Сказка о царстве, дивном государстве...

ВЛАДИМИР СИНЁНКОВ
*******
СКАЗКА О ЦАРСТВЕ, ДИВНОМ ГОСУДАРСТВЕ.
*******
*******
Сказка о царстве, дивном государстве, что не под Землёй, а на Земле, о премудром Царе, о Кощее,  царевиче Елисее, Маре колдунье, Яге ведунье, о пути заклятом в царстве тридесятом.
 Кто хочет слушать, прочищайте уши,
А кто не желает, пусть в рот воды набирает, не любо, не слушай, а врать не мешай.
*******
  В некотором царстве, в изобильном государстве жили старик со старухой. Никто в том государстве не пахал, не сеял. Всё само с неба валилось. Реки молоком и мёдом текли. А на ёлках, соснах да берёзах росло всё и сразу, правда, смотря по сезону — летом бананы с ананасами, а зимой репа с орехами, ну, и разный другой фрукт и овощ, по потребности. А если деревья солёной водой поливать, огурцы, помидоры солёные, а капуста квашеная с ёлок прямо лианами свисала.
 Было в этом царстве полно народа, царь само собой, понятно, воевода, дворец на бугре, челядь при царе, на дворе дворовые, козы с коровами, ключники с ключами, повара со щами.    Царь там был нестрогий, соберёт налоги, ну а дальше сами, шли бы все лесами, знать, мол, вас не знаю, моя хата с краю.         
*******
  Напустил вам пыли, чтоб вы в курсе были. Это лишь зачин, так сказать, почин.
  Сказка будет следом, и про бабку с дедом, про их дочку приёмную, и про сторону тёмную, и про светлую тоже, без них сказке негоже.
*******
  Как-то пошли дед с бабкой в лес, за бананами. Место у них в лесу заповедное было. Бананы там на каждой ёлке прямо гроздьями висели. Ходят они по лесу, выбирают ёлку, где бананы покрупнее, да чтоб пониже росли. А то дед уже старенький совсем, тяжело ему на макушки деревьев лазить.
  Вдруг глядят, а из самой чащобы девица выходит. В кокошнике со стразами, в сарафане до пят. Сама прозрачная, будто светится. Коса русая до пояса. Глаза изумрудные, ресницы длиннющие. Уж  красавица, раскрасавица, взгляд не оторвать.
  Удивились дед с бабкой, спрашивают, какими судьбами её в дремучий лес занесло. А девица отвечает, пошла в лес за ананасами, да вот заблудилась, а сотовый в лесу  не работает, вот третий день тут и плутает.
А как звать то тебя девица, — дед с бабкой спрашивают. А она почему-то не сразу ответила, долго молчала. А потом говорит, — зовите меня Снегурочкой. Ну, Снегурочкой, так Снегурочкой, — отвечают дед с бабкой, — пусть так и будет.
  Только деда с бабкой опять любопытство разбирает, — почему это у тебя Снегурочка сарафан с дырками?
Да на коленках ползала, когда ананасы собирала, вот и протёрся сарафан-то, — отвечает Снегурочка.
  Попросила она, чтобы дед с бабкой её с собой взяли, да из леса вывели. Дед с бабкой не против, — Пойдём, коли так, — говорят.
  Помогла Снегурочка старикам бананы собрать, и пошли они в деревню, где дед с бабкой жили.
  Подошли они к дому, стоят, вроде и прощаться пора. Да тут Снегурочка и говорит, — А идти то мне, в общем, и некуда. Сирота я. Меж дворов скитаюсь. Кто мои отец с матерью не ведаю. Одна я на белом свете.
  А деду с бабкой Снегурочка глянулась. Прожили старик со старухой вместе годы долгие, а вот детей так и не нажили. Вот они ей и отвечают, — Оставайся у нас. Будешь нашей дочкой.
На том и порешили.
  Живёт с ними Снегурочка месяц, живёт другой, не нарадуются старик со старухой. Ну и доченька, ну помощница! За что ни возьмётся, любое дело ладится.
  Только стали дед с бабкой примечать неладное, необычное. Солнца жаркого Снегурочка не пугается, по дому работает, в хороводах на лугу пляшет. В бане  парится. В реке, озере купается. Странно как-то, ведь ледяная, вроде, а ни огня, ни воды не боится.  А они для неё морозильную камеру в доме поставили специальную, чтоб Снегурка там от жары пряталась, чтоб не растаяла. Лето красное на дворе зноем пышет, не шуточки. Всё живое прохладу ищет. А тут  вон оно как.
