Мымра в одних очках

Поехал на дачу обрезать яблони. Сидим с соседом, пьём. Он угощает. Берёзовым соком. Вдруг подлетает соседка с юга.

— Подлец! — и с размаху мне пощёчину, хрясь.

— Эскьюзми..., — пытаюсь я  что-то понять.

Соседа как ветром сдуло. Только слышно уже из его участка:

— У меня там, это...

— Как тебе не стыдно?! — продолжает сорокалетняя, худощавая, очкастая, ростом метр восемьдесят, девушка, подвида — мымра.

— Аннели, мать твою, что случилось? Что за наезд на мирных дачников?

— Ах, что случилось? Ты своими  убогими мозгами не в состоянии  понять, что подглядывать за соседями — это подло и безнравственно? Ты, правда, этого не понимаешь?

— Позвольте —   позвольте, кто и за кем подглядываешь? Бухаешь, что ли, втихаря?

— Кто подглядывает, мерзавец? Полчаса назад ты пялился на меня обнажённую!

— Я? На тебя голую?  Клянусь всеми мартовскими котами нашего дачного посёлка, я тебя даже в купальнике не видел, не говоря уже про более детальный осмотр скрываемых под ним прелестей. Да, это мечта всей моей дачной жизни, но увы, мне никогда так не везло. Где, то злачное место, где тот форпост, с которого можно лицезреть? Я сейчас же пойду и займу наблюдательную позицию и не уйду оттуда до тех пор, пока не увижу  всё собственными глазами, пусть даже мне прийдётся ждать этого счастливого момента вечность. Откуда видно тебя обнажённую? Прошу тебя, скажи! И тогда  я буду самым счастливым человеком на всей этой улице, а может быть и гораздо ширше.

— Володя, кончай придуриваться, не верю ни одному твоему слову, — говорит она, но в голосе совсем нет уверенности. Там, скорее, надежда, — Ты за мной сегодня подглядывал!

— За тобой?

— Да, за мной! Через окно. Я встала и раздвинула занавеску. Хотела посмотреть, какая погода. И что я там увидела вместо погоды?

— И что же?

— Тебя, глазеющего на меня обнажённую!

— Обнажённую?

— Да, я сплю обнажённой. У меня такая привычка, и менять её даже ради тебя я не намерена, понятно?!

— Ради меня, конечно же, не надо, тем более, я не имею ничего против обнажённых девушек, даже таких злых, как ты. А теперь по существу. Во сколько ты обычно просыпаешься?

— Зачем тебе это?

— Чтобы проверить твои слова.

— В каком смысле?

— В смысле того, что ты спишь обнажённой. Я в это не верю, хоть убей.

— Как ты это собираешься проверять?

— Выберу место возле забора напротив твоей дачи, возьму бинокль, чтобы всё получше рассмотреть и проверю! А то знаю я вас! Заявляют, что спят обнажёнными, припрёшься ни свет ни заря, а они в шубах поднимаются с постелей. Обманщицы!

— Я тебя не обманываю! Я, правда, сплю обнажённой, и ты это прекрасно знаешь!

— Откуда я это могу знать?

— Ты утром за мной подглядывал! Я видела, как  ты на меня пялился, а потом быстро отвернулся, сделав вид, что занят совсем другим!

— Занят, чем-то другим, когда такая хорошенькая, обнажённая девушка демонстрирует мне свои прелести? За кого ты меня принимаешь? Меня, мартовского? Быть занятым чем-то другим в такой момент мог только, разве что, какой-нибудь отмороженный скорпион, но не я!  Я в ни за что не отвернулся бы, уж будь спокойна! Во сколько ты завтра проснёшься? Я буду в это время в нужном месте!

— Зачем? — как-то уж совсем робко спрашивает Аннели.

— Чтобы проверить твои слова, и чтобы ты убедилась! И раз уж я, по твоим словам, тебя уже видел голой, стыдиться тебе больше нечего, правильно? Или, всё же, что-то сталось не продемонстрированным мне? Может, ракурс был не тот? Или позицию хочешь сменить? Мне торопиться некуда, могу и подольше понаблюдать. Во сколько приходить? Или прямо сейчас сделаешь пару дублей? Или лучше, давай завтра проснёмся вместе в обнимку?

— Дурак! Какой ты дурак! — и убежала.

Я на всякий случай пару раз подходил к забору, но занавеска была намертво задёрнута. Вот и верь этим женщинам!