Три неудачи подряд

Представь, что есть книга, говорит Андрей, очень и очень древняя книга, которая способна разрешить мировые проблемы. Предотвратить катаклизмы. Книга с заклинаниями старше наших далёких предков. Книга, настолько потрёпанная временем, что для её расшифровки нужно знать мёртвые языки.

— И представь, — говорит Андрей. — Что эта книга уже у нас в руках.

Перед Марком на стол опускается тонкий дневник. Это похоже на потрёпанный ежедневник Андрея, только исписан он вдоль и поперёк странными символами. Не то рисунками, не то словами.

И его нужно прочитать. Андрей говорит, что он им необходим.

— Ты знаешь, кто бы мог его перевести?

Марк говорит, что не имеет ни малейшего понятия. Что для таких особых дел нужно, видимо, знать особых людей, а у Марка единственная странность в том, что уже второй месяц кто-то в их архиве забирает дела.

— Они просто-напросто пропадают, — говорит Марк.

Андрей уверенно из его рук забирает дневник. «Если бы ты только хотел, Марк, если бы ты только понял масштаб». Марк растерянно смотрит на то, как Андрей со своей находкой уходит из кафетерия. Его уже не видно за полками, а голос всё звучит.

— Если бы мы смогли его перевести, мы бы узнали все тайны мира.

Марка интересует архив и несколько пропавших дел, внутри которых фигурировали имена. Они точно повторялись, они точно имели какую-то связь. Марк сейчас не помнит. Но он обязательно постарается.

Андрей у выхода уже кричит:

— Любое дело, Марк.

Смотреть на время и события не линейно. Видеть суть вещей. Быть в прошлом, настоящем и будущем сразу. Знать наверняка, что нужно сделать, чтобы предотвратить трагедию.

Они ещё могут не знать, говорит Андрей, даже не догадываться о том, что может произойти. Но вот оно случится, а они будут к этому не готовы. И неужели теперь, имея в руках спасение, они не попытаются им воспользоваться?

Марк, если честно, уже совсем ничего не понимает. Но он идёт за напарником, и примирительно говорит:

— А как же тот твой друг? Владислав, кажется? Он же понимает больше моего. По всей этой мистической хрени.

Андрей говорит: о. И расплывается в улыбке. Андрей говорит: отлично. Андрей говорит ему о том, что как удачно, что именно Марк о нём вспомнил.

— Сходишь к нему? А я пока посещу библиотеку. Попытаюсь найти всё, что поможет нам в переводе.

Нам? Марк слишком быстро оказывается в это ввязан. У него там архив. Крыса в отделе. А ему вручают кожаный дневник и говорят прохлаждаться. Давай, Марк, думай о всякой мистической чуши. Тебе же больше делать нечего.

Но Андрей уже выходит из кафетерия. И его голос звучит уже на улице приглушённым «спасибо». Он звучит за шумом машин: «ты очень мне помог». И Марк не успевает спросить, откуда такая уверенность и где этот дневник Андрей вообще взял.

***

Маленькая лупа скользит по переплёту и Влад, прикрыв один глаз, задумчиво бормочет «ага». Его лупа скользит по диагонали, вверх и вниз. И сам он то поднимается на носочки, то опускается на пятки.

— Настоящая кожа, — говорит Влад. — Возможно, человеческая.

Возможно, это вообще книга сделана из человека, не прожившего и четверть века.
— Допустим, — говорит Марк. Он в мистику не верит, но может предположить, что есть вещи, которые могут быть реальны, даже если их не разглядеть без чьей-либо помощи. — И как это поможет нам в расшифровке?

Влад улыбается, и его острые клыки, чуть выпирающие вперёд, тут же привлекают внимание.

— Друг, всему своё время. Чтобы понять, насколько это древний язык, нужно сначала определить, сколько этому дневнику лет.

— Не больше одного дня.

Марк не в настроении вести такие беседы, но Владислав раскрывает книгу и снова склоняется над своей лупой. Какие они, нахрен, друзья? Марк видел его от силы пять раз.

— Написано чернилами. Нужно проверить на наличие скрытых чернил. Некоторые заклинания в древности писали кровью. А некоторые — спермой.