  Ну, да ладно. Не особо дед с бабкой об этом заморачивались. Как есть, так и есть. Может, она особенная какая.
  Да и точно, видать, особенная. Только Снегурка в тех краях появилась, как женихи туда зачастили. Земля слухами полнится.
От  ухажёров отбою нет. Как прознали про красавицу, совсем голову потеряли. На других девиц ноль внимания, за Снегуркой хвостами волочатся. Но Снегурка не больно их жалует. Отвечает, никто, мол, не по сердцу.
Все девицы Снегурке завидуют. За глаза называют разлучницей.

  Утекают деньки за денёчками, чередуются с тёмными ночками. И закаты спешат за восходами, и мгновенья становятся годами.

  Долго ли, коротко ли, время текло, только как-то пришёл в деревню странник, в длинном плаще с капюшоном, так что и лица не видать. Только борода седая из-под колпака торчит. Увидел он во дворе Снегурку, поклонился, попросил водицы испить. Подала ему Снегурка ковш с водой. Попил он, а потом подошёл поближе и прошептал ей что-то на ухо. Что он ей такого  сказал, только Снегурка тотчас в лице переменилась, и совсем белая стала, хотя уж куда бы белее ещё.
  Ушёл странник. А Снегурка с тех пор загрустила, ничему не рада, будто порчу на неё навели. Ходит, как неприкаянная, и всё у неё из рук валится. Присядет у оконца, щёчку ручкой подопрёт, и сидит, призадумавшись.
Старик со старухой беспокоятся, спрашивают, что с ней, не заболела ли. Да она лишь отмалчивается.
  А тут как раз царь-государь решил праздник устроить по случаю совершеннолетия наследника.
  Народ со всех волостей собрался. Гости съехались важные, короли, императоры, принцы, князья,  купцы именитые.
  Вся площадь у дворца лимузинами чёрными запружена, места живого нет. А простого люда без счёту прикатило.  Все гостиницы и дворы постоялые под завязку гостями забиты.
Музыка гремит, скоморохи пляшут.
  Петросян, скоморох непутёвый, со своими слугами верными явился, хоть и не звал его никто. А что его звать то, когда от его шуток молоко киснет.
Так что он теперь без приглашения  появляется, как ненастье какое. Как летом снег на голову.
  А праздник уже разгорается. Шум, гам, тарарам, дым коромыслом.
  Вот дед с бабкой и молвят Снегурочке, — Сходи на праздник, развейся, может отпустит тебя грусть-печаль.
  Чтоб не обижать стариков, согласилась Снегурочка и, хотя и без особой охоты, на праздник пошла.
Только не сказала им Снегурочка, что вовсе не на праздник она собралась, а по делу важному, неотложному. И теперь повод у неё появился  из дома уйти,  да так, чтоб старики не беспокоились.
  Вышла Снегурочка на улицу, хотела незаметно уйти. Да куда тут, народу повсюду тьма тьмущая, не протолкнёшься. Знакомые молодцы её углядели, под белы руки берут, пойдём с нами на праздник. Не стала Снегурка отнекиваться, думает, ладно, успею по делу своему, хоть и близок срок, да не горит пока. А тут ещё и кавалеры приезжие как смола прилипли, не отвяжешься. А один, самый бойкий, даже ей глянулся.
  Ну, да ладно, дело молодое, оставим её, пусть позабавится. Вон тут сколько всего интересного. Глаз не оторвать!
  А мы, пока она утешается, по той дорожке пойдём, куда Странник, что со Снегурочкой шептался, отправился. Он ведь по улицам недолго ходил, а исчез, будто растворился. Был и нет, в один миг пропал. Будто след простыл. Простыл, да не совсем. Вон, погляди-ка, в поле два столба стоят с перекладиной, воротины на них на петлях кованных. Ни двора, ни дома, а ворота зачем?        
Обойти кругом них можно. Обойдёшь, ничего, где был, там и останешься, хоть весь день ходи.
  А вот если ворота растворить, да сквозь них шагнуть, то разом за тридевять земель очутишься, в краях далёких, неведомых. Только слова надо знать заговорные. А где их взять, да вон они на воротах, на перекладине написаны. Только шрифт зеркальный, будто буквы в воде отражаются:
*******
Отступи черта, Раствори врата, Обозначься суть, Открывайся путь. Ты неси меня в языках огня, Подари мне страсть, Дай свободы власть. Пусть на пять минут, но зато без пут. К чёрту слово "стоп", хоть потом потоп.
