Не Шекспир

- Валя, мне надо 12 синонимов слова «влажный»..
- Катя, нет. Только не это..
- Ну я тебя умоляю, ну пожалуйста. Последний раз. Я одна не справлюсь. И потом, там просто коррекция после кривого переводчика. Редактор сказал, что 22 естества на один роман — это слишком. Там всего-то 4 податливые плоти, 5 сладостных вожделений и 7 набухших ложбин. И по прилагательным пробежаться. И пару перестроений. И всё. Два дня от силы. Ну пожалуйста. Потом ковыряй своего Бальзака дальше я не побеспокою.

Зачем я пришла. Ведь как чувствовала.
Я сидела на ее кухне и грустно смотрела на бутылку прохладного саперави.
Не то я принесла и не туда. Надо было револьвер и обойму.

Моя подруга Катерина уже закончила университет, а мне еще было полтора года учиться.

И нас вот уже пару лет связывало одно беспощадное дело.

Время было нелегкое, начало нового века. В Грузии было как в Нигерии – кто во что горазд.

И Катя была горазда прям на все сто.

Одно небольшое молодое издательство, не так чтобы дальнего зарубежья, баловалось изданием иностранных женских романов.
И не просто романов, а как бы поделикатнее выразиться, пикантных женских романов.

И Катя не придумала ничего веселее, чем начать с ними сотрудничать.
Переводить с английского на русский 400 страниц всех этих «она с вожделением коснулась его восставшего жезла» было идеей так себе.

Но передовиков эротического пера оплачивали неплохо, и она решила наплевать на щекотливость вопроса.

Ну нефритовый стержень, ну что мы там, как говорится, не переводили.

В первый год университета я ради финансовой наживы занялась переводом разной мелочи – свидетельств о рождении, о расторжении брака, трудовых книжек. И так мне  надоели эти ЗАГСы имени Красного Ильича нечитаемым почерком, что я выла.
Но боже мой, как далека я была тогда оказывается от реального вытья.

Когда Кассандра резким движением вонзила что-то (чего у нее по определению не могло быть) в неожиданно зашедшего в номер отеля Родриго, мы 4 часа с Катей пытались понять, даже зарисовать, что куда вонзать, потому что так не бывает.
Оттуда не заходит.

А врать читателю не хорошо. Он же потом попробует и здравствуйте травматология.
Мы членовредительством заниматься не хотели. Господи, а можно какое-то другое слово..

Если весь первый курс меня занимали исключительно причины неожиданного перехода Вильяма Джоновича нашего с четырехстопного на пятистопный ямб 145-го сонета, то на третьем курсе пятистопный ямб ушел уже далеко в необузданную лощину, где все неугомонные Ванессы и Кассандры, социально безответственно ложились на стол переговоров прямо в начале рабочей недели, а Джейсоны и Майклы неустанно куда-то жадно влеклись и бесстыдно искушались с десятками анатомических подробностей.

И это после стольких лет Сартра, Гессе и Шекспира.

Надеюсь, мой профессор по зарубежной литературе, уважаемый Нодар, никогда об этом не узнал.

Учиться на факультете западноевропейских языков и литературы, ежедневно притрагиваться к самому великолепию мировой словесности, слушать как песнь языки оригинала, иметь лучших педагогов Грузии и что мы имеем на выходе?
Будущий лингвист, переводчик, возможно литератор с неплохими рефератами и серьезными исследовательскими работами уже на третьем курсе - как меня могло занести в эти бархатистые дебри вздымающихся холмов?

Я мечтала ездить в самые заброшенные уголки мира и записывать исчезающие языки малочисленных народов. А что я делаю? Ищу синоним для очередного лона?((

Но молодость оптимистична. Вот наберусь опыта, думала я, переводческого опыта, и поеду к племенам.

И деньги сами себя не заработают, а независимости хотелось смертельно.

И мы переводили. Правили и корректировали. Заменяли и переписывали.

Словообразовательные возможности русского языка позволяют создавать огромное количество производных слов.
Английский язык менее гибок в плане словообразования, но более многословен и статичен.

Все сочно-непристойное выходит по-русски не хуже, если не лучше, чем по-английски, но для этого надо очень постараться нанизать составляющие на скелет предложения и в правильном порядке.
И мы нанизывали не жалея себя.

Неологизмы, глаголы восприятия, многозначные слова, несовпадения в значении грамматических эквивалентов, кошмар пассивных конструкций, отличия в проявлении модальности – все это и еще куча других опций работу нам не облегчало.

Ну и синонимы. Боже, это было страшно.

Действия героями совершались в принципе все однотипные, вариантов осуществления близкого общения у человечества не так много. Но ведь на каждой странице. То ночью, то под вишней, то на бильярдном столе, но все одно и то же.

Подходящие слова заканчивали быстрее аппетитов Джеймса.

Первую книгу мы перевели собственными силами, но вышло как если бы матерый дальнобойщик по пьяни без цензуры в красках описывает вчерашний придорожный процесс любви своему не менее матерому напарнику.
Звучало чудовищно.

А роман женский. Девочкам надо нежно и с единорогами.

Потому мы закупились словарями синонимов, антонимов, омонимов и пытались преподать все интеллигентно.

Нас бросило в другую крайность.
Престарелая княгиня с веером в руках пытается рассказать высшему обществу нечто пикантное, переходящее в похабное, но ласково.
Позорище то еще.

