Реба главы I-II

Так жить нельзя. Сколько можно умирать с похмелья, винить себя и окружающих, пугать страшными звуками унитаз и соседей и терять, терять, терять самое драгоценное. Жизнь.
Женя приняла решение. Решение было не совсем волевое, но шло из самой глубины души и сознания. Решение звучало так: Надо что-то делать. Так жить нельзя. Как жить можно – Женя ответить не могла. Собрали «семейный совет» и постановили. Сначала отправить Евгению в клинику для детоксикации, а потом в реабилитационный центр на неопределенный срок. Слова звучали угрожающе «детокс», «клиника», «срок»…Но еще серьезнее выглядели перспективы жить с этим опухшим лицом, дрожащими руками, бешено колотящимся сердцем и пустой тупой головой.
Едем. Евгению в такси в город сопровождал сын. Великовозрастный, но такой юный и непутевый. А еще на священника выучился. Он всю дорогу пытался поддержать Женю и рассказывал ей какие-то умные вещи, от которых ее тошнило. Она мужественно держалась и ни разу не попросила остановить проклятый джип, который шатало и болтало как уазик. Когда Жене попадалось отражение в зеркале бокового вида собственное лицо, еще сложнее было не вырвать. Едем.
Дочь, муж, родители, работа – обрывками мысли наслаивались и теснились. Надо сообщить, нужно организовать, не забыть. Господи, когда мы уже приедем. Наконец, показалось огромное красное здание клиники. Сигарета показалась горькой и тошнотворной, как весь мир вокруг. Серое январское небо, лужи и грязь, мрачное лицо водителя, с которым сын пытался договориться о дороге назад. Её же ждала только дорога в никуда.
В клинике пахло деньгами. Женю проводили к главврачу. Аранбек Казематович или Ахалай Матрщиннович – непонятно. Да и неважно. С серьезным лицом проверил пульс, давление, заполнил бумажки и начал раскручивать взволнованного парня и его еле живую мать.
- Капельница, которая четыре с половиной, это, конечно, хорошо. Но, та, что за семь – она и токсины лучше выводит, и печень чистит. А анализ на выходе? Всего то три тыщи. Позвоните, конечно, узнайте. А я – да, я врач с 30летним стажем, знаю, что говорю…
Отец Жени был непреклонен. Договорились по четыре с половиной, и нечего тут. По телефону дал внуку четкие инструкции. Не на того напали. Ишь, гипократы-бизнесмены. Нас не проведешь!
Сын расплатился и поцеловал Евгению.
-Держись, мам. Восприми все это как испытание воли. Будь сильной.
Ушел. Уехал. Совсем одна. Женя поплелась за медсестрой в палату.
- Телефон отдать. Сумку открыть. Раздеться до трусов.
Жене было абсолютно все равно. И даже не стыдно своих распластавшихся по кровати грудей. Какой-то паренек истыкал всю руку, пытаясь найти вену и поставить катетер. «Практикант,» – вяло думала Женя – «за четыре с половиной могли бы и не проводить на мне опыты. Ну да сама заслужила.»
Мысль о том, что сама виновата посещала впоследствии Женю бесчисленное количество раз.
Капельница не принесла облегчения, но Женя осмотрелась. Всего в палате было две кровати. Одну теперь занимало тело Евгении с торчащими из него трубками, а на второй с любопытством глазела на Евгению какая-то тетка неопределенного возраста.
- Да, не холодно, и не душно. А скоро дети приедут. Но, я не знаю, я их боюсь. Твари, телефон мой отобрали и сломали. Ты кто? Я вот тут ненадолго. Тут не холодно, и не душно.
Зашла медсестра, зыркнула на тетку и пожала плечами, глядя на Женю.
-Не слушайте ее. Алкашка она.
«А я-то кто? Она самая и есть»  - пронеслось в голове женщины. Говорить не хотелось, да и не было сил.
Гудение тетки раздражало. Не усыпляло. Было душно. Не холодно, но душно. Окна открывать нельзя. Женя лежала и пыталась думать. Хотя бы небольшой план составить. Минимальный. На день. Смешно. Было бы смешно, если бы не было так грустно.