*******
  Погуляла Снегурка на празднике, да и исчезла незаметно. Пришла она в чисто поле, к воротам волшебным. Растворила их, достала зеркальце, прочитала заклинание и растаяла, будто её и не было. И ворота тоже пропали, только поле, трава колышется, и больше нет ничего.
  Оказалась Снегурка за тридевять земель, в лесу заповедном. Лес как лес, только все деревья в нём странные, стволы у них с наростами, узлами завязаны, штопором закручены. Небо над лесом чёрное, а на нём сразу и Солнце и Луна светят, а звёзд на небе нет. И сама Снегурка изменилась. Кожа как была, белая, прозрачная, так и осталась.
А волосы как смоль чёрные стали, и глаза вместо изумрудных, как уголь чёрными стали и искрами золотыми сверкают. Идёт она через лес, видит, окошки светятся. Подошла поближе, терем деревянный, огромный, только обветшал сильно. Вокруг терема частокол, тоже весь повалился, всё бурьяном заросло. Крапива с чертополохом, да лопухи выше частокола.
  Вошла она в терем, кругом свечи горят, а всё равно полумрак. По всем углам паутина занавесками висит. У печи Баба Яга крутится. Зелье какое-то в чану варит. На полке рядом с ней книги научные по медицине, по химии, по астрологии, по чёрной магии.
В одну книгу Баба Яга уставилась, читает и траву разную в чан подбрасывает, черпаком помешивает.
  Поздоровалась она с Бабой Ягой и спрашивает, — Что это ты на старости лет за книжки взялась?
Никак Мара пожаловала, — отвечает Яга. (Снегурку на самом деле Марой звали. Это она в Земном Светлом Мире Снегуркой назвалась).
 — Как же мне книги не читать, Марочка, — кот, зараза, уронил мне с печки чугунок на голову. Леший сдуру туда его поставил. Все заклинания напрочь вышибло. Ничего вспомнить не могу. Так что без книг никуда. Ну и, заодно, для общего развития. Ну, проходи в горницу, там Кощей, Леший, да Змей Горыныч в карты дуются.
  Прошла Мара в горницу. За столом Кощей, карт у него полны руки, видать проигрывает.
А у Горыныча одна голова пьёт, другая закусывает, а третья в карты уставилась, задумалась. А Леший как раз тем странником оказался, что в Земной Мир приходил.
Стол скатертью замусоленной накрыт. А на скатерти дыра прогоревшая. Кощей увидел Мару, обрадовался, — Давно тебя дожидаемся. Присела Мара за стол, — А откуда дыра то такая на скатерти?
— Да у Змея Горыныча одна голова задремала, да на стол прилегла. Уж что ей спросонья померещилось. Как полыхнёт огнём. Чуть не сгорели. Хорошо что у Яги огнетушитель стоял за печкой, еле погасили. А что-то ты долго так, Мара, по Земному Миру Светлому гуляла, аж гонца за тобой посылать пришлось. Уж не решила ли ты там насовсем остаться? А ведь ты нужна мне по делу неотложному. Ты же знаешь, где смерть моя схоронена? Вот и принесёшь мне её. Решил я, Марочка, её перепрятать. А то припрётся туда Иван-Царевич какой-нибудь или Иван-Дурак заявится. А что у них  в голове? Почём я знаю. Беспокоюсь я. Сундук мне не нужен. Принесёшь мне иголку. А заклинания какие сказать, чтоб иголку достать, ты и сама знаешь. Я бы Горыныча послал, да он колдовать не умеет, зато ест за троих, пьёт за четверых, да спит без просыпа. Яга после того, как чугунком её контузило, все заклятья забыла. На метле не летает, золу ей у печки метёт. От Лешего вообще никакого толку, он только всех в лесу пугать умеет. Сам я стар уже, чтоб телепортироваться, ещё рассыплюсь по дороге. Так что, кроме тебя мне и послать некого. А как ты с этим делом управишься, то проси у меня что хочешь. Всё сделаю.
  Переоделась Мара в доспехи, волосы причесала, да под шлем убрала. Щит взяла волшебный, меч-самосек. Смерть то Кощеева в царстве Черногора хранилась, за тридевять земель, за тридесять дорог. Путь туда неблизкий. И обязательно или на коне, или пешим порядком. Иначе иголка Кощеева в руки не дастся. Свистнула Мара три раза и появился перед ней конь златогривый. Села она на коня, клубок, что дорогу указывал наземь бросила,
доброго пути ей Кощей пожелал. И отправилась она в дорогу дальнюю.
