Чрезменский феномен

Несколько недружных, разрозненных деревянных домов стоят на берегах бурной, грязнотекущей по весне речки, Выриги, над которой нависает мост на двух шатких  опорах.  По обе стороны моста стоят по три  больших черемуховых дерева, которые расцветают  белыми облаками по весне. Это Большая Чрезмень. Бетон в опорах  моста  одно время  почти весь вымылся, оставив  на обозрение грязно-ржавый остов арматуры.  Это знакомые всем ржавые змеи, и о них легко повредиться повсюду, скажем, проезжая на велосипеде по заброшенным трассам с бетонными блоками, прикрывающими непонятные коммуникации, и на искусственных прудах  в стоках, и вообще, созданы они именно для того, чтобы человек на них  мог неожиданно  напороться в самый неподходящий момент.  И всем в окрестностях Чрезмени  его темно-коричневый цвет знаком от рождения.  Еще недавно почти целиком состоявшие из  железного каркаса  столбы  могли удержать хотя бы  сам мостик, да вдобавок  человека, который пройдет по нему, – но никто не рисковал ездить  между  левобережной и правобережной Чрезменью на чем-то, что тяжелее велосипеда . На другом берегу стояло около пятидесяти  дворов, с которыми и шло сообщение по этой чертовой переправе. По полсотни  дворов на два берега, - это и составляло небольшую, никогда не бывавшую зажиточной, деревню. Несмотря на вековую бедность,  она  имела довольно долгую, но не принесшую ей славы, историю.
Большая Чрезмень называлась так не всегда, – еще два века назад она была просто деревней Чрезменью Тобольской губернии.  Демидовым в этом месте был построен  чугунный заводик, за два года он успешно расширился и какой-то, скорый на будущность барин занес в документы – Большая. Но, как водится часто , недолго она простояла большой, – неурожаи, испорченные гужевым транcпортом по весне  дороги,  и вконец   измаявшийся от такого сложного производства заводчик, вздохнул и сказал себе  под нос  – прощай и слава богу!  -  и  перенес  свой  завод поближе к добыче. Скоро о суматохе  и кипевших пламенем  работах  напоминали только стены, которые уже  почти что полтора века благородно осыпались кирпичом.
Завод, как ни странно, был построен  сам по себе весьма неожиданно. В центре  можно было заподозрить башенку, напоминающую  купол. В постсоветские годы , когда деревня выстояла, прошел слух, что  это была якобы совсем особенная церковь, в которой по дороге в Японию на молебен  должен был остановиться сам император , а потом ее приспособили под завод.
В советскую же  пору, когда здание не вполне пришло в упадок,  учредили в нем две школы ,  – вечернюю и дневную, и там же  вели курсы ликбеза, обеспечивая небольшим доходом мигом расплодившихся мелких лавочников и торговцев, а так же ветеринарного  врача , который  лечил лошадей и прочую  оставшуюся скотину.
Ездили туда на обучение  из нескольких сел, но и опять момент возвышения  продлился  ничтожно мало: через полгода  новое  школьное здание, некрасивое, но без  чрезменских дырявых стен, которые не могла толком отопить печь-буржуйка,   выстроили  в соседнем селе; ехать туда было остальным школьникам ближе,  и так снова  Большая Чрезмень не прославилась. Стояла она на настоящем отшибе. Кто-то же  всегда попадает на отшиб, – и вот такой деревней, последней в ряду деревень,  и была Чрезмень. Однако многие жители в ней упрямо оставались, несмотря ни на что. Только странной красотой этих мест  можно было объяснить это явление, – кто-то проживал в этих подновляемых силами людей домиках, и деревня не затухала.
 Детей в школу возить приходилось сложно; но местные  оказалась не так просты, – организовали  поездки в школу детей на старом газике, который еще мать троих детей водила. На бензин скидывались, давали, кто что мог, – так и жили . И с места из старшего поколения  все в основном не съезжали. Некуда потому что. Все там чужое будет. А здесь – хоть немного своего.  Но дети уезжали в город учиться дальше, кто по сельскому делу, кто по наукам, и часто находили свою судьбу. Парни женились, а девки выскакивали замуж, – и больше в Чрезмени предпочитали не появляться. Порой, конечно, наивный  парень и рисковал привезти свою молодую жену в дом отцов, – но редко они приживались в Чрезмени. «Она сентябрьская», – так говаривали о молодых женах, и  было в этом определении что-то такое, что мигом определяло будущее. Молодые жены скучали, колобродили по окрестностям, с местными общались мало и чаще всего увозили своего Ваню или Павла обратно, в город.
