Смерть Билама

- Падающая Башня, - объявил Лев Яковлевич Габай, вытащив наугад карту из колоды. – И это интересно! – Он подвинул карту своему гостю Шаламову, который удобно расположился в мягком кресле и наслаждался предложенным хозяином хорошо сваренным кофе.
Джентльмены коротали ненастный питерский вечер в квартире Габая на Пушкинской, 20 за неспешной беседой об оккультных материях.
Шаламов внимательно рассмотрел выпавший аркан: молния разрушала мрачную твердыню, и вместе с обломками вниз падала скрюченная фигура. Крошечное обезьянье личико выражало отчаянье и ужас.
- Это может быть даже интереснее, чем вы думаете, Лев Яковлевич, потому что является прекрасной иллюстрацией происходящих сейчас событий, - Шаламов внимательно посмотрел на Габая. – Дело в том, что на мистиков Петербурга обрушилась своего рода психическая эпидемия. Последние две недели я получаю сигналы со всех сторон, и можно смело говорить о необычно сильном возмущении тонкого плана. Обладающие минимальной чувствительностью практики переживают повторяющиеся кошмары. Многие жалуются на расстроенные нервы, полосу неудач и депрессию. Прибавьте к этому приступы слабости, беспричинные страхи и внезапно накатывающее чувство смертной тоски. Я и сам пережил нечто подобное в понедельник, стоя на платформе метро в ожидании электрички. Без какого-либо повода и перехода мое утреннее сонное состояние сменилось такой острой душевной болью, такой безысходностью самого гнусного свойства, что, продлись это чуть дольше, я, кажется, прыгнул бы под приходящий поезд.
- Такое чувство, как если бы в семье умерли все, кроме тещи, - мрачно пошутил Габай. – Но почему вы связали эти психические бури с шестнадцатым арканом?
- Вы ведь знакомы со Светланой Филатовой? У нее собственный магический салон. Так вот, она пересказала мне страшный сон. Разлагающаяся плоть, черви в мясе. И разрушающаяся черная башня, из которой течет кровь.
- Хм, подобные явления отмечаются в трех случаях, - Габай выпустил колечко дыма из трубки. – Во-первых, когда на сцену впервые выходит особенно сильный природный маг и вызванная этим астральная волна вызывает кошмары и видения сенситивов. Во-вторых, когда кто-либо достигает высокого уровня посвящения. Но при этом что-то чувствуют обычно лишь те, кто включен в единую магическую цепь с таким посвященным. – Габай замолчал и задумчиво курил, созерцая пугающую карту.
- А что в-третьих? – не выдержал Шаламов.
- А в-третьих, мой друг, вихри в тонком мире поднимаются, когда сильный маг умирает.

Билам метался в бреду на мокрых и провонявших болезнью и нечистотами простынях. Немногие оставшиеся верными ему слуги были рядом, но не спешили сменить белье – не хотели лишний раз прикасаться к его изуродованному саркомой Капоши телу, да и непрекращающаяся диарея делала эти попытки бессмысленными. Находиться рядом с учителем было тяжелым испытанием, и не только из-за покрывших его с головы до ног опухолей и гноящихся язв. Билам не переставая кричал, то дико, как резаная свинья, то, когда выбивался из сил, глухо, монотонно, утробно. Они знали, что этот крик вызван непрекращающейся физической болью, которую не могли приглушить медицинские препараты, потому что Билам запретил давать их ему. Его сознание должно было оставаться ясным, насколько возможно, –  это был его последний шанс.
Слуги, конечно, не могли знать, что кричит он не от разрушения внутренних органов, не от опоясывающего лишая. В конце концов, несколько лет назад он перенес рак прямой кишки и выжил. Он знает, что такое боль, что такое, когда твое тело тебя подводит, когда оно изменяется. Но если кое-кто живет внутри тебя и движется под твоей кожей, это совсем другое дело, к этому привыкнуть невозможно. Билам и сейчас ощущал, как ОНИ перемещаются там, перекатываются, играют с ним. Пощипывают его изнутри, задевают нервы, копошатся. Эти жирные живые валики, которые возникают то на животе, то под щеками, то на лбу. Всегда под кожей, почти не погружаясь глубже, в мясо и в кости. Почти не растягивая кожу. Пока не растягивая, потому что сейчас ОНИ забавляются с ним. Им нравится двигаться внутри, проделывая туннели в коже, сливаться и разделяться, так, чтобы он ощущал каждое их шевеление. Наверное, ОНИ гадят там, может быть, их выделения попадают в его кровь. Есть ли у них язык? Иногда ему казалось, что он слышит их писк.
