Киргизия 1983-1984 вечорки, гнев

Наши вечорки

По вечерам мы с бабой Аней ждали мою маму с работы. Больше всего запомнились зимние вечера, когда рано темнело. А небо в Киргизии низкое – звёзды и планеты хорошо видны в ясную погоду! Можно изучать! Мне папа впервые показал – созвездия, звёзды и планеты, даже искусственный спутник мы с ним один раз наблюдали.
Вот и с бабой Аней мы на звёздочки поглядим – потом свет включим. Мамы всё нет.
Вот снежок пойдёт. Фонарь под окнами – снежинки крутятся, вертятся. блестят. Смотрим на освещённую аллейку – кто идёт. Проходят люди. Мама всё не идёт. Скучаем мы.
Говорит баба Аня: а мы сейчас с тобой карты разложим. Умела она гадать хорошо (говорили, что и её сестра Клавушка умела хорошо). Сидим у стола, гадаем. Успокаивало меня это действие. Вот, говорит бабуля, дорога поздняя выпала – значит скоро будет. Иногда печаль на сердце дамы выпадет. Иногда – нечаянная радость. А дома король ждёт – папа. Взглянем в окошко – а по дорожке мама идёт, торопится. Заберёт меня – а наутро опять к бабе Ане. А в выходные, может быть, в посёлок Манас поедем, в гости к многочисленным родственникам, это папа всех нас организовывал общаться.

Всю жизнь, в разные времена, снится мне эта аллейка, звёзды, свет фонарей, как мама идёт...

А деревянный двухэтажный дом всё цел... Идёт 2023-й год.

Агрессия и гнев

Я бывала агрессивной. Помните? стукнула ведёрком девочку Аню, когда мы играли в песочнице.
В возрасте четырёх лет я ощутила присущие мне раздражение, вспыльчивость, гневливость.
Сама не помню, но однажды (мне тогда, наверное, было два года) разбила стекло на трюмо (мы говорили просто: зеркало). Помню, что рассердилась (из-за чего – нет). А потом гнев сжигает память.
Это трюмо так и стояло потом всю жизнь с одним стеклом (раздвижные дверцы) – как укор и напоминание.
Я не умела преодолевать себя очень долго – и за всю жизнь наломала немало дров. Раздражение начинало свербеть во мне, нарастало – происходила внезапная вспышка – оканчивалось приступом гнева.
Эта черта характера или технология решения каких-то вопросов (когда нервная система один раз усекла, что так можно, а потом действовала по накатанной) перешли мне то ли от папы, то ли от бабы Ани. Он тоже мгновенно вспыхивал и гневался. Возможно, у нас неверно срабатывали надпочечники. Вероятно, это не нарушение работы дофамина-норадреналина-адреналина, а просто тип природного человека. Нас бы взяли в римскую армию как хороших воинов. Говорят, им устраивали проверку: на вызванный страх реакция бывает резкая, агрессивная, когда человек бросается в бой, не помня себя, – для этого необходим гнев (выброс норадреналина, адреналина). Давление повышается, сосуды клокочут, сердце тукает, как ненормальное (физиологическая реакция «бей или беги») – а вот мозг порой прямо-таки отключается, соображение куда-то улетучивается, как и воспоминания.
Мама в противовес нам, Дорониным, была чрезвычайно спокойная. Она из тех людей, которые долго вынашивают эмоции в себе. Но даже в момент выплеска она не кричала, не дралась.
Надо сказать, что родители меня не шлёпали, не орали на меня. Мама всегда папе напоминала, что у девочки проблемы со зрением – нельзя нервировать (когда я нервничаю, у меня косит левый глаз, это до сих пор), а тем более применять ко мне физическую силу. Правда, один раз, когда папа поссорился с мамой (всегда заводился он, а потом переживал), я испугалась, выскочила в подъезд и заорала «помогите!», вышла наша соседка Зоя Васильевна, выскочил и папа, дал мне небольного шлепка и загнал в дом. Ох, как я обиделась на него! Зато после этого случая с мамой он больше не ссорился. Потому что мама папу устыдила, мол, ребёнок уже сознательнее взрослого. Да, но до сознательного человека было мне ещё далеко!
Так вот, человек должен, обязан научиться контролировать себя как можно раньше! Чтобы этому научиться совсем, у многих уходят годы, эпизоды которых сопровождаются чувством вины за свой гнев. Во-первых, нужно принять себя таким, принять свой гнев. Во-вторых, изучить, как устроен человек. В-третьих, регулировать и отучать нервную систему возбуждаться, когда не требуется.
Вероятно, принятие себя наступает раньше всего и позволяет жить, не убивая, не разрушая. Если человек разумный и ему повезёт. Объяснить и регулировать – детям трудно, человеку трудно – обычно про человека говорят: что поделаешь – такой характер, такая натура. Нет, натура должна саморазвиваться и самовоспитываться. Всю дорогу! Сразу и быстро не получится, но не надо отчаиваться. И окружающим лучше объяснить, что склонен ко гневу и что стараешься заниматься, исправляться.
В детстве и юности меня вообще мало интересовали окружающие, их чувства и страдания. И я не занималась саморазвитием в плане гнева. После шестнадцати-семнадцати лет я наконец начала обращать внимание и на своё поведение. И после очередного приступа гнева я стала впадать в ступор, корить себя.
После тридцати мне попалась тоненькая книжка по психологии гнева. Вряд ли это произошло случайно. Она научила меня принимать себя гневливую и свой гнев. И только к сорока годам я освоила (в какой-то мере) практику владения гневом, сейчас, когда я чувствую приближение приступа... нет, не вдыхаю и не выдыхаю, иногда поворачиваюсь спиной к раздражителю или занимаюсь спортом... я просто приступ контролирую. Да просто его нельзя, гнев, оставлять в себе, выброс должен произойти, но направлять его следует в правильную сторону. Своим детям я рассказала и объяснила про гнев, дабы они не боялись и не уходили в себя. Они просто пережидают этот момент и не подходят. Они признавались, что, пока я им не разъяснила, им бывало страшно. Дочь научилась и сопротивляться (я ей посоветовала учиться на мне, потому что в жизни она встретит гневливых людей, которые вообще не умеют себя контролировать и могут убить, покалечить, а у неё уже будет опыт встречи со стихийным бедствием).
Дети окончивают моё обучение, а начали его животные.