Самой большой сложностью деревни было то, что сто дворов были  раскиданы по обе стороны речки. И часто родственные дворы оказывались по разные стороны.  Годами тянулись обращения во все инстанции с просьбой хоть как-то подлатать мост, и в конце концов уже в десятом году двадцать первого века прогресс дошел до того, что пожилые уже отцы собрали средства и самостоятельно поремонтировали столбы, хотя ремонт был доморощенным и опасным. Но начальник приглашенной на помощь бригады из города   по старой традиции проехал первым по обновленному мосту на тракторе , мост испытание выдержал и с той поры легковые машины стали довольно часто  переезжать с того берега на этот.
Вся же жизнь текла тут в пространство неумолимо и неуловимо.  И среди прочих чрезменцев жил тут и Семен Пророков, и было ему уже сильно за пятьдесят лет. Был он не сильно высок, не сильно складен, не сильно приметен, – только, если посмотреть, можно было заметить яркие и постоянно блестящие глаза. Семен Пророков по высшему  образованию, полученному в советские годы,  был инженер, но  по какому делу инженер, – никто не спрашивал, да и кажется,что сам Семен позабыл,  по какому. Одно время он жил в Сентябрьске  с семьей и работал в областном фонде, а потом внезапно вернулся и устроился на наметившееся в конце девяностых сельскохозяйственное производство : были установлены теплицы, и все, кто жил в Большой Чрезмени, так или иначе имели к нему отношение.
В Чрезмени существовал клуб, небольшая отдельностоящая изба, был избран совет деревни, состоящий из трех незаинтересованных лиц, имелся небольшой магазинчик, в котором продавали все, и особенно важное, то есть выпивку и сигареты, а надобность в книгах и каких-либо культурных товаров счастливо   отпала сама собой с появлением книг электронных, мало помалу  появляющихся в этих местах – их часто закачивали в городе у родных и в интернет- кафе.
Интернет  интернетом, но пришлось построить и деревянную, маленькую церковь.  Прогресс взял свое . Сделали небольшой приход с приезжающим батюшкой по воскресеньям, – и жаждущие устремлялись туда. В основном, бабушки, но была и молодежь. Впрямь, учитывая что около тридцати километров в какую-либо сторону было до любого другого места, где жили люди, это имело смысл. Так же была медсанчасть с постоянным врачом, а вот в школу приходилось мотаться час с небольшим.
Многие молодые  все же  уезжали, потому что так называемых перспектив не было ровным счетом никаких. Любой рожденный случайно  здесь, а именно в роддоме облцентра,  уже на второй день с момента появления на свет, казалось, плакал от того, что хочет сбежать от  тоскливого этого места. Однако, несмотря на такую остановку,  Семен Пророков  был далек от таких мыслей,  - хотя его двое детей давно переехали в Сентябрьск, – обычное дело. Семен Пророков же отчего-то любил Чрезмень.  И  была у него любимая высиженная лавочка  на холме над Выригой, откуда ранним утром раскрывался  широкий вид, ведь река в этом месте  раздваивалась, красиво изгибалась и давала отличную перспективу. Утром она выплывала из розоватого тумана и поблескивала голубой гладью. Пахнуло озоном и росой.  Воздух наполнялся смачной влагой, пели птицы. В этот момент казалось, что туман рассеется  и появятся сказочные города, но и без этого картина была исчерпывающей. Потом, в клубах рассветного тумана, вставало солнце и начинало пропаривать туманный застой, и на глазах открывались  дали. Там , за ними, не было ничего, там тянулись равнины и леса, бесконечная земля, но Семен ощущал больше не землю, а небо. Он часто говорил дома, что пошел на рыбалку, но сидел там, курил, и смотрел вдаль. И совсем не удил рыбу. Однажды, ранним утром летнего дня в конце июня  он был уже там, по своему обыкновению,  на холме, -  с внуком, который приехал к нему на лето.
Семен замялся. Он понимал, что начинает обращаться к внуку как будто скромный ученик к заносчивому учителю. И ничего не  мог поделать с этой своей предательской интонацией.
-Вот что, Миша.  Поедем сегодня в Аларьевск,  кое-что купим, и я хочу снять небольшой фильм. А может, и два , а может и три фильма. Или ролика. Выложить потом на ютьюбе хочу.
Миша оторопело смотрел на  подвинувшегося разумом деда. Ему было четырнадцать, и такого поворота событий он не ожидал никак. В Сентябрьске он слыл одним из смышленых учеников, шарил в компах, всему учил мать и отца, но чтобы дед полез в технику, – это было подлостью. Такого ученика, да  еще летом ему  не хватало !
