Reincarnatio

"И, проходя, увидел человека, слепого от рождения.
Ученики Его спросили у Него: Равви! кто согрешил, он или родители его, что родился слепым?
Иисус отвечал: не согрешил ни он, ни родители его, но это для того, чтобы на нем явились дела Божии."

(Иоанн 9:1-3)



– Чего ты сидишь?! – раздраженно, по-женски упрекала своего мужа Наталья. – Я одна, что ли, еду сегодня?! Скоро выходить, а он сидит телевизор смотрит!

– Я уже одет, мне только куртку накинуть, – безучастно буркнул супруг себе под нос, не отрывая  глаз от экрана.

– Хоть бы чемоданы к двери перенес! – продолжая распилку мужа, сказала Наталья.

Олег нехотя с ленцой встал, выключил телевизор и медленно поплелся выполнять просьбу супруги. Наталья смотрела на него, как солдат из расстрельной команды смотрит на жертву расстрела: равнодушно и с брезгливостью. Негативная сторона совместного быта не обошла и эту семью: любовь, желание совместной заботы друг о друге и семье – все давно и прочно отсутствовало. Осталась лишь привычка и нежелание менять накатанную жизненную дорогу.

На втором этаже их дома располагались три спальни, одна из которых была родительской, другие две занимали дети: Дима и Настя.

Настя смотрела в окно из своей комнаты. За окном ветер гнул ветви старого дерева, и казалось, что еще чуть-чуть, и они, поломавшись, со скрипом упадут на лужайку перед домом. Но так только казалось: дерево было еще крепким, а ветер не таким уж и сильным.

Настя улыбалась, глядя на это действо, и думала: «Старый шалун тополь. Ты специально подыгрываешь ветру, чтобы мы никуда от тебя не уехали. Но мы уезжаем…»

При последней мысли одна маленькая слезинка скользнула по щеке шестнадцатилетней девушки, красивой, с большими голубыми глазами, прямым точеным носиком и, плавно скатившись к линии идеально-припухлых девичьих губ, упала на подоконник.

Вдруг маленькие, но цепкие ручонки ее семилетнего брата обхватили Настю сзади, отчего она испуганно негромко охнула.

– Димка! Ты меня напугал мелкий жук!

– Сама жучиха! – засмеялся братишка. – А я уже собрался раньше тебя! –Димка показал сестре язык, думая, что бы еще такого сказать ей обидного.

– Отвали, мелкий, – с нотками превосходства сказала Настя, – я уже собралась.

– Дети, одевайтесь, выходите, сейчас такси приедет! – услышали они снизу. Димка, подскакивая, побежал за своими сумками, а Настя, взяв чемодан, спокойно оглядев свою комнату и дерево за окном, грустно вышла в межкомнатный коридор.


Такси петляло по улицам и улочкам. Взрослые ехали молча, Настя безучастно смотрела в окно, что-то слушая через наушники, и лишь Димка ерзал на заднем сиденье, не зная чем себя занять, донимал мать и сестру, которые, впрочем, мало обращали на него внимания.

Наконец такси подъехало к большому автовокзалу, на котором в несколько рядов стояли длинные вереницы автобусов. На некоторые из них уже производилась посадка.

Сдав багаж в багажное отделение, семья, не торопясь, расселась по своим местам, ожидая отправления. Родители сели вместе, посадив впереди себя детей. Настя села у окна. К ее удивлению Дима не возражал: мультики на планшете были интереснее заоконных видов.

Через десять минут автобус тронулся.


Автобус ехал уже минут сорок. Снаружи сгущались сумерки, деревья, а иногда столбы и провода быстро и плавно сменяли друг друга. Мотор автобуса мерно гудел, плавное качание салона убаюкивало пассажиров.

Олегу было не до сна. Он смотрел на жену, мирно посапывающую в кресле. Множество мыслей одолевали его, однако он отрешенно пропускал их через себя, будто смотрел на них со стороны невидимым взором. Олег любил смотреть на спящую супругу. Во сне она была спокойна, безмятежна. Красота ее лица становилась как никогда заметной, даже сквозь множество минувших лет. Внезапно Наталья пошевелилась и открыла глаза. Олег не отвел своих, продолжая смотреть на нее, отчего той стало немного неловко.

– Что? – спросила она сонно и удивленно.

Олег не ответил сразу. Он решил выдержать паузу, дожидаясь, когда жену окончательно оставит сон.

– Зачем мы едем? – тихо спросил Олег.

– Ты опять?! – Наталья сделала утомленно-недовольную гримасу.