Вот это познания, говорит Марк. Это точно ему поможет. Им всем поможет. И, возможно, миру поможет, раз Андрей говорит о каких-то катаклизмах. О спасении невинных. И виновных. Перед смертным судом, кажется, все равны.

— Нам понадобится время, чтобы проявить другие чернила, но я могу попытаться расшифровать часть того, что видно сейчас.

Марку плевать, и он пожимает плечами. Давай так, говорит он, я оставлю тебя с этой книгой, дневником, называй как угодно, один на один, вернусь вечером и посмотрю, что есть.

— Я буду что-то должен? — на всякий случай уточняет Марк.

— Нет, — Влад пальцами ведёт по переплёту дневника. По живой-мёртвой коже. — Мне хватит тех знаний, что здесь есть.

Даже не деньги. Марк начинает улыбаться. С фанатиками всегда приятно иметь дело. Их интересуют вещи за гранью материального комфорта. А у Марка, как раз, есть всё, кроме оного.

Он пожимает Владиславу руку, и уезжает в отдел.

***

Андрей взволнован, и Андрей в архиве. Это совсем не библиотека, поэтому Марк спрашивает:

— Что ты здесь делаешь?

— Ищу кое-что интересное, кое-что, что может нам помочь, — Андрей смотрит на папки, и продолжает: — и никак не могу найти.

Он запыхавшийся, щёки красные, словно он пробежал большой марафон. Словно он маниакально чем-то занят. Для Андрея это — ни больше ни меньше — необычно.

— Я же говорил, что пропадают дела из архива. Просто растворяются в воздухе.

Вот это, говорит Марк, именно это настоящая мистика, которая его волнует. А не всякие ваши дневники, написанные предками тайны.

Если бы наши предки могли предотвратить беды, они бы не позволили нам жить. Они бы не позволили сотворить с природой то, что творим сейчас мы. Это дважды два. Это так просто, Андрей. Ты понимаешь?

Андрей не отрывает взгляда от папок. Его кроссовки изношены и в пыли. Его всегда идеальный напарник, что как с иголочки, имеет такие большие недостатки в виде развязанного шнурка. Блестящего от пота лба.

Что здесь происходит?

— Кстати, — говорит Андрей, зачёсывая волосы назад. — А где дневник?

— Он у Влада.

Андрей приподнимает брови.

— Ты оставил его одного? С дневником?  Марк, ты с ума сошёл?

Марк спрашивает, а что, собственно, в этом всём такого. А Андрей разворачивается на пятках и строго говорит: идём. Андрей говорит: я уверен, что он уже сбежал.

***

Не сбежал. Вряд ли человек с перерезанным горлом может хоть куда-то деться. Марк ступает осторожно, чтобы не оставить лишних следов, зато Андрей не осторожничает — хватается за всё подряд, разбрасывает вещи и говорит: какого чёрта.

Где он? Где он? Где он?

— Эй, у нас тут тело...

А его, говорит Андрей, его можно же будет вернуть. Или что-то предпринять. Можно будет на это как-то повлиять. Это неважно. Они всё смогут, если найдут дневник.

— Кто бы мог его забрать? — Марк не понимает. Единственное, что он знает: тот, кто хотел забрать дневник или тот, кто уже его забрал, он, скорее всего, и убийца.

Но это всё ради каких-то исписанных спермой страниц? Серьёзно?

— Андрей, пожалуйста, не оставляй следы.

У них открытая дверь. У них труп. И это предположительно андреев друг. Марк вызывает полицию. Марк наклоняется над телом и смотрит на эту бледную кожу. Ещё недавно этот человек гладил другого мёртвого человека, а теперь он сам — мёртв.

— Нашёл! — Андрей сияет. В его руках оказывается дневник. Начало всех бед. И конец катаклизмов. Они всерьёз смогут вот это всё предотвратить?

Марк отворачивается, старается не смотреть. Как ни крути, а пазл в его голове не складывается.

***

Марк строго настрого решает: Андрей не оставит дневник у себя. Если за этой вещью действительно кто-то охотится, то стоит быть осторожными.

— Ты же не веришь во всю эту мистику, — Андрей недоверчиво хмурит брови.