 Но отказываться  от поездки в Аларьевск ему бы и в голову не пришло,  – он любил этот маленький поселок, примерно на  десять тысяч жителей , такой красивый и загадочный в своей пустынности летом.  За свою жизнь Миша  Пророков никуда особенно из промышленного Сентябрьска не уезжал, и так как он был все же ребенком странным, захолустье ему нравилось. Но только на недолгое время, в летние каникулы.
 Миша не был похож на сверстников, которые развивались нормально,  – Миша развивался со всех сторон  ненормально. Он смотрел по интернету не те каналы. Он мало ходил по улицам. Он играл в компьютерные игры, которые не понимали его сверстники; он учился вполне прилично, мог бы и лучше, но был далек от ботаника. Он мог подраться за то, что его пытались дразнить, и побил одного мальчика так, что с тех пор к нему никто не приставал. Внушения любого толка на него не действовали, хотя он никогда  не отрицал того, в чем его наставляли. Он слушал очень внимательно каждого, а делал раз за разом  по- своему. Миша Пророков был неуловим для  круговорота в социальных сетях, хотя он находился так или иначе  в каждой из возможных. У него были странные знакомства любых возрастов, и причем довольно близкие. В поле своих сверстников он был практически невидимкой. Словом, он и ребенком был непростым,  и на глазах делался все более трудным для воспитания в принятых границах подростком.
И вот они подъехали на дедовой развалюхе, днем, в самый центр.  По центру, – площадь, на ней водонапорная башня, пыльные деревья с двух сторон дороги, тополя, культурные со всех сторон деревья, а не лесные. Это было почти как в той жизни,  с которой Миша познакомился на экране компьютера,  в  тех самых странных играх, которые моделировали пустынные реальности и заселяли  разные квесты . С другой стороны, оставаться в этих местах  в будущем он не хотел. Дед производил на Мишу с самого его детства впечатление великовозрастного ребенка. Он считал его веселым, несерьезным, но все же достойным внимания человека его поколения, взрослым. Шел 2012  год.  Дед послал его в магазин и они  пошли в  горячо любимый обоими,  китайский барахольный,  и накупили там  множество странных вещей и вещиц, – большие  шары, шарики,  –  и мигающие фонарики, ракеты, фейерверки.
Миша уже не удивлялся, он решил, что у кого-то из соседей намечается юбилей и дед решил  помочь отметить его  на современный манер, пиротехнический. От деда он не удивился бы этому, дед умел строгать, делать какие-то хозяйственные штуки, и в Мише, который не хотел этому учиться , это вызывало уважение. Кроме того, он не вполне утратил веру во взрослых.
Сидя на высоком сидении скрипящего, серого и на честном слове движущегося  газика, который, однако, обладал неплохими проходными способностями, Михаил думал, как начать трудный разговор с дедом, чтобы понять, зачем ему понадобилось потратить столько денег на настолько  глупые и бессмысленные вещи. Миша пиротехникой не увлекался. Максимум – одна самодельная шутиха, он денег так не тратил, он на компьютерные штуки копил. 
 Дед плюхнулся на свое место, привычно повернувшись, забросил пакет на заднее сидение, завелся, и тронулся по улице городка. Начинался вечер.  Серые стены впитали летнюю пыль, деревья в поселке  были тоже не вполне зелеными, но Миша отрадно всматривался в дорогу, которая шла на выход из поселка, в поля. Тут зелень набирала полную мощность, чернела и наливалась соками.  Как нигде, здесь было и тихо, и так близко было небо. Казалось, небо накрывает его со всех сторон, укутывает его, и он представлял, что так же жили американские индейцы, про которых он порядком начитался уже давно. И  змеи горынычи  как будто бы велетали из леса по пригоркам, и  на далеких болотах селилась всяческая нечисть, и  еще он представлял себе эти диковатые места зимой, – и их трагическое безлюдье превращалось в его сознании в поющую напряженную ноту, из которой возникала странная музыка сфер, близости ветра, стихии и мыслей любого человека, который хотя бы отчасти мог принадлежать этой земле.  Пахло сеном, пахло цветом, пахло медом, леса ширились, стога на полях были аккуратны, но никого вокруг на многие километры не было, – ни человека, ни машины.  Мише часто приходилось кататься тут на велике,  а на машине деда ездили редко, хотя он умел водить. Поэтому он путешествовал с удовольствием человека, редко ездившего на машине.  Дед был непроницаем, следил за дорогой, и  Миша до боли начал всматриваться в небо, пытаясь понять, сколько километров  в высоте предстоит перед ним , и эти дурацкие мысли и расстилавшаяся перед ним беконечность отвлекли его от задачи немедленно раскрыть планы деда.   