Позвали есть. На кухне сидело человек десять мужчин. Ну как мужчин – опухших, корявых, хромающих и вонючих получеловеков. Из женщин – Женя, тетка и медсестра. Есть не хотелось. Тарелку с каким-то супом Женя брать побоялась – разольет же - сто процентов. Взяла кашу и попросила уйти в палату. Добрая медсестра вроде бы поняла истинный мотив пациентки и разрешила.
День тянулся, как сопля. Тухлая и вонючая. Вечером опять капельница. И из событий – выпускали всех хором курить во двор. Женя забыла дома зажигалку. «Дома». Звучало как «на другой планете». Приходилось у этих вонючих просить огня. Женя старалась просить у кого-то одного. Но, почему-то получеловеки выходили курить не оптом. Ну да ладно, какое-никакое разнообразие. Выходили раз пять за день.
Тетку к вечеру забрали. Твари-дети, наверное. Женя решила, что это здорово и одной будет лучше. Но, свято место – пусто не бывает. Появилась шумная и пьяная молодая девушка. Татарка Ильмира.
- В смысле, отдай телефон? В каком это смысле? Нет, я не отдам! С какой стати! Вы знаете сколько он стоит? С чего я буду его отдавать? Шайтан алгыры!
- Успокойся, кызым. Ляг. Такие правила. Сейчас сделаем капельницу – поспишь.
- Я боюсь. Мне никогда не делали то. Это как? Больно? Мне надо позвонить…Алло, улым, мама скоро приедет. Спи. Да, ай бет, нет, да,…
Это продолжалось, пока медсестра не отобрала телефон, и бормотание Ильмиры не сменилось тихим довольным храпом.
Женя смотрела в потолок и думала. Двадцать лет жизни прошло почти в постоянном вечернем опьянении. Оно не давало удовлетворения, не давало эйфории, алкоголь приносил безразличие и чувство защищенности. Муж – Илья – потерял к Жене интерес. Он, конечно, привык к ней и любил. Но, как женщина, как человек – она его не очень интересовала. Дочь относилась к Жене, как к источнику или, скорее, прибору для выполнения домашних заданий, ну и в принципе, как к необходимой в хозяйстве вещи. Сын давно стал взрослым и самостоятельным. Оставалась работа. Женя любила свою работу. У нее был свой кабинет психологической помощи. Странно, но люди верили ей, обращались и никогда не предавали.
Года два назад у Жени началась депрессия, сопровождаемая патомимией. Патомимию – самоповреждение кожи спины, шеи и лица -  Женя диагностировала у себя сама. Как и депрессию. Будучи неплохим психологом, она нещадно занималась самокопанием и прекрасно понимала причины и следствия селфхарма, депрессии и алкоголизма. Но, выхода не видела. Именитые психиатры и психотерапевты подтверждали диагнозы Евгении, но тоже не могли дать инструкцию или хотя бы дельный совет по выходу из этой ямы.
Со стороны казалось, что Женя зажралась. Имея прекрасную семью, любящего мужа, чудесную и доходную работу, она страдала и пила. У Жени было два кота и два состояния души. Мейн-кун Остап был веселым, энергичным и ласковым активистом, а Яков – британец – хмурым, сонным и негативным товарищем. Точно так же кидало и женщину. То жизнь была светла и безоблачна, а то вдруг (каждый день, вообще-то, а не вдруг) наступало состояние тоски, сплина и меланхолии. Женя читала и о эмоциональном выгорании, и о гормональных изменениях, и о врожденной нехватке серотонина, и еще кучу умной и профессиональной литературы. Ничего не могло поставить ее мышление и отношение к жизни на нужные рельсы. Самое обидное было то, что будучи «такой умной», Евгения была «такой несчастной». Многие причины Женя находила в отношении к ней мужа. Она любила Илью, видела много плюсов и замечательных качеств в своем мужчине. Он был прекрасным отцом, трудолюбивым добытчиком и юморным собеседником. Но, Жене нужен был постоянный «конфетно-букетный» период, восхищение и признание, страсть и забота, прикосновения и взгляды. Короче, зажралась. Муж тоже любил приложиться к бутылке после работы. Он же мужчина – ему можно, в конце концов. Женя не воспринимала эту привычку к оскорбление, но Илья становился раздражительным и агрессивным в состоянии опьянения. Придирался к жене, оскорблял ее и мог даже ударить.