Не верю, говорит Марк. Как пить даст не верю. Но Влад ещё утром был жив. И в этом нет никакой мистики. Смерть — она очень даже реальна.

— Мы так ни к чему не придём, — Андрей двигает дневник к себе. На некоторых страницах отпечаталась кровь. Они забрали улику и мотив с места преступления.

Андрей немного не в себе, на взгляд Марка. Криминалисты сказали: тут только ваши следы. Марк начинает всерьёз за Андрея переживать. И, если совсем честно, он не так и жаждет спасать весь мир парочками заклинаний.

Он вообще не уверен, что мир в опасности.

— И что ты предлагаешь?

Андрей садится к нему. Не некоторых страницах есть пометки карандашом. Влад действительно пытался что-то перевести. Быть может, что-то ему даже удалось. Но в большинстве своём над символами стоят вопросительные знаки.

— Я предлагаю оставить дневник у одного из нас. И если ты решил, что это будешь ты, то перевод дневника остаётся на тебе. В библиотеке есть подходящие книги. Я уже проверил.

Андрей говорит, что собирался этим заняться.

Марк спрашивает, а почему он эти книги не забрал. Андрей пожимает плечами. Разве это важно?

— Зачем ты вообще в архив пошёл?

Андрей смотрит на него внимательно. Разве это всё, вот разве оно важно? По сравнению с тем миром, который они могут получить?

Марк говорит, что во всё это не верит.

— А в проклятия веришь? — Андрей почему-то улыбается. Он открывает дневник ровно на середине. Там, где есть какие-то отдельно расшифрованные символы. Вот если бы существовали такие заклинания, которые способны свести с ума — вот в них бы Марк с лёгкостью поверил.

Андрей просил его не лезть в опасные дела (для этого есть другие люди), не лезть в эти тайны с архивом, а Марк просит сейчас того же — оставь дневник мне. Оставь это дело мне.

Андрей пытается прочитать написанные слова. Всё происходит само, будто он вслепую пытается найти привычную дорогу от дивана до туалета ночью.

— В этом всём слишком много тайн, — шепчет задумчиво Марк.

Одно понятно — Андрей верит в это всё. Верит в проклятья, в привороты, в магию из древних книг. Он будто по отдельности пытается воспринять реальность. А что, если Влад переводил неверно? Что, если он не смотрел в корень? Как сейчас не смотрит Андрей, читая эти слова. Перескакивая с одного символа на другой.

Картинка не складывается.

— Как к тебе попал этот дневник? — спрашивает Марк, перебивая.

Андрей повторяет слова снова и снова. И разве именно это сейчас важно? Разве это важно? Марк, погляди. Перед ними совсем другой мир.

— Посмотрим, как изменится твоё мнение, когда это всё начнёт действовать. Это проклятие на три неудачи подряд.
И Андрей говорит ему быть осторожным. И дневник оставляет ему, так и быть.

Если Марк теперь проклят на неудачи, то откуда такое везение?

***

Тихо, как в морге, мрачно думает Марк, водружая злополучный дневник на стол. После него на стол опускаются немного потрёпанные книги. Букинистика. Андрей подобрал литературу и карандаши: пиши, сказал, поверх чернил. Поверх тех вопросов, что на страницах начертил Влад.

Владислав.

Ещё одно мёртвое тело из тысячи других мёртвых тел.

Он был другом Андрея, а тот и бровью не повёл. А всё из-за этих символов. Всё из-за этих шифров. Если им удастся что-то разгадать, неужели Андрей надеется что-то вернуть назад? Неужели он думает, что им нужно именно это?

А если дневник подбросили? Если тайны нет?

Сколько понадобится Андрею времени, чтобы ощутить боль от потери? Сколько ему понадобится времени, чтобы восстановиться?

Марк раскрывает первую книгу. Он погружается в бессмысленный текст. Он ставит вопросы. Он перечёркивает их. На некоторых листах написано «ложь» руками Влада. А потом — его кровь.

Здесь тихо и, если честно, Марк ждёт, что кто-нибудь придёт и попробует его убить. Если честно, он на это надеется. Потому что вторая книга ничего не даёт. Он в этом совсем не эксперт.