-Миша, ты должен мне помочь будешь, – изрек дед. – Так они общались, и дед  был абсолютно уверен в том, что Миша все сделает , или даже больше, если он к нему обратится.
-Я говорил тебе про ролики на ютьюбе, – вот сегодня и пойдем. Ночью практически пойдем, когда стемнеет. Понятно?  Чтоб гулять не убегал.
-Хорошо. А что мы делать-то будем?
-Как что ? Снимать будем. Приготовься, мне ноги быстрые нужны и вторые руки. Будешь первый ассистент.
Миша ожидал всякого, но такого не ожидал, – а именно того, что в руках деда окажется настоящая видеокамера.  Он послал Мишу поставить садовые фонарики  двумя шеренгами, в центре посадили круглый шар, прозрачный китайский фитнес шар, а внутри дед сделал свечение с помощью трех других фонарей. Шар немного сплюснули , и он – да,  на самом деле мише показалось, что шар напоминает то,  что порой показывали по региональному каналу, – всякие россказни про мексиканских пришельцев. Миша делал фонарями лучи, пускал туман, и продолжалось затейливое файершоу.
Дед же , покрикивая на Михаила, заставлял его двигаться , хватать, зажигать, носиться, ползти – да, и такое было, – но общего смысла он не мог уловить. Ему казалось, что ответ он нашел – дед снимает просто что-то фееричное, абстрактное, вроде салюта – шоу световыми кистями. Тогда как раз такое направление было модно.  А дед, по понятиям Миши, был таким старым фотолюбителем, – из тех, кто любит следы от машин изображать,  и камеру по ночам держать на штативе, и с экспонометром бегать и даже печатать снимки. Конечно, ерунда и чушь собачья, думал Миша,  гордый владелец цифрового фотоаппарата «мыльница» производства Кэнон. Над Мишей дед смеялся, и говорил, что никогда она не заменит пленки, хотя уже было очевидно, что заменила. Но Миша предпочитал деда не расстраивать, тем более, все равно до него не дойдет. И вот  у него... Камера! Как мог Миша ожидать такого? Камера, пишущая на диск, чудесная  легкая камера по технологии Сони. Один этот факт заставил Мишу не сильно задумываться о том, что  выстраивает  его  дед.  Вот бы и ему на нее поснимать?
Тут Миша вполне оправдал деда, потому что снимать в этих местах было ровным счетом нечего. Поэтому казалось  самым лучшим решением проблемы ночью побегать с фонариками. Прошло почти три с половиной часа, и Миша устал. Устал от дублей, но дед заставил его все использованное  собрать, упаковать в большой черный мешок,  и отправил впереди себя домой. Миша не хотел домой , но дед уперся и отправил его впереди себя. Сам он пришел домой часу только в восьмом, уже было светло, и только после двенадцати появился внизу дома.
-Ну вот, Миша, с твоей помощью сделали мы фильмы! По – моему, все  получилось, и неплохо!
-Ты кому-то подаришь это? Для конкурса, может?
-Да нет, Миш, это для всех нас. Поменять хочу кое-что. Только просьба – если где начнет что всплывать, – ты поймешь, ничего никому не говори. Смотри и наблюдай. Как тебе план?
-А что всплыть то может? Дед, а ? Мы странность делали, да, но откуда она появится?
-Смотри, не протрепись, ничего никому не говори.
-Не протреплюсь! – радостно сказал Миша, рассчитывая на продолжение рассказа, но дед махнул рукой и пошел работать. Он всегда любил, кроме своей работы в теплице, еще и летом разводить свой огород – занятие успокаивающее и освежающее. Бабушка Ангелина, Семенова жена,  приготовила завтрак, но завтрак у деда был простой, – пачка творога, а у Миши – непростой, его « кормили нормально», и ожидала его и каша, и нагретый на сковородке хлеб, и варенье-пятиминутка. Он сидел за столом, и утренний свет через ажурную занавеску проводил узоры на его лице. И после такой бурной ночи надо было срочно, срочно запланировать, куда же сегодня жить.