  Долго ли коротко дорожка вилась, добралась Мара до реки Смородины. Над рекой мост Калинов огнём полыхает. Осмотрелась она, глядит, чей-то конь к берёзе привязан. Подошла поближе, а под кустом царевич спит. Да так сладко посапывает, как дитё малое. Ну вот, Мара думает, и он видать за смертью Кощеевой намылился. Хлопнула она в ладоши, проснулся царевич. Сидит на траве, глаза протирает спросонья.
  Мара его спрашивает, какими судьбами, царский сын, занесло тебя сюда в царство тридевятое? Чего взыскался, что потерял. Как звать величать тебя добрый молодец?

 Елисеем меня звать, отвечает царевич. А послал сюда меня Царь Морской. У него моя невеста Марья-Царевна в темнице упрятана. А чтоб Царь Морской её на Землю отпустил, велел он мне Кощееву смерть добыть, да ему принести. Хочет Царь Морской самим Кощеем командовать. Вот до реки Смородины добрался, а что теперь делать не знаю. Мост горит, вода в реке волшебная, войдёшь в воду и растаешь. Это мне ведьма одна из Чёрного леса сказала. Ещё она говорила, что чтобы Калинов мост перейти цветок папоротника нужен.
Цветок то я раздобыл, а вот что с ним делать не знаю.
  За честность твою, Елисей, за то, что не утаил ничего, тайных замыслов не держишь, помогу я тебе – Мара отвечает – Только и ты мне не мешай, пока помочь не попрошу. Теперь к Черногору вместе поедем. Ну-ка, дай-ка мне цветок. Я бы и так мост погасить могла бы. Да дело долгое. Колдовать не один день надо. А с цветком быстро получится.
  Взяла Мара цветок, бросила его на мост Калинов, в самое пекло. Заклинание прочла, и тотчас огонь погас, а цветок лежит на мосту жив - живёхонек. Отдала Мара цветок Елисею, возьми, говорит, он тебе ещё пригодится. Сила в нём редкостная, чудодейная. Не каждому его добыть удаётся. А у тебя душа чистая, вот он тебе и открылся. Ну, в путь-дорожку, царевич, поехали. Черногор чай заждался уже. Он ведь нас видит, колдун он знатный, от него не укроешься. Видит то он видит, а вот мысли наши ему я читать запретила, защиту поставила, он её снять не может, заклинание это только в Кощеевых книгах есть.
Добрались они до дворца Черногора. Только сквозь ворота проехали, выползают вдруг змеи трёхголовые, говорящие, окружили Мару с Елисеем, спрашивают человечьим голосом, только шипящим, будто и не человек говорит — Зачем явились? Что надобно? Черногор, хозяин наш, Царь Нави, Король миров потусторонних, Князь тьмы подземной, не звал никого.
От Кощея мы, по важному делу,— сказала Мара,— А чтобы хозяин ваш не сомневался, пусть в зеркало волшебное глянет. Ему Кощей всё сам расскажет. Зачем мы здесь, и что нам надобно.
  Уполз один змей к Черногору, и вдруг двери дворца сами собой распахнулись,
И дорожка ковровая дивной работы от ворот до дверей дворца сама собой появилась.
 Зашли Мара с Елисеем во дворец. Один зал прошли, второй, третий, десятый... Нет Черногора нигде, и не встречает никто. Весь дворец обошли.
А Черногор, оказалось, на дворцовой кухне сам с собой в шахматы играет, оторваться не может, до того увлёкся. Наконец сделал ход Черногор, — всё, говорит, — мат тебе. И под стол полез... А когда вылез, тут и гостей наконец увидел. Поздоровались Мара с Елисеем с Черногором.
— Тебя Мара давненько я не видел. Хороша, краше прежнего. А это кто с тобой? Первый раз его вижу.
— Елисей - царевич. В помощники с собой его взяла.
 — Знаю зачем ты здесь,— говорит Черногор, — Только я ведь во дворце не держу то, за чем ты пожаловала. Забирай, у меня с Кощеем уговор. Мне чужого не надо. Только придётся теперь в тридесятое царство отправиться. В призрачный лес, к озеру волшебному, к дереву заветному, там всё и отыщешь.
 А пока, гости нежданные, прошу откушать с дороги. Только вот слуг новых наколдую, старых то я ликвидировал, надоели, сил нет. Взмахнул Черногор рукой, и тотчас вместо кухни зал парадный появился, столы от яств ломятся, слуги суетятся,
музыка звучит. Только музыкантов не видно, сами инструменты играют.
Отобедали гости. Черногора рассказами своими повеселили. А то он в своём дворце-то всё один, да один.
Не с кем ни словом перемолвиться, ни в шахматы сыграть.
