Властное монофелитство

    Настоящая статья уже была размещена автором в написанных ранее книгах «Время собирать камни» и «Цивилизационный выбор России». Но, поскольку споры о Грядущем Православном Царе приобретают всё больший накал, мной было принято решение разместить эту статью отдельно. Столь долго вынашиваемое решение было принято по причине того, что в монархическую среду с середины 90-х годов прошлого века стала внедрятся идеологема о Грядущем Самодержце, как человеке на все сто процентов управляемом Богом.
    Заметим, что именно такая идеологема, о всецело управляемом Отцом Небесным Царе-Победителе, была внедрена в сознание иудеев в канун пришествия Христа. Также, и в эпоху Вселенских Соборов, с подачи тех же жидовствующих учителей, были созданы ереси монофизитства и монофелитства. Если неповерхностно изучить суть этих ересей, то, вновь оказывается, что воплотившийся Христос не имеет, по их мнению, своей воли, своего личностного начала, по причине того, что Он на все сто процентов управляется Богом. Здесь возникают странные параллели, ибо и Мессия иудеев, и Христос монофелитов обладают одними и теми же качествами. Суть которых состоит в стопроцентном управлении Божьего Посланника Отцом Небесным. По логике еретиков, все что делает ими придуманный Христос, даже если он совершает чрезвычайную жестокость, является исполнением воли Всевышнего.
    После осуждения монофелитства на Шестом Вселенском Соборе, оно приняла иное обличье, но уже в виде тиранического абсолютизма императоров иконоборцев. Причина же этой тирании состояла в том, что отцы Шестого Вселенского не довели дело до конца. Осудив монофелитство в отношении Богочеловека, они не осудили ересь в отношении самого человека, Божьего создания. Результат такого упущения не заставил себя ждать. Все Восьмое, и начало Девятого столетий прошли под гнетом тирании императоров иконоборцев. Много позднее, отголоском монофелитской ереси стали споры о природе Фаворского света в середине XIV столетия, закончившаяся победой сторонников свт. Григория Паламы. Казалось бы, духовное трезвомыслие восторжествовало. Но, вскоре, уже на католическом Западе, появился «догмат» о папской непогрешимости. В уши католиков начали усиленно вливать песню об абсолютном управлении римского понтифика Творцом Небесным. Прошли века, и теперь, эта же песня, переделанная в среде русской эмиграции на иной лад, стала вливаться в уши неофитов монархистов России постсоветского периода.
    Поэтому, автору хотелось бы обратиться с призывом к Православным монархистам – не быть наивными простецами. Ибо враг хитер и искусен. Он знает наши слабости и пороки. Он умело возгревает человеческие страсти и вожделения. И для него неважно, вожделеем ли мы материального благополучия, Православной монархии, или же Царства Небесного. Потому что в любое вожделение, если оно не очищено страхом Божиим, враг внедряет свою порочную закваску, которая делает человека безумным. Поэтому, для того чтобы не попасть в сети ложных целей, к которым нас ведут искусные поводыри, будем прежде всего учиться трезвомыслию, в свете которого видна любая ложь, и в основе которого лежит, как сказал Псалмопевец Давид – «начало премудрости страх Господень».
    

    ВЛАСТНОЕ  МОНОФЕЛИТСТВО

    Глубинное рассмотрение первопричин собороборческой ереси, со всей очевидностью показывает, что ее возникновение вовсе не связано с «Уложенным Собором» 1649 года, и тем более не связано с появившимся позднее абсолютистским Самодержавием Петра I. Его истоки уходят в далекую глубь веков. Речь идет о появившейся в начале V;; столетия  ереси монофелитства. Ересь сия вышла из недр монофизитского мудрования, была плодом его, но в отличие от предыдущей ереси, являлось настолько тонкой, что ее приняли большинство Поместных Церквей того времени. Добиться осуждения этого лжеучения удалось  благодаря усилиям всего двух человек – прп. Максима Исповедника и папы Римского Мартина I. Если говорить в данном ключе о собороборчестве, то оно генетически возникает именно от этой ереси. Какова же существует связь между возникшим в России в начале XVIII века цезаристским собороборчеством, и древней ересью монофелитства? Для того, чтобы понять эту связь, необходимо осветить суть самой ереси.
