Владимир Ядов и Великая Отечественная

На протяжении многих лет социологи Ленинграда и не только отмечали день рождения Владимира Александровича Ядова (25 апреля 1929 — 2 июля 2015) как своеобразный День социолога. Эпицентром событий был Институт социально-экономических проблем АН СССР. В большой комнате ядовского сектора сдвигали столы, девушки готовили бутерброды с салатами, которые приносили из дома, колбасой и сыром, шпротами. Было много красного и белого вина, заваривали чай... стульев не хватало, брали из соседних секторов, приходившие попозже шли со своими стульями и стаканами, их всегда не хватало. Было шумно и весело, все славили «шефулю», это было искренне, никакой очереди не было, все говорили перебивая и дополняя друга. Через час-два основной народ расходился, свои же еще долго сидели, говорили обо всем, но в центре была, конечно, социология. О многом думали.


То время уже стало историей, другая страна, другие традиции, нет Ядова, нет многих участников тех событий... Но во мне сидит память обо всем этом. Радостная и трудная память.


Я много писал о Ядове и при его жизни, и после его ухода, сейчас сосредоточусь на одном аспекте ядовской биографии – его отношении к Великой Отечественно войне. Все социологи первых трех-четырех поколений, с которыми я в 2005-2020 гг. проводил биографические интервью, вспоминали время войны. Самые старшие принимали участие в боевых действиях, кто помладше – вспоминали оккупацию, бомбежки и разрушения, блокадные годы, хроническое недоедание, эвакуацию, гибель родных и близких, тяжелое послевоенное время.


В наших беседах Ядов несколько раз обращался к годам войны, и важнейшее я постарался собрать в небольшой книге о нем [1]. Мне представляется, что через отношение В.А.Ядова к войне очень много открывается в нем как человеке и гражданине.


Эпиграфом к книге взяты несколько строк Александра Галича:
Мы похоронены где-то под Нарвой,
Под Нарвой, под Нарвой,
Мы похоронены где-то под Нарвой
Мы были — и нет.
Так и лежим, как шагали, попарно,
Попарно, попарно,
Так и лежим, как шагали, попарно,
И общий привет!


Ядов любил эту песню и иногда пел ее в дружеской атмосфере.


Познакомился я с Ядовым очень давно, а моё знакомство с его биографией началось в первые дни 2005 года, когда Владимир Александрович согласился рассказать мне о прожитом и своей исследовательской деятельности. Потом было ещё одно биографическое интервью, была активная электронная переписка, были заметки о нём.


Занимаясь, в значительной степени по инициативе Ядова, историей современной российской социологии, я могу с уверенностью сказать, что его вклад, его присутствие обнаруживаются на всех уровнях развития науки и во многих её предметных нишах. Ядов — теоретик и методолог, человек, озабоченный строгостью социологических измерений и использованием математических методов при обработке социологической информации. Ядов — исследователь труда и качества жизни, ценностных ориентаций и поведения. Ядов — социолог и социальный психолог, аналитик, годами погружённый в разработку сложных теоретико-методологических проблем, и организатор науки. Он стоял во главе первой в СССР социологической лаборатории в Ленинградском государственном университете и был директором головного Института социологии РАН в сложные перестроечные и постперестроечные года. Ядов заслуженно признаётся одним из создателей «Ленинградской социологический школы», а наши эстонские коллеги связывают с его именем становление современной эстонской социологии. Ядов — не только автор многих книг и статей, но и редактор ряда известных коллективных трудов, несколько лет он был редактором «Социологического журнала» и состоял в редакционных советах ряда отечественных и зарубежных изданий.


Владимир Александрович был не только учёным и учителем, но масштабной и в высшей степени харизматичной личностью, которой были присущи черты русской интеллигенции и в которой неистребим был дух «шестидесятничества».


Меня очень впечатлили воспоминание коллеги Ядова Виктории Семёновой о том, как в один из дней работы Всероссийского социологического Конгресса в Уфе (2012 год) посередине большого холла, заполненного приехавшими на форум и неорганизованно общавшимися между собой учёными, вдруг поставили стул или табуретку, на которую сел Владимир Александрович. И сразу вокруг него зароились все собравшиеся. Всё «броуновское движение» в холле вдруг организовалось вокруг этой центральной табуретки.