Прошло, прошло лето, наступил сентябрь в душном городе Сентябрьске, затем за ним мелькнул огненный октябрь, стальной, сдержанный ноябрь, который Миша так любил, когда в воздухе все остывает и начинает попахивать снежком, потом и зима промелькнула, прошел  фиолетовый февраль, и  пришел голубоватый март.  Снег начинало слизывать, учебный год забрезжил к концу. Однажды на уроке подошел к нему его одноклассник Ромка, и говорит:
-Слышал, у тебя в Чрезмени родаки!
-Правду говоришь, родная бабка и дед. А что?
-Хочу к тебе напроситься погостить летом.
-С чего-то вдруг, Ром? Ты как-никак всегда в Турцию уезжал, а потом в городе сидел. Что это вдруг на природу потянуло?
-А ты что?.. Ничего не знаешь, не в курсе?
-Нет,нет, а что там ? Случилось чего?
Ромка посмотрел на Мишу подозрительно, но потом вроде как понял, что тот говорит от души, не прячется мыслей.
-Есть одно... Ну как сказать... Нечистые дела у вас творятся! Летают они, ох, летают.
-Кто они, Ромка? Шмели что ли ? Планера? Воздушные шары?
-Они, – и он сделал лицо заговорщика, - они! А может, и не они, не те, о ком я думаю, может они и вовсе не они, а ... Оно....или... Страшно подумать... Он! 
-Не говори так, будто ты только из дурдома выписался недолеченный, Ромка. Начистоту давай, а?
-Пришлю тебе в почту, завтра поглядишь. И заодно ответ дашь. Я ненадолго, дня на три. Всегда хотел  на такое посмотреть своими глазами, может повезет.
Понемногу приходящий в себя, оторопевший сначала Миша, стал  понемногу понимать смысл происходящего. Его одноклассник сошел с ума, съехал вдаль. И так как случаи помешательства никак Мишу удивить не могли, – он уже много подобного видел на своем веку, –  то про разговор решил забыть, и забыл мгновенно. Только когда он дня через три случайно зашел в почту, которую не любил, то обнаружил ссылку на видеофайл. Адрес был Ромкин,  потому что свою почту он все же ему написал . Вздохнув над печальной судьбой одноклассника,  уже было  нажимая « удалить» , он в последний момент все же перешел по ссылке и скачал видео.
С первой секунды воспроизведения он  уже не отрывался от экрана.  Действо  происходило поздним вечером, или на заре. Качество было потухшим, любительским, но Миша мгновенно узнал и овражек, и родной лесок  – над которым взлетали в воздух непонятные, явно инопланетные объекты – рыжие светящиеся шары. Вот они лежат в ложбине ровным порядком, мерцают, а вот и взлетают и летят куда-то за лес. Приближаются,  и – вот уже на экране спокойное, тихое небо.
Таких кусочков набиралось порядком. Некоторые Миша узнавал, потому что сам был непосредственным инопланетянином, которые участвовал  в  подготовке к захвату земли, а некоторые были для него новы. Все равно. – вот родной дедов сарай, и знакомая пойма, и холмы. Так же он узнал знакомый вид, который был снят с того места, где дед соорудил себе скамейку для него одного. Все это явилось доказательством неоспоримым, – в Большой Чрезмени начались странные дела.
-Ну и дед у меня, – подумал он. – Только неясно, что же он имел в виду, когда начал все эти мистификации и спекуляции.  Дед-то у меня ничего просто так не делает, про это я знаю, но тут непонятно.
В одно Миша верил, что уж дед точно не умалишенный, тем более что столько усилий было им вложено, и камеру он купил,   – а дед ничего не делал зря. Тем не менее, когда он назавтра  он пришел в школу, он  сам подошел к Ромке и сказал :
-Захочешь, летом поедем ко мне в гости, Ромка.
Ромка не поверил своему счастью.
Прошел учебный год. Миша уже собирался к деду, а до этого с ним разговаривал, будто и не  дошли до него слухи и видео.  А тут сказал:
-Я видел кое-что, мне одноклассник показал склейку,  – сказал он.  – Он убежден, что у нас за сараем завелись инопланетяне. И хочет к нам в гости.
-Лучшие новости! Милости просим! Миша, ты и не представляешь,  насколько меня  порадовал. Принимаем с  готовностью, привози. Только у тебя будет особое задание на этот раз.
-Я согласен, только ты мне проясни, почему тебе  все это нужно? 
-Мал ты еще конечно.. Но поверь, это нужно, нужно очень и ничего, кроме пользы, не принесет. Ты видел, в каком виде хозяйство у нас ?
-Видел. В ужасающем.  То есть обычном, но могло бы быть и получше.
-Вот то-то и оно. Посмотрим, что выйдет из этого.