    Монофелитство возникло, как попытка примирения монофизитов Ближнего Востока и Православных Византии, после непринятия Восточными Церквами решений IV Вселенского Халкидонского Собора. Со стороны, как Рима, так и Константинополя было выдвинуто понятие о «моноэнергизме», которое онтологически развилось в учение о «единоволии». По мнению монофелитов, воля Сына Божьего – Второй Ипостаси Пресвятой Троицы, подчиняет (или поглощает собой) волю Богочеловека воплотившегося от Духа Святого и Марии Девы. Стройность и внешняя логичность этой ереси не позволила отцам Церкви увидеть, какие открываются для человечества бездны ада, в случае принятия ее Вселенским Православием. Эти бездны удалось прозреть тогда только одному человеку. Его звали прп. Максим Исповедник. Если обозначить кратко суть этого лжеучения, то из монофелитской парадигмы следовало, что воплотившийся Христос, есть ни что иное как (прости, Господи) разумный автомат, или механизм Пресвятой Троицы.
    Споры о «моноэнергизме» и «диаэнергизме» начались в первой половине VII века, как продолжение полемики о природе Сына Божьего. К этому времени, монофизитская ересь получила осуждение на IV и V Вселенских Соборах, поэтому еретики создали особо тонкое лжеучение – монофелитство. Монофелиты признавали две природы Господа Иисуса Христа, но, при этом учили, что у Сына Божьего только одно божественное действие, а следовательно – одна воля и одно хотение. По мнению монофелитов, воля Христа ипостасного целиком подчиняла волю Христа воплотившегося. Когда же сторонники Православного учения утверждали, что воплотившийся Христос также является Личностью, а значит имеет самовластную волю, хотение и действие, как и Второе Лицо Пресвятой Троицы, их обвиняли в арианстве, так как они якобы создают этим Четвертую Ипостась, или второго Христа. 
   Тем не менее, Православное учение не раздваивает Христа, не создает Четвертую божественную ипостасную Личность, но соединяет в Единой божественной Ипостаси, как две природы, так две воли и два действия Господа Иисуса Христа. Благодаря Ипостаси, природа Бога и природа Богочеловека остается единой во Святой Троице, где и Сын Божий – Вторая Ипостась Пресвятой Троицы, и воплотившийся Христос, являются божественными Личностями. И эта Личность, в обоих случаях, имеет свойственную ей природу, а следовательно, выходящие из ее свойств – волю, хотение и действие. Таким образом, следуя из учения святых отцев, воля воплотившегося от Духа Свята и Марии Девы Христа, хотя и действует в согласии с Богом Троицей, но не подчиняется автоматически Ему. Для исполнения воплотившимся Христом воли Отца Небесного, должно было предшествовать личностное решение. Пример тому видим в Гефсиманских борениях Сына Божьего, когда он до кровавого пота молился: «Отче! о если бы Ты благоволил пронесть чашу сию мимо Меня! Впрочем не Моя воля, но Твоя да будет» (Лк. 22; 42).
    Позиция Православного исповедания была твердой и вполне ясной. Тем не менее, ересь сотрясала Вселенскую Церковь. Положение усугубилось тем, что и Александрийская и Константинопольская Поместные Церкви соборно утвердили у себя ересь монофелитства. Для того, чтобы прекратить споры, Император Византии Ираклий в 638 году написал эдикт с названием «Экфесис» (Эктезис), в котором повелевал прекратить споры как о «моноэнергизме», так и «диаэнергизме». В 648 году, внук Ираклия Констанс, по наущению патриарха еретика Павла издал «Типос» (изложение веры), по сути эту ересь утверждавшего.
    Ученый монах Максим, на протяжении многих лет боровшийся с монофелитской ересью (для чего побывал во всех существовавших тогда Поместных Церквах) отправился в Рим, к Предстоятелю Римской Поместной Церкви папе Мартину I. Папа Мартин был твердым сторонником Православного исповедания, поэтому, приняв сторону прп. Максима, созвал в 649 году Поместный Собор в Риме, именуемый Латеранским, на котором ересь монофелитства была предана анафеме. Столь смелое решение отцев Собора вызвало монарший гнев. Результатом которого был арест, как Максима Исповедника, так и папы Мартина I.
    По прошествии многих лет, прп. Максима вновь пытались принудить к общению с монофелитами. На вопрос, прибывшего с чиновниками епископа Феодосия «о двух действиях», святой ответил так: «Если вы говорите о двух действиях, что сделались единым действием, вследствие соединения естеств в одном Лице, то значит, кроме тех двух действий, вы признаете еще новое, третье действие, слиянное, или Богочеловеческое… Если вы сольете два действия в одно, по причине соединения естеств в одном Лице, и затем разделите единое действие на два, по причине различия естеств, тогда не будет ни единства, ни двойства действий, так как двойство единением и единство раздвоением взаимно исключаются».