Он даже близко не понимает, что от него требуется.

По телефону, за полчаса до закрытия библиотеки, он звонит Андрею и говорит: «ничего, совершенно ничего». Этого языка просто не существует. Нет ни единого упоминания о древних манускриптах, колдовских книгах; никакого гримуара, который был бы написан этими грёбанными чернилами.

Ни одна древняя книга не сохраняет такой свежести, как эта. Может быть, именно в этом её магия?

Андрей говорит ему: не сейчас. Андрей говорит ему: я понимаю, это всё нелегко, поезжай домой и отдохни. Андрей бросает трубку, и Марк дневник прячет, как какой-то флаер с улицы, в карман своей кожанки.

Эта книжка убивает людей, а Марк обращается с ней, как с мусором. Ему кажется, что он с ней совсем свихнётся. Или он теперь действительно проклят и это первая его неудача?

***

Из раздела «А» до раздела «Р» пропало в сумме десять дел. Спрашивается, а где в это время был Марк? А Марк в кармане своей кожанки держит, видимо, какой-то древнейший артефакт. Гримуар. Колдовское безумие.

— Ты взял это дело, а сам прохлаждаешься по библиотекам? Чем ты занят?

Что в твоей голове?

Марк в магию не верит. Он даже уверен в том, что мысли не материальны.

— Если бы не Андрей, — говорят ему, — мы бы ещё не скоро заметили пропажу!

Это Андрей сегодня перерыл весь архив. Это Андрей активно ведёт его, Марка, дело.

— Влад мёртв, и у меня есть улика. У меня есть то, из-за чего его убили.

— За два дела взялся одновременно? И каких двух зайцев ты собрался убить?

Марк говорит, что в теории собирается всех спасти. И двух зайцев, и Владислава. И он показывает дневник. В теории, он даже не будет виновен, если кто-то теперь умрёт, потому что знает правду.

— Владислав мёртв, потому что имел связи не с теми людьми. Судя по всему, по открытой двери без следов взлома, по отсутствию следов сопротивления... к нему пришёл тот, кого он знал. Он стоял к нему спиной. Он сам открыл ему дверь.

Судя по всему, это был мужчина. Следы на шее говорят, что мужчина был ниже. Разрез идёт таким образом, что они могут сказать уверенно рост нападавшего. Марк? Почему ты это не читал? Марк, что с тобой не так?

Марк достаёт дневник. Марк указывает на него.

— Вот это искали!

— Тогда почему это сейчас у тебя?

Марк смотрит на свою руку. Марк смотрит на чужую мёртвую кожу. Этому человеку, вероятно, не было и четверти века.

— Марк, в квартире много твоих следов. Ты забрал вещдок. Что, по твоему мнению, я должен сейчас подумать?

Генерал-полковник смотрит на него с разочарованием. Он смотрит так, как смотрят на любимого стареющего пса, что уже не может полагаться на своё обоняние. Раньше он был так полезен. Раньше он был так важен. Что же стало с тобой, Марк?

Почему ты не складываешь всё в единый пазл?

Ты проклят, Марк?

***

Марк не задаёт вопросы. В доме, помимо шагов, больше нет никакого шума, и этого уже достаточно, чтобы понять, что Андрей из своей гостиной идёт на свою кухню.
А Марк тут без приглашения.

— Долго будешь стоять в пороге? — кричит Андрей.

Он знает, что Марк здесь. Марк знает, что Андрей знает. Он медленно снимает ботинки и достаёт из кожанки дневник. Он достаёт его не так, как достают драгоценность. Он достаёт его так, как достают магазинный чек, желая смять и выбросить в помойное ведро.

Марку нечего перепроверять.

Марку нужны простые ответы.

— Мне сказали, что из архива пропали ещё дела, и что это заметил ты, — Марк начинает с козырей. Но подходит к теме осторожно.

Андрей говорит: да. Андрей спрашивает: ты зол?

Если честно, Марк испытывает много всего, но злость в этом списке стоит на последних местах.

— Не зол, просто не понимаю, почему ты занимаешься этим делом.

— Ты занимаешься дневником, я занимаюсь архивом. Разве это нечестно? Ты делаешь то, что интересно мне, а я — что интересно тебе.