Женя винила себя и входила в замкнутый круг. Вина – алкоголь – стыд – депрессия  – алкоголь – саморазрушение -  вина… Не было света в конце туннеля. И это тоже у Жени вызывало отвращение. По смотрите на эту страдалицу! Руки-ноги  - есть, родители живы, дети – здоровы, семья, работа…А смысл то в чем?
Утро пробилось в затемненные окна. Ожившая Ильмира что-то рассказывала и строила планы. Она ничего не спрашивала и Женя была ей за это благодарна. Еще один день прошел в том же режиме. Завтрак, капельница, перекур, обед, капельница, перекур…
На  третий день Жене удалось позвонить домой и выяснить дальнейший план действий.
- Тебя заберет Виталий и отвезет в центр. Там ты пробудешь столько, сколько посчитаешь нужным. Да, и не торопись. – сказал отец.
Женю еще пошатывало и координация движений была не очень. Она с удовольствием вдохнула свежий воздух и села рядом с водителем в старенький «Ниссан». Невысокий, темноглазый Виталий был разговорчив. Бывший наркоман, он работал в центре и рассказывал всякие милые вещи о нем. Женя слушала в пол уха. Она не успевала отвечать на звонки мужа, мамы, сына, друзей. Виталий уверял, что, хоть телефон в центре и заберут, Женя всегда сможет быть на связи с родными через консультантов и через непосредственно самого Виталия.
-Мы живем дружно, сами готовим, сами развлекаемся. Восемь девушек разного возраста и сорок мужчин. Дружная семья. Все необходимое есть, не волнуйся.
Женя не волновалась. Она постепенно впадала в знакомое состояние безразличия. Попросила заехать в магазин. Купила блок сигарет, зажигалку (наконец-то), полотенце, шампунь и носки. Спросила, что может понадобиться.
-Может, я книжку куплю?
-У нас прекрасная библиотека! – уверил Виталий.
Центр города остался позади. Пошла какая-то промзона. Грязь, заборы, ухабы. Через минут сорок подъехали к двухэтажному зданию, огражденному высоким забором с колючей проволокой. Окна зарешечены. Женя не очень удивилась. Все равно, вообще.
Виталий кликнул кого-то по имени Иван. Тот оказался высоким худым парнем лет тридцати-пяти. Иван взял сумку Жени и жестом пригласил женщину следовать за собой. Они вошли в здание. Сразу же Женя уткнулась взглядом в рукописный плакат, который гласил:
«ПРАВИЛА ДОМА»
1. Наедине с противоположным полом не оставаться
2. На корточках не сидеть, сленг не использовать, прозвещами не называть
3. Короткие футболки и шорты – не носить
4. Косметика и краска девушкам – не разрешается
5. Прием дома осуществляет ХД, прием столовой - ШК
6. Время РПЗ использовать по назначению (подготовка к МГ и т.д.)
7. Прием пищи в не столовой – не разрешается
8. Вход к К без стука и ответа – не разрешается
9. Нарушение Стоп-Линии – 20 Своеволий
10. До подъема и после отбоя – не вставать
11. Соблюдать решим РНТ
12. ГРАНИЦЫ БЕЗОПАСНОСТИ – НЕ НАРУШАТЬ!
Женя просканировала все орфографические и пунктуационные ошибки, вздохнула и стала подниматься на второй этаж за Иваном.
В комнате под названием «Консультантская» Женю встретил субтильный паренек в очках и со стильной прической  -  Алмаз. Женя устало плюхнулась на стул и стала отвечать на вопросы. Кто, откуда, почему, сколько, как…Телефон, зарядное устройство к нему и к зубной щетке, паспорт, зажигалку (блин), ботинки – забрали, сумку проверили и Женя поплелась за Иваном дальше.