Начало войны застало семью Ядова в Юкках, вблизи от Ленинграда. Отец с утра пошёл на озеро, а Владимир отправился туда около 12 дня. Шёл по селу, люди слушали уличный репродуктор, выступал Молотов. Когда отец узнал, что началась война, вскочил и на весь пляж закричал: «Товарищи, война!». И немедля уехал в город в белых штанах и белых парусиновых тапочках, что аккуратно освежал зубным порошком. Он был старшим лейтенантом запаса, связистом. Вернулся через четыре года. Жив остался потому, что почти всю войну служил начштаба особого батальона связи на финском фронте, где боёв практически не было. Воевал уже в Пруссии и Харбине.


К июню 1941-го Ядов окончил четвёртый класс, немцы начали бомбить, сбрасывали десятками «зажигалки», термитные бомбочки. Мальчишки дежурили на крышах своих домов со здоровенными ухватами, бомбу надо было сбросить вниз во двор. Ядов писал: «Мне не повезло. Счастливчики получили медаль „За оборону Ленинграда“».


А вот как в интервью описана первая встреча Ядова с немцами: «В конце июля школу эвакуировали в сторону Луги, то есть именно туда, где немцы прорвались к городу. Нас сажают в автобусы, едем на железнодорожную станцию. Вдруг немецкий патруль — десантники. Ребята орут: „Фашисты, убийцы!“. Мы только что узнали о Зое Космодемьянской. Учительница приказывает ложиться, а мы из окон кричим. Немецкие солдаты пропускают автобус и дальше видим наши разбитые танки по обеим сторонам дороги, а на станции всё горит. Всё же погрузились в эшелон, и я попал в интернат возле Вологды. Сестра отца нашла меня там и вывезла в Ярославскую область, где работала в детском интернате».


Святое отношение к войне, к фронтовикам социологи поколения Ядова пронесли через всю жизнь. Отвечая на мой вопрос в интервью о том, какой след в его сознании оставила война и изменили ли его отношение к ней новые материалы о том периоде, Владимир Эммануилович Шляпентох, к тому времени уже многие годы живший в США, писал: «Я войну очень хорошо помню. И тогда, и сейчас я считаю, что это была действительно народная война против нацистской Германии. Никакие новые материалы не изменили моего отношения к войне, которое сложилось у меня тогда, когда я воспринимал каждый салют в честь освобождения города как мою личную удачу»


В своём тексте памяти В. А. Ядова Александр Никулин вспомнил, как на одном из ежегодных симпозиумов «Пути России» Ядов внезапно перебил Ю. А. Леваду, который перечислял так называемые мифы «человека советского». Когда Левада упомянул миф о победе в Великой Отечественной войне, Ядов, вскочив с места, воскликнул: «Позвольте, какой же это миф, войну-то мы действительно выиграли!». Левада, великолепный и мгновенно реагирующий полемист, тут лишь беспомощно улыбнулся и беззащитно отмахнулся от Ядова рукой.


Особая теплота отношений Шляпентоха и Ядова с Владимиром Николаевичем Шубкиным была не только следствием признания ими значительности исследований Шубкина в области социологии образования. Но и уважением его фронтового опыта. Несколько лет назад Ядов написал эссе, озаглавленное: «Как командир орудия сержант Шубкин, ныне главный научный сотрудник Института социологии, встретил немецкого солдата и ударил его по физиономии».


В последние годы жизни Ядов прислал мне несколько писем, на которые распространяются его слова: «Дорогой Боря, решил набросать эти заметки в твой архив, прекрасно понимая, что ты непременно опубликуешь мои саморефлексии в своих текстах биографий наших коллег по цеху, не исключаю, на другой день после похорон бренных останков В. Я.», я рассматриваю сказанное, как завещание и включил ряд писем в книгу [1].


Приводимое ниже письмо написано Ядовым в начале октября 2013 года, возможно, на его эстонском хуторе или сразу по возвращении оттуда в Москву. Он ещё был здоров, активен в работе, встречался с коллегами, строил планы. Через несколько месяцев ему исполнялось 85 лет и, допускаю, он итожил прожитое. И пришёл к выводу, очень «Ядовскому», оптимистическому: «Я бы сказал, что прожил удивительно счастливую жизнь». Текст письма очень личностный, скажу – исповедальный, особенно врезалось в мою память одно из завершающих утверждений: «Жалею лишь о том, что не поспел на фронт».
Заглавие письму было сразу дано Владимирoм Александровичем
                Что бы я сказал о своей жизни
Я бы сказал, что прожил удивительно счастливую жизнь. Моему поколению выпало прожить не одну, а семь жизней: довоенную послеоктябрьскую, период страшной войны, послевоенную, полную надежд, хрущевскую оттепель, затхлую брежневскую, великую горбачёвскую перестройку и, наконец, нынешнюю эпоху коррупционного и правового беспредела.


Сколько социальных ролей было исполнено? Начал капризным ребёнком при любящих родителях, дворовым хулиганом, примерным пионером со всевозможными значками юного ленинца, от ГТО и юного Ворошиловского стрелка до значка МОПР (Международная организация помощи борцам революции); гордился пионерским галстуком и испанкой с красной кисточкой на стриженой под ноль голове; эвакуированным заморышем шагал с барабаном впереди отряда в деревне под Лугой; вместе с ребятами из четвёртого класса под бомбами реэвакуировался в Ленинград и опять под обстрелом был отправлен эшелоном детей в Ярославскую область; пас овец и собирал колоски; в комсомол меня принимали в г. Буй, куда шли 10 км, а в райкоме демонстрировали знание нового гимна страны: «Нас вырастил Сталин…». Товарным вагоном с мамой и сестрой вернулся в Ленинград; 9-й класс окончил курсантом авиашколы, гордился лётной формой с крылышками на погонах; День победы встретил с друзьями на Дворцовой площади.


А дальше: был комсоргом факультета и зам. секретаря комитета ВЛКСМ университета; с партийным выговором учительствовал в начальной школе; исключённым из партии был рабочим резбошлифовщиком; после смерти Сталина с партбилетом ненадолго стал аспирантом и два года Первым секретарем РК ВЛКСМ; благодаря язве желудка валялся в больнице и там почти закончил диссертацию. Вместе с Андреем Здравомысловым организовал первую в стране лабораторию социологических исследований. Был руководителем отдела Института конкретных социальных исследований в Ленинграде, руководителем социологического отдела в Института социльно-экономических проблем, старшим сотрудником Ленфилиала Института истории естествознания и техники. Добрался до должности директора академического института… Был вице-президентом трёх международных ассоциаций…


Безмерно счастлив с Люкой [БД: Лесохина Люция (Людмила) Николаевна (1928—1992) — психолог, жена В. А. Ядова], со школьных лет моей любимой подругой на всю жизнь: горжусь Колей, своим сыном, человеком чести; двумя внучками, внуком и двумя правнуками.


Счастлив работой с друзьями-коллегами, вместе с которыми немало опубликовали, за что не стыдно; счастлив с друзьями единомышленниками своего поколения, из которых многих уже нет с нами; счастлив с коллегами по работе…
Что не успел сделать? Всё, к чему лежала душа, исполнил. Долгов не оставляю.


О чём жалею? Жалею лишь о том, что не поспел на фронт.
Вероятно, за истекшие годы обидел многих, но, поверьте, без злого умысла.
Октябрь 2013.

Я никогда не спрашивал Владимира Александровича, почему он доверял мне и писал столь откровенно. Думаю, если бы что-либо подобное я попытался узнать у него, то это свидетельствовало бы о моём полном непонимании наших отношений, назову их дружеско-доверительных.


На этой странице Проза.ру расположено еще несколько текстов о В.А. Ядове. Укажу два из них:
Владимир Ядов. Имя известное всем социологам.  http://proza.ru/2022/04/06/1669;  КПСС и социология. Письмо В. Ядова И. Кону. http://proza.ru/2022/03/19/1805.


1. Докторов Б. Мир Владимира Ядова : В. А. Ядов о себе и его друзья о нем. — М. : Радуга, 2016.