Одиночество

Из цикла «Люди и судьбы» 

Одиночество
«На земле нет счастья. Но я не хочу этому верить».
Эмир КУСТУРИЦА

1.
Егор хотел, чтобы его сын рос закаленным человеком.  Он таскал ребенка в зимнюю пору под колонку на улице Трудовой, где в пятидесятые годы минувшего века находились одноэтажные жилые деревянные бараки и старое здание военкомата в Ногинске. Саша боялся ледяной воды и сопротивлялся процедуре закаливания. Но отец был сильнее. От этих процедур закаливания мальчик схватил воспаление легких и стал заикаться.
Ребенок даже обрадовался, когда отца посадили за пьяную поножовщину. Лет через пять отец вернулся из заключения. Сашина мама к тому времени заболела и почти не передвигалась самостоятельно. Егору не было сорока. Ему женщины требовались для утоления зовов плоти. Больная жена мужа только раздражала. Егор приводил женщин в деревянный дом в Торбееве, где жили его родители. Сашины дед и бабка слыли в округе религиозными людьми из богородских староверов. Они придерживались строгой морали. Дед Никодим однажды в сердцах что-то у крыльца молвил сыну назидательное: мол, у тебя жена жива, а ты шалаву какую-то в дом мой тащишь. Дескать, нехорошо это как-то, сынок…
Поддатый Егор легкодоступную женщину отправил домой. Затем затащил отца в сени и там его так отмудохал, что Никодим потерял сознание.
Когда к нему вернулось сознание, он взял топор, в комнату зашел, где сын, сняв лишь ботинки, на кровати лежал одетым и, похрапывая, спал. Никодим приблизился к сонному сыну, повернул в руке топор обухом и врезал тому по черепу со всей силы. Егор встрепенулся, а Никодим стал наносить обухом топора удар за ударом, пока голову сыну не расшиб чуть ли не вдребезги.
    Никодима за убийство сына арестовали. Судебная медицинская экспертиза установила, что убийство Никодим совершил в состоянии эмоционального аффекта. Деда в тюремную психбольницу на лечение отправили, где он впоследствии тихо от туберкулёза умер.
После похорон мужа, и Сашина мама где-то с год прожила.
В восемнадцатилетнем возрасте Саша стал сиротой. Он поступил заочно учиться на строительный факультет Всесоюзного заочного политехнического института, филиал которого находился в Ногинске. Отец при жизни успел сказать Саше одну фразу, которая запала ему в память:
- Учись, сынок. Не хочу, чтобы ты, как я, всю жизнь на заводе за станком вкалывал…   
Саша после окончания ПТУ устроился работать слесарем в Институт физики твердого тела АН СССР, который располагался в Черноголовке. В армию Сашу не призывали, так как медкомиссия признала у него какую-то наследственную болезнь. Саша продолжал заикаться. Это осложняло ему и учебу, и общение. Казалось, Саша сознательно чурается женщин. Он отшучивался: мол, какие женщины? Какая женитьба? Как он может содержать семью на 120 рублей своей зарплаты?
Саша так и жил холостяком, постепенно приближаясь к пенсионному возрасту.  У него нет детей. Из близких родственников он общается лишь с двоюродной и тоже бездетной сестрой Надеждой, недавно похоронившей своего мужа.
Недавно Саша похоронил своего институтского друга Геннадия. Смерть и похороны 58-летнего друга-ровесника мрачные мысли в его голове поселили.
 
2
Геннадий все праздничные майские дни, оказавшись в одиночестве, пил водку. Дочь Настенька, учившаяся в художественно-промышленном Университете имени Строганова, на праздники из Москвы к нему не приехала. Она кружилась в эти дни в компании продвинутых московских сокурсников.
Саша в праздничные дни гостил у институтского товарища в Нижневартовске. Едва он вернулся в Ногинск, зарядил мобильный телефон, как услышал позывную мелодию. Звонила из Нижнего Тагила жена Геннадия Марина. Голос у нее был встревоженным. Мол, она вчера целый день и сегодня звонит Геннадию, но его мобильник не отвечает. Позвонила на винно-водочное предприятие «Ост-Алко», где Геннадий инженером-снабженцем работал, а ей ответили, что Геннадий после праздничных дней на работе не появлялся. Он же никогда не прогуливал. Он и больной на работу всегда приползал. Он же очень ответственный человек!
Саша постарался Марину успокоить. Мол, сейчас он сходит к Геннадию, узнает, в чем дело и попросит его позвонить ей.
Саша нажимал на кнопку звонка раз пять, подолгу не отрывая от нее палец. «Он  пьян? – думал Саша о друге. – Или его нет дома? А где он? Загулял у какой-то бабенки?»
Загулять тот мог, но прогулять работу – никогда. Независимо от количества
выпитого накануне спиртного, Геннадий, как штык, появлялся на следующий день на работе. С утра он никогда не похмелялся. Если заболел, то позвонил бы на работу и предупредил, что занемог.
Нехорошее предчувствие закралось Саше в голову. Он обошел старенький трёхэтажный дом на улице Советской Конституции, 45, где жил Геннадий. Подошел к окнам его квартиры. Геннадий жил на первом этаже. На оба его окна были наварены решетки, и влезть в квартиру со стороны улицы было невозможно. Форточка в комнату оказалась открытой. Саша влез на панельный бордюр, распахнул поширше форточку, отодвинул мешавшие ему шторы, заглянул внутрь. И увидел, что из-под одеяла на диване высовывается рука Геннадия. Он раз пять громко кричал в форточку:
- Геннадий, мать твою!
Пьяного эти крики могли разбудить. Снотворного Геннадий никогда не принимал. Саша понял, что его друг, по-видимому, мертв. Он позвонил Марине и сказал, что ей следует срочно вылетать в Ногинск и брать на себя заботы о похоронах мужа.
- Я Настеньке позвонила, - сквозь слезы сказала она. – Она уже едет в Ногинск. Встретьте ее, пожалуйста.
У Настеньки был ключ от квартиры отца. Но войти в нее оказалось невозможно, так как изнутри дверь была заперта на засов.