- Под кожей, они ползают под кожей! – кричал он своими уничтоженными пневмонией легкими. – Они меня едят, они растягивают меня!
Но слуги не понимали, только хлопали своими бессмысленными глазами.
Его уроки ничему их не научили. Билам с ненавистью смотрел на склонившееся над ним одутловатое лицо Ирины, одной из самых преданных учениц. Сколько раз он бил наотмашь по этому лицу, с каким удовольствием оставлял на нем отметины, воспитывая эту корову. Исправляя. Все напрасно.
В те редкие минуты, когда Биламу удавалось отвлечься от ползающих в теле тварей, перед ним вставали картины его жизни. Тюрьма, которой он стольким обязан. Тюрьма, научившая его иерархии, исправившая его. Библия из тюремной библиотеки, открывшая ему, кто он такой. Освобождение и первые неудачные попытки отвоевать место под солнцем. Унижения, на которые пришлось идти во имя цели. Первое посвящение, первый ритуал, голоса в голове… Первое публичное выступление, первая статья, первые ученики… Магические ордена и масонские братства, в которые он вступал, чтобы узнать их тайны, а потом осмеять, развенчать, распотрошить изнутри. Его любимое детище и главное наследство, которое он оставит последователям, - сайт Тавматургия.орг…
Билам быстро понял, как создается большинство масонских орденов, выраставших в России, будто грибы после дождя. Визит самовлюбленного паяца за границу, купленная посвятительная хартия и – вуаля! – можно объявлять о воссоздании очередного «древнего Святилища» и вербовать в свои ряды простаков, готовых поглощать незатейливое варево из популярной психологии «самосовершенствования», откровений шизофреников и плохих переводов ритуалов, давно выложенных в Интернете. Можно создавать пирамиду и вершить Великое Делание Заколачивания Бабла. Те, кто был не достаточно талантлив, чтобы зарабатывать на этом, просто тешили свое болезненно раздутое эго, присваивая себе титулы Императоров, Королей, Тайных Мессий и проч. В карманных организациях из десятка человек они неизменно вводили жесточайшую личную тиранию и требовали беспрекословного почитания и подчинения у слабых и наивных людей, чье здравомыслие было подорвано застарелым алкоголизмом, наркоманией или психическим недугом.
Билам без труда получил посвящения в несколько Уставов, но ни во что не ставил своих посвятителей. Он был не овцой, а хищником, и всю свою недюжинную силу воли и ум он приложил к созданию своей собственной магической школы и своего личного Ордена. Этот Орден был строго иерархичен, на самом верху находился сам Билам, слово которого было абсолютным законом для всех нижестоящих уровней. Только Билам мог принимать в Орден и перемещать по длинной лестнице инициаций. Его секрет состоял в том, что инициации напоминают наркотики – если получишь одно посвящение, тебе будет хотеться еще и еще. Поэтому в недобросовестных руках посвятительная система превращалась в идеальный инструмент для манипуляций и злоупотреблений. Билам получал огромное удовольствие, без причин отказывая в очередном повышении самым старательным членам Ордена и в то же время продвигая посредственность. Ему нравилось смотреть, как без наркотика-инициации человека начинало ломать, как он терял достоинство, униженно умоляя о новой дозе. Ради новых посвящений последователи Билама были готовы терпеть издевательства, вымогательство, сексуальные поползновения, даже побои. Как черный паук, Билам сидел в центре раскинутой им паутины и ждал, когда в ней запутается новая бабочка-душа, из которой можно медленно тянуть жизненные соки.