Миша сделал вид, что понял, потому что дед опять замолчал и заговорил о несущественном, – о его планах, о школьных мишиных успехах. Скоро наступил и тот день, когда Ромка, стесняясь, прибыл к нему домой и они вдвоем сели к Мишкиному папе в его старую иномарку и отправились за 250 километров в Большую Чрезмень денька на три-четыре, смотря по тому,  кто из местных сможет вывезти их обратно в город. Вокруг простирались летние просторы, воздух свободы был манящ и щекотлив, сердце пело. Сперва они отправились купаться на реку, потом до отвала наелись  и привезенной, и приготовленной бабушкой еды, и уже вечером дед, улучив минуту, вызывал Мишу на разговор.
-Вы про явления всякие говорили с Ромой?
-Говорили, конечно, он жаждет их наблюдать. Ему кажется, что тут повсюду только явления.
-Хорошо. Сегодня наблюдайте – и ничего не увидите. А вот завтра тоже обязательно наблюдайте ночью, и надо будет вам пойти к Драному Логу, вот туда направляйтесь и погуляйте сразу заполночь. Будет интересно. Пусть Рома берет фотоаппарат или что там у него еще есть. Готовьтесь как следует.
-Понял. Все прекрасно понял,  почва будет. Только зачем тебе это – в ум не возьму , но верю, что зачем-то, да надо.
Первая ночь и путешествие разочаровали Ромку, который предвкушал чудесное больше бабушкиных пирогов. Уханье филина и ночные страхи не брали его, дитя цивилизации. Он привез небольшую камеру, и мечтал нсять самое захватывающее кино. Мишу Ромка немного считал простаком в этом вопросе, ощущая себя настоящим охотником за привидениями из космических далей и параллельных миров.
Долго ли коротко, – наступила вторая ночь. Она была прохладной, и ребята, накинув ватники, вышли за ограду дома и направились, по наущению деда, прямиком к логу . Место это было дикое, заросшее чертополохом, так что продвигаться  легко вглубь там бы не получилось. Небо, казалось, еще не вполне погасло, как прямо перед ними, но за чертополохами, появился большой, темно-оранжевый шар, и в некоторым шипением завис в воздухе. Границы его были смазанными, и он совершал хаотические движения. Ромка вытащил камеру и начал снимать, хотя руки его дрожали. Через некоторое время шар очень красиво растворился в воздухе.  Они  кое-как перебрались через заросли, попали на кусок выкоса, – там уже в помине  следов  чудесных явлений не было,  потом отправились к реке, и там их ждала удача, – стайкой пролетали блестящие пуговки на небе, – почти у земли. Начинал клубиться туман.
 Им повезло еще один раз, когда показалось, что на них  идет волна  ультразвуков, и они вышли на ровно выкошенную полосу на поле, которая имела аккуратные края. И казался этот край недавним, так что все истории о загадочных кругах на полях, мгновенно воскресали перед глазами.  И каким же счастьем было обнаружить такое именно здесь, в глуши,  на границе дикого края , в последнем оплоте цивилизации.
-Все! Все! Готовлю статью в районную газету! Надо сюда срочно привезти телевидение, если повезет, – у меня там отец работает. Вот это – материал! Настоящее!  А еще говорят, что у нас ничего не происходит, – а самое важное на планете происходит именно здесь!
-И не говори, Ром, но а что, собственно, происходит?
-Ты ничего не понимаешь! Контакт! Внеземной разум! Они стучатся к нам в двери, смотри, буквально за твоим сараем, а  ты глухое, слепое существо, даже не хочешь распознавать их  знаки с неба! Вот такие, как ты , и гасят лучшие начинания. Вы глухие!
С этой грустной мыслью, которая не казалась Мише грустной, они провели оставшееся время в рыбалке, в загаре,  сидении у реки, катании на старых великах. И он постоянно выслушивал поток неуемной фантазии своего одноклассника, который, как оказалось, собирался на факультет журналистики. И Ромка внезапно превратился в очень подозрительного парня, который чуть что кидался к рюкзачку, где лежала наготове его камера.
 Он был парнем довольно простым, но идейным, а кто знает идеи даже своих ближайших одноклассников? Это самое последнее, чем интересовались в Сентябрьске,  но оказалось, что Ромка читал много всякой фантастики дурного пошиба и смотрел всяческие видео про инопланетян на ютьюбе с детства, и увиденное воочию упало в очень податливую почву.