Из комнаты с любопытством выглядывала молодая коротко-стриженная девчонка.
- Эльвирка, как себя чувствуешь? – поинтересовался Иван.
- Уже нормально. – Эльвира принялась глупо хихикать. – Хочется вниз, ну да что делать. Посижу уж с новенькой.
Женя сообразила, что сидеть нужно с ней. Она прошла в комнату, в которой находилось восемь кроватей, стол и что-то вроде полок. Заметила дверь в туалет. Спросила – можно ли воспользоваться.
- Конечно! Хотите – помойтесь. Сейчас все внизу, в групповой. Так что, никто мешать не будет.
Женя  бросила вещи возле своей (по указанию Эльвиры) кровати, прошла в туалетную комнату, разделась и с удовольствием встала под душ. «Не так уж все и плохо» - подумала она. Вода шла теплая, было тихо и как-то спокойно.
После душа Женя улеглась на кровать и завела разговор с соседкой.
- Можно на «ты»?
- Конечно! Здорово, что вы приехали. Девчонок у нас мало. Я вот, тут у нас  - Диля, тут – Лена и Вера. Здесь спит Джамиля, над ней – Лениза, а рядом с вами будет Руфина.
- А ты давно здесь?
- Четыре месяца. Я вообще-то, из Москвы. Меня сюда сестра сдала. Я-наркоманка. Конченная. Ага. И сидела два раза. За кражи. Люблю воровать.
Женя постаралась не выражать удивления. Ну, подумаешь, сидевшая наркоманка. Эка невидаль!
- А сколько тебе лет, Эльвир?
- Двадцать семь.
- Моему сыну столько же.
Вечером пришли остальные жилички. Диля – молчаливая худенькая девушка с лицом, избитым оспой. Лена – маленькая и без шеи. Наркоманки. Алкоголиками представились Джамиля, которая выглядела намного старше своих сорока пяти лет, Вера, которой, напротив, никак нельзя было дать ее шестьдесят, Лениза – надменная и молчаливая, и Руфина – симпатичная молодая девчонка, которой оказалось тридцать три года. У всех были дети, про которых они не уставали говорить.
Джамиля взяла неофициальное руководство над Женей.
- Смотри, надо написать сразу список, что тебе необходимо и отдать консультантам или психологу. Садись, будем писать.
Куда садиться – непонятно. Женя присела на краешек своей кровати.
-Конфеты, печенье, халва, зефир…
- Но, я не..
- Так надо. Пиши. Теплые носки, прокладки, мыло и шампунь, так…ножнички у тебя есть, Нет? Пиши и их – но, их отдашь консультантам – они подпишут и будут выдавать по необходимости. Так, что еще…Крем для рук напиши и гигиеничку. Ужас, как здесь кожа сохнет. А, штаны у тебя не в обтяжку то есть? Напиши. Подумай еще.
-Книжку напишу.
-Пфф…Книжку нельзя. Ты еще телевизор напиши.
Лена и Лениза захихикали. Диля легла на свою койку и повернулась ко всем спиной. Эльвра уже минут десять занимала туалет, а Вера что-то писала в тетради.
- Ты будешь завтра спускаться в семью? – спросила Джамиля.
- Ну да,  - ответила Женя не совсем понимая, что это значит, но догадываясь, что по крайней мере, не будет сидеть в комнате одна (или с Эльвирой, что не очень отличалось).
Кто-то в коридоре закричал: «Отбой будет через пять минут!» Все стали спешно укладываться в кровати.
Женя спросила у Руфины, которая лежала неподалеку,
-  А во сколько подъем?
Та демонстративно отвернулась, а Джамиля зашикала,
- Нельзя тебе с ней разговаривать! Спи! После отбоя вообще все молчим и не встаем. А с ней нельзя и завтра! Короче, завтра расскажу всё. Спи давай!