Это не имеет никакого потайного смысла. Все смыслы в дневнике. Андрей открывает шкаф. Нож в его руке — с широким лезвием. Овощи на разделочной доске просят пощады. В голове Марка они умоляют оставить всю природу в покое.

Катаклизмы неминуемы. Катастрофа неизбежна.

— Андрей, — Марк опускает дневник на стол, он делает это так, как сделал Андрей... сколько времени назад? Такое чувство, что время исказилось просто от одного этого действия.

Можно не верить в мистику. Можно смеяться над словом «магия». Но каждый раз, сталкиваясь с одной информацией, каждый раз, обдумывая это всё, Марк находит связи.

Марку кажется, что всё не случайно.

Андрей смотрит на дневник без доли интереса. Андрей отворачивается, и нож в его руке острым лезвием впивается в доску. Это похоже на стук в дверь.

— Откуда он у тебя? Этот дневник. Это не гримуар. Это какая-то подделка.

Такого языка даже не существует. Марк говорит, что в этом всём нет общего смысла. Что в этом всём не та линия событий. И что, возможно, мёртвых им уже не спасти, как и живых.

— С чего ты взял, что это — подделка?

Нож стучит по доске. Андрей не оборачивается. Может быть, говорит Андрей, но ты видел, как я пользовался этим дневником. Может быть, часть шифра разгадана верно и Марк уже на себе ощущает неудачи? Но сейчас важность имеет картофель под острым лезвием ножа.

— Потайные чернила, — говорит Андрей. — С ними всё становится ясно.

Марк смотрит на нож в чужой руке. Андрей говорит ему о какой-то ясности, но единственное, что пока ясно — овощей на доске не становится больше. Не становится меньше. Всё статично замирает на месте каких-то действий, которые не ведут ни к чему.

— Ты пользовался им раньше? — дневник лежит на столе, и Марк пальцами касается переплёта. Это настоящая кожа мёртвого-живого человека. — Там нет ни единой страницы с полностью переведённым текстом. Лишь отрывки.

— Если на месте преступления нет никаких следов, значит ли это, что преступление не было совершено?

Что ты сделал, Андрей? Марк говорит: скажи прямо. Эти загадки — он их просто ненавидит. Андрей будто бы говорит теми же шифрами, что спрятаны в дневнике. Это не исторические тайны — это просто великий обман.

— Ты никогда не думал, почему именно сейчас всё идёт не так? Почему весь мир будто бы против тебя? Может быть, все твои нынешние действия... и результат от них… все они искажены из-за прочитанного заклинания?

Андрей говорит, уверен ли Марк в том, что он видит и чувствует правду? Может быть, говорит Андрей, это всё временное помешательство? В этом дневнике есть тайны всего мира. Неужели там, по мнению Марка, не найдётся то, что сможет ему помочь?

Любое проклятие можно снять.

Любую загадку можно разгадать. Главное — вовремя успеть.

***

Марк не уверен, что его чувства верны. Марк не уверен, что его мысли верны. Андрей просит: не спеши. Не спеши с выводами. Не спеши с реакциями.

Марк, не будь собой.

А Марк уже и не уверен, что он должен делать как человек, которым он является. Что он должен сделать, чтобы цикл неудач прекратился.

— Просто доверься мне, — просит Андрей. Он сам раскрывает дневник. А дощечка с нарезанными овощами опускается рядом на стол. Это широкое лезвие ножа блестит рядом, и Андрей отодвигает его в сторону. — Некоторые заклинания в древности писали...

Кровью и спермой, это Марк уже знает. Кровью — потому что заклинания таким образом приобретали силу. Спермой — чтобы скрыть что-то важное.

Он говорит, что Влад ему об этом рассказал.

— Ты хочешь раскрыть своё дело, — понимающе говорит Андрей. — Хочешь успеха. И я помогу. Если мы раскроем это, если мы расшифруем дневник... твоё дело тоже будет раскрыто.

Каким образом это связано, спрашивает Марк. Каким образом мистика и их архив могут быть связаны между собой? Действительно ли Андрей воспользовался дневником удачно? Действительно ли это проклятье возможно?

