лёгкие, тем быстрее остановите фиброз и проживёте нормально оставшуюся жизнь. Запустите – беда.


ПОСЛЕСЛОВИЕ

Что я могу сказать напоследок. Холодно попрощавшись с соседками, я вернулась домой с высокой температурой и уже почти неделю болею. Пришедший врач диагностировала вирус, но я думаю, что освоиться в ослабшем после операции организме вирусу очень помогли сквозняки. Напоследок оглянувшись на Сагдию, увидела, как она боится оставаться наедине с пышущими жаром дамами, для которых её здоровье не имеет значения.

Жалко её. Считаю, что болезнь свалила и её, потому что, когда я уходила, она покашливала и жаловалась на боль в горле. Жалею, что не взяла номер её телефона и что не могу навестить её.

Сегодня появился голос и силы, я смогла встать, чтобы написать этот текст.
Если бы знали, как там, в больнице, я радовалась тому, что у меня есть вы - коллеги по сайту и с какой жадностью читала вас, иногда отзываясь, потому что мой телефон делал многочисленные ошибки и я стеснялась их.

Берегите себя. Не отчаивайтесь, если поставят страшный диагноз. Врачи тоже люди и они тоже могут ошибиться.