Легко сказать – спи. Женя лежала и думала. Потом не думала, потом хотела в туалет, но боялась встать, потом поворачивалась, а кровать скрипела, потом рассматривала хищный глаз камеры наблюдения, потом ковыряла свои болячки, потом думала, потом плакала, потом слушала тихий храп Джамили, потом услышала: «Доброе утро, семья! У нас подъем!». Заиграла какая-то громкая музыка. Девушки повскакивали со своих коек и в каком-то непонятном порядке стали заходить в туалет. Женя оделась, заправила кровать, собралась почистить зубы, но все уже выходили из комнаты в коридор. Женя растерялась. Она не успела привести себя в порядок. И в туалет хотелось ужасно.
- В групповой сходишь. Порасторопнее надо быть – проворчала Джамиля.
Все молча двинулись вниз. Джамиля постоянно шикала на Евгению.
- Руки в карманы не суй, не трогай перила, не садись там, сюда иди…
В групповой, площадь которой была метров пятьдесят, собралось все население «семьи». Кого тут только не было: молодые парни, мужчины разнообразной комплекции, несколько пожилых людей. Все сели на деревянные узкие («терапевтические» - как пояснила Джамиля) скамейки. Посередине стояло четыре стула. Консультант пригласил Женю и еще одного парня, по имени Рамиль, занять эти места. Рядом с Женей села Джамиля, рядом с Рамилем какой-то парень.
- Прием в семью! – громко объявил консультант Иван.
- Доброе утро, Евгения, доброе утро Рамиль. Мое имя Руслан, я – наркоман из Ижевска, мне 30 лет. Соблюдайте правила дома. Добро пожаловать в семью.
- Доброе утро, Женя и Рамиль. Меня зовут Леня, я  - алкоголик. Мне 40 лет. Наставники у вас хорошие. Все получится. Добро пожаловать в семью.
- Доброе утро, меня зовут Костя. Я – зависимый. Добро пожаловать.
Так по кругу представилось около пятидесяти человек. Слово дали Жене и Рамилю.
Рамиль  - пухлый парень с подбитым глазом отказался говорить, а Женя поздоровалась и зачем-то выдала:
- У меня двое детей и три высших образования.
Класс. Теперь все подумают, что она выскочка и выпендрежница.
Встали те, с кем можно разговаривать. Те, у кого нет «границ». Женя никого не запомнила, конечно. Она постоянно думала о том, что попала на страницы романов Оруэлла или Этвуд и даже приняла решение пройти все с честью и позже написать повесть об этом периоде своей жизни.
После того, как Евгению, Рамиля, а также их наставников – Джамилю и Андрея  - поздравили с принятием в семью и обретением поднаставных, Иван сказал:
-Молемся!
Все поднялись, обнялись за плечи и хором начали:
«Боже, дай нам разум и душевный покой принять то, что мы не в силах изменить, мужество изменить то, что мы можем и мудрость – отличить одно от другого. Спа-си-бо.»
Жене вручили четыре общих тетради, ручку и папку все это хранить. Одна тетрадь предназначалась для дневника, в котором необходимо было фиксировать не менее двадцати-пяти событий дня с чувствами, мыслями по этому поводу и реакциями тела. С другой стороны этой тетради нужно было прописывать «тяги». Коих необходимо было испытать не менее семи в день. Так же с анализом. Вторая тетрадь была для занятий в малой группе. Третья – для лекций, четвертая для прогресса за неделю. В любую свободную от занятий минутку слышно было только скрип ручек и скамеек – все писали, писали, писали…
После «принятия в семью» началось утреннее собрание. Консультанты уселись за стол и началась следующая процедура: Секретарь объявил интонациями магистра Йоды:
- Доброе утро, семья, зовут меня Антон. В данном доме функцию секретаря несу. По доске работу начинаем. Андрей Второй – Косте».
Встал мужчина  - седой и сутулый. Произнес:
- Доброе утро, семья. Меня зовут Андрей Второй. У меня есть информация о негативном поведении к тебе, Костя.