В общем, долго мы шли с Катей к эротическому консенсусу. Выходило уже более-менее.

Уже не так пошло, но и не ржачно.
Девочкам нравилось, мы спрашивали.

Мы же заполучили невероятное умение говорить все напрямую, без розового румянца, что пару раз мне сильно помогло, когда меня брали переводить медицинские манипуляции.
Потому что какой там румянец, когда три главы подряд Кассандра в саду у старого дуба..

Без мукузани никак.

Занимались мы этим этически рисковым делом у Кати дома.

Я была тогда девушка почти свободная, а подруга моя была дамой уже плотно замужней за прекрасным Тамазом и имела замечательного сына Илюшу 3х лет.
И потому отлучаться из дома надолго даже для работы ей было сложно, а переводы длились днями и неделями.

И вот Катина кухня была нашим местом финансово-эротической силы.
Близость кофеварки и углового дивана придавала сил.
Бокал вина будил угорающую от смеха музу.

Пока не заканчивали очередное нравственное разложение красивых героев, я практически у нее жила.

Но тоже были моменты.

Муж у нее был европейским грузином, но определяющее здесь слово грузином. Илюшу чаще на эти периоды отправляли к бабушке, потому что из садика уже позвонили и просили, чтоб ребенок не называл хорошо кушающую одногруппницу жрицей.
А то ей непонятно и обидно.
А им понятно и страшно.

Да и Тамаз..
Когда мы в порыве творческого раскола в два часа ночи на весь дом шипели чтоб не разбудить этого потомка Давида Строителя о том, уместен ли пульсирующий холмик Ванессы третий раз за главу или все-таки пусть он уже станет трепещущим бутоном, выходил всклокоченный во всех смыслах Тамаз и просил нас иметь совесть.
Во всех смыслах.

Мы отсылали его к праотцам, потому что вот сам попробуй вот это переведи мы на тебя посмотрим тогда.

Днем вообще был цирк.

Некоторые термины произносить вслух было нельзя, так как вон в прихожей Илюшка не может завязать шнурки.
А Тамазу позвонила мама, микрофон чувствительный, а у женщины давление.

На улице солнце, весна, вишня пахнет до головокружения. Все нормальные люди заняты тем, что мы тут пытаемся перевести. А мы..

Катя жарит котлеты, мешает чахохбили и трет сыр для хачапури.
Я сижу на кухонном диване в позе лотоса и записываю всё, что мы в мучениях рождаем.

Диалог без слез не вспомнить.

- «И вот когда его члены заныли от предвкушения»..
- Тишеее,- Катя делает страшные глаза и кивает в сторону прихожей.
Я шёпотом
- «И вот когда его члены заныли от предвкушения», что дальше, Кать?
- Тамааз, напомни маме ткемали заправить пару банок для нас без перца, а то у меня потом изжога, а с Кассандрами я не успею сама сделать! Где мы там, Валь?
- Я говорю члены заныли, что дальше? Помешай чахохбили.
- Да, заныли члены. Вот, третья строчка.. «Он поднял на нее тяжелый ищущий взгляд..» Да чего там искать, господи, она пятую страницу изгибается, сил никаких нет.
- Взгляд уже был 9 раз. Может «взор»?
- Ну давай «взор», мне уже все равно, у меня тесто сейчас высохнет. Илюша, принеси мне скалку из кладовки!
- Значит «взор». Записала. «Ищущий»? Может «страстный»? Вообще не подходит по переводу, но зато ложится в контекст. И по поводу «лоно» - там «напряглось» или?
- Если тут еще что-нибудь сегодня набухнет, я повешусь, - Катя с остервенением перевернула котлету на сковородке.
- Еще две ложбины и мы у цели, Кать.
- Я тебя умоляю, давай перейдем на жезлы. На сегодня долин достаточно. Я чувствую себя гинекологом с 30-летним стажем.

Илюша заносит скалку.
- Мама, а скалка выпуклая?

Катя выронила ложку прямо в кастрюлю.
- Нет, сынок, она просто ровная. Иди собирайся с папой во двор.

Илюша выходит.
Катя мускулисто-рельефно смотрит на меня, давая понять, что с выбором профессии мы все-таки поспешили.

Но мы завершили книгу и вышло презабавнейше.
Ванесса добилась чего хотела. Майкл был неутомим.
Редактор был счастлив.

Я эту история почему вспомнила.

Вчера зашла в книжный магазин.

Две дамы выбирали книги, народу мало.
Одна взяла в руки что-то яркое, с томной девой на обложке. А когда томная – это точно оно.
Она открыла книгу и с минуту зависла над строчками. Потом нагнулась к подруге и зачитала ей в ухо видимо нечеловеческое.
Обе мило захихикали.

Книга была на грузинском языке.
А как переводить все такое на грузинский я даже представлять не хочу.
Потому что грузинский абсолютно лаконичный язык. Нету там вонзающихся вздыбленностей.
Там резко сулгуни в тесто и в духовку.
Без колебаний.

Там если очень подробно с английского переводить, книгу растянем листов на 19, не больше.
Пришел-увидел-познакомил с мамой-женился. Прям у дуба.

Я представляю сколько нервных клеток, часов и бокалов саперави ушло на перевод одной такой страницы.

Господа, цените труд переводчиков и по возможности, выдавайте нам молоко.

Мы очень стараемся.

А если когда-нибудь встретите женский роман, где случайно не к месту промелькнет слово «чахохбили», то знайте - это были мы с Катей.