– Не опять, а снова, – холодно пошутил супруг. – Я знаю, ты много раз объясняла, что смена обстановки пойдет нам на пользу, что так мы сохраним наш брак, что нам надо развеяться, и наконец, что мы будто закоснели в нашем старом доме. И все равно, Наташа, я тебя спрашиваю: зачем мы едем?

Наталья опустила голову. Она и сама не понимала, для чего и зачем эта поездка. Ей казалось, что она знает все твердо и четко и нет сомнения в ее решении, но спокойные и какие-то потаенно-справедливые нотки в голосе мужа всколыхнули в ней то, что она прятала в себе глубоко, глубоко, словно боялась предстать один на один со своей ошибкой, такая прежде непогрешимая в собственной правоте.

– Что ты имеешь в виду? – ответила она тихо и сдержанно.

– То, что ты и так знаешь, Наташа. Ты же понимаешь, что ни место, ни обстановка не изменят того, что у нас внутри. Или ты всерьез думаешь, что мы будем снова, как и раньше, любоваться друг другом, держаться за руки, ходить на пикники? Ты будешь ждать с нетерпением, когда я вернусь с работы, а я буду лететь с нее к тебе, как это было раньше? Если бы место меняло людей, а не наоборот, то нам достаточно было бы просто сменить диван…

Олег замолчал. Он отвернулся к окну, делая вид, будто смотрит наружу. Но за окном автобуса уже была густая тьма, и было понятно, что этим действием он хочет прекратить разговор. Однако это было лишним, так как и Наталья не горела его продолжением. Она вся ушла в свои мысли, пытаясь найти изъяны в его рассуждениях, вновь вернуть себе уверенность в правильности своих решений, но не могла и наконец сдалась.

Олег все еще не спал. Наталья мягко положила свою ладонь поверх руки мужа, лежащей на подлокотнике, и очень тихо сказала:

– Наверное, ты прав. Но я хочу попробовать что-то новое. Ради нас. Ради тебя…
Олег повернул голову. Его глаза были влажны, и было видно, что он взволнован и даже растроган словами супруги. Наталья улыбнулась ему и, обняв за плечо, прижалась к нему головой. Погладив жену и поцеловав ее в макушку, Олег также очень тихо ответил:

– И я, милая, и я. Я тоже этого очень хочу!..

Супруги вскоре заснули. Как и весь автобус. В салоне стало тихо, и только мерный гул двигателя безуспешно пытался нарушить сон пассажиров. Наступила глубокая ночь.


До предрассветных сумерек оставалось около часа, поэтому было еще темно, когда автобус сделал первую остановку. Это была заправочная станция с придорожным кафе, небольшим магазином и мотелем на пять номеров.

Олег сонно разглядывал остановочный пункт через немного запотевшее стекло. Наталья и дети спали, даже не почувствовав остановки автобуса и того, как некоторые пассажиры сходили со своими вещами, видимо, прибыв туда, куда им было нужно.

Потормошив супругу, Олег убедился, что ее не разбудит и пушечный выстрел. Мягко и осторожно, буквально перешагнув через нее, он выбрался в проход между креслами и, проверив детей, направился к водителю.

– Простите, а сколько мы будем стоять, не подскажите? – негромко спросил Олег.

– Двадцать минут. Но уже пятнадцать осталось, – безучастно и равнодушно ответил водитель.

«Успею!» – подумал Олег и вышел из автобуса.


Настя проснулась быстро. Как-то сразу, просто открыв глаза и потянувшись, через секунду она была уже в полном бодрствовании. За окном было хмурое утро: было светло и пасмурно. Автобус ехал не спеша, словно ощупывая дорогу. По крайней мере, такое сравнение пришло на ум девушке, которая чувствовала, как машина то чуть набирала скорость, то немного сбавляла ее.

Настя огляделась. Автобус был полупустым. Рядом по-прежнему посапывал брат. Посмотрев назад, она увидела маму, одну, не спавшую, но будто в глубоком задумье глядящую перед собой.

– Мама, а где папа? – спросила Настя, увидев отцовское кресло пустым.

– Что? О ком ты говоришь? – ответила вопросом на вопрос Наталья, выйдя из-за оцепенения.

– Мама, ты меня пугаешь! Где папа?!

Наталья посмотрела на Настю глазами, наполненными холодной яростью.

– Несносная девчонка! – зашипела она. – Ты и в дороге будешь доставать меня своими глупыми вопросами?! Присмотри лучше за братом. Видишь, он просыпается.