Еще один раз им так же повезло увидать чудо, и Миша заметил, что Ромке очень не хочется возвращаться. Когда он встречал деда, то часто обменивался с ним заговорщическими взглядами, но ничего не обсуждал. Наконец, дядя Слава, живший через два дома от него, подтвердил, что назавтра можно собираться, и по соседски забрал ребят с собой в город. Ромка благодарил бабушку, дедушку, Мишу, но не рассказывал старикам о своих находках, и, как малого поросенка, аккуратно обнимал свою камеру.
Они расстались, а Миша стал ожидать развития событий.  И известия не замедлились.  Через какое-то время ему позвонил дед и сообщил, что  скоро из города приезжает целая съемочная бригада, что они сняли целый дом на левом берегу Чрезмени, как раз на другой от их сарая, неудобной стороне деревни, и скоро приедут снимать фильм. Мишу уже об этом в известность никто не ставил, и он понял, что больше никакой власти над информацией не имеет и  важность для Ромки всяческую утратил. Ему в какой-то мере стало даже обидно, но это было не в первый раз и он справился с разочарованием в людях легко.
Он не знал, что происходило в тот  момент, когда журналисты и репортеры, жадные до сенсаций, были там, но был уверен в том, что дед держит руку на пульсе и контент они поднаберут. В этом у него не было никаких сомнений. Дед, словно Леонардо, придумывавший дворцовые чудеса, оказался искушенным обманщиком и мастером эффекта. Как оказалось, он учился на химика, и как ни странно, знания что-то оставили в его голове, и  теперь применялись на практике.
Он не знал и того, как автобус съемочной бригады, в самом интересном моменте застрял на мосту без всяческой надежды выбраться – мост подломился, встырился горбом,  и, испортив колесо  и что-то еще очень важное у автобуса,  стал неодолимой для него  преградой. Водитель был перепуган.
Вызвано было подкрепление, и так же и милиция для обработки страховки,  дело затягивалось, проезд с левого на правый берег был заблокирован. Очень много иноземно  и импозантно одетых мужчин слонялись в это время  по проездам в Чрезмени, обрывая  незрелые ягодки рябины и  матерясь в телефоны, что  придавало происходящему характер кинофильма. Бабушки подглядывали из-за занавесок.  Женщины судачили и стояли у калиток, посматривая с любопытством на проходящих по грязным улицам от дождя, который как раз полил в тот день, а те смотрели на них недружелюбно. Спокойствие было не то что нарушено, оно было разбито самым решительным образом. Некоторые приезжие сняли два дома, которые были пока без хозяев, наехали непонятные машины, потом приехала тяжелая техника, но первая просто пройти не смогла, приходилось ждать. Дорогу развезло. Между тем, бабки, которые все смотрели да смотрели в окна, мигом спохватились и прониклись ситуацией, и выставили на дорогу свои соленья да копченья на табуреты, да и то, что они собирали у себя в теплице.
Приезжие, постояв день, были вынуждены отъезжать за обедами в город, но были и такие, которые просили – не покормишь ли обедом, хозяйка?
-Двести рублёв,  – отвечала Екатерина Борисовна Шайкина, бывшая ранее заведующей детского садика на окраинах Сентябрьска. К удивлению, готовила она вкусно, и вот уже трое ходили столоваться к Екатерине Борисовне. Она, конечно, деньги любила, но много продуктов извела и подняла цену, и тут на конкуренцию ей вышла Марина Григорьевна, и так и пошло-поехало. Кормили они вкусно,  и даже очень вкусно, и избалованные сентябрьским общепитом едоки с охотой отведывали домашнюю ряженку и колбасу. А в руках домохозяек что-то непривычно зашелестело.
В ту ночь, когда встал  на мосту автобус, тяжелый телевизионный кар, на небе в ту ночь буквально происходило невиданное, – но на хорошее оборудование нельзя было снимать качественно, все снимали на маленькую камеру, но очевидцами зигзагов в небе стали все. И опять мужики матерились. Это не были простые романтики, которых привлекла сама возможность выйти на другие уровни цивилизационного контакта, о, нет. Это была реальная злость тех, кто просто не смог ухватить забойный материал. Это была злость людей  – реалистов.
В результате через пять  дней автобус как-то подлатали, и еще через день починили у него колесо, но к этому моменту произошла еще большая неожиданность, – подъехала техника и делали  дорогу, а потом по ней поехали еще машины и приехала масса рабочих подчинивать мост.  Приехали блоки, замелькали оранжевые жилеты, и началось невообразимое, чего тут не было со времен постройки чугунного завода.
