Правда

                Правда - хорошо, а счастье лучше.               
                Русская пословица

        В некотором царстве, в некотором государстве жил-был обыкновенный крестьянин. И звали его обыкновенно: Петрович. Мужичок простой – без затей. Не старый и не молодой – серединка на половинку. Жизнью – учёный, житейским опытом – наделённый. Порой, как философ, мудрый, а другой порой, как ребёнок, наивный. Простонародье, что с него взять. Но добрый человек: христианские заповеди по сердцу ему; хороший работник, славный малый. Живёт – людей радует, пашет – песню поёт, умрёт – добрым словом помянут. Богатства трудами не скопил, но… благодаря труду – жил в достатке. И Бог в помощь!
        Едет Петрович с поля на рябой кобыле, едет – песенку мурлычет. И отрадно ему, и светло, и звонко. Солнышко ярко светит. Птицы перекликаются. Благодать.
        Навстречу ему местный ростовщик – толстый Мусса.
        - А-аа, Пэтровеч, рад тэбя выдеть. Нэ забыл – долг за табой. Дэньга бальшая, процэнт бальшая, когда платыть будэм? Гляды, Пэтровеч, жаласть нэ буду, за долг – зэмля отдашь.
        - Не кипятись Мусса, - отвечал крестьянин. - Урожай уберу. На ярмарку зерно свезу, продам, и долг верну сполна.
        С тем и разошлись.
        Сосед Петровича сварливый, желчный старик. Всю жизнь на одной дудке играет. Не может жить без скандала. Уродила мать такого: и кривого, и сякого. То забор не так стоит, то с крыши не туда течёт, то трава не там растёт, то яблоня Петровича окна соседу затеняет. Ворчит старый пердун, ворчит по злобе, дурости, зависти – судом грозит.
        А Петрович, терпеливый да добрый, деда успокаивает, валерьянкой поит.
        - Поправим забор соседушка, оцинковый слив на крышу приладим, траву-мураву косой острой скосим, сухие сучья с яблони обрежем, – светлее и просторнее станет. Живи и радуйся!
        С тем и разошлись.
        Сын у Петровича – беда, не в отца пошёл. Ловкач да бездельник. Всё бы ему из отца жилы тянуть, воду мутить и баклуши бить. Ни богу свечка, ни чёрту кочерга.
        - Жени меня, батя, потому как женилка выросла! И отдай половину капиталу, по той же причине. Сам управлять буду! Видишь я, какой великорослый.
        - Эх, сынок, вырос ты с осину, а ума с волосину. Земля тебя не бодрит, к пашне не тянет, а женилка – не аргумент. Тут трудолюбие, разум и опыт нужен, - наставлял родное чадо отец.
        - Не лежит у меня душа к крестьянскому делу – твоя правда.
        - Хорошо. Не лёг к земле, так к ремеслу какому-нибудь прилепись, на кусок хлеба заработаешь. А то на службу к царю-батюшке ступай, – там таких дармоедов даром кормят.
        - Не понимаешь ты меня, батя. Души моей трепетной не понимаешь.
        - Да куда уж нам – от сохи мы… мудрёного отродясь не видели.
        С тем и разошлись.
        Убрал урожай крестьянин. Солому в скирды, зерно в амбар. Первый сноп, лентами обвязанный, в красный угол избы поставил. Солнечно на сердце и спокойно. Едет по просёлку от свояка, едет – песенку мурлычет.
        А навстречу ему из-за куста вишнёвого выходит Правда.
        - Здравствуй, крестьянин. Здравствуй хороший человек. Куда путь держишь? - интересуется Правда.
        - Домой возвращаюсь. С другом за праздник великий выпили. Окончание жатвы чаркой отметили. Богаты не будем, а сыты – то непременно.
        А, Правда, ему своё:
        - С кем не повстречаюсь, с кем словом не обмолвлюсь – у всех есть дом и семья. Хорошо людям. А я одна, неприкаянная, бездомная, не обогретая, никому не нужная. Скитаюсь по свету, а света не вижу. Нет сострадательного человека с ясным пониманием и глубокими чувствами, который приютил и обогрел меня, - жаловалась Правда.
        Жалко стало Петровичу Правду. Жалко бросать на дороге такую несчастную. И пустил Петрович её жить в своё сердце. Доброе дело без награды не останется.
        Едет дальше на своей кобыле, а на пути ростовщик – толстый Мусса.   
        – Пэтровеч, долг отдать. В суд пошёл. Суд – тюрьма будет!
        Рассердился крестьянин.
        – Ах, скверный человек, такой праздник испортил. Шкура жопастая, сквалыга, упырь недорезанный, на моей земле живёшь, из меня кровь сосёшь. Всех долгами закабалил, процентами опутал. Дышать не даёшь! Жить мешаешь!
        И огрел процентщика поперёк спины кнутовищем.
        Подъехал Петрович к дому, а там сосед буйствует, свары ищет. Напустился на Петровича: – «Руби яблоню, иначе по судам затаскаю! Руби – ничего знать не хочу!».
        Одной ногой в могиле, а всё неймётся бузотёру. Болячка мала, да болезнь велика.
        Хотел Петрович слово молвить, вразумить неразумного, только сосед слушать не стал. Глупого учить – что мёртвого лечить. Не стерпел крестьянин. Взял топор и сгоряча срубил яблоню. Той яблоне лет тридцать пять было. Большое дерево. И завалилось оно прямо на участок соседа, проломив крышу избы.
        Сосед с матерной бранью – за оглоблю, Петрович – за топор… Хорошо соседи разняли врагов, а то и до греха полшага осталось.
        Вздорный старик побежал к судье жалобу писать, а крестьянин домой пошёл.
        А дома сын лежебока деньги канючит. Те деньги, которые не заработал, те, что ему не принадлежат. И такие нервы в отце взыграли, что выплеснул из себя добрый человек накопленные годами обиды, выплеснул и выгнал сына за порог, на улицу.
        На следующий день, после праздника, Петровича пригласили на суд. Справедливый и беспощадный. Там судья призвал его к ответу и предъявил ему три иска: от Муссы, от соседа, от сына.
        – Не виноват я, – оправдывался крестьянин.
        – А кто виноват? – не унимался судья. – Дела были? Были. В них принимал участие? Принимал. Все твои действия направлены против закона. А закон – это закон! - погрозил пальцем судья Петровичу. - И встаёт извечный вопрос: что делать? Надо понять: кто виноват? Наша власть или ваша глупость. Я здесь и поставлен для того, чтобы разбираться и наказывать виновных.
        Подумал Петрович над словами судьи, ещё раз подумал, и хотел при всех повиниться, да только Правда была против. И ответил подсудимый по правде.
        - Конечно власть! Власть, меня честного труженика, не защитила от ростовщичества. Власть, меня мирного человека, не прикрыла законом от дурного соседа. Власть, не разобравшись, пошла на поводу у сына подлеца. Конечно власть!
        – Ну, я так и думал, – согласился грозный судья. – Смутьянов мы не потерпим, на то существует закон. И правда тебе не поможет, глупый человек. 
        И, отписав в казну имущество Петровича, отправил того на каторгу.