Несмотря на деспотичность и жестокость Билама, его бизнес процветал, а число приверженцев его секты увеличивалось. Он не был заурядным мошенником. Билам, или Бааль-Билам (Хозяин Билам), как называли его ученики, действительно обладал обширными оккультными познаниями. Он мог цитировать по памяти страницы древних трактатов, изучал забытые языки и вызывал к жизни проклятых духов. Однако своим последователям он давал лишь обрывочные и искаженные сведения. Билам не мог допустить, чтобы в его организации появился еще один знаток магического искусства, поэтому он на корню пресекал любые ростки самостоятельного мышления и безжалостно изгонял всякого, в ком распознавал хотя бы малейший потенциал.
Теперь это сыграло с ним злую шутку. Заглядывая в глаза учеников, Билам обнаруживал там только замешательство и непонимание. А ему, как никогда, требовалась помощь.
Билам прикрыл веки и открыл свои духовные очи. Он обвел ими астральный дубль комнаты, в которой лежало его заживо гниющее тело. Окружающее пространство пересекали световые ленты самых невероятных цветов, которые сплетались в причудливые формы, вибрировали, потом распутывались, танцевали и вновь соединялись, являя еще более странные коконы и кружева. «Слишком много тусклого, слишком много красного! Мне не пройти», - с горечью подумал Билам. Заметив, наконец, в мозаике безумных цветов крошечную синюю ленту, почти сгусток, огромным усилием воли Билам потянулся к этой ленте всем своим существом, чтобы прилипнуть к ней, закрепиться. Но, как только его душа сделала этот мучительный рывок, жирные существа под кожей Билама забеспокоились, ускорили движение, а потом стали с такой силой давить изнутри, что Билам заорал от ужаса и боли. Только вернувшись из астрала, он смог успокоить своих мучителей. ОНИ не дадут ему выбраться. Быть может, через считанные часы ОНИ пресытятся его страданиями, и Билам лопнет, как начиненный кровью шарик.
- Габая! Приведите Габая! – из последних сил крикнул Билам.

Уже на следующий день Лев Яковлевич Габай и приглашенный им в качестве помощника Шаламов были в Москве. Ученики Билама предложили Габаю крупный гонорар, но великий мистик отказался от него, сказав, что встретиться с умирающим – его долг.
- Вот и наша Падающая Башня, - объяснял Габай Шаламову, когда они ехали в утреннем поезде «Сапсан». – Бааль-Билам – мой давний знакомец. Некоторые считают, что его сайт Тавматургия.орг – самый качественный интернет-ресурс о западной эзотерике. При этом в масонских кругах этот человек известен, как последовательный профанатор таинств. Я бы сравнил его с кукушкой, которая проникает в чужие гнезда. Клептопаразитизм, как это называют зоологи. Билам состоял во множестве оккультных сообществ. В свое время было много шума из-за того, что он трижды за год сменил масонскую юрисдикцию. И везде он действовал по одной и той же схеме – вызывал ссоры и расколы, выходил со скандалом, забирая с собой часть людей, начинал информационную войну против приютившего его ненадолго ордена и непременно предавал огласке тайны, в которые был посвящен. Включая списки членов ордена, если у него был к ним доступ! Правда, благодаря этому широкой публике приоткрывалась внутренняя жизнь этих организаций, иногда отталкивающая, а также становилась общим достоянием информация, которая могла быть полезна серьезным практикам-одиночкам.
На вокзале их встретила неопрятная женщина со стеклянными глазами, представившаяся Ириной, которая отвезла оккультистов в штаб-квартиру Билама. Вид покрытого папилломами и гнойниками почерневшего Билама вызывал тошноту.
- Я рад видеть вас, господин Габай. Я знал, что вы не сможете отказать в помощи тому, кто развоплощается, - прохрипел Билам, вперив в них красные глаза. – Извините, если вам трудно разобрать мою речь. Не так-то просто говорить, когда у тебя во рту растут грибы. Это не преувеличение… Также прощу прощения за запах. Знаете, мне сделали операцию Кеню-Майлса…
Казалось, Билам получал какое-то извращенное удовольствие от своей способности вызывать у окружающих отвращение. Но лицо Габая было абсолютно непроницаемым.
