В забегаловке

В  забегаловке было необычно тихо и малолюдно, словно сюда ещё не завезли пиво.  Продавщица  в несвежем белом халатике, решительная женщина крепкого телосложения, поскольку нерешительные  тургеневские героини в  подобных заведениях не выживают, подрёмывала за прилавком, сложив крепкие руки на могучей груди. На левой руке у неё красовалась наколка «Жить надоело»,  наколка на  правой  объясняла, почему: «Нет в жизни счастья». Похоже, это было правдой, поскольку эта работница общепита уже вступила в пору, о которой говорят: «Замуж поздно -- сдохнуть рано».

Со стены за ней смотрели пристально на посетителей с полотна Васнецова   три богатыря. Они защищали отечество, но не от пьянства. Не смогли они и защитить родной язык от заимствований.  Татарское  слово богатырь напрочь вытеснило  забытое древнерусское слово «волот», означавшее этого самого  богатыря, великана, исполина.  Продавщица подходила бы в древности под определение «поляница удалая», смело вступающая в бой с самыми прославленными  силачами.
Вольтер как-то заметил: «Если вы войдете в Вестминстер, то увидите, что там поклоняются не усыпальницам королей, но памятникам, которые благодарная нация воздвигала величайшим людям, содействовавшим ее прославлению; вы заметите там их  изваяния, подобно тому как в Афинах можно было видеть изваяния Софокла и Платона, и я убежден, что один только вид этих славных монументов взволновал множество умов и создал целый ряд великих людей».

По всей видимости, тут тоже проглядывало желание возвеличить подвиги Ильи Муромца и его соратников, создавших своими трудами централизованное государство. Не просто же так Муромец поехал из захолустья в Киев, столицу и мать городов русских, словно д`Артаньян в Париж. Возможно, именно это полотно и не позволяло посетителям опуститься совсем уж до белой горячки, а самой пивнушке – до звания «мордобойки», где пили «янтарный напиток» из пол-литровых банок, поскольку полагающиеся  пивные кружки были разбиты о чугунные головы и каменные сердца посетителей. 