    Прп. Максим ответил еретикам согласно учению святых отцев, которые учили, что «природа познается через соответствующее ее свойствам действие. Ибо, если существует природа, то существует и действие ее. В противном случае, природа не может быть познана».
    Таким образом, учение о двух природах Христа, логически предопределяло наличие у этих природ соответствующих для каждой из них действий. А так как действие не может совершиться, если нет пожелания и нет воли, то наличие воли и хотения в природе воплотившегося Христа имеет онтологическое обоснование. В противном случае, как и сказал прп. Максим вопрошавшим: «тогда не будет ни единства, ни двойства действий, так как двойство единением и единство раздвоением взаимно исключаются». То есть, говоря проще, единая воля Бога, в случае подчинения ей воли Богочеловека, уничтожает самого Богочеловека. В лучшем случае, делает Его безвольным автоматом Единого во Святой Троице Божества.
    Когда же допрашивавший святого чиновник воскричал: «Типос не отрицает двух волей во Христе, а только заставляет молчать о них ради мира Церкви!», преподобный ответил: «Замалчивать слово, значит отрицать его, как об этом говорит Дух Святый через пророка. Поэтому, если какое-либо слово не высказывается, то это вовсе не есть слово».
    Когда же преподобного спросили: «Вступишь ли ты в общение с нашей церковью, или нет?», святой мужественно ответил: «Нет, не вступлю. Потому что она отвергла постановления Православных соборов» («Жития свт. Димитрия Ростовского», 21 января).
    После жестоких пыток и избиений преподобного сослали в западную Аланию, в г. Шемари.
   
    Если же следовать логике монофелитов – воплотившийся Христос не есть Личность, хотя, как ни странно, имеет божественный разум. Но, в случае принятия такой логики, Гефсиманские борения Сына Божьего, когда Он до кровавого пота молился: «Отче Мой! если возможно, да минует Меня чаша сия» (Мф. 26; 39), нужно рассматривать как спектакль. Или, в лучшем случае, как языческую мистерию.
   Монофелитство низвело Иисуса Христа до степени божественного автомата, до уровня исполнительного (хотя и разумного) органа Божества. Христос монофелитов, как и Будда индуистов, безличностен. Именно эту страшную опасность сумели увидеть прп. Максим Исповедник и папа Римский Мартин I. Монофелитство делало воплотившегося Сына Божьего нерассуждающим (хотя и разумным) исполнителем воли Отца Небесного. В переводе на земные понятия – абсолютным Правителем, Наместником Святой Троицы на земле. Именно такими правителями («прямыми исполнителями» воли Всевышнего) являлись арабские халифы и султаны средневековой Османской империи. Поэтому, общецерковное утверждение ереси онтологически давало обоснование для утверждения абсолютизма во всех его проявлениях. А именно, абсолютизма клерикально-церковного – папоцезаризма, с одной стороны, и абсолютизма монархического – цезарепапизма, с другой. Поэтому, если бы вся Церковь приняла монофелитство, то неизбежно, оба вида папизма утвердились бы как в Церкви, так и в Царстве. А значит, стали бы на законном основании уничтожать самое главное в человеке – его личностное совестное начало. Итогом утверждения ереси стало бы появление некой сверхличности, которая бы соединила в себе (в подобие шиитского ислама), как духовный, так и светский папизм. Апостол Иоанн Богослов называет таковую сверхличность антихристом.
    Учение Церкви однозначно говорит, что совесть и личность в человеке существуют неразрывно. А потому, повреждение совести неизбежно ведет к повреждению личности. Человек с сожженной совестью уже не личность. Преступление против совести, есть преступление против личностного начала. И, тот, кто понуждает человека идти против совести – уже потому антихрист.
    Совершенно не случайно, в этой связи, народ называл Петра I антихристом. Это прозвание он получил вовсе не за введение западных обычаев, и не за аморальные поступки, а за то, что научил своих подданных свободному отношению к совести. Когда голос Божий стал чем-то третьестепенным по отношению к воле монарха. Петр научил подданных тому, что интересы государства превосходят духовные интересы, и ради этих интересов не стоит считаться с таким понятием, как совесть. Вся эпоха «петровщины», приобретшая особо зловещие формы во времена «бироновщины», есть эпоха подавления в человеке личностного (совестного) начала. Поэтому, если в будущем состоится Всероссийский покаянный Поместный Собор, то на нем со всей необходимостью должен быть рассмотрен вопрос об осуждении обоих видов властного монофелитства; как клерикально-церковного, так и царского, монархического. 