- Господин Билам, мне доводилось повидать всякое. Мне кажется, я понимаю, почему вы пригласили меня. Фамильяры, не так ли?
Билам согласно кивнул.
- Да, они самые. Мне совсем худо, возможно, осталось несколько часов. Они рвут меня на части. Если бы не они, я, конечно, улизнул бы. Я уже почти нащупал путь. Я всегда знал, что будет тяжело. Груз грехов, если выражаться поэтически, - покрытые коростой губы растянулись в слабой улыбке.
- Вы пробовали разобрать потолок? – поинтересовался Габай.
- Конечно. Я пробовал все. Мои ученики даже приводили сюда раввина. Мне сможет помочь только проводник. И так как мои фамильяры сильны, проводник тоже должен быть очень сильным. Я чувствую вашу силу.
- В таком случае нужно приступать сейчас же, - сухо ответил Габай. – Все необходимое у меня с собой.
Он приказал открыть все двери и окна, наполнить чашу водой и воскурить благовоние.
- Ни в коем случае не дотрагивайтесь до Бааль-Билама, пока не завершится обряд, - предупредил Габай присутствующих.
Подойдя к постели мага, Габай заглянул ему прямо в глаза и отчетливо произнес:
- О, Свет! Ты, с кем я накрепко связан, приди сокрушить голову Дракона! Мы браке друг с другом, хоть не видит того Земля!
- Ты тот самый, - довольно осклабился Билам. – ОНИ почуяли тебя. ОНИ боятся.
- Вы должны строго следовать моим инструкциям. Сейчас я прочитаю заклинание, которое парализует фамильяров, но только на время. У вас будет не более пятнадцати минут, чтобы найти проход. Потом я не смогу ничего сделать для вас.
- Я успею. Как только твари внутри меня оцепенеют, мои силы вернутся. Благодаря вашему знанию, я найду нужный цвет. Остальное будет для меня детской игрой. Прежде чем мы приступим, дайте мне время, чтобы отдать последние распоряжения моим ученикам.
На некоторое время Габай и Шаламов оставили Билама наедине с последователями. То, что он говорил им, не предназначалось для чужих ушей. Билам не планировал пережить предстоящий ритуал. Его душа наконец-то должна была сбросить плоть, как ветошь. Однако Билам заранее встроил в посвятительную систему своего Ордена такие оккультные механизмы, которые бы подпитывали его энергией в потустороннем мире, куда он отправлялся.
  Когда безрадостное прощание завершилось, Габай возвратился к ложу смерти и по знаку Билама приступил к обряду. Первое заклинание было на енохианском языке, и Шаламов смог понять только отдельные слова. По-видимому, результат был достигнут, главное препятствие – непрестанную разрушительную работу невидимых существ внутри Билама – удалось устранить. Прежде чем Билам закрыл глаза, чтобы перенестись в тонкий мир, Шаламов успел заметить в них выражение злобного торжества.
- Бааль-Билам, - пророкотал Габай. – Я буду сопровождать вас в последнем путешествии. И клянусь, что приведу вас в место, которое вас достойно. Найдите яркое голубое свечение и следуйте к нему!
Глаза Габая также были закрыты, и Шаламов понимал, что сейчас его наставник находится в контролируемом трансе, помогая Биламу пробираться в хитросплетениях астрального лабиринта, где указательными знаками являются цвета и их оттенки.
Габай называл один цвет за другим. Каждый поворот в лабиринте имел особое свечение, у каждого перехода был свой отлив… Чем глубже они продвигались, тем сильнее это воздействовало на тело Билама. Вначале слабые непроизвольные подергивания сменились настоящими корчами. Билам трясся, выгибался дугой, сведенные судорогой пальцы скребли грязную простыню. Когда из его горла стали раздаваться странные, напоминающие рыдания, звуки, последователи Билама забеспокоились, но не рискнули нарушить строжайший запрет Билама вмешиваться в церемонию.
Светло-зеленый, оранжевый, бирюзовый… - монотонно повторял Габай. – Нет, ни в коем случае не серый! Скоро, уже скоро…
Рыдание перешло в хрипы, грудь Билама заходила вверх-вниз с бешеной скоростью, очевидно, он начал задыхаться.