Но и чудеса не прекращались, а главное, все те, кто приехал – мечтали их увидеть,  – и потому никак не были разочарованы. А кто приезжал, – звонили друзьям, и так как время было летнее, те охотно  приезжали. Особенно отчаянные  приезжали с женами, и порой с детьми. Места в свободных избах очень скоро закончились, и поэтому новые партии туристов стали приезжать с палатками.
В скором времени открылось кафе « Шайка», появились перекупщики насущных товаров. Кое-кто стал продавать открытки и разные сувениры, искусный резчик, дед Алексей Швырин, придумал продавать фигурки инопланетян, вырезанные из дерева.
У Швырина был несомненный талант, и фигурки инопланетян он делал не только в классической инопланетной стилистике,  и в отличном качестве, но и так же применяя фантазию, заставляя инопланетян сидеть на тракторе, ходить с леечкой, работать топором, удить рыбу. Скульптура инопланетянин-рыбак пользовалась повышенным спросом.  Понемногу он начал богатеть. И это были далеко  не все случаи благоприятных и неожиданных изменений с людьми.
Как –то в конце лета Миша опять собрался к деду. Это был апогей так называемого « Чрезменского феномена» , когда речь шла будто о поездке  на выездной фестиваль. Тем не менее,  новости от деда именно были отличные. Дед тоже открыл свое дело и начал бизнес, – он продавал сувениры и  сам делал стулья, табуретки, и маленькие скамейки, – вроде вещи незатейливые, но чувство дерева у него было в крови. Недешево продавал. Он  даже построил уже отдельную мастерскую, в конце участка.
Так как подтянулись и серьезные  исследователи, то  они отметили – не без оснований,  что большая часть явлений наблюдается  на задворках  дома  Пророковых, и фамилия эта пришлась вполне по душе на областных телевизионных каналах. Поэтому за апартаменты Семена давали уже немаленькие, даже по столичным меркам, суммы. Да и купить это хотели люди нездешние, у которых денег считано-несчитано. Но продавать свой дом Семен, естественно, не хотел, хотя пришлось огородить его строгим забором и завести толковую собаку, которая оповещала хозяев в случае пришельцев , но не тех, которые с Марса , а вполне земных.
Однажды Семен ночью вышел за калитку, и пошел по направлению к своей любимой  скамье.  Кончался сентябрь, на небе катались огромные жемчужины звезд, но небо казалось синим. Чей-то удаленный луч прожектора – теперь там шла небольшая стройка – подсвечивал лес, и было видно, как он стоит весь в листве жгучего медового цвета. Пахло сухой  травой, сладко,  медвяно, пряно, незабываемо. В душе Семена было празднично. Впервые он подумал, что ему удалось сделать маленькое чудо, – и он был про себя уверен, что все же деревенские похвалили бы его за эти перемены.  Не все, конечно, но многие; вот сосед Тимофей, который ему помогал вместо внука, – тот точно рад. За перемены пришлось расплачиваться спокойствием, но теперь, с притоком туристов, блогеров, журналистов и прочего пришлого люда жизнь обещала местным перспективы, которых на всей  земле у чрезменцев, наверное,  просто неоткуда было взять. Раз не было откуда взять на бренной земле, – значит, можно взять от космоса, подумал Семен. В его планы не входило поддерживать постоянный, нарастающий темп инопланетного завоевания. Теперь дрова в костер надлежало вбрасывать редко и неравномерно, подогревая интерес, но не закармливая общественность и ученых. Дело такое – захотели – прилетели, – а захотели – и улетели, и взятки гладки. Тоже самое касается и туристов, – но по опыту он знал, что ежели уж местность попадает на  туристическую орбиту, больше ничего делать не нужно. Даже само ощущение аномальности места способно привлекать больше, чем какой-то газированный шар оранжевого цвета, само ожидание очень дорого  продается.
С этой прекрасной мыслью, с большими планами Семен сел на свою скамью и посмотрел на темное осеннее небо, и стало ему и бесприютно, и спокойно, будто он обрел дом. И он увидел : за дальним лесом, там , где новая лесопилка, которая в множестве пилит дрова, на высоте появилось  достаточно яркое зарево: без привязки к почве, из него вытянулся долгий луч, который никак не мог существовать в атмосфере, и буквально достал до самого Семена, скользнул по нему,  и поднялся выше, – он имел отчетливое окончание в виде круга. Казалось, он ощупывает небо, а маленькие лучики пульсировали и переливались. Луч постоял постоял, а затем уменьшился и вовсе исчез в облаке. Облако поднялось на высоту и стремительно исчезло.
-Неужели? – подумал Семен.  А, все равно теперь, – и махнув рукой, он отправился домой.