3.
С «Ост-Алко» прибыла машина с расторопными ребятами в спецодежде. Газосварщик автогеном срезал решетку на окне в кухню. Проник туда, открыл запертую изнутри дверь. Вместе с двумя уже вызванными ментами в квартиру ввалились ребята из «Ост-Алко» и Саша. В ней уже ощущался трупный запах. Когда стащили с трупа одеяло, Геннадий лежал на спине в майке и трусах, и левую руку держал у сердца. Из краешка рта стекала запекшаяся кровь, на сизых губах застыла пена. Прибывший врач «скорой помощи» констатировал, что Геннадий скончался от острого сердечного приступа. Хотя на боли в сердце тот никогда не жаловался.
Настенька в квартиру заходить побоялась. Она приехала с симпатичным бой-френдом. Они ждали во дворе. Саша ей сказал:
- Папа во сне умер. Крепись…
Настенька заплакала, уткнувшись в грудь живописному другу.
Геннадия похоронили на следующий день весьма достойно. В гробу он лежал шикарном, и отпевание ему сделали в Тихвинской церкви, и друзей успели известить о его кончине, и поминали его в уютном банкетном зале на туристической базе «Боровое». На помин собрались и институтские товарищи, и друзья детства, и те, кто с Геннадием работал на Ногинском заводе топливной аппаратуры, и в охранной фирме «Кентавр» и на «Ост-Алко».
Много искренних, добрых и лестных слов о покойном на поминках произнесено было. Саша слушал выступавших и думал: «Почему же никакого из вас рядом с ним не оказалось, когда он дня три в одиночестве пил?»
Саша с горечью подумал о том, что и он тоже может не сегодня, так завтра или послезавтра «коньки откинуть». Вспомнил стихи Сергея Есенина:

Мы все уходим понемногу,
В ту страну, где тишь и благодать.
Может быть, и мне пора в дорогу
Скорбные пожитки собирать?

И что: он будет так же, как Гена, в квартире холостяцкой мертвым лежать и тихо разлагаться? И дело не в стакане воды, который ему некому будет подать. Пить ему уже хотеться не будет. Кто проводит его в последний путь?
Саша подумал: может быть, пора ему на пятьдесят девятом году с холостяцкой жизнью завязывать? Пусть подруге жизни его приватизированная квартира достанется, компьютер, принтер, плазменный телевизор, книги и прочее барахло. С другой стороны, думал он, а что если ему какая-то сквалыга на старости лет жизнь отравлять станет? Что если не достойная дама ему попадется, а симпатичная ведьма в юбке или брюках? Нет, уж лучше в одиночестве умереть, решил Саша.
 В период острого экономического кризиса, затронувшего Россию в 1998 году, Саша был уволен по сокращению штата с должности инженера в строительной фирме, где работал. Он стал на учет в Ногинском центре занятости населения, надеясь, что в скором времени ему предложат новую работу. Но в строительные организации требовались рабочие и специалисты до 40-45 лет, а нанимать на работу людей предпенсионного возраста никто не желал. Саша хотел доработать до пенсии, хотя понимал, что на нынешнюю российскую пенсию едва ли сносно проживешь. Родное государство и правительство такие пенсии для пожилых людей установили, что на них трудно было концы с концами свести. Особенно после того, как с нового года подскочили цены на электричество и жилищно-коммунальные услуги. Сашиного пособия по безработице едва хватала на то, чтобы заплатить за квартиру, коммунальные услуги ЖКХ, газ и электроэнергию. Он питался впроголодь и деньги у друзей и знакомых нередко одалживал. Какая уж тут женитьба? Какая женщина захочет связать свою жизнь с безработным человеком?
 «Надежда меня похоронит», - решил Саша. И завещание он на нее написал, чтобы двоюродной сестре его квартира досталась, чтобы в материальном накладе после его похорон она не осталась. 
А недавно Саша встретил своего стародавнего товарища Анатолия, который не так давно работал помощником мастера на ткацкой фабрике ордена Ленина и Октябрьской революции ныне обанкроченного Глуховского хлопчатобумажного комбината. На лице у Анатолия сияли свежие синяки.
- Кто это тебя так? – спросил у товарища Саша.
- Сын, будь он неладен! – со злобой ответил Анатолий. – Когда я работал, я ему всегда деньги одалживал. А теперь у меня пенсия мизерная, и я ему отказал. Вот он меня в моей же квартире и отмудохал. И те деньги, которые у меня в заначке в комоде лежали, забрал себе, сукин сын, на опохмелье…
Саша посочувствовал своему товарищу и, попрощавшись с ним, про себя подумал: «А хорошо, что у меня сына нет. А то я тоже бы с синяками ходил, как бедолага Анатолий…»   
2019