Трагедия отречения...

    Трагедия отречения...
Самый Светлый День в году – День Воскресения Христова. День Победы над  смертью, когда, кажется, вместе с людьми радуется всё мироздание…
Но оказывается…
В 1910 году М.И.Цветаева написала стихотворение «Пасха в апреле». В апреле - а когда ещё - может быть, конечно, по 5 мая включительно (речь, разумеется, о новом стиле), но крайне редко.
 Звон колокольный и яйца на блюде
Радостью душу согрели.
Что лучезарней, скажите мне, люди,
Пасхи в апреле?
Травку ласкают лучи, догорая,
С улицы фраз отголоски...
Тихо брожу от крыльца до сарая,
Меряю доски.
В небе, как зарево, вешняя зорька,
Волны пасхального звона...
Вот у соседей заплакал так горько
Звук граммофона,
Вторят ему бесконечно-уныло
Взвизги гармоники с кухни...
Многое было, ах, многое было...
Прошлое, рухни!
Нет, не помогут и яйца на блюде!
Поздно... Лучи догорели...
Что безнадежней, скажите мне, люди,
Пасхи в апреле?
 Эти строки о Главном Празднике всех христиан?! Откуда столь не свойственная Пасхальной теме обречённость?! Это же что-то аномальное, запредельное, противоречащее, если угодно, самой природе человека...
Но разве Праздник «виноват», если кто-то в Святой День  «бродит, меряя доски»,                а у кого-то «заплакал звук граммофона» и «вторят ему бесконечно-уныло взвизги гармоники  с кухни…»? Чистые сердцем, искренне верующие так мир не воспринимают.
Всё мироздание радуется, а люди – не все, разумеется, сами создают проблемы – духовные прежде всего.  «Прошлое рухни» - а Пасха при чём? И сколь неоднозначно можно трактовать эти строки... Страшно – и лучше не стоит…
 Это трагическое, скорбное, по сути - обречённое восприятие  свойственно, к скорби великой, самому поэту. Ведь невозможно не увидеть, что звучит здесь, как ни страшно вымолвить, вызов Самому Богу. Неужели умерший за грехи наши Христос «виноват»                в том, что люди жить по-человечески, вернее – по Заповедям не хотят?! Поэт вознамерился сказать, что, снова вымолвить страшно, Смерть Его на Кресте была «напрасной», если «безнадежна пасха в апреле»?! Или лирический герой обезумел?!
И вот ещё один «пример» подобной обречённости...
 Женщина с колыбели
Чей-нибудь смертный грех.
Не мать и супруга, а «смертный грех». Отчего же? Разве не Создатель сотворил мужчину и женщину, разве не Он соединил их пред алтарём, заповедав чад рожать и в благочестии воспитывать?! 
Наконец, разве нет среди женщин всех времён и сословий Прославленных Святых?! Почему "смертный грех"?!  Он Самим Господом «создан» вместе с женщиной?!
Снова кажется, что написавший строки эти разум утратил…
  Лирический герой – по сути, наверное, сам автор словно пытается "переиначить", и снова вымолвить страшно, Замысел Самого Творца...
А дальше...
Ах, далеко до неба!
Губы — близки во мгле…
 Вот именно, что «во мгле» - слово само по себе пугающее. Не в лунном сиянии или под покровом ночного неба, что свойственно романтическому восприятию юности,                а «во мгле». Мгле греховной, что антипод Небесам – Свету Небес.
 Полнейшее бесстыдство - добровольное отдание себя во власть греху – да ещё с некой «позицией» «жертвы». Ведь сил недостаёт с искушением бороться…
А, может быть, желания нет?! Чтобы к Небесам «приблизиться», потрудиться должно – да нет для того, как было уже сказано, ни воли, ни желания. Зато есть «оправдание» - ведь «женщина с колыбели чей-нибудь смертный грех». Так чего же «зря стараться»?! …
Вспоминается невольно Святая Иустиния, в юности искушения молитвой победившая                и помогающая всем, с молитвой к ней обращающимся, козни дьявола преодолевать…
Опять страшно предположить – потому углубляться не стану. Просто невольно вопрос возникает: что думает автор о Пречистой Деве, о Святых Анне и Елизавете, о Женах-Мироносицах, о Святых Мученицах: Ирине, Екатерине, Варваре, Татиане, Софии и трёх дочерях её, если женщина рождается для того лишь, чтобы «чьим - нибудь смертным грехом» стать?!  Довольно…
И вот финал, своеобразный «итог» «размышлений тоскующей  плоти»:
— Бог, не суди! — Ты не был
Женщиной на земле!
 Последний "вызов", ропот на то, что страсти преодолевать не может и не хочет. Что не лишена свободы выбора, человеку Самим Творцом дарованного, и ответственности за этот выбор. С подобными «измышлениями»  уже  у  Ф.М. Достоевского встречались. А отвечать всё равно придётся...
Оба стихотворения - трагедия человека, от Творца отрекшегося. Трагедия, приведшая в конце концов к самоубийству.
Да не будет сего с нами...