Виртуальная нравственность

      У Игоря был персональный компьютер. Правда, без принтера. А у его приятеля Паши компьютера не было, но очень хотелось его заиметь. А у Димы, Игорева одноклассника, был классный компьютер со всем вооружением. Исходя из этого расклада, Паша с Игорем пошли к Диме, задушили его, а компьютер взяли себе.

       Из чистосердечного признания семиклассника Игоря П.:
       «Мой знакомый Паша Е. много раз говорил, что хочет иметь компьютер. Искал деньги, но денег не было. Однажды я обмолвился, что однокласснику Диме Ш. купили отличный компьютер, я туда хожу иногда играть и знаю, что Диминого отца сутками не бывает дома. Подробностей разговора я не помню, но вскоре образовался план. Я как-то не верил всерьез, что это вправду произойдет, потому и согласился.
      19 июня я позвонил Диме. Узнал, что отец на дежурстве. Пообещал принести дискету с играми для перезаписи. Мы с Пашей взяли сумки и пошли. Меня трясло и знобило.
      Дверь открыл Дима. Мы разулись и зашли. Я просто отдал дискету и стоял, ждал, когда Павел обхватит Димину шею рукой. Но Дима сказал, чтобы я проходил и починил компьютер. Я прошел и стал разбираться, что поломалось. Дима стоял за мной, а за ним стоял Павел.
      Только здесь я осознал всю серьёзность происходящего. Я ждал, когда Паша начнет его душить. А Паша стоял и только улыбался. Я попросил Диму принести воды, и он ушел на кухню. А Паша подошел ко мне и сказал, чтобы это делал я. Но я отказался, так как мне ни к чему.
      В таких сомнениях прошло полчаса. Я сказал Паше, что ухожу, но он попросил еще подождать. Вскоре он начал показывать Диме, как он, Павел, меня вчера душил в шутку. Потом предложил посмотреть, сколько Димка выдержит без воздуха. Димка согласился, и я сказал: «Если будешь задыхаться – дёргайся!» Паша стал его душить. Димка улыбался, а я стоял и смотрел. Меня всего трясло. Когда Дима стал задыхаться, Паша сказал: «Ударь его». И я ударил Диму в живот. Он стал наклоняться, но Павел крепко держал его за шею. Дима захрипел: «Дураки, я умираю, вас найдут!» Видимо, он всё понял. Паша опять сказал: «Ударь». Я ударил. Дима упал, а Павел ринулся за ним, сел на спину и, задрав ему голову, продолжал душить. Я в это время стоял и смотрел. Было жалко парня, хотя он мне и не друг особый. Паша обернулся ко мне: «Может, скажем: «Извини, Димка?» И засмеялся. А Димка уже лежал с посиневшим лицом. Всё это время я думал: за что, на что я пошел?
      Было бы лучше ничего не брать, но я решил, что происшедшее – это не игра, и просто так я не уйду. Димка пытался дышать и слегка хрипел. Я подошел и закрыл ему рот и нос. Вскоре он затих. Я посмотрел на Пашу. Он был в поту. А я – нет. Меня трясло.
      Мы на всякий случай перевязали Диме шею шнуром от компьютера. Я пошел мыть руки, а Павел стал укладывать компьютер. Потом я взял носок в ванной, смочил его водой и обтирал всё, к чему мы прикасались. Покидав в сумки всё, что лежало на полочках, мы вышли из комнаты, заперли дверь. Ключ я забрал. Затем аккуратно вышли из квартиры».

      Примерно то же написал и Павел в своем признании. Правда, по его версии инициатором убийства и ограбления был Игорь. Именно ему нужен был принтер и дополнительные блоки памяти к своему компьютеру. Поэтому, выйдя из Диминой квартиры и наняв частника, они приехали к Игорю, и тот сразу присоединил добытое к своему аппарату. А Димин компьютер засунул пока под кровать. Паша взял себе только мышь, колонки и дискеты. Да и то вскоре выкинул всё это в мусорный бак около дома, подальше от греха.
      Но от греха подальше уже уйти не удалось. Убийц вычислили довольно быстро: никто из ребят, кроме Игоря, к Диме домой не ходил, так что специалиста по компьютерам проверили в первую очередь. И вещественные доказательства сразу помогли чистосердечному признанию.
      Вот собственно и всё. Дальше суд да дело. Хотя на самом деле жизнь идёт в обратном порядке: сначала заводят дело, а потом – суд.
      Областной суд дал обоим по восемь с половиной лет воспитательной колонии общего режима. С конфискацией имущества. Верховный Суд РСФСР по кассационной жалобе смягчил наказание. Будут сидеть по семь с половиной.
      Можно было бы на том и закончить, но меня не отпускает вопрос: как эти довольно благополучные малолетки решились на убийство? Правда, у обоих семьи расшатанные, неполные, но матери обоих считали, что живут неплохо, что ребята у них безбедные и безобидные. И ведь не по пьяни они убили, не под наркотиком, а в полном здравии будничного сознания. Меркантильные мотивы несомненны, но они не убеждают, не исчерпывают психического состава преступления.
      Вчитываясь в протоколы допросов обвиняемых, я постепенно утвердился во мнении, что ребята сравнительно легко пошли на убийство прежде всего потому что не понимали, не отдавали себе отчет, каково это – убить человека. Они, идя «на дело», видели в Диме не столько личность (самую, кстати, примечательныю в классе, самую светлую, добродушную, легковерную, по свидетельству классного руководителя), сколько некое препятствие на пути к вожделенному компьютеру. Видели помеху, которую нужно устранить, чтобы перейти на новый уровень жизни, подобно тому как переходят на новый уровень компьютерной игры.
      Это убийство можно, конечно, и не вычленять из бесконечной череды нынешних кровавых бытовых разборок, но оно – грозное предостережение нам, забывшим о необходимости целенаправленного этического воспитания детей.
      Ещё древнегреческий историк и философ Ксенофонт в своей «Киропедии» противопоставил два метода воспитания.
«…большинство государств, предоставляя полную свободу родителям в воспитании своих детей, да и взрослым гражданам давая возможность вести совершенно независимый способ жизни, в то же время запрещают им воровать и грабить, силой врываться в чужие дома, избивать невинных и совершать другие преступления. Если же граждане нарушают эти законы, за это их наказывают. Напротив, персидские законы  содержат предупредительные меры, и с самого начала воспитывают граждан так, что они никогда не позволят себе дурного или позорного поступка».
      Ксенофонт, наверное, и в страшном сне не мог вообразить, что можно вообще не воспитывать в ребенке этических сдержек. В России же на исходе ХХ века сложилась именно такая ситуация. Персидские (то есть восточные) методы воспитания всегда работали в ней плоховато, хотя советская школьная система и опионеривала детей поголовно. А западная не работает сейчас по причине того, что государство ослабло и уже не является ни пугалом, ни защитником. Школа чуть ли не с гордостью заявляет, что воспитание не ее дело, а родители – не все, слава Богу, но очень многие – до сих пор полагают, что их дело – накормить, одеть, обуть (многие и с этим не справляются). Вот и вырастает у нас огромная масса беспризорников. Не только тот миллион (или больше, кто их считает?) действительно бездомных ребятишек, окрысившихся на всё и всех, а и те миллионы, которые, как Игорь и Паша, вроде бы внешне благополучны, а на самом деле висят над пропастью на ниточке, потому что просто-напросто не знают, как надо жить с людьми, чтобы и Игорь, и Паша, и Дима могли бы вместе работать на благо нашей страны.
      Это мы, взрослые, виноваты в том, что Игорь и Паша убили Диму.

1998