Встал Костя. Руки за спиной, серьезный взгляд прямо в глаза Андрею. Тот продолжил:
  - По чувствам вызвало недоумение, озабоченность, озадаченность, но есть вера надежда на твое исправление. По ситуации – оставил тетрадь на подоконнике. По критерию – безответственность. По пожеланию – у нас на подоконнике не оставляют тетради. Исправляйся. Спасибо.
- Спасибо,  - ответил Костя.
 - Спасибо, спасибо.  – сказал консультант и мужчины сели.
 - Лениза – Лёне!
--Доброе утро, семья. Меня зовут Лениза. У меня есть информация о негативном поведении к тебе, Лёня. По чувствам была злость, озабоченность, озадаченность, но есть вера надежда на твое исправление. По ситуации – разговаривал в режиме РНТ. По критерию – своеволие. По пожеланию – не разговаривай, пожалуйста, когда не положено. Спасибо.
 - Спасибо, спасибо…
Так продолжалось больше часа. Потом щедро раздавались «последствия». Консультанты назначали наказания, в соответствии с провинностью. К примеру, если вина была невелика, то можно было отделаться написанием раз двадцать какого-нибудь предложения, типа «субординация – это уважение к старшему, более опытному, более мудрому члену семьи и консультанту. Если я не буду соблюдать субординацию, то кончу жизнь как позорный пес под забором». Если же провинность была посерьезнее, то и последствие выбиралось креативно, с выдумкой. Лёне за разговоры в «режиме ночной тишины» назначили молчать весь день. А парням, которые использовали в речи сленг (один сказал «кореш мой», вместо «друг-товарищ», а второй «бутылка», вместо «атрибут») положено было придумать и разыграть сценку о том, как Вася в школе плохо учился и русский язык не знал.
Еще разбирали «ответственности». Брали на себя функции «человека-огня» - это тот единственный, у кого зажигалка на перекуре, «фокус», взявшему такую ответственность, нужно читать за завтраком страницу из книги «Анонимные Наркоманы», «слоган» - написать на доске что-то типа «Только сегодня я верю в себя!», «напутствие» - читать молитву Оптинских старцев перед «итогами», и еще «новости» - нужно утром креативно, скажем, в стихах, преподнести события предыдущего дня.
-Собираемся на перекур! – крикнул НСО (начальник службы охраны) Дима. Все стали выходить из групповой. В гардеробе из большой кучи выуживали свою куртку, очень похоже на игру Дженга. Если все куртки сваливались, приходилось опять их закидывать на единственную перекладину. Надевали носки и вставали к стене спиной в виде коридора. С этого момента полагалось соблюдать абсолютную тишину, иначе консультант, который появлялся внезапно – минут через 10-15, мог развернуть всех назад в групповую и оставить без перекура.
- Пристегнитесь, посчитаю! – кричал НСО. Все замерли. После счета открыли дверь во дворик и туда вышли «впередиидущие». Про них Эльвира объяснила Жене еще вчера.
- Это наши, но только самые ответственные, с большими сроками, доказавшие свою преданность и верность Программе. Их всего человек семь. Стать впередиидущим – мечтательно прикрыла глаза Эльвира – это ж красота...И кофе попить, и курить раньше всех,и…и еще- чего-нибудь, конечно…
Чего еще Эльвира не знала.
Впередиидущие встали по периметру дворика. Резиденты разместились кто-где. Женя подошла к «человеку-огню» и прикурила сигарету. Сделала несколько затяжек.
- Докуриваем! Бросаем! Заходим!
Ясно. Курить нужно «в темпе вальса». Зашли. Тщательно вытерли ноги на входе, сняли куртки, теплые носки положили в карманы. Побросали куртки на жердь в гардеробной и направились в групповую. При этом те, у кого границы, ожидали в коридоре свих наставников или впередиидущих, для того, чтобы сделать десяток шагов по коридору до групповой.
- Это называется «веревка». Чтоб не ушатались куда-нибудь – прокомментировала Джамиля.
Веревка так веревка. Мыло бы еще выдали – и комплект. Мрачно подумала Евгения