— Я уже ничего не понимаю.

Но это всё должно иметь какую-то связь. Что-то, что Марк упускает из вида.

— Нужно проявить остальную часть текста.

Она действительно написана спермой? Марк смотрит и не верит. Ни один символ не написан кровью. Это всё кажется очень сомнительным. Но Андрей говорит: надписи, сделанные спермой, почти невозможно обнаружить стандартными методами.

— Нам понадобится флюоресцентная лампа и картофельный крахмал.

И овощи на доске приобретают смысл. Андрей говорит: нам понадобится ещё множество всего. Марк, пожалуйста, начни мне помогать. Раскрытие одной тайны взамен на раскрытие другой. Разве это не заманчиво?

Голосом генерала в голове звучит вопрос: каких двух зайцев, Марк, ты решил убить одним выстрелом?

Кажется, охотник тут совсем не он.

***

Страницы приобретают иной оттенок, а символы остаются теми же. Андрей говорит, что им нужно время. Кухня сменяется спальней. Кровать — полом. Андрей говорит: ещё немного. И все тайны мира у них в руках.

У Марка несколько вопросов, и чтобы найти ответы, он вынужден натирать страницы картофельным крахмалом.

— Ты мне скажешь, откуда у тебя этот дневник?

Андрей говорит: конечно. Андрей говорит: он связан с моей работой.

— Какая работа?

Это вещдок ещё одного дела? Марк спрашивает: это ещё одно убийство? Андрей говорит, что здесь замешано много имён. И все они вот-вот будут стёрты. Есть то, что лучше и вовсе не знать. Да, Марк?

— Я принесу лампу, — говорит Андрей.

Дверь спальни остаётся открытой. Марк касается мёртвой-живой кожи переплёта. Марк касается измазанных страниц. Чернила растекаются в новые символы, получаемые из них, образуют уже другую историю.

Марк чувствует усталость. Его пальцы все в крахмале. Он вытирает их о свою футболку. Он уверен — это даже близко не древнейший гримуар. Он уверен: в этом всём есть совсем другая тайна. Его взгляд цепляется за резные ножки широкой кровати.

Он видит несколько разбросанных папок под ней. Он тянется к ним рукой. Потерянные дела из архива — это они? Они сейчас в этом месте? И их не нужно ничем натирать, чтобы разглядеть.

Андрей босиком проходит в спальню. Он двигается беззвучно. Он двигается как тот, кто не желает быть замеченным.

Когда острое лезвие прижимается к шее, Марк старается не дышать. Андрей у его уха говорит: «не шевелись, ради всего святого, не шевелись».

У Марка в голове медленно складывается картина. Он по частям собирает этот самый пазл. И нож в руке напарника становится ещё одной деталью.

Андрей шепчет: «прости». Андрей шепчет: «без этого дневника мне бы ничего не удалось».

— Ты убил своего друга, — медленно проговаривает Марк.

Андрей говорит: да. Андрей говорит: это было необходимо. Андрей говорит: это было из-за тебя. Все эти дела, которые нужно было изъять и ты, Марк, что как ищейка, падкая на тайны, по-настоящему мешал. Ты, Марк, который не мог пройти мимо.

— Я просил тебя в это не лезть.

А потом Андрей принёс дневник и ещё одну тайну. Андрею нужно было перенести спектр внимания. Дела в руках Марка — скоро от них ничего не останется. Вот она — его работа. Человек, стирающий всякие упоминания о других людях. Слышал ли Марк что-нибудь о таких, как он? Ни единого слова? Лезвие в кожу впивается сильнее. Марк не может даже сглотнуть.

Каких деталей ему не хватает теперь?

— Если этот дневник действительно мог бы нам что-то дать... если бы он мог возвращать время назад, если бы он мог оживлять мёртвых...

Андрей ни в коем случае Марка проклинать бы не стал.

Андрей говорит: лучше тебе расслабиться.

Это будет удушающе больно.

Всего одно движение руки. Ещё недавно Марк касался мёртвой кожи, а теперь он сам будет мёртв. Захлёбываясь кровью, он думает о том, что слишком близко подобрался к разгадке.

Но так её и не разгадал.