Незаметно день и вечер прошли, ночь наступила, взмахнул Черногор десницей, знак какой-то в воздухе нарисовал, и оказались Мара и Елисей каждый в своей опочивальне, да и заснули тотчас. Сон волшебный Черногор наслал...
   Заря занимается, Солнце поднимается,
Утро румянится, новый день настаёт. Собрались Мара с Елисеем в путь-дорогу. Черногор от радости, что гости его навестили, ковёр-самолёт Маре подарил, да ещё два перстня волшебных, один Маре, другой Елисею.
Пригодятся, сказал, эти перстни много чего умеют. Их только правильно попросить надо. А как попросить, сами поймёте. О пустячном просить не надо, а о важном, пожалуйста.
Коней они у Черногора оставили. А зачем они, коли ковёр волшебный есть.
  Долетели Мара с Елисеем на ковре-самолёте до дуба волшебного. Быстро добрались, и глазом моргнуть не успели.
А на том дубу висит сундук на златой цепи.
 — Вот что Елисей, — говорит Мара — Я сейчас заклинание прочту, сундук на землю свалится, крышка на нём откроется, а ты тут не зевай, помощь твоя понадобится. Человеческая помощь мне нужна. У людей это быстрее получается, вот и время сэкономим. А потом, как управимся, можно и к Царю Морскому отправляться. Приготовь-ка пока лук да стрелы. Взмахни над ними цветком волшебным, а то зверюшки да птички всякие из сундука выскочат, без волшебства в них стрелами не попасть.
  Вот только сундук на землю шлёпнулся, выскочил из сундука страус да как припустит бежать. Стрельнул Елисей, попал в страуса, а из страуса птица райская вылетела. Елисей и в неё попал. Уронила птица яйцо, а Мара его поймала. А вот как иголку достать?
А ведь не зря Черногор перстни им дал волшебные, думает Мара. Надела она перстень с левой руки на правую,
Тотчас яйцо и открылось. Взяла она иголку, да и яйцо тоже прихватила. Надо же где-то иголку Кощею хранить.
А то потеряет ещё. В яйце она целее будет.
  Уселись Мара с Елисеем на ковёр-самолёт и отправились к Царю Морскому за Марьей Царевной. Добрались до моря синего. И решили они перехитрить Царя Морского. Нечего ему Кощеем командовать. Пусть с Царством подводным управляется а в дела надводные негоже ему вмешиваться. Ишь чего выдумал.
  Надела Мара свой перстень с правой руки на левую, а Елисей с левой на правую руку. Сотворила Мара заклинание. Взмахнул Елисей цветком волшебным и тотчас второе яйцо с иголкой появилось. Точно такое же, и не отличишь.
Подготовились, короче, к подводному путешествию.
Нырнули в море синее и попали в царство подводное.
  А Царь Подводный, Владыка Морской их уже дожидается.
Всё видел, всё знаю. В волшебное зеркало смотрел, — говорит Царь Подводный, — передумал я Кощеем командовать. Да и вам хитрить не придётся. Отдайте мне второе яйцо с иголкой, которое ты, Мара, наколдовала. Буду его как драгоценность хранить. А Кощею отвезите настоящее. И передайте ему, что всё старое я забыл. Все ссоры и раздоры наши. Что было, то быльём поросло.
  Отдала ему Мара яйцо с иголкой, подарила щит волшебный и меч- самосек за ненадобностью.
Забрал Елисей Марью Царевну. И в путь-дорогу отправились.
  Прилетели к Черногору. Вернули чародею ковёр и перстни. А он на прощание передал для Кощея яблок молодильных.
  Долго ли коротко добрались до реки Смородины, погасили мост Калинов,
Елисей с Марьей-царевной в своё царство поехал. На свадьбу всех пригласил и Мару, и Кощея с Черногором, и Змея Горыныча, и Бабу Ягу, и Лешего, и Царя Подводного. А как не пригласить? Все ведь к нему только по-доброму, никто зла не сделал.
  А Мара к Кощею отправилась. Отдала ему яйцо с иголкой, и на Землю попросилась, к людям. Отпустил её Кощей.
  Вышла Мара из ворот волшебных, что в чистом поле стояли, и оказалась в мире Яви, где небо голубое, травка зелёная и Солнышко сияет людям на радость.
  Пришла к старику и старухе. Обрадовались они, что Снегурочка к ним вернулась. Стали жить-поживать, да добра наживать. А вот колдовать Мара не перестала. Нет-нет да и сотворит что-нибудь волшебное, людей порадовать, да себя потешить.
*******
Тут и сказке конец.
Владимир Синёнков
14 апреля 2023 года