Завсегдатаи, уверенные, что «пивом душу не обманешь»,   доливали  в пиво водчонки, чтобы возместить разбавленные водой градусы. Этот напиток назывался «ёрш», хотя правильнее было бы назвать его «ёршиком». Для чистки толчков.
А вот лики царствующих особ вызывали в посетителях иные чувства. Известен случай, когда подогретый сивухой посетитель с меткостью верблюда   плюнул на висящий в забегаловке портрет Александра III и получил полгода клоповника. Дела об оскорблении Величества  доводились до сведения императора.  Александр III возмутился:
— Он наплевал на мой портрет, и я же за это буду его кормить шесть месяцев?!!!
Зело бережлив был сей государь: даже обувку и одёжу донашивал до дыр, пока уже чинить нельзя становилось. Посему приказал императорских портретов впредь в кабаках не вешать, обидчика с казённых харчей гнать в шею, сообщив ему, что император оказал ему честь,  лично плюнув на такого проходимца и бездельника. У правителей для этого больше возможностей, чем у простых смертных.
Справедливый был государь – не то что другие. У Ярослава Гашека в «Похождениях Швейка» рассказано, что hospodsk; /владелец забегаловки/ Паливец схлопотал десятку за неудачное высказывание о своём императоре.
Завсегдатаев в помещении тоже  было трое. Первым обычно бросался в глаза посетителям Ельцин. Так прозвали мужика, похожего на Ельцина,  как одна пивная кружка на другую. «Вылитый Ельцин!» -- восхищались любители двойников. «Вылитый. Как прокисшее пиво в толчок», -- подтверждали слушатели.
 Обычно Ельцин ходил или с подбитым глазом, или с разбитым носом, или с поврежденной скулой. Но не следует думать, что это жена пыталась отвадить супруга от забегаловки, как Наина пыталась остановить самого Ельцина. После чего с подбитым глазом оказывалась она, а не муженёк. Всё было гораздо проще: Ельцин-2 так зарабатывал на жизнь  – за кружку пива вы могли плюнуть в его ельцинскую рожу и сообщить всё, что думаете о действующей власти, а за стакан водки уже можно было по этой роже и съездить. ТАКИМ ОБРАЗОМ Ельцин-2 замещал собой лик самого Ельцина, принимая на себя, как и положено двойнику, все неприятности, уготованные  подлиннику..
Про данную достопримечательности пивнушки, у которой даже названия своего не было – просто «Пивная» и всё – многие в городе слышали и нарошно приходили  поглазеть на живого Ельцина во всей его запойной красе, а если кто был при деньгах и в настроении, так ещё по этой красе и пройтись, словно босиком по траве. Это же желание испытывал некогда Мольер:
О боже, до чего отдать мне было б сладко.
Сто лучших золотых из моего остатка,
Чтобы по этому мерзейшему из рыл.
Так двинуть кулаком, как только хватит сил.
Об этой особенности данного ему богом рыла знали и продавщицы, получавшие дополнительную прибыль от данной разновидности гастрономическо-политическо-террористического туризма. Поэтому в неурожайные на мордобой деньки они нацеживали своей достопримечательности кружку пива бесплатно, чтобы поддержать его в рабочем состоянии.
Вторым был Рябчик, грузчик с соседнего склада, здоровенный детина мрачного вида. Третий производил впечатление ещё не спившегося до конца приличного человека. Тем более странно было услышать от него  заявление:
- Вы знаете, я шпион.
Если бы это было произнесено в каком-то другом заведении или учреждении, данное признание мог  бы вызвать немалое удивление. Но не в захолустном гадюшнике. Слишком тёртый и бывалый народ тут собирается, чтобы чему-нибудь удивляться. Даже если бы в заведение вполз пьяный Ельцин и призвал  прекратить раздрай, который он сам же и начал  по пьяному делу --  это не вызвало бы особого удивления  у «дорогих россиян»: не такое тут видывали!  В этом гадюшнике  побывали и Наполеоны, и Кутузовы и даже инопланетяне. И все хотели или выпить, или опохмелиться. Поэтому собеседники смотрели на своего собрата без особого удивления. И даже с некоторой насмешкой, как в известной байке, в которой после подобного заявления начальник говорит себе под нос: «И чего только не придумают, чтобы на сельхозработы не ехать!»
-- Отзывают меня, -- с грустью продолжал лазутчик.
- Зачем? – строго спросил Ельцин, заподозрив, что третий просто бьёт на жалость в надежде опохмелиться на дармовщинку.
- Сдаться решил, чтоб скидку дали, -- предположил суровый Рябчик.
- За ненадобностью.
Собеседники тупо посмотрели на него.
 -- Да-да: за ненадобностью! Всю жизнь готовился, служил, как у вас говорят,  верой и правдой – и вот стал не нужен!!
- А к чему готовился-то?
- Завод надо было взорвать, который начинку для крылатых ракет производил.
- И что?
- Посылаю доклад: мол, нашёл подход, есть такой Плохиш на заводе, что за хрусты мать родную продаст, а мне отвечают: пока ты готовился, да подходы искал  – Ельцин всю отрасль электронную угробил. И отозвали.
Наступила неловкая  тишина, словно в доме усопшего – люди переваривали  мысль о том, что необученный вредитель, не умеющий толком и взрывчатку-то  заложить, иногда гораздо смертоноснее обученных в закрытых учебных заведениях. Особенно когда закладывает.
- Куда ж ты теперь, бедолага, домой вернёшься? – посочувствовал Ельцин.
-  Нет. Одену кирзу, да пойду по монастырям грехи отмаливать.
- Как же ты жить-то будешь – ведь ты ж к нашенской жизни-то вовсе непривычный!
- О, нет! В душе я давно уже настоящий русский. Как Лермонтов.
И в подтверждение своих слов он загнул ТАКОЕ, что покраснел кактус, сиротливо стоявший на подоконнике, стараясь разглядеть в мглистом сумраке  далёкую  жаркую родину. Император Александр Третий, у которого учились ругаться матом русские боцманы,  – и тот бы до этого не дотумкался.
- Я ТАМ и жить-то не смогу. Они ж все помешаны на деньгах и успехах, а счастье разве в этом? Вот выпил я сегодня, к примеру, две кружки пива, воблой сушёной закусил, поговорил с вами  – и мне хорошо. Мы же пьём для общения, для души! А ОНИ сами себе жизнь отравляют: всю жизнь за долларами гоняются, а поговорить по душам им же  некогда. Тут недавно ко мне связной приезжал. Ну, я ему, как полагается, стол накрыл, налил понемногу,  чего Бог послал, а он возьми, да в душу плюнь: я, говорит, одеколон не пью! И как с такими рядом жить?
- Это верно! – подтвердил Рябчик. – Не понимают они нас: с ними и поговорить-то не о чем.
Снова повисла тишина. Собеседники были настолько согласны с говорящим, что им и сказать-то было нечего. Прав был великий писатель: «Постоянное молчание приводит к угрюмости, а угрюмость — к пьянству». /Салтыков-Щедрин М. Е., За рубежом, 1881/. И  в разного рода распивочных  делалась попытка преодолеть молчаливость угрюмости, ведущей к пьянству, с помощью самого пьянства. 
Это не единственный способ борьбы с злоупотреблением горячительных напитков.  Греки поили допьяна рабов, чтобы молодёжь видела, к чему ведёт пьянство. Ещё лучше это было видно по Александру Третьему. Самодержец, чистокровный немец,  любил как истинно русский человек  выпить. И в таком состоянии управлять государством. И никто не мог ничего против пикнуть! Только при Ельцине появились предложения не допускать к работе самого Бориса Николаевича в случае, если он разрешит себе.
- Обнюхивать, что ли?!!! – надрывно-припадочно вопили сторонники Ельцина, беззастенчиво пользовавшиеся его пагубными наклонностями,  подсовывая на подпись нужные им распоряжения, поскольку по-трезвому даже он не стал бы подписывать многих из этих  бумаг.
Но и через сто лет после Александра Третьего народовластие ещё не развилось до такой степени, чтобы поставить толковую бабу с опытом работы в ЛТП, проверяющую главу государства на вменяемость  у входа к занимаемой им должности, как проверяют, к примеру, водителей «на дыхаловке». Это было бы торжество демократии.
Несчастная жена императора    пыталась  шмонать  муженька. Но он в отличие от Ельцина рукам воли не давал, а, будучи человеком неглупым, носил пойло в плоском пузыре,  помещавшемся  в голенищах сапог. Начальник царской охраны, генерал П.А. Черевин, сам большой любитель горячительных напитков, утверждал, что в последние годы жизни Александр от страха за свою жизнь, всё более  пьянствовал, иногда и вовсе  теряя человеческий облик. Он мог,  хлопнув пол-литра коньяка, валяться на полу гостиной, лаять, хрюкать, кусать проходивших за ноги.