Настя резко отвернулась и словно срослась со спинкой кресла. Она не понимала, что происходит. Где отец? Почему мама ведет себя так? Она не узнавала мать, словно это был кто-то другой в ее теле. Вместе с тем где-то внутри у девушки было такое острое и живое чувство, которое останавливало ее, от каких бы то ни было возражений и дальнейших споров с матерью. Проснувшийся Димка на время отвлек Настю.
 
– Проснулся, мелкий? – сказала девушка брату, с трудом раскрывающему глаза от крепкого сна. – Хочешь воды или печенья?

Димка кивнул.

– Все хочу, – все еще сонно произнес он.

Достав из пакета печенье и воду, Настя передала их брату. Димка с жадностью набросился на печенье, будто не ел их никогда. Сестра смотрела на брата с не меньшим удивлением, видя с какой скоростью легкий перекус исчезает во рту Димки.
Наконец наевшись, Димка попросил планшет. Настя даже обрадовалась этой просьбе: ей страстно хотелось остаться наедине с мыслями. Но она ошибалась, думая, что вот-вот останется в покое.

Димка, казалось бы, поглощенный мультфильмом, никак не мог усидеть на месте. Он то толкал локтями Настю, то бил ногами по соседнему перед ним креслу, то громко смеялся неприятным визгливым смехом на весь салон.

Пассажиры оглядывались на него, недовольно морщась, и даже водитель начал поглядывать в салон через зеркало на лобовом стекле.

Все это раздражало Настю. Не выдержав, она резко одернула брата за плечо:

– Прекрати себя так вести! Что ты делаешь? Ты всем мешаешь, Дима!

Димка испуганно посмотрел на сестру. Его губы затряслись, и было видно, что он готов расплакаться, но вместо этого, он резко вскочил из своего кресла и быстро перебрался назад к матери на соседнее место, где раньше сидел отец.

Настя почувствовала вину. Она хотела повернуться к брату, чтобы помириться, но только увидев холодные глаза матери, сразу отвернулась, вновь вжавшись в кресло.
Между тем автобус снова подъезжал к очередному остановочному пункту.


– Хочу мороженое! – вдруг воскликнул Димка. Он не сильно, но настойчиво дергал Наталью за локоть, пока та не обратила на него внимание. «Сейчас начнется», – подумала Настя, невольно подглядывая за матерью. Она все еще не могла отойти от шока, от того, почему мама так отреагировала на нее, и по-прежнему недоумевала, куда исчез отец.

Однако Наталья, к еще большему удивлению девушки, вела себя с сыном ласково и спокойно. Поцеловав Димку в лоб и улыбнувшись ему, она встала, прошла к водителю, видимо, поинтересовавшись о времени стоянки, и, обернувшись в салон, позвала Димку к себе, махнув ему рукой. Они оба вышли из автобуса, чтобы затем, пройдя через остановку, войти в непроницаемые для солнечного света стеклянные двери магазина.

Настя сидела в автобусе, ожидая брата и мать. Множество мыслей одолевали ее. «Господи, что это твориться?! – думала она. – Где отец, что с мамой, Димкой?!» Она не понимала ровно ничего, ни единой зацепки не пришло ей в голову, благодаря которой она хоть что-нибудь смогла бы понять и принять. Ей казалось, что ей снится кошмарный сон, и она вот-вот проснется, и все будет как прежде…
Вышедшее из-за туч солнце ярко светило сквозь окна автобуса. Настю начало клонить в сон от испытанного стресса и от тепла слегка припекавшего дневного светила. Некоторое время девушка пыталась перебороть дремоту, но все же не смогла и крепко заснула.


Она проснулась внезапно, будто от толчка. Автобус был в движении. Салон был пуст: ни мамы, ни брата, ни единого человека. За окном сиял полдень. Зелень сменяющихся деревьев, синева неба резала глаза так, что Насте пришлось отвернуться. Через пару мгновений девушка вновь начала различать кресла и ахнула от неожиданности: рядом с ней сидел неизвестно откуда взявшийся улыбавшийся незнакомец.

В нем не было ничего страшного или странного: обыкновенного вида, в сером костюме и бежевом плаще, среднего роста, с окладистой ухоженной небольшой бородой и усами, слегка падающими на плечи волосами. Глаза его, казалось, были синее утреннего неба, а улыбка безотчетно располагала к себе.

Недоумение на лице Насти заставило незнакомца улыбнуться еще раз прежде, чем он начал говорить.

– Ну и лицо у тебя! Сколько же раз я уже видел это выражение и сколько раз еще увижу…

– Кто вы? – спросила Настя. Ее разбирало любопытство. Непринужденный тон незнакомца вызывал разнообразные чувства. Однако страха она не чувствовала.