- Вот и оно. Лазурный с золотым. Вы дома, Бааль-Билам! – торжественно произнес Габай.
Тут же все стихло. Конвульсии прекратились, Билам неподвижно лежал на кровати, как сломанная кукла. Все решили, что он умер, но он неожиданно открыл глаза. Шаламов навсегда запомнил их выражение: недоумение и обида.
Габай очень быстро склонился к Биламу и что-то прошептал ему на ухо.
Взгляд Билама остекленел.
Габай широким жестом пригласил присутствующих убедиться: их учитель мертв.
- Господа, это был один из самых сложных ритуалов в моей жизни, но цель достигнута – Бааль-Билам теперь находится в подобающем ему месте.

В Санкт-Петербург оккультисты возвращались ночным поездом и не отказали себе в удовольствии распить бутылочку коньяка в вагоне-ресторане.
- Лев Яковлевич, случившееся оставило меня в полном недоумении. Для начала: что все-таки обитало под кожей Бааль-Билама?
- Мой друг, мы можем назвать это фамильярами, или домашними духами, как предпочитал покойный, а можем использовать более подходящее название – лярвы. Порожденные устойчивыми желаниями и мыслями мага, его привычками, эти астральные сущности глубоко внедряются в тонкое тело, образуя с ним некий симбиоз. Они питаются энергией мага и вовлекают его в порочный круг: низкое желание поддерживает лярву, а лярва постоянно продуцирует это желание… При приближении смерти эти чужеродные тела в ауре становятся большой проблемой. Читали легенду о смерти доктора Фауста? Духи, служившие чернокнижнику, как только срок действия договора с ними истек, разорвали его на части. Животная душа мага, его Нефеш, как говорят каббалисты, становится их законной добычей. Билам знал об этом и, надо отдать ему должное, прилагал титанические усилия, чтобы убежать от паразитов по маршруту, предназначенному для чистых душ. Но у них были на него другие планы, поэтому до нашего прихода они неспешно обедали господином Биламом. Правило таково, что сам маг, какими бы силами он ни обладал, не властен над демонами после истечения договора – он обязан выполнить свое «обязательство» перед ними. По этой причине Билам был беспомощен перед лярвами, а его ученики не обладали нужной квалификацией. Впрочем, даже моего уровня хватило только на то, чтобы обезвредить этих тварей на короткий срок. Слишком уж раскормил их Билам за свою магическую карьеру… Кроме того, Билам, хотя и получил посвящения в дюжину Орденов, ни в одном из них не достиг достаточно высокой степени, поэтому ему не хватало знаний и навыков, чтобы, вульгарно выражаясь, «обмануть карму», проскочить Стражей и пройти тем путем, который ему вовсе не предназначался. Представьте Иуду, который пытается попасть в рай через черный ход. Ему требовался проводник, таких людей в мире немного, ближайшим к нему был я. Поэтому он, смирив гордыню, обратился ко мне. Карты нас не обманули: башня – это известный символ Черного Брата, которым, без сомнения, был Билам. Но пришло время пасть и этой одинокой твердыне.
- Теперь все ясно. Вы проявили милосердие, примчались и помогли ему! Очень благородно.
- Как бы не так, - засмеялся Габай. – Помните, я рассказывал вам, что Бааль-Билам был известен в первую очередь как нарушитель орденских клятв и разгласитель эзотерических тайн? Одним из орденов, которому он причинил большой вред, был Орден Восточных Госпитальеров. К несчастью Билама, он не знал, что десять лет назад я получил посвящение в этот орден.
- Значит ли это, что вы не привели Билама туда, куда он стремился? – вскричал Шаламов.
- Конечно! Я так долго вел его по мерцающим коридорам, мимо Стражей и слепых безымянных духов, мимо провалов и вечных тупиков, чтобы привести его в подобающее ему место! В место, из которого нет возврата! Говорю вам: я привел его в Абаддон, на дно ада!
- Так вот откуда это выражение удивления на его лице! Но что вы сказали, когда склонились над ним, прежде чем его взгляд застыл навсегда? 
- То, что должен был сказать ему, мой мальчик: «Некам, Адонай, некам!».