Разумеется, генералу Черевину следует верить не больше, чем начальнику охраны Ельцина генералу  Коржакову –оба они склонны к преувеличениям.  Потому как, приняв на грудь, император российский просто становился оживлённым и склонным играть с детьми в подвижные игры.  Только по этому признаку и догадывались приближённые, что Сам клюкнул.
Опять же никто не поверит, что такой ломоть, такой объринъ, такой буй-тур, как Александр Третий мог окосеть с пол-литра коньяка. Такой осилок  литр из горла высосет – и по нему не скажешь, что выпивал. Правда, именно литр водки  является смертельной дозой согласно врачебной науке. Для не впитых гимназисток.
И Ельцина, выломав дверь, обнаружили без признаков жизни в отхожем месте именно после того, как он засосал этот самый литр белой. Так Борис Николаевич меньше просто не употреблял – и всё путём было.
К сожалению, многим в пьяном виде начинает что-то мерещится. Императору повсюду мерещились  бомбисты-террористы. А однажды и вовсе показалось, что его порученец, проверенный-перепроверенный  барон Рейтерн прячет за спиной бомбу. Поскольку государь, замученный народниками, без оружия не ходил, одним бароном стало меньше.  Ну, по пьянке чего не наделаешь.  Тут же выяснилось, что  барон прятал за спиной  самокрутку, поскольку  Александр не любил, когда подчиненные курили в его присутствии.  Ещё один барон стал   жертвой многоходовочки красного террора. Кто после этого усомнится, что курение убивает?

Но завсегдатаи пивнушки всё равно курили, поскольку в описываемое время курение в общественных местах ещё не было запрещено. А богатыри грустно смотрели на своих выродившихся потомков и думали, смогут ли эти доходяги защитить родную землю? Ведь даже Рябчик, похожий телосложением на трёхстворчатый зеркальный шкаф, не слишком годился для великих свершений. И единственным его подвигом были выпитые  на спор подряд двадцать кружек пива.
Причём единственным условием единственного подвига было не отливать во время наливания. И он перетерпел. А мог бы, верно, и претерпеть и даже пострадать! За Отчизну, например.
На иноходце вороном,
Зачуяв гибельную сечу,
Скакал бы он перед полком
Врагу нахальному навстречу,
Чтоб беспощадно с оным биться!
Но вот – увы! – не повезло
Бедняге вовремя родиться.