– Думаю, для тебя привычнее будет, если я представлюсь дядей Мишей.

– И… – девушка на мгновение задумалась. – Чего вы хотите от меня?

– От тебя ничего. Скорее это тебе нужна моя помощь. И чем быстрее я ее окажу, тем лучше.

Не дав своей собеседнице опомниться, дядя Миша быстро и мягко положил свою руку на голову Насти. В мгновение ока она будто провалилась в непроглядную тьму. Постепенно мрак немного рассеялся, и Настя увидела, как по-прежнему сидит в кресле, похожем на кресло в кинотеатре, а перед ее взором, словно на экране мелькает вся ее жизнь, ровно до того момента, где огромный подгнивший сук любимого девушкой тополя внезапно ломается под порывом предгрозового ветра, падая ей на голову, ломает шейные позвонки у основания девичьего черепа…

Настя очнулась. Автобус вновь не спеша вез ее куда-то. Все было привычным, и яркий солнечный свет, как и раньше, заливал салон. Если сказать, что Настя была обескуражена, значит ничего не сказать.

– Я умерла?.. – спросила она обреченно, но спокойно.

– Да, – мягко ответил дядя Миша. – И кстати, нам пора выходить.

Водитель автобуса, будто услышав слова старшего пассажира, тихонько подъехал к обочине и открыл двери.


Выйдя из автобуса, они как будто по мановению волшебной палочки, внезапно оказались на небольшом горном плато, с которого открывался великолепнейший вид. Зелень крон лесных деревьев неровным, но красивым ковром расстилалась ниже плато, уходя в даль, резко контрастировала со светло-синим покрывалом моря.

Дядя Миша указал на лавочку, одиноко стоящую у края плато и жестом пригласил присесть. Настя не сразу откликнулась на предложение: виды природы заворожили ее впечатлительную натуру. Когда же они уселись, девушка спросила:

– Дядя Миша? Вы ведь не человек? Кто вы на самом деле?

– Ты права и нет, – ответил дядя Миша задумчиво. – Скажем так, я твой ангел-хранитель, и лишь сейчас я перед тобою в образе взрослого дядьки. – Ангел беззвучно рассмеялся. Улыбнулась и Настя.

– Все, что ты видишь и якобы ощущаешь – это лишь иллюзия, возведенная тобою же. Ты еще находишься в прежней личности, и в силу этого сама рисуешь в своем воображении преддверие Тонкого Мира, куда люди уходят после смерти для отдыха и переработки всех знаний и способностей, что получили при жизни.

– А что потом?

– Потом они перевоплощаются вновь.

Настя снова задумалась.

– Зачем же они снова воплощаются?

– Есть две причины. Первая: истинный Дом людей не на Земле, а в Тонком Мире. Некогда лишившись его по своим грехам, все более и более грубея душою и телом, они дошли до точки крайнего материализма, как физического, так и духовного, за которым последовали болезни и смерть. Но Природа – это Гармония и Совершенство, если Она и ошибается, то стремится во что бы то ни стало вернуть все в естественное и благое русло. Потому в итоге удел людей вернуться Домой. Однако вернуться только чистые и совершенные духом. А для этого, к сожалению, и нужны мириады воплощений: человек такое существо, что одной и даже тысячи жизней ему мало. И кстати, тут мы подходим и ко второй причине: человек в невежестве своих огрубевших сердца и мозга настолько привязан к земле и материальным благам, что его, как якорем, снова и снова тянет на дно, называемое земная жизнь. Только за мириады жизней, набив шишек и усовершенствовавшись, люди когда-нибудь перестанут держаться за земное. Тогда и начнется их исход в Землю обетованную…

Ангел умолк. Его глаза, непостижимым образом, одновременно, излучали печаль, радость и спокойствие.

Настя чувствовала, как слова Ангела входят в ее душу и разум понятными и логичными понятиями. Она словно знала это всегда, только не помнила откуда.

– Дядя Миша, ты сказал, что я и права, и нет. В чем я права, я поняла. А в чем не права?

– Не то чтобы не права, – улыбнувшись, отвечал Ангел. – Есть такая духовная аксиома: «Камень становится растением, растение – животным, животное – человеком, человек – духом, дух – богом». Это метаморфозы эволюции всех живых существ во Вселенной. Сейчас я Дух, образно говоря, но когда-то был таким же существом, как ты. Я имею ввиду эквивалентным людям существом. Потому что моя родная планета Венера.