    При этом, следует особо отметить, что монофелитский абсолютизм не только противоположен соборности, но и сущностно враждебен ей. Именно эту опасность прозрели в свое время прп. Максим Исповедник и папа Римский Мартин I. Им, может быть, не хватило одного шага, чтобы назвать вещи своими именами, то есть определить абсолютизм как ересь. Видимо, историческое время тогда не пришло. Но, оно пришло сейчас. Потому что, те антисоборные процессы, которые ныне происходят в Церкви, позволяет их идентифицировать с тем же монофелитством, но только носящего экклезиологический, то есть – клерикально-церковный характер. Нынешнее клерикально-церковное единоволие выстраивается по той же схеме, которая давно уже действует у католиков. И, которое силовыми методами было насаждено в годы правления Петра I. Поэтому, нам, сторонником церковной соборности, должно твердо заявить, что уже наступило историческое время, для определения любого вида абсолютизма, не просто как искажения властного принципа, но напрямую ереси. Ереси, именуемой как властное монофелитство.
    Как уже было сказано выше: монархический абсолютизм, есть грубая калька с осужденной VI Вселенским собором ереси монофелитства. В предыдущем разделе, автором были раскрыты главные положения этой ереси. Отметим, что в истории с прп. Максимом Исповедником и свт. Мартином, действия Императора Констанса II носили явно цезарепапистский характер. Это положение, по крайней мере, практически, было перенесено на Царя земного, в годы торжества ереси иконоборчества. Ибо, если мы рассмотрим методы правления императоров-иконоборцев, то обнаружим здесь не просто тиранию, но откровенную претензию на абсолютизм. По факту, в годы иконоборчества, светский правитель является одновременно и высшим духовным авторитетом. Максим Исповедник, в борьбе с монофелитством, указывал также и на эту опасность – на возможность слияния Церкви и государства, с неизбежным подчинением ее государством.
    Продолжая разговор об истоках монофелитской ереси, следует обратить внимание на появившимся в арабских странах, одновременно с ней, учением Мухамеда. После кончины пророка Мухамеда в 632 году, в исламе появились два главных направления – шиитское и суннитское. Если сунниты (в их лице мы сейчас имеем традиционный ислам) делают упор на приоритет духовной власти,  а значит и выборность первого духовного лица, то у шиитов приоритетным является родословная династическая преемственность. Разумеется, верховный правитель государства является здесь и высшим духовным лицом, и верховным судьей, и верховным военачальником. То есть, наместником Бога на земле. Халиф (в Арабском халифате), а с ХIII века султан (в Османской империи), являлся лицом неподсудным и неподконтрольным, так как, обладая духовной харизмой, напрямую исполнял волю Аллаха. Разумеется, после своей кончины халиф автоматически входил в обители рая. Видимо, стоит задуматься над тем фактом, что исламский абсолютизм и ересь монофелитства появились практически одновременно. А также над тем, что измышления приписываемые еретиками Господу Иисусу Христу, таким же образом приписывались и верховному правителю в арабских халифатах. Происходят странные совпадения. После победы над монофизитской ересью, появляется ее аналог в виде учения пророка Мухамеда. После утверждения магометанства в Саудовской Аравии и на Ближнем Востоке, появляется идеологически похожее учение на территории Византии. Логика подсказывает, что источник всех указанных лжеучений один. Монофелитство в Византии, это калька с шиитского ислама, хотя, может быть и наоборот.
    После осуждения монофелитства на VI Вселенском соборе (при благочестивом Царе Константине Погонате), оно не исчезло, но модифицировалось в виде цезарепапизма императоров-иконоборцев. По сути дела, методы правления Льва Исаврянина, Константина Копронима, Льва Армянина и Феофила, есть ни что иное, как монофелитство, но только в монархическом воплощении. Этот тип правления был осужден отцами VII Вселенского собора, но им не хватило, как и Максиму Исповеднику, одного шага, чтобы обозначить его как ересь. К сожалению, монархический абсолютизм так и не был осужден. Видимо, в этом причина, почему, в Православной России, где всегда торжествовал исходящий из «Символа Веры» принцип соборности, стало возможным внедрение глубокого чуждого для Русского Самодержавия принципа западного (а по корням – исламского) абсолютизма.
    Исходя из сказанного, следует понять, что абсолютизм, это не просто разновидность Монархии (лучше или хуже), но – духовное явление в Самодержавии, которое, в отличие от внешне схожей с абсолютизмом тирании, следует рассматривать не как властное искажение, но – как ересь.