про стрекозу

     Заводная машинка едет, пока не упрётся в стенку. Или пока не кончится завод. Тогда личный бог машины берёт её в руки, закручивает ключом пружинку и, придерживая пальцем колёсики, вновь опускает машинку на пол. Поехали!!!

     И так пока не надоест. Или пока не сорвали пружину ...

     Толина программа гостеприимства была проста и понятна. Едем за Лену. Ледник Булуус, скала Турук Хая, водопады Курулуур. И немного выпить водки на свежем воздухе. И потолковать без суеты.

     Булуус невероятное место. Священное. Волшебное. По сути своей - огромная поверхностная линза очень плотного,  многометровой толщины, заледеневшего снега, почти вечной мерзлоты. Настолько мощной, что не может полностью растаять за знойное якутское лето. И ещё ручей, не замерзающий даже в ярую, лютую якутскую зиму, в самые жуткие "минуса".  Бежит себе, журчит, парит ледяною пылью и не замерзает. Такая, видно, энергетика у этой воды. И у этой земли ...

     Вот и тогда ... Июль. Солнце в зените. Температура далеко за тридцать, а нам на леднике совсем не жарко. В футболках и летних тапочках ...

     Всё на свете имеет начало и конец. Как мы думаем. И ведь не просто же думаем. Вполне себе обоснованно. Мы постоянно наблюдаем эти явления в окружающем мире. Скажем, ехала, ехала машинка и вдруг ... Оп-па!!! ... Поломалась! Навсегда.

     И всё живое так. И люди. Все. Кроме нас лично. Потому что наш личный мир устроен иначе. Ни начала своего, ни конца,  мы не видим, не осознаём и опыта в таких делах у нас нет. И не будет. У всех вокруг будет, а у нас лично нет. Не кончится у нас завод. Нам обязательно подкрутят пружинку ...

     - Толя, смотри! Стрекоза упала!

     Снег вокруг чист. Ни травинки, ни хвоинки. Лишь каньоны ручьёв оживляют рельеф и пейзаж. А теперь ещё и упавшая стрекоза. Выглядит, как подбитый самолёт. Лёгкий ночной бомбардировщик. Четыре огромных, в сетчатых прожилках, крыла. Два огромных чёрных сферических глаза. Кажется, что в них отражается небо ... Летела, видно, слишком низко. Вот и замёрзла на лету.

     Я осторожно поднимаю стрекозу за упругое, прозрачное крыло и кладу на ладонь. Подходит Толя. Мы стоим, склонив головы, как два любознательных пионера  в живом уголке и тщательно изучаем, доведённый природой до совершенства, летательный аппарат.

     - Шевелится ещё ... Или показалось?!

     Глянцевый тросик стрекозиного хвоста чуть дрогнул. Едва шевельнулись сочленения лапок.

     - Ух-ты! Отогрелась, наверное! - Похоже, оба мы в душе так и остались юными натуралистами.

     Мы с Толей переглядываемся и принимаемся интенсивно, но аккуратно, чтобы не сдуть ненароком с ладони, дышать на стрекозу. Реаниматоры ...

     И стрекоза по чуть-чуть оживает. Прямо у нас на глазах. В прямом эфире. Привстаёт на цепких шарнирных лапках, вытягивает хвостик,  распрямляет тонкие крылья. Замирает. Наверное, сканирует лётную обстановку. Или ждёт разрешения на взлёт ...

     И внезапно ... Мгновенно набирая высоту, уходит в небо ... К солнцу ...

     Для стрекозы это несомненно было воскресение. Хотя и четверг.

     А мы с Толей, пусть и недолго, были высшей силой. Персональной. Непостижимой для стрекозьего мира и ума, но вполне реальной и действенной. Богами, подкрутившими пружинку ...

     Все мы отчасти стрекозы. И заводные машинки. Не постигающие сущности начала и конца. Ни личного, ни общего. Не верящие умом в жизнь вечную, лишь смутно уповающие на добрую ладонь и животворящее дыхание.

     Был нам урок ... Две тысячи лет назад.

     Ин. 12:36. Доколе свет с вами, веруйте в свет, да будете сынами света