Казалось, Настя не удивилась услышанному. Она хотела еще задать какой-то вопрос, но Ангел предупредительно произнес:

– Пожалуй, пока все. Я знаю, что у тебя много вопросов. Впрочем, как всегда: я сопровождаю тебя уже бесчисленное количество смертей и рождений. – Ангел вновь беззвучно рассмеялся. – Ты все когда-нибудь узнаешь, и не просто узнаешь, а будешь и помнить. Но в этот раз все немного по-другому. Ты умерла молодой и чистой девицей по воле слепой стихии, не успев ни нагрешить, ни выполнить предназначений, ни получить нужного опыта духовной жизни. Нет смысла задерживать тебя ни тут, ни в Тонком Мире. Ты должна воплотится вновь и сейчас, но прежде я должен тебе кое-что показать.

Неожиданно, Настя схватила Ангела за руку:

– Дядя Миша, пожалуйста, еще только один вопрос! После этого я выполню все, что ты скажешь! Умоляю!

Настя смотрела на Ангела ласковыми, кошачьими глазами.

– Ну, хорошо, – сдался он, – задавай. Но только последний. Времени почти нет.

– Мои папа и мама, Димка, переезд в другой город – что это было?!

Ангел задумался, подбирая слова.

– Это было твое воображение. Точнее, именно в этих, привычных для тебя образах, ты расставалась со своими жизненными принципами или оболочками. Или телами – выбирай удобный термин – все равно любое название будет лишь грубой тенью действительности. Это лишь просто способ обозначить предмет разговора.

– И чем же они были?

– Твой отец символизировал твое тело внешнее. Мать тело астральное. Именно мать дает человеку ту тонкую форму, вокруг которой строится внешнее грубое тело, образуясь из семени отца. Твой брат представлял образ тела желаний: привычки, хотелки, характер и все такое. От всех этих принципов ты потихоньку избавлялась, чтобы при новом рождении получить новые оболочки. Как-то так, если вкратце.

Закончив объяснения, Ангел протянул Насте невесть откуда взявшийся планшет. «Опять воображение», – подумала девушка, убедившись в своей правоте, глядя на улыбку собеседника.

– Смотри. Это твои будущие родители и твоя будущая жизнь. Конечно, не факт, что она будет именно такой, но тебе сейчас главное уяснить твои жизненные задачи. Знание о них останутся у тебя в подсознании в виде голоса совести и интуиции. Смотри, смотри!

Взглянув на планшет, Настя ахнула! Образы будущей жизни, люди, среди которых ей придется жить, привели ее в восторг и недоумение одновременно. Однако глубокое внутреннее чувство сосредоточенности и понимания заставили ее отбросить из внимания все лишнее.

Вскоре экран планшета погас. Забрав его, Ангел, сидевший до этого тихо, с любовью посмотрел на девушку, будто прощаясь.

– Пора! – спокойно произнес он. – Ты готова?

– Да, – также спокойно и твердо прозвучало в ответ.


Ангел коснулся головы девушки. Настя на мгновение закрыла глаза и, открыв, увидела изумительную картину: Космос во всей своей красе предстал перед ее глазами. Она чувствовала, что ее больше нет: Настя куда-то исчезает и вместо нее сгусток концентрированной духовной энергии, безликий и лишенный своего я наблюдает все мироздание одновременно, словно он сам и есть Сама Вселенная, но вместе с тем этот сгусток каким-то непостижимым образом осознает себя как духовное Я, безотрывно от Мироздания, будто капля в океане, будучи им самим, все же остается отдельной каплей, вызванной к жизни ветрами или веслом лодочника.

Внезапно, и Вселенная, и то Я, готовое вновь воплотится – все свернулось в микроскопическую точку, затерянную в Пространстве… Взрыв!..


Олег сидел на веранде. Его сын Димка во что-то играл на лужайке возле их нового дома, куда они недавно переехали после смерти дочери. Был вечер. Синее-синее небо на востоке уже начало украшаться первыми звездами.

Наталья, выйдя из дома, присела рядом с мужем, укрывая их обоих пледом, любуясь на игры сына.

– Я рад, что мы переехали, – обнимая жену, сказал Олег.

– Я знаю. Мне тоже впервые за этот год стало спокойней и легче.
Наталья, мягко приложив ладонь к щеке мужа, повернула его голову лицом к себе. По ее взгляду, взволнованно-радостному, Олег понял, что Наталья хочет что-то сказать, но не решается. Желая помочь супруге, он, нежно поцеловав ее в губы, мягко и с улыбкой спросил:

– Что?..

– У нас будет ребенок… Судить еще рано, но думаю… Нет! Я чувствую – это будет девочка!..