Ранняя Груша. Часть третья, глава четырнадцатая

               
 Все бури когда-нибудь заканчиваются. И человеческие тоже. Но горький опыт многих поколений подсказывает, что затишье – предвестник урагана.
 Посмотрев на часы, Агриппина вышла из своего кабинета и закрыла дверь на ключ. В коридоре встретилась с дочерью Галиной, теперь уже её заместителем. На минутку остановившись, сказала, что идёт на лекцию к сударыням.

 После взаимного приветствия в аудитории Агриппина Федотовна, немного подумав, хитровато начала:
 – Сударыни, наша жизнь – это постоянный сюжет для рассказа, повести, а, может, и  романа. Каждодневность бытия – непридуманная философия судьбы. И каждая индивидуальность в ней неповторима. Эти высокопарные слова говорю затем, чтобы настроить вас ещё на один вид человеческой деятельности – литературный. Да, да, милые сударыни, попробуйте когда-нибудь, уединившись, взяться за перо. Не думая на первых порах о канонах литературоведения, опишите один день из вашей жизни.
 Если кто не ведёт собственный дневник, заведите. Глядишь, у кого-то когда-нибудь и прорежется писательский дар, доселе дремавший в душе. В этом трудном деле скрывается одна очень интересная аксиома: «Кто ясно мыслит, тот ясно излагает свою мысль». Эти выстраданные слова сказал немецкий философ Шопенгауэр. Чтобы проверить себя, предлагаю прямо сейчас попробовать  устно изложить каждой из вас свою новеллу пребывания на балу в честь открытия ресторана «Алмаз». Настя, пожалуйста.

 Немного подумав, она начала:
 – При первых аккордах вальса почувствовала себя Наташей Ростовой. Я перестала ощущать тело. Мысли-тревоги ласточкой унеслись далеко-далеко. Наступили невесомость и лёгкость, будто меня нет. И лишь душа в такт с сердцем чего-то ждала.
 Его лица не видела, только почувствовала сильные руки, сдерживающие мой порыв. Если б не он, то улетела бы вслед за своей мечтой: любить и быть любимой.
 Только после второго па услышала голос партнёра. Уже не молодой кавалер, почувствовав, что в его руках только что оперившаяся птичка, нежно выводил меня в середину круга. Он говорил по-французски. Я отвечала и улыбалась что-то лепеча. Моя непосредственность и наивность веселили его.
 А вальс радостно кружил и кружил нас, вихрем унося в бездну через воздушные замки. Такие мгновения, думаю, люди и называют счастьем.

 Настя медленно опустилась на своё место. Наступила тишина. А потом раздались аплодисменты. Все смотрели на неё, не скрывая радости и восторга от услышанного.
 –  Как легко и воздушно, Настя, ты обрисовала свой вальс. Хвалить не стану, так как солидарна с сударынями.
 – А у меня вопрос, – произнесла Марина. – Агриппина Фёдотовна, вы родились в деревне, у вас простые имя и отчество. Откуда такое глубокое понимание жизни? Как это происходит?
 – Попробую ответить. Прежде всего, низкий поклон моим родителям и Создателю. Это единый родник, откуда начинает течь ручеёк нашей жизни.
 В какой-то момент взросления надо поставить перед собой определённую цель. Без этого маяка трудно, а порой немыслимо плыть к своему избранному берегу. А чтобы паруса вашей мечты всегда были наполнены ветром, нужен постоянный внутренний двигатель. А называется он просто: одержимость. Одержимость – это, прежде всего, победа над собой.  Это – вдохновение и взлёт, это – воодушевление и страсть, это –  подъём духа. На этом одержимость, как и вечное вращение Земли, не заканчивает свою поступь.
 Чуть раньше я сказала о ручейке жизни. Ему необходимо пробить себе дорогу к кладезю знаний. А их человечество за тысячелетия накопило предостаточно.
 Книга, в широком понимании,  даёт возможность каждому черпать из неё дары познания. Да и сама жизнь, сударыни, – и своя, и чужая – наглядный пример того, что можно взять из этого, а что отвергнуть.

 Я шла, Марина, по этому пути безо всякой подсказки, внутренним чутьём. Набила много шишек, спотыкаясь о подводные камни. И вот  я пред вами, а вы передо мной. К своему маяку дойду тогда, когда увижу вас через  годы счастливыми. А имя моё, действительно, деревенское. Родители назвали меня Грушей, потому что родилась под грушей. И выросла из меня, плохо это или хорошо, ранняя Груша.
 Агриппина замолчала.  В аудитории снова наступила тишина. Как будто перестал журчать  возле них бодрый ручей. Она подошла к окну. За ним шёл тихий летний дождь.
«Скоро сенокос», – почему-то подумалось ей. Её мысль  прервала Клавдия:
 – Агриппина Федотовна, а если я повстречаю любовь, что делать?
 – Радоваться надо такому счастью. Это вечный вопрос. Он и житейский, и философский. Любовь пришла на землю вместе с Богом, и дай вам Бог, сударыни, любить и быть любимыми. Давайте этому необыкновенному человеческому чувству посвятим отдельную лекцию